Великая степь. Выжженная, подчас безжалостным солнцем, продуваемая тысячами злых ветров, вытоптанная копытами многотысячных табунов. Кости скольких храбрых воинов покрывают твои бескрайние просторы? Сколько крови пролито на твои земли?
Великая степь. Но и она лишь малая часть могущественной Золотой Орды, власть которой кровавым потокам разлилась далеко за Идил на запад, огненным смерчем накрыла правоверных на востоке. Власть, от которой не спасла могущественную Империю Чин даже Великая стена.
Высоко, разгоняя могучими крыльями тучные стада облаков, парит Хозяин Небес. Легкий взмах крыла, и он устремляется выше, но взгляд зорких глаз, верно стелется по земле, выискивая среди серой степной травы добычу.
Глупый, нагулявший за лето жир суслик беспечно забрался на холм и, пригревшись на солнце, принялся чистить свою лоснящуюся шкурку. Нет добычи проще и желаннее. Сложив крылья, Хозяин Небес камнем падает вниз. Вот-вот острые когти вопьются в шкурку глупого зверька, могучий клюв вонзится в пустой череп грызуна. Вдруг суслик вытянулся на задних лапках, испуганно уставился куда-то вдаль и живо юркнул в ближайшую норку. Острые когти сорвали лишь пучок полыни, могучий клюв раскрылся, и недовольный клекот степного беркута огласил округу. Взмах крыльев и Хозяин Неба снова пасет небесных овец, и оттуда, с высоты, гневно разглядывает небольшой караван всадников, спугнувших его добычу.
По древней, веками истоптанной дороге, в окружении двух-трех десятков воинов едет небольшая повозка. В ней дремлет совсем еще юная девушка. Рядом с повозкой на огненно-рыжем скакуне, напряженно всматриваясь в горизонт, скачет крепкий сухощавый воин. Несмотря на молодость, видно, что это знатный нойон. Все: одежда, осанка, выражение лица выдает в нем потомка великих чингизидов. Словно вытесанное из камня лицо, острые скулы, прямой, чуть хищный нос. Взгляд сквозь узкий надменный разрез глаз устремлен на быстро приближающееся от горизонта облако пыли. Возвратился алгичин - передовой дозорный. Резко остановив коня, дозорный что-то сообщил нойону и указал рукой на зеленеющий вдали горизонт.
От топота копыт девушка в повозке проснулась и испуганно взглянула на нойона. Тот, заметив ее, жестом отпустил дозорного, и его жестокие тонкие губы растянулись в неожиданно теплой улыбке.
- Не волнуйтесь Алакуш-катун, вернулся дозорный. За теми деревьями Джайык, скоро передохнете! - улыбаясь, произнес нойон.
Девушка под взглядом воина смутилась, стыдливо опустила прекрасные черные глаза, а ее нежные пухлые губы предательски растянулись в улыбке. Не желая смущать красавицу, воин пришпорил коня и поехал чуть впереди быков, запряженных в повозку.
Девушка снова прилегла и закрыла глаза. Всего полгода назад она вместе с сестрами играла во дворце-карши своего отца Буйрук-кана, и вот уже две луны она, Алакуш, жена знатного нойона Эль-Тэмюра. Девушка взглянула на едущего впереди мужа, и ее сердечко, готовое вырваться из груди, затрепыхалось бабочкой. Впервые увидев Эль-Тэмюра на ежегодном празднике Наадам*, Алакуш без памяти влюбилась в молодого, сильного воина. На том празднике ему поистине не было равных. Много сильных и прославленных багатуров, краснея от стыда, пригнувшись, признавая поражение, прошло под правой рукой Эль-Тэмюра**. Но не только в борьбе блистал молодой воин. Не знала промаха и его стрела-учусак. А уж в скачках не было равных огненно-рыжему жеребцу нойона. Ал-Таолай - Красный Заяц - легко обходил самых быстрых скакунов Орды.
На том празднике Эль-Тэмюр нашел свою избраницу. Словно алая роза среди бледных полевых цветов - подруг, сияла младшая дочь Буйрук-кана - Алакуш. Увидев ее, храбрый воин оторопел, бродил вокруг, не осмеливаясь приблизиться к юной красавице. И тогда катун сама одарила Эль-Тэмюра вниманием, бросила ему под ноги букет из степных цветов, и весело смеясь, помчалась с подругами прочь.
Вскоре под сводом праздничного шатра-тэрмэ, могущественный Буйрук-кан выдал свою любимую дочь замуж за нойона Эль-Тэмюра. Не было в Орде пары счастливей и красивей. Новобрачные благодарили Хухэ Мунхэ Тэнгри - Вечно Синее Небо - за ниспосланную им любовь. Больше месяца прожили молодые у зеркально чистого горного озера, освещая любовью эти глухие заповедные места. Грозный воин трогательно опекал юную катун, носил на руках, бессонными ночами любовался ее прекрасными глазами в которых отражалось ночное небо с серебряной россыпью звезд.
Однако вскоре им пришлось покинуть благодатное озеро. К Эль-Тэмюру прибыл гонец от хана. Дела Орды превыше всего. Хан приказал нойону ехать баскаком далеко в кыпчакские степи, а оттуда за Идил - собирать подать с покоренных ордой городов.
Поселились молодые на краю небольшого селения, на берегу Джаика. Еще несколько недель Алакуш купалась в любви, наслаждалась теплом любимого. Даже здесь, вдали от родного дома, среди незнакомых, чужих людей, Алакуш чувствовала себя счастливой. Рядом был он, а в нем вся ее жизнь. Но уже скоро Эль-Тэмюр засобирался в путь. Алакуш ничем не высказывала своей тревоги, радостно улыбалась, весело смеялась, и лишь темными ночами тихонько плакала, уткнувшись в могучее плечо любимого.
Наступил тяжелый день расставанья. Воины Эль-Тэмюра выстроились, готовые выступить в далекий поход. Нойон все еще был в доме, прижав Алакуш к закованной в латы груди, он ласково гладил ее иссиня черные волосы, жадно вдыхая их милый сердцу аромат. Наконец, тяжело вздохнув, Эль-Тэмюр оторвал любимую от себя и быстро вышел из дома. Алакуш, прижав руки к груди, бросилась следом. Нойон, едва коснувшись стремени, вскочил в седло. Алакуш схватилась за стремя и глазами, полными слез, взглянула на враз изменившееся лицо мужа: Эль-Тэмюр насупился, негоже воину держаться за юбку жены, и замахнулся на катун плетью. Та прижалась щекой к колену нойона и горячо зашептала:
- Любимый, пусть Хухэ Мунхэ Тэнгри хранит тебя, пусть духи этих земель будут милостивы к тебе, заклинаю тебя, возвращайся скорее, твой цах - наш ребенок уже ждет тебя...
Брови Эль-Тэмюра удивленно приподнялись, в суровом лике воина промелькнули мальчишеские черты, но тут же, словно спохватившись, нойон нахмурился, с силой опустил нагайку на круп Ал-Таолая и поскакал прочь. Алакуш упала на колени, закрыла лицо руками и горько заплакала. Двое оставшихся охранять катун нукеров и старая служанка Калчан отвели Алакуш в дом. А отряд баскака Эль-Тэмюра удалялся все дальше в половецкие степи, собирать священную подать с подневольных орде городов. Суровы лица воинов, долог и опасен их путь. И лишь на лице их предводителя играет счастливая улыбка, а в глазах предательски блеснула хрустальная капелька слезы.
Шло время. Осень окрасила берега Джаика желтым цветом. Селяне собрали богатый урожай и готовились к зимовке. Алакуш каждый день выходила на дорогу, к старому мосту, перекинутому через пересохшее русло Джаика. Но с каждым днем прогулки давались все труднее. Рос под ее наполненным любовью сердцем младенец, Его ребенок. Глядя на заходящее за горизонт солнце, Алакуш гладила небольшой животик, шептала имя любимого и разговаривала с растущим в ее чреве малышом:
- Скоро, малыш, скоро вернется твой отец - великий воин Эль-Тэмюр. Он научит тебя держаться в седле, стрелять из лука и не будет в орде багатура сильнее Отчигина*** - сына нойона Эль-Тэмюра.
Алакуш возвращалась в дом, прижимала к лицу хадак-платок мужа, вдыхала запах любимого и сладко засыпала.
До горизонта покрылась снегом бескрайняя степь. Зима покрыла льдом воды Джаика. Калчан сварливо ворчала у печи, Алакуш, сидя у окна, смотрела в степь, которую по-зимнему быстро накрыли сумерки. Ее мысли были далеко, у горного озера, где они с Эль-Тэмюром прожили те несколько счастливых и недолгих месяцев. Она словно снова купалась в прохладной воде, а сильные руки любимого обнимали ее тонкий стан.... И тут Отчигин в ее чреве капризно пнул мать. Что-то тревожен он в последние дни. Алакуш вздохнула, тяжело поднялась и направилась к ложу.
Разбудил катун громкий шум у дверей. Постель Калчан была смята, самой служанки не было. Поднявшись на ложе, Алакуш прислушалась, послышались приглушенные мужские голоса, звон сбруи. Сердце катун бешено заколотилось: "Вернулся! Вернулся, любимый!". Алакуш бросилась к двери, рывком распахнула её. Вглядываясь в лица, чуть освещенные слабым огнём: "Вот Бельгутай, рядом Дзорин, нукеры мужа, а где