Feologos : другие произведения.

Двое у моря

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    первые 10 глав вашему вниманию


 Феерия -- добро. Стремление к счастью. Жизнь.

Фантастика -- зло. Смерть. Феерия -- светлый сон. Фантастика -- кошмар.

Фантастика и феерия диаметрально противоположны, "феерия" происходит от "феи",

в ней все светло, она стремится к счастью, в ней действуют добрые силы.

В магии -- темные силы. Она стремится к смерти, к разрушению жизни.

Магия и феерия -- как две стороны одной и той же чудесной монеты.

Одна сторона темная -- смерть. Другая светлая -- жизнь.

Сказки фееричны. Они ведь всегда хорошо кончаются

Тэффи

   Пролог
   Выпив ледяного апельсинового сока, он посмотрел на календарь, стоящий на туалетном столике: набор цифр был тот же, как в тот год, когда он поселился на этом острове, только единичка переместилась вплотную к двойке - 2100.
   Да, прошло девяносто лет. Немыслимый, огромный отрезок времени по меркам обычной человеческой жизни. Хотя почему немыслимый?
   За этот век произошло много изменений, в том числе и в медицине.
   Продолжительность жизни резко возросла, вот только усталость и старение души лечить, еще не научились.
   Все остальное заменялось с той же легкостью, с какой в его молодости ремонтировали автомобили.
   Лед в стакане тихонько позванивал и плавился от уже теплого, но еще не опаляющего июньского солнца, а из зеркала смотрел человек, которого он еще помнил: молодой, сорокапятилетний, полный сил, желаний и надежд - он сам.
   Память услужливо листала все новые и новые воспоминания того, первого лета, полного ожиданий чего-то восхитительно-неизведанного, как первая любовь.
   Впрочем, если вдуматься, любовь - она всегда первая и единственная, потому что, когда она уходит, вместе с ней уходит и сам человек. Остается пустая оболочка, тело.
   Только с возвращением способности чувствовать жизнь наполняется смыслом. Внешне человек выглядит как прежде, но он уже совсем другой.
   Память - забавная книга, её не устаешь читать, она не наскучит. Так как оно было?
   Это сейчас его имя - Глен, а тогда, в две тысячи десятом...
  
   * * * * * * *
  
   Глава 1 Пожар
  
   Ранним летним утром, житель уездного города Н-ска, Вальдемар, сидел на собственной кухне, на колченогой табуретке и отчаянно зевал.
   Был он средних лет, среднего роста, средней небритости, но очень талантлив.
   За пыльным окном первые лучи солнца с трудом пробивали себе дорогу через дымовую завесу горящих торфяников, помоек и еще бог весть чего.
   Горело все.
   Но главный пожар был внутри, горели 'трубы' после вчерашнего 'пати', по случаю возвращения нашего героя и его семьи из авто-турне к морю.
   В связи с этим, в голове прочно засела короткая и ёмкая аббревиатура: ЧМО - Черное Море. Подумалось: чем ниже горы - тем хуже люди.
   Впрочем, люди ни при чем, просто их было слишком много, а моря и пляжей - мало.
   Поездка не порадовала изобилием новых впечатлений. Нет, конечно, были приятные моменты. Много плавали и ныряли с дочкой, собирали мидий, потом варили их и с удовольствием ели. Местные жители, почему-то, этим не занимаются, предпочитают варить борщ. Ну скажите, какой борщ в такую жару? Или салат оливье?
   Очень смешно выглядели рыбы, которые ошалело смотрели на пловцов и, как бы недоуменно, крутили плавниками у виска: ну мы-то понятно, нам деваться некуда, мы тут живем, а вас чего сюда принесло?
   Понравился грязевой источник на азовском побережье, от души навалялись в грязи, изображая веселых поросят, красота!
   На обратном пути домой, в городе-герое Волгограде, посетили Мамаев Курган, попутно купили отличной воблы и живых раков.
   Вот, пожалуй, и все воспоминания.
   А душа требовала большего - требовала свершений и открытий.
   Был Вальдемар человек творческий, работал журналистом в местной многотиражке, от повседневной рутины быстро уставал и скучал.
   На самом деле в быту звали его Владимиром, но что это за имя для творца?
   Вот Ваааль-де-мар - звучит!
   Итак, срочно требовалось что- нибудь свершить и открыть.
   Он решительно встал и, для начала, открыл холодильник.
   Из недр повеяло прохладой, заклубился туман и проступили очертания непочатой, в изморози, бутылки пива. Чудо!
   Отлетела пробка, пиво зашипело прибрежной морской волной и наполнило просторы кухни запахом Сочи.
   После внушительного и вдумчивого глотка напитка пришла мысль, да такая пронзительная, что заломило висок: нет, так дальше продолжаться не может, надо что-то срочно менять в этой жизни.
   Этак проживешь свой век, а что останется благодарным потомкам?
   Конечно, хорошо было классикам золотого и серебряного века: покурил голландских тюльпанов и, ну ваять нетленку. А воздух Парижа? Просто бери перо, обмакивай его в этот самый воздух Монмартра или Монпелье и все дела. Успех обеспечен.
   Попробовал бы Монтень, Стендаль или Артур Рембо поработать днем в Вестнике Камвольной Фабрики, вечер отдать семье, а ночью черпануть вдохновения, глядя на канаву и развалившийся сарай во дворе.
   Как бы вторя прилетевшей, невесть откуда, грустной мысли, с соседнего балкона послышались негромкие голоса: беседовали соседи, два брата.
   Жили они тут с рождения, сколько помнил себя Вальдемар - нигде не работали, каждое утро сидели на балконе, курили, играли во дворе в домино, после обеда покупали дешевое вино и тихонько напивались.
   Итак, с соседнего балкона отчетливо слышна была неспешная беседа под папироску:
   "Вот брат, тебе сегодня уже полтинник, считай полжизни прожито..."
   Это что же, они еще пятьдесят лет себе отмеряли? И что, это я тут с ними буду соседствовать до скончания века?
   И ведь проживут же, мы все помрем, а они останутся.
   Надо бежать.
   Ведь есть, наверняка есть, еще на земле неведомые страны, нетронутые когтистой лапой прогресса? Несомненно, есть, и они ждут.
   Вот, например, в прошлом году ездили в Абхазию, какая красота! Народу немного, цивилизации почти никакой, зато цены гуманные, природа изумительной красоты и еда вкусная. Жаль, что без охраны опасно выходить за ворота.
   Яхонтовый туман грез окутал воспаленное воображение.
   Дивная страна, которой нет, все ярче вырисовывалась на карте мира, главное, что б совсем рядом, не дальше Турции, а то на одних билетах разоришься.
   Так, надо попробовать привезенной Волгоградской воблы, раз пошла такая тема, услужливо шепнуло подсознание. Зашуршала разворачиваемая бумага, в которую была аккуратно завернута рыба.
   Что это, рекламный листок? Название так и резануло глаз:
  
   Доступный Рай
   'Кокос - Тур' представляет:
  
   Удивительный остров, где вы, в полной мере, сможете реализовать свои финансовые возможности в мирных целях.
   На наш взгляд, на сегодняшний день причина, по которой не наблюдается массового исхода русских в эту дивную страну, состоит в следующем:
   неправильное позиционирование
   недонесение до целевой аудитории нужной информации, получив которую, толпы из России и прочих постсоветских государств, (а это без малого 250 млн. человек), хлынут в эти ново-благословенные края.
   Зададим себе вопрос, почему, например, британцы и, прочие цивилизованные сообщества, устойчиво делают кассу в этом райском месте?
   Каков он, за редким исключением, массовый потребитель местных благ?
   Да, вполне обычный, крепкий средний класс, так сказать, основа любого цивилизованного общества:
   1. небогатый обыватель, страстно желающий всех прелестей жизни, но за смехотворные деньги
   2. активно спивающийся неудачник, ищущий себе подобных, для совместного приятного времяпрепровождения
   3. несостоявшийся или разорившийся бизнесмен
   4. человек на пенсии или пособии
   5. человек скупой, но пожираемый пороками сластолюбия и чревоугодия
   6. игрок
   7. человек скромного достатка, но преклонного возраста, по причине которого он уже не имеет шансов удовлетворить свои потребности во всем вышеперечисленном в своей стране, но очень этого хочет здесь и сейчас
   8. барышни желающие выйти замуж, но не имеющие возможности сделать это на родине, по причине абсолютной невостребованности
   9. ну и, наконец, студенты, привлеченные дешевизной образования.
   Одним словом - общество во всех отношениях приятное.
   То же самое и еще многое другое желает русский человек.
   Русские - особенная нация, им покоя не дает ушибленное национальное самосознание и гордыня.
   Очень хочется казаться лучше, богаче, значимее, но сильно при этом не утруждаться и не тратиться.
   Действительно богатые клиенты скорее выберут Ниццу, Монте-Карло, Париж или Рим.
   Ну да мы их и не приглашаем.
   Сюда едут те, кто ищет уединения, покоя и уважения за вменяемые деньги.
   Что предлагают клиенту туристические и рекламные агентства?
   Чем заманивают?
   Ничем из вышеперечисленного.
   Рекламируют:
   виды античных руин,
   пляжи, якобы самые чистые в мире, красивые картинки жилья с увереньями в том, что дешевле только даром, ну и прочую продукцию, которую со времен царя Гороха передирают друг у друга продавцы "счастья".
   Убери в заглавии название места и не поймешь где это, в Шуйске или Монако.
   Скучно и однообразно, без выдумки, без огонька. Без идеи.
   Русскому человеку нужна Идея.
   При всей осторожности и недоверчивости есть у него жгучее желание и потребность в контролируемом авантюризме.
   Что б повезло, что б купил - как украл. Надежда на русский авось.
   "Мы знаем, что Вам нужно и это есть там, куда мы вас приглашаем!"
   Наш девиз:
   "Вдумчивая Аналитика, Талантливый Ангажемент - ВАТА (сахарная)"
   Добро пожаловать!
   Мы откроем вам глаза!
   Халва и халява - суть едины, неизвестно, что слаще!
   Почувствуйте себя, как в санатории ВЦСПС на полном пансионе!
  
   - Так, надо ехать в контору, пока все места не расхватали. Вот что значит доходчивая реклама и правильный подход. И люди, как я понял, там приятные, не скучные, море чистое, культура опять же. Одним словом - заграница. Ну, в самом деле, до окончания отпуска еще две недели.
   Сидеть дома? Еще чего доброго супруга опять про ремонт вспомнит.
   Решение оформилось быстро: во избежание непонимания и конфронтации с лучшей половиной семьи, женой, решено было не афишировать сие авантюрное предприятие.
   - Скажу, что поехал к маме, в деревню, помочь по хозяйству. Написать на бумаге можно что угодно, надо самому посмотреть, руками пощупать, какая такая она, идиллия. Так оно спокойнее будет, ну, а потом - победителей не судят. Вон, Колумбу, сплошные почести и респект по сей день, а я чем хуже?
  
   Визит в турбюро немного охладил новоиспеченного первооткрывателя.
   В небольшом помещении местного Дома Культуры сидели две грустные барышни, что-то подозрительно высматривающие в компьютерных мониторах и, одновременно, разговаривающих по нескольким телефонам.
   Складывалось впечатление, что это не турбюро, а Главпочтамт в разгар революции, и Смольный на проводе непрерывно.
   После получасового ожидания Вальдемар все же смог обратить на себя внимание отчаянным зеванием и запахом воблы.
   Те полчаса, что Вальдемар ждал аудиенции в предбаннике турбюро, очень помогли ему укрепить в себе зародившееся желание свалить из родного города всерьез и, по возможности, надолго. Он задремал, даже сон увидел. Сон был тревожный и очень смахивал на реальность.
   Он шел по родному городу, вел в школу дочку. Мимо, с воем и чадом, проезжали машины, обдавая прохожих брызгами грязной жижи, смеси растаявшего снега и
   хим. реагента, который оставался на одежде и обуви несмываемыми пятнами, вызывал аллергию и кашель.
   Напротив школы ярко светились витрины новенького винного бутика, чуть дальше - скопление торговых павильонов.
   Ларёк союзпечати пестрел голой натурой на все вкусы и ориентации, а также радовал глаз шикарной подборкой современной художественной прозы.
   Ярче всех в витрине выделялся плакат: бестселлер дня! Марья Ельцова.
   Новинка - "Смертельный поцелуй слепо-глухо-немого"
   Господи, неужели женщины и правда такое пишут?
   А интересно, сколько стоило разрешение открыть винный бутик и секс шоп напротив школы?
   Дочка шла притихшая, сосредоточенная, стараясь поспевать своими маленькими шажками за широкой поступью отца.
   Еще совсем малышкой, начав ходить в детский садик, она понимала, что нужно работать и детский сад - это её работа.
   Так она помогает папе с мамой, которые с утра до позднего вечера трудились и зарабатывали на те редкие и короткие моменты, которые семья могла провести вместе, в отпуске, на море, где каждый день было солнце и счастье.
   Серое утро не располагало к сантиментам, и отец шел, угрюмо смотря себе под ноги.
   Конечно, ему еще предстояло добираться маршруткой, с пересадками, до работы.
   При выходе из дома он отругал, как ему показалось, долго собирающуюся дочку.
   Теперь горечь этой несправедливой и ненужной вспышки раздражения давила горло и щипала глаза.
   Дочь была замечательная, светлая и добрая. А волосы ее до сих пор пахли молоком матери, пахли ангелом.
   Но запах детства постепенно уходил, уступая место грусти в глазах.
   Дочка молчала, старалась не отставать, её маленькая теплая ладошка крепко сжимала сильную и надежную руку отца.
   Он глянул на этого любимого, самого родного на свете человека и в сердце возникло такое жгучее желание сделать что-то доброе, хорошее, прямо сейчас.
   Что-то такое, что невозможно или почти невозможно сделать в реальной жизни, но возможно во сне.
   Солнышко, а давай полетаем?
   Глаза ребенка вспыхнули огоньками, самым чистым светом, светом детской души.
   "Давай" - прошептала она.
   И они взлетели, несильно оттолкнувшись от земли.
   А за тучами было родниковое небо и пушистое, теплое, как рыжий котенок, солнце...
  
   - Мужчина, хватит спать, проходите к столу, я Вас слушаю.
   Грустная барышня из-за стола внимательно рассматривала Вовкины стоптанные кеды и вообще, прикид.
   - Итак, вы по какому вопросу к нам?
   В обычной ситуации Вальдемар сострил бы, конечно, нашел бы, что ответить по поводу того, что его в данный момент больше всего волнует и какой неотложный вопрос встал у него к симпатичной фемине, но сейчас шутить почему-то не хотелось.
   - Я вот тут рекламку вашу увидел,- промямлил он, аккуратно разглаживая на столе мятую, засаленную бумажку с объявлением.
   - Хотелось бы приобщиться к прекрасному, съездить, посмотреть. Отпуска еще две недели, так что я, хоть завтра, готов.
   Барышня слегка повеселела, еще раз окинула клиента опытным взглядом, как бы мысленно взвешивая его финансовый потенциал.
   Вовка почувствовал себя неуютно, как в военкомате на медицинской комиссии, когда голым стоишь перед врачами, а они участливо так, не торопясь, расспрашивают тебя, чем болел в детстве, давно ли и много ли пьёшь, и в каких войсках хотел бы служить Родине?
   - Ага. Вы про "Терра Инкогнита" интересуетесь? Хороший выбор, новое направление.
   Но есть одна неувязочка. На ближайшее время все группы уже сформированы, увы, свободных мест нет, билетов нет, уж больно направление горячее, отпускной сезон, путевки разбирают, как пирожки.
   - Да, растет благосостояние народа. Не иначе новое месторождение нефти или газа - отрыли. Надо будет в интернете пошарить. Откуда это вдруг у людей свободные денежки завелись, в разгар мирового финансового кризиса? - охотно поддержал беседу Вальдемар.
   Девушка-менеджер выдержала паузу и, как фокусник, вытянула из стопки бумаг на столе листок: хотя... есть одно местечко, горящая путевка, вот только не знаю, подойдет ли вам?
   Кроме обычных тур поездок мы организуем туры для паломников.
   Там, куда Вы хотите, несметное количество древностей и христианских святынь.
   Раньше, до исторического материализма, заметно оживившись, продолжила барышня лекторским, хорошо поставленным голосом, паломники, едущие на кораблях в святую землю, останавливались на этом острове отдохнуть, пополнить запас провианта ну и, развлечься, по-возможности.
   Теперь эта традиция возрождается с новой силой, да так успешно, что дальше острова никто уж и не едет.
   В самом деле, изобилие древностей, ночных клубов и современных казино полностью удовлетворяет любые, даже самые взыскательные запросы.
   После Куршавеля приятно, знаете ли, съездить в такое место, погреться, от скверны отмыться с комфортом, мечтательно и томно протянула тур-дива. От обычной путевки эта ничем не отличается, разве что подороже, так как в стоимость включены несколько специальных тематических экскурсий.
   - Мне подходит, не задумываясь, выдохнул Вальдемар. Беру. Человек я хоть и в меру, но верующий, как креститься знаю.
   Вовка на всякий случай, в подтверждение своих слов, показал серебряный крестик на шнурке, перекрестился, обернувшись в красный угол, где, вместо икон, на стене висели дипломы и сертификаты конторы, скорее всего, отпечатанные здесь же, на местном принтере.
   - Чувствую и мне пора причаститься, что-то не везет в последнее время.
   - Я извиняюсь, вопрос можно? - слегка смущаясь спросил Владимир: - я что-то не нашел в Google координаты места? Не подскажете, где это, хоть примерно?
   Девушка медленно повернулась и посмотрела на вопрошающего и ему показалось, что в её агатовых глазах заискрилась насмешка: а Вам- то, гражданин, не все ли равно? У вас билеты туда и обратно, отвезут - привезут в лучшем виде. Ну а если вдруг придет охота заняться спортивным ориентированием на местности, гляньте по GPS-навигатору, есть у Вас в мобильном таковой? Ой, простите, что это я, совсем заработалась. У Вас, если я не ошибаюсь, мобильничек еще дедовский, трофейный, Блаупункт или Рейнметалл, небось? И ничего не дедовский, а винтаж и ретро теперь в моде, насупился было Вальдемар, пряча в карман свой старенький, но любимый телефон.
   Вы лучше спиннинг не забудьте и фотографию дочки, чтобы не скучать, добавила ехидная продавщица заграницы и улыбнулась в первый раз за весь разговор.
   В голове у Вальдемара образовался вакуум, и только одна мысль заполошно металась из угла в угол: позвольте, какой спиннинг, какая фотография?
   Я ж ненадолго, сиплым голосом начал было он, а Вы откуда....про дочку - то?
   Девушка погасила взгляд и строго сказала: во сне разговаривали, вот откуда.
   Дочери привет, на самолет не опаздывайте.
  
  
   Глава 2 Сборы в дорогу
  
   Путевку оформили быстро.
   Получив на руки пакет документов, мед страховку, ваучер в отель, местную самодельную брошюру с описанием острова и его достопримечательностей, просветленный "паломник" отчалил домой.
   Вылет был завтра утром, а дел до отъезда предстояло сделать много.
   Впереди были приятные хлопоты, сборы в дорогу.
   Единственное, что беспокоило и мешало полностью раствориться в предвкушении поездки - воспоминание: когда тур менеджер отдавала документы, на прощание она сказала: время - величина переменная, там, где вы скоро окажетесь оно другое.
   - Часовой пояс другой что ли, часы перевести, не забыть, - переспросил он?
   - Ага, вроде того, - насмешливо ответила барышня, - переведите, - и сердце, почему-то, тихонько заныло от этой последней фразы.
   Выйдя из конторы Вальдемар несколько минут бездумно брел по раскаленной улице.
   Внутри было пусто и зябко, хотя солнце палило так, что кеды прилипали к пластилиновому асфальту. Постепенно наваждение начало проходить и он заметил, что окружающий мир изменился. Город стал чужим. Знаете, так бывает в моменты сильного потрясения, когда годами накопленные статичные картины знакомых мест исчезают, и ты воспринимаешь окружающее пространство как будто впервые, видишь не то, к чему привык, а то, что есть на самом деле. Наверное, именно поэтому впечатления от новых мест такие яркие.
   С трудом совместив внутренние образы с внешними реалиями, он начал узнавать окрестности, с людьми было сложнее.
   Они оставались другими, чужими, или это просто показалось?
   - Так, хватит психовать, все нормально.
   Первым делом надо зайти в магазин Рыболов-Охотник. Куплю блесны, леску, а вдруг и правда удастся порыбачить?
   Спиннинг-то есть, и преотличный, сейчас таких уж и не делают, ручной работы.
   Клеёное из бамбуковых пластин удилище было прочным и легким, пробковая рукоятка - удобной и мягкой, инерционная катушка работала безотказно.
   - Вот и магазин - отрада мужчин, как же давно я тут не был? Лет двадцать, наверное.
   Внутри прохладно и торжественно, как в музее. За прошедшие двадцать лет наука и техника в области рыболовства шагнула далеко за пределы понимания простого рыболова-любителя.
   Сотни наименований блесен, крючков, удочек, приборов и приспособлений непонятного назначения удобно расположились на витринах, полках, стеллажах. Без научного консультанта разобраться в этом изобилии артефактов было невозможно.
   - Здравствуйте, чем могу помочь, - деликатно поинтересовался продавец у растерявшегося посетителя.
   За какие-то полчаса Вальдемар был оснащен последними новинками мировой индустрии на все случаи жизни. С большим сожалением пришлось отказаться от гарпуна для охоты на китов, ссылаясь на совершенную неспособность причинить вред этим милым рыбкам. Купить гарпун очень хотелось, но цена была неподъемной, впрочем, как и само изделие.
   - Да бог с ним, мне и подводного ружья хватит, не в китах счастье - думал Вальдемар, выходя из магазина. - Червей надо бы накопать, где я их там искать буду, на чужбине? Ничего, упакую аккуратно в баночку, долетят, как миленькие.
   Кроме всего прочего были куплены: компас, дорожная раскладная спиртовка и несколько упаковок сухого спирта, литровый стальной термос, подводное ружье, охотничий нож, шапочка-омоновка с прорезями для глаз на случай внезапного мороза и прочие полезные вещи, совершенно необходимые, как уверял опытный продавец, для выживания в любой агрессивной среде.
   Венцом всего этого шикарного джентльменского набора был очень многофункциональный ножик с фонариком, рулеткой, штопором, вилкой, ложкой, пилой и еще бог знает с чем.
   - Вот теперь хоть на луну, удовлетворенно думал наш турист. Кипятильник у меня есть, ничего, не пропадем!
   Дома было тихо и пусто, жена куда-то ушла, дочка была у тещи. Это даже к лучшему, можно было спокойно и обстоятельно заняться сборами в дорогу. Перво-наперво он достал с антресолей в коридоре старенький фибровый чемодан и рюкзак. Если быть точным, то это был не совсем рюкзак, а дедовская парашютная сумка времен отечественной войны.
   Была она на редкость прочной и вполне годилась для дальних путешествий.
   Покидав нехитрые шмотки, трусы-носки-шорты-майки в чемодан Вальдемар сел и задумался, как быть со спиртным? В самолет не пропустят, а в чемодан положить - вдруг разобьется или вытащат? Решение было найдено быстро: перелить две бутылки перцовки в новенький термос, очень похожий на крупнокалиберный снаряд. Удовлетворенный идеей он подумал: - а если спросят, скажу, что это лекарство, растирание для поясницы. Теперь не разобьётся и не разольётся, можно быть спокойным. Для верности он написал фломастером на термосе - лекарство, немного подумав, дописал - наружное. Палка сырокопченой колбасы, пару банок консервов, пачка чая и кофе стали финальным аккордом сборов. Удовлетворенный проделанной работой, Вальдемар пошел на кухню, выпить чаю.
   За чаепитием время летело незаметно. Он думал о том, как было бы замечательно найти на Земле тихое, красивое место, например такое, как Сочи, чтоб были горы и море, но без неимоверного скопления людей. Купить бы недорогой домик, перевезти туда маму, семью, развести фруктовый сад, посадить цветы. На рассвете ходить в море на лодке, ловить рыбу, днем дремать в гамаке, в тени цветущих розовым цветом миндальных деревьев, а вечером собираться на террасе, увитой виноградом и пить чай с дымком, из самовара, да с инжирным вареньем. Писать стихи и рассказы, растить дочку - что может быть лучше?
  
   Ближе к девяти вечера вернулась из гостей жена, привела дочь.
   Довольная проведенным вечером она спокойно и даже с одобрением приняла новость о его внезапном отъезде.
   - И правильно, и хорошо, конечно поезжай. А дочка расстроилась, но после обещания привезти ей подарочки от бабушки и еще сюрприз от себя она немного успокоилась, но попросила рассказать сказку на ночь. Вальдемар был не сильно искусный сказочник, детских сказок не помнил, но как откажешь?
   Поплотней подоткнув одеяло и поправив подушку он сказал дочке, притихшей в восторженном ожидании:
   - это не совсем сказка, ну да всё равно интересно. Эта история про одного моего знакомого, доброго и хорошего человека. - Он волшебник? - спросила дочка. - Да, скорее всего. Итак, слушай:
   - В дальнем углу комнаты, у стены, за стареньким полукреслом 70х годов прошлого века, между барабаном и рамой для картины лежала Лира. Инструмент странный, необычный и в современной действительности нелепый. Не то, что бы некрасивый, скорее бесполезный и невостребованный. Скажем, гармошка, или балалайка, еще куда ни шло, псевдонародные мотивы под старину, да под хорошую закуску, что ты! А Лира... с голосом незнакомым, вкрадчивым, без картинных охов - вздохов, прямо скажем: интеллигентный инструмент. То ли дело барабан! Предмет видный, громкий, а главное - понятный. Хоть танцуй, а хоть строем ходи, все одно хорошо! Ни каких тебе полутонов и полунамеков, конкретный, как кавалерийская атака! Андрюха любил Барабан. Лиру-то он нашел случайно, когда перебирал на чердаке театра, в котором служил машинистом сцены и музыкантом, по совместительству, старый реквизит, бог весть когда и кем сложенный там и забытый. Надо сказать, что страсть к театральным древностям имела свой резон, иногда попадались занятные вещицы, творения древних мастеров цеха театрального реквизита. Взять хоть приспособление столетней давности, хитрый станок с железными листами, издающий звук майского грома, да такой, что настоящий гром казался жалкой имитацией! Применить находки удавалось редко, но кругозор расширяло и фантазию подстегивало, а это первейшее дело для творчества. Как страстный поклонник и знаток барабанно-ударной 'кухни', Андрюха воспринимал существование более деликатных инструментов снисходительно.
   Лира была старинная, темного дерева, с непонятными письменами на полированном, сандалового дерева, теле. Струны сохранились на удивление хорошо, да и сам инструмент был в приличном состоянии, так что мог бы сгодиться не только в качестве декора. Кот Персик страсти к музыкальным инструментам не испытывал. Угол с этими монстрами обходил опасливо, стороной, кто его знает, чего от них ждать? Когда сквозняк трогал струны Лиры и она начинала сама по себе позванивать, как колокольчики в горах, Персик хмуро отходил подальше от любимого кресла и долго прислушивался, не гонятся ли за ним?
   Старые вещи всегда загадка. У них есть душа, характер, капризы, история. Появление их внезапно, исчезновение таинственно, присутствие чревато переменами. Пройдя длинный путь, впитав в себя эмоции, тепло рук, талант владельца - Лира жила, излучала то, что в ней было: мечты и сны. Достаточно было слегка тронуть струны и:
   буквы на непонятном языке приобретали глубину и объем, навязчивый, нестройный топот мыслей стихал, организм наполнялся бездонной пустотой и сиянием, из которой начинали звучать образы, картины, мелодии прошлого, аж дух захватывало. Сами знаете, как это бывает: переход от бодрствования ко сну неуловим, неуловимо и движение тонких сфер. Только сжимается сердце от сладкой жути и звон в висках. Много способов есть прожить жизнь счастливо, каждому хватить должно, да не хватает. Счастлив ли тот, кто, вдруг повзрослев, начинает слышать полутона, различать полутени, слышать паузы? Трудно это. Бесконечно прощать и оправдывать.
   Постепенно, не вдруг, на смену чеканному рокоту жизненных тамтамов пришли мелодии негромкие, но сильные, сольные, отвязаться от которых не было ни какой возможности, да и желания. А когда неясные потребности души заявляют о себе, да при этом непонятно, чего это такое, почему привычный мир становится невыносим, несовершенен и скучен - тогда как быть? За творчество денег не платят, зато ругают все, какие уж тут 'грезы'? Слезы одни. И внезапно лира исчезла, как и не было. Может, кто из знакомых прихватил, а может сама ушла. Заскучала.
   Так, бывает: на пике страсти любовь превращается в утрату. -
  
   Владимир перевел дух и осторожно посмотрел да ребенка:
   - ты прости солнышко, наверное, тебе неинтересно, непонятно? Я ведь тебе читаю то, что иногда пишу не для газеты, а так, для себя. А сказок я не знаю....
   - Мне очень понравилось, особенно про кота Персика и барабан, - сказала дочка. - Расскажи еще, пожалуйста!
   - Ну хорошо, слушай, эту сказку я сочинил твоей маме, когда тебя еще не было, а мы с ней только познакомились. Закрывай глазки и слушай:
  
   - В одном большом городе, где почти всегда зима, жила была девочка, да и сейчас, наверное, живет, история-то современная. А звали её все по-разному, потому что имя у неё было волшебное, его как не меняй - всё равно красиво! Я на ушко тебе нашепчу много сказок и былей разных, лишь бы слушать была согласна, спи любимая сладким сном, ты прекрасна!
   Это был сон, единственный шанс, подаренный судьбой. Немногие знают: полет Птицы Счастья - всегда прямая линия, у неё нет возможности сделать круг и вернуться. Она может только две вещи: взять с собой или оставить. Не сочувствует, не прощает и если улетает, то не возвращается никогда. И еще: ее выбор не может основываться на наших желаниях. Но, в любом случае, мне кажется, проигравших нет, каждый берёт себе то, что способен взять.
   Однажды, накануне поездки в дальние страны я увидел птицу безмолвную, пепельную, странную. Промелькнула в ночи тенью, даже шелеста крыл не слышал. Ты меня искала? Молоточек чувств разбил зеркало саморефлексии, а за ним - дорога. Мне нравится быть в пути. Очередной маленький, личный ад пройден и хочется с новыми силами выслеживать себя и свои слабости, обменивая тяжесть вины на ощущение полета. Мы с тобой каким-то непонятным, немыслимым способом, ещё не зная друг друга, убрали окаменелость нашей жизни и собрали новый мир, где свобода это не абстрактная цель. Без нее жизнь превращается в умирание. Мы просто встретились.
    Смотрю в окно и вижу снег. Закрываю глаза и вижу "Город желтого света". Экран компьютера пуст, жаль. Где ты, какая ты? Мне хочется тебя рассматривать внимательно и неторопливо, как прекрасный цветок, как волшебную бабочку, случайно прилетевшую на зов времени и оставившую в душе пыльцу тепла и знания, отчего и больно и радостно и уже не остановиться. Время ирреально, течет мимо, не касаясь, удивленные взгляды вокруг, значит я ещё здесь. А как ты? Снятся ли тебе цветные сны? Мне нет. Еще нет. Зато всё вокруг стало цветным, даже снег на зелёной траве. Как ты думаешь, есть ли у нас время рассмотреть друг друга? Не надо зеркал, зачем все усложнять? Мир жесток и прекрасен, но стоит ли его бояться, возводя вокруг себя крепость? Пусть наши беды идут на шаг позади нас, а если догонят - мы этого уже не увидим.....
  
   Дочка сладко спала.
   Страстного прощания с женой не получилось, сославшись на усталость и головную боль она ушла в спальную, а Вальдемар не мог уснуть, курил на балконе, сидел на кухне, словом - маялся.
   На столе звякнул мобильник, он машинально взял его и открыл. Одно новое смс сообщение от абонента Котик... дальнейшее было как в тумане. Мобильник жены. В ушах зазвенело, ноги стали ватные, зрение сузилось до размера телефонного дисплея. Сообщение было от мужчины, и текст выглядел совершенно недвусмысленным. Полистав список старых смс, он понял, что роман начался еще задолго до поездки в отпуск и длился уже месяца три. Просто в лучших традициях худших сериалов, невесело усмехнулся новоиспеченный "Отелло". Будить теперь уже экс-супругу было бессмысленно, хотя очень хотелось спросить её, почему? Правда объявилась как всегда в самый неподходящий момент и шарахнула по их семье, да так, что уютный, устойчивый мирок рухнул в секунду, только едкая пыль эмоций клубилась над руинами.
   - Ну и чего теперь делать, как дальше жить?
   Вопрос был хороший, но бессмысленный. Задать его все равно было некому, делать что либо - поздно. Жить не хотелось. Что в такие минуты удерживает человека от опрометчивого шага в никуда? Обязательства, долги, ответственность, трусость? По-разному.
   Нельзя сказать, что наш герой не любил свою жену, очень даже любил. Нельзя сказать, что он так уж ничего не чувствовал задолго до этого случайного открытия. Да и так ли случайно оно было? Чаще всего мы всё понимаем и чувствуем заранее, просто предпочитаем оставаться в неведении, так спокойнее. Авось само все пройдет и наладится, "кто меньше знает - крепче спит".
   Многие ли осознанно ищут правду, какой бы она ни была? Ох, немногие. И возможно большинство в этом случае право. Часто бывает, что страсти сами собой утихают, сходят на нет, семейная жизнь снова как-то налаживается и живут супруги, делая вид, что ничего и не произошло, притворяясь, что по-прежнему счастливы. Все можно оправдать и объяснить, а уж себя оправдывать - милое дело, чего проще, особенно, если ни кто и не обвиняет. Интеллигентность и деликатность - первейшее лекарство для обманутых! Повторяй себе постоянно: все хорошо, ничего страшного не случилось, это недоразумение, которое скоро разъяснится и всё опять будет расчудесно, и - готово дело, все так и будет. Спокойствие, только спокойствие, как завещал нам бомж Карлсон, который живет на крыше, из триллера Астрид Линдгрен.
   Все эти горькие мысли медленно, но верно привели нашего героя в состояние отупения и безразличия, что в принципе было не так уж и плохо.
   Вальдемар решил уехать без скандала и выяснения отношений, а после приезда видно будет, эмоции поутихнут и можно будет все решить спокойно, интеллигентно, без мордобоя и битья посуды, хотя это и не так ярко и увлекательно. Опять же, ребенка не хотелось расстраивать, что ей можно объяснить? Прикорнув на диванчике в кухне, он чуть не проспал ранний подъем.
   Жена встала проводить, сварила кофе, чмокнула в щеку.
   Обернувшись на пороге еще вчера родной, а теперь чужой квартиры Вальдемар всё же не удержался и тихо сказал, глядя ей в глаза: - там тебе смс от "Котика" пришло, я случайно прочел... немного помолчав, добавил - счастья вам - и шарахнул дверью так, что штукатурка посыпалась. Легче не стало, зато мосты были сожжены, и эстафета переживаний была передана в надежные руки.
  
  
  
   Глава 3. В путь
  
   Раннее утро, время тишины и прохлады. Город спал, забывшись в недолгом обморочном сне после удушающее жаркой ночи. Час, когда почти ничего не происходит, не засоряют эфир человеческие эмоции и даже по радио и ТВ звучит легкая оркестровая музыка. Нет рекламы, спят потребности и желания.
   Бодрый ветерок шевелил листву, пожелтевшую до срока, пинал пустые пивные банки и подбрасывал в воздух пакеты с логотипами различных супер и гипермаркетов, коты у помоек чинно умывались перед завтраком, а дворники допивали утренний чаёк.
   Дорога, что может быть загадочнее и безогляднее? Первые шаги особенно легки и приятны. Мир, как тяжёлый дубовый шкаф остается позади, решение принято, дверь открыта и вот она - дорога.
   Непривычное состояние легкости и свободы, надежда на что-то увлекательное и хорошее, что обязательно ждет, уже ждет за ближайшим поворотом.
   С плеч спадает груз будней, из сердца уходит тупая боль несбывшихся надежд и разочарований и вот они, крылья, несут тебя в даль.
   Грязный, мятый жигуленок с дребезгом и скрипом тормознул возле Вальдемара, стоявшего с поднятой рукой.
   - Дарагой, тебе куда, а? Дорогу покажешь, довезу в лучшем виде - улыбаясь всеми пятью золотыми зубами изрекло веселое лицо кавказской национальности.
   - В аэропорт мне, а дорога тут одна, дуй по шоссе и упрешься - ответствовал наш турист, запихивая вещи на заднее сидение и безуспешно пытаясь захлопнуть разболтанную дверь машины.
   Обивка сидений выглядела и благоухала так, как будто на ней лет сто возили собак или овец, но выбирать не приходилось, кто знает, когда еще попадется такси в такую рань?
   Кое-как устроившись, Вальдемар закурил, а дорога тем временем потрепанной ковровой дорожкой начала неспешно разворачиваться в сторону неизвестности.
   В аэропорту было чисто, прохладно, народу немного, рейсы шли по расписанию. Около табло в центре зала он нашел провожающего представителя тур фирмы и, получив на руки билеты, рекламный листок и значок стал ожидать остальных сотоварищей.
   Сидя на чемодане, скучая, он полистал рекламку, повертел в руках значок, который ему очень понравился своей продвинутостью. На кусочке желтого металла овальной формы был изображен холм, на нем крест, над ним звезда, а внизу выгравирован слоган: стопами Иисуса.
   - Это чего, на Голгофу что ль нас отправляют? Спрашивать разъяснений, тем самым демонстрируя свою дремучую тупость в вопросах современного искусства знаков и символов не было настроения, поэтому, спрятав сей выплеск креативной мысли он попросил старшего группы приглядеть за вещами и вышел на воздух.
   Стоя у входа в аэровокзал Вальдемар наблюдал, как подъезжали машины, из которых выныривали все новые и новые отъезжающие. Наблюдать было интересно, никогда не угадаешь, кто появится из следующего авто. Вот, например, подкатил блестящий импортный лимузин, из которого на свет божий выбрался неприметный наружности мужичонка: средних лет, сиротский прикид, чемодан самый обыкновенный, одним словом - инженер командировочный. Но: машина явно его, водитель, опять же, помог выгрузить вещи, проводил до входа, очень внимательно и вежливо выслушал какие-то указания пассажира и неспешно отчалил.
   Накурившись впрок, Вальдемар пошел к уже собравшейся группе и с удивлением обнаружил среди попутчиков давешнего пассажира шикарного авто. Мужичонка стоял скромно, по сторонам не глазел, терпеливо дожидался приглашения на посадку. Ну, дела! - не иначе, какой чиновник или бизнесмен после очередного успешного "бизнес проекта" грехи поехал замаливать - весело подумал Вальдемар. Нельзя сказать, что вчерашнее открытие и утреннее прощание улучшили настроение, но дорожная суета хоть как-то, на время отвлекала от тяжелых дум. Таково уж свойство путешествия: мысли затихают, начинают работать инстинкты, повседневная реальность разжижается и становится похожа на легкую дымку, время концентрируется между двумя точками - старт и финиш.
   Пройдя к стойке регистрации, группа получила посадочные талоны, сдала багаж и двинулась к стойке таможенного досмотра. Так как спешить было некуда, Вальдемар встал в очередь последним и получил возможность рассмотреть согрупников. Но ничего примечательного в туристах не было, люди - как люди, ничем статус паломников себя не обнаруживал. У каждого стандартный набор дорожных принадлежностей. Совсем иначе было с ним, когда подошла его очередь. Парашютная сумка, ручная кладь, вызвала оживление у стражей границы и заметно взбодрила сонное течение утренней службы. Спиннинг пришлось сдать, в салон не пустили, а обнаружив замотанную скотчем банку с червями таможенники сначала было хотели потребовать справку о прививках на провозимых животных но потом сжалились, видимо сами были рыбаками и отнеслись с пониманием, пропустили. Шапочка-омоновка и рукавицы особенно повеселила народ: на зимнюю рыбалку едете гражданин? На средиземное море? - только и смог выдавить из себя дежурный и махнув рукой, пропустил Вальдемара.
   Салон самолета был ярко освещен и заметно пованивал дезинфекцией.
   - А хорошо, что самолеты мусор в воздухе не сбрасывают, в отличие от остальных транспортных средств - поездов и пароходов. Иначе маршруты полетов можно было бы проследить по коричнево-желтым облакам, с блестками битого стекла - почему-то подумал Вальдемар, протискиваясь к окну, на свое любимое тринадцатое место. Устроившись и пристегнувшись, он быстро задремал и не заметил, как самолет вырулил на старт и взлетел. Проснулся он минут через двадцать оттого, что кто-то тряс его за плечо.
   - Сосед просыпайся, напитки везут, самое время познакомиться - услышал он и открыл глаза. Рядом, конечно же, сидел тот самый мужичонка, тайный командировочный олигарх из лимузина. Весело поблескивая глазами, сосед протянул руку для рукопожатия: Семен Андреевич, будем знакомы. Вальдемар протер глаза, пожал протянутую руку и тоже представился - Владимир, рад знакомству.
   И знакомство началось. Для начала взяли традиционный напиток всех пассажиров - томатный сок, и по стаканчику водки, что бы сок запить. Потом, когда стюардесса катила тележку с напитками назад и ненавязчиво предлагала добавки - освежились тем же коктейлем. Внутри появилось ощущение тепла и правильности выбранного пути. Беседа потихоньку начала складываться, где ж еще поговорить, как не в дороге, с добрым соседом? Постепенно, не сразу, где-то после завтрака, но перед кофе беседа приняла непринужденный характер и от дежурного трепа о погоде, пробках на дорогах и видах на урожай перешла в доверительное русло. Этому конечно сильно способствовала бутылочка коньяка Мартель, купленная Семеном Андреевичем в Дьюти-фрях и значительно улучшившая вкус разливного бочкового кофейного напитка, коим потчуют в самолетах. Конечно, скажете вы, пить с утра - нехорошо, и будете правы. Но в дороге не бывает времени суток, есть время отправления, время в пути и время прибытия, поэтому тут эта аксиома не работает.
   - А ты заметил, Вова, задумчиво вещал Андреич, прихлебывая кофейно-коньячный коктейль из пластиковой кружечки, что добрых попутчиков нам посылает судьба, а плохих, как правило, мы выбираем себе сами?
   После этой фразы Вальдемару захотелось рассказать соседу про свою обрушившуюся личную жизнь и очень захотелось спросить совета: как дальше жить, так как попутчик был явно посланцем судьбы, к тому же производил впечатление опытного, умного и надежного человека. Но как начать такой разговор, как выразить словами то, что и сам себе сказать не готов, как просить дать ответ на вопрос, который и сформулировать то не хватает слов? Нас многое не устраивает в нашей жизни, что-то гложет изнутри. Попробуй для начала сам себе ответить: - чего мне не хватает? Что ищу и чего хочу я от этой жизни? Правильно и четко поставленный вопрос уже несет в себе ответ, вполне возможно, что и спрашивать ни кого, кроме себя не придется. Возможно, в этом кроется чудодейственная сила молитвы: четкая формулировка и предельно точная адресация к источнику знания и силы творит реальность.
   В общем, с философскими сентенциями Вальдемар решил повременить, а разговор как-то сам собой плавно перешел в дрему. За окном плыли накрахмаленные облака, солнышко приятно грело щеку, сон окутывал теплым пледом, перенося в недалекое, счастливое прошлое...
  
  
  
   Глава 4 Кот с валторной
  
   Над городом желаний тишина,
   зарницы электрического света.
   До пепельно-унылого рассвета -
   бесчувствие предутреннего сна.
  
   Над городом столетняя зима.
   И, кажется, за ней наступит осень.
   На улицах темно, а время - восемь,
   наверное, часы сошли с ума.
  
   Раскачивая маятник тоски,
   проходит день, уныло-скоротечный,
   поверхностный, столичный, бессердечный.
   Забрав тепло - посеребрит виски.
  
   Осыплется иллюзий мишура,
   закроются метро и магазины,
   и лишь муниципальные машины
   смывают день прошедший, до утра...
  
   Октябрь опять не порадовал хорошей погодой, что характерно. А мог бы. Хотя, с чего бы вдруг? От прелой листвы устойчиво пахло азербайджанским коньяком, настоянным на размокших в грязных лужах окурках. Кеды Конверс типа США моментально промокли и сладострастно чавкали в предвкушении окончательного разложения, дрянь китайская. Неделя прошла обычно, неплохо прошла: удалось заработать денег. Должно было хватить и на бытовые нужды и на нехитрые мужские радости, пятница все же. В такой промозглый, серый вечер особенно хочется оказаться в приятной дружеской компании, да чтобы лампа с зеленым абажуром, горячий кофе, армянский коньяк с лимончиком, чуть присыпанным сахарком, да неспешная беседа под бесконечный, невидимый в ночи дождь.
   Недостатка в таких теплых уютных местечках у Владимира не было, была проблема выбора. Сами знаете, как оно бывает: стоишь, бывало, перед витриной с напитками и прислушиваешься к внутреннему вакууму, вопиющему о наполнении содержанием. Тут главное не ошибиться, не спешить. Иначе весь день, или вечер, смотря по тому, с похмелья ты или накануне оного, может пойти насмарку. Правильный выбор напитка - наука тонких сфер, требующая полной самоотдачи и вдумчивого отношения.
   Владимир ошибался нечасто, изматывающие тренировки отточили остроту инстинктов и придали самому процессу форму некоего таинства. Бухать интеллигентно - это надо выстрадать. Сколько раз, после опрометчивого, поспешного, и, следовательно, ошибочного выбора он оказывался в ненужном расположении духа в нежелательном месте и в совершенно непереносимой компании, отчего грустил, скучал и напивался до изумления. Будучи натурой творческой и легкоранимой, тянущейся к прекрасному даже в таком непотребном состоянии духа и тела, он неизбежно оказывался то в каком-нибудь гостиничном вертепе, с чаровницами широких моральных взглядов, то в бане-сауне, в компании барышень опять же невидимых моральных принципов или в кабаке с цыганами, медведями и одноразовыми друзьями-фантомами. Да мало ли куда может завести опрометчивость и поспешность, а главное пренебрежение главным принципом: хочешь приятно и полезно провести время - прислушайся к внутреннему голосу и ангелу хранителю. Эти двое плохого не посоветуют!
   Методом проб и ошибок, экспериментов и наблюдений был найден и принят универсальный принцип выбора: не покупать второпях, повинуясь первому порыву.
   Выбор места вкушения напитка и человека напротив решился сам собой: позвонил Сигизмундыч и позвал на вечеринку по поводу окончания реставрации очередного раритетного Харлея, найденного где-то в глухом чувашском селе и превращенного собственными золотыми руками из состояния ржавой рухляди в никелированную мечту любого байкера.
   Жил приятель в центре города, в тихом переулке, в маленьком деревянном строении, памятнике архитектуры 19 века. Точнее сказать в этом 'антикварном' сооружении когда-то жила прислуга известного архитектора, построившего основной дом, фасадом на центральную улицу города. Вот его-то неусыпно и охраняло наше 'ненаглядное' государство, как для себя. Ну и флигелек не трогали.
   Во дворе, заросшем вишнями, яблонями, черемухой и бог еще знает какой флорой, наблюдался уютный палисадник, огороженный трухлявым штакетником, не иначе тоже раритет, охраняемый уже Сигизмундычем. Внутри, в центре клумбы 'рос' концептуальный мангал, сваренный из харлеевских рам и обшитый перфорированной сталью с авиационного завода. Свернув с обычной городской, современной улицы, человек попадал в прошлое, в неторопливый, вдумчивый, талантливый и противоречивый век, когда электричество уже изобрели, а облениться и заскучать еще не успели. Очень удобно было жарить шашлыки в этом замечательном дворике, куда заходили только свои. Внутри дом был еще чуднее, чем снаружи: в 'предбаннике' и первой, проходной комнате стояли мотоциклы разных иностранных марок и эпох, запчасти к оным, да прочая живописная авто-экзотика. Далее располагался огромный уютный холл с пушистым серым паласом, декорированным пеплом и окурками. Периметр сего помещения непонятного назначения был сплошь уставлен неожиданно стильными, современными диванами в стиле 'офисный модерн', на которых постоянно кто-то спал. Ну а еще дальше, в следующей и последней комнате - настоящий бар, лично спроектированный и собранный хозяином, со столешницей, обитой листовой, полированной медью. В центре этого 'салуна', за огромным овальным столом, с висящей над ним старинной лампой в рыжем плюшевом абажуре с бахромой было так приятно выпить кружечку коньяку, ну или там какого другого, смотря по погоде и настроению - напитка. Стены были обтянуты тканевыми обоями в Английском колониальном стиле, как мы его в России понимаем, в крупный хохломской узор, и сплошь завешаны различными предметами, бог весть откуда взятыми, как-то: дорожными знаками штатов Техас и Кентукки, американскими и европейскими автомобильными номерами, флагами и значками пионерской и комсомольской организации и прочими обломками декоративного и прикладного искусства различных стран и эпох. И картинами. Были картины неожиданны и глубоки, врубались наотмашь в сюрреалистический интерьер, добавляя культовости и без того не рядовой обстановке жилища обычного советского инженера-физика. Случайные и нечастые иностранные гости сразу, с порога понимали: вот она какая, типичная обитель загадочной русской души!
   Еще в первый свой визит к Сигизмундычу Владимир надолго застрял перед одной из картин, на которой был нарисован мрачный кот, играющий на валторне. Нарисован он был мастерски, как будто стоял на улице, за оплывшим от времени, пыльным окном и заглядывал в дом. За его спиной едва угадывались очертания соборной площади с готическими постройками в лучах заходящего солнца, отчего ощущение ирреальности времени и места валила с ног за стол под рыжим абажуром, рука сама тянулась к гусиному перу, дабы немедля начертать чего-нибудь в стиле Вильяма Блейка, и, за неимением данных аксессуаров, судорожно сжимала старинную чашку Кузнецовского фарфора с густой, чайного цвета, маслянистой жидкостью. Даже пошлый и противный дагестанский коньяк из этой посуды пился как нектар.
   Стоит ли говорить, как популярно было это место?
   Судьба ведет нас необычными тропинками, показывая массу интересного, но замечаем ли мы это? Как часто мы смотрим дальше роговицы собственных глаз и видим небо?
   - Как дела? Нормально.
   Для кого нормально? И хорошо ли это, нормально?
   Нет ни сил, ни желания напрячься и поднять голову, под ногами - открытые люки канализации, бордюры высотой по колено. Интересно, зачем такие высокие? Кому это надо, чтобы мы брели, понуро опустив головы, не видя солнца и птиц?
   Но бывает, бывает у каждого человека время и место, когда все сходится, все случается. Скупой мир мироточив творчеством, не сочти за труд причастись, да и воздастся тебе.
   - Ну, Вовка, со свиданьицем и за добрую встречу!
   - Сигизмундыч, а кто рисовал-то картинки? Старинные, небось?
   - Да нет, современные. Друг, художник, временно на хранение принес. Из старой мастерской съехал, в новой еще не обустроился, вот и висят. А чего?
   - Познакомь.
   - А он как раз сегодня заглянуть собирался, вот и познакомитесь.
   - Хорошо малюет, дед. Да какой он дед, наш ровесник.
   - А вот ты мне скажи, когда все старые колымаги в округе соберешь и отреставрируешь, тогда чего делать будешь?
   - Ну, это еще не скоро, техники для души в мире много.
   - У воды живем, возьму, к примеру, старенький списанный катерок экспедиционный, отремонтирую, обустрою его.
   - -На рыбалку, на Кордон ходить будем.
   Дом постепенно наполнялся людьми. В дальнем углу стояло старое пианино, с двумя, прикрученными по бокам от нотодержателя подсвечниками. Играть на пианино было непросто, старый инструмент настройке почти не поддавался. Однако блюзы на нем звучали так, что не оставалось сомнений в правомерности его существования. В синем мареве сигаретного дыма облик вошедшего угадывался нечетко, как кот на картине, сквозь мутное, запыленное стекло.
   - Ну вот, знакомьтесь: он самый, художник, Федор.
   Вошедший был росту высокого, с глубокими тенями под глазами, в непонятного цвета и покроя свитере, сразу видно, художник. Выпить с таким - одно удовольствие. Пить с бездарностью - чистое наказание: после третьей рюмки его, сердешного, тянет пожалиться на свою никчемную, скучную жизнь, после седьмой начинается вранье, хвастовство и позерство, потом приступы агрессии и на коду - сакраментальный вопрос: - ты меня уважаешь? Утомительно. Совсем другое дело - человек творческий, в пищеварительном тракте которого напиток преобразуется не в желчь и ацетон, а в образы и идеи. Тут главное - не перебрать.
   Федор в младые годы был спортсменом лыжником, в армии служил писарем при штабе, малевал лозунги, да стенгазеты, потом приехал в столицу да там и осел, обзавелся друзьями, семьей, художественной мастерской.
   Есть люди, с которыми легко и надежно. Не потому, что они непрерывно кого-то спасают, подбадривают или оберегают. Они просто живут, ходят по тем же улицам, иногда встречают тебя, искренне радуются встрече.
   От этого настоящее не так безнадежно, вечера нескучны, будущее не так беспросветно.
   Просто они есть.
   О чем говорят двое только что познакомившихся людей, ощутивших симпатию друг к другу? Думаю, если послушать такую беседу, много смысла найти в ней вряд ли удастся. Непросто передать ощущение радости от того, что встретил друга.
   Засиделись допоздна, нашлось, о чем поговорить, что рассказать, чем поделиться.
   Потом дома приятелям от жен попало, конечно. А как же? Кому понравится, когда близкому человеку хорошо и без тебя?
   Однако история свой ход сделала и, знакомство состоялось.
   Есть мнение, что мы сами творцы своей жизни, и каждый божий день в состоянии изменить вектор движения. А я, вот, думаю, что это происходит только в определенные моменты, и каждый совершенно точно может их назвать, потом уже, по прошествии времени. Именно в те, немногие перекрестки судеб и времен наша жизнь меняет направление, а с ним и вся дальнейшая цепь событий бежит по новой, непредвиденной дорожке, до следующего полустанка.
  
  
  
   Глава 5 Зима
  
   На землю рухнула зима,
   и гололед, блестят дороги.
   Снежинки тают, недотроги,
   самодовольные весьма.
  
   Нехватка воздуха и сил,
   все спать и спать, на окнах иней.
   Уже забыв, о чем просил,
   в камине пепел - вечер синий.
  
   Слова приобрели объем,
   смотри, смотри - они летают.
   Хорошие - у сердца тают,
   плохие - грязный, серый ком.
  
   Морозной ночью ярче сны.
   Колдует белое ненастье.
   Одно касание струны -
   одно придуманное счастье...
  
   Ну, до морозов было еще далеко, а первый снег, тем не менее, выпал на Покров день. Ощущение такое, что стало дышать легче. Последние надежды на то, что пронесет, и зимы не будет, таяли с каждым новым освежающим броском мокрого снега в лицо. Осенние авралы на работе чередовались с вялыми попытками написать чего-нибудь высокохудожественное. Но вечера были слишком коротки, да и осеннее бессилие навевало нечто аморфное, иллюзорное, такое и прочесть в приличном обществе невозможно.
   Нетленка оставалась мечтой, а мелкие успехи на ниве журналистики быстро опадали, подобно серой пене тухлого отечественного пива, оставляя во рту кислый привкус вчерашнего праздника.
   "А хорошо бы вот так в одночасье стать классиком, вещать с пьедестала открывшим рот массам чего нибудь эдакого, умного", - думал Владимир, уныло вымучивая очередной псевдо технический опус для рекламно-познавательного журнала.
   Статьи шли неплохо, платили хорошо, но мало, зато писать было скучно и противно.
   Однако финансовый аспект имел значение: "Худо-бедно скоплю пару-тройку тысяч "безусловно-приятных единиц" и в отпуск, к морю! Пусть на неделю, но и это счастье".
   Вырваться из зимней слякоти и городского безумия - заветная мечта любого среднестатистического, средне обеспеченного жителя средней полосы России, жаль только, на этот подвиг уходит столько сил и средств, что на сам полноценный отпуск ни того ни другого почти не остается.
   Признанные корифеи от литературы, может, потому и писали плодотворно, что умели и умеют в нужный момент сбежать от повседневности, изменить угол обзора и нескучно провести время. Хотя, кто его знает, как там у них, у корифеев?
   К литературному делу пристрастился Владимир еще в школе.
   Внезапно, с первым чувством влюбленности, появилась необходимость как-то выразить через край плещущие терзания и восторги.
   Это теперь нам кажется, что детство безоблачно и розово-сладко, типа "Чупа-Чупса". Подзабыли, сколько раз на дню жизнь, казалось, кончена и бесповоротно постыла! Вулкан новых ощущений в пятнадцать лет взрывается сразу и весь, а не курится долго и бесплодно, как, например, в сорок пять.
   Ну, сами рассудите: может ли матерый служащий банка или, например, ответственный государственный работник самовыражаться в стихах? Сможет-то он, конечно, сможет, если время найдет, но недолго, это у нас в стране умеют хорошо лечить. Пишут, конечно, но скрывают! Зато как домашние хозяйки распоясались: в книжных магазинах одни кулинарные рецепты да женские романы. Бестселлеры.
   Вовка, на выпускном экзамене по русскому языку, вдруг накатал сочинение, объемом в пять листов, стихами.
   Тема была самая, что ни на есть 'лирическая': подвиг комсомольцев в Великой Отечественной войне. Чего вдруг его понесло, он тогда не задумывался. Стих шел, лился сам собой, наивная, восторженная, мальчишеская мечта о подвиге обретала вполне приличный, подобающий экзаменационной работе, объем.
   Где-то к третьему листу, когда Вован, мужественно шмыгая носом, от нахлынувшего патриотического дурмана, выводил заключительную строфу всего повествования: -
   Цветут, благоухая розы
   На кровью политой, израненной земле...
   в класс заглянул завуч Захар Матвеич. Проходя по рядам, всеми любимый преподаватель, остряк, умница, интеллигент (в хорошем смысле слова) внезапно увидел Вовкины экзаменационные листы. Успех был оглушителен.
   От неожиданности Захар Матвеич выронил спрятанный в кулаке притушенный окурок и внимательно ознакомился с 'документом'.
   В срочном порядке был организован штаб по ликвидации последствий неконтролируемого поэтического извержения, вызвана и усажена исправлять ошибки классная руководительница, так как переписывать сочинение было уже поздно, а о грамматике у "поэта" было особое, собственное мнение. В результате счастливый Владимир получил трояк за содержание и четыре за грамотность, молчаливое одобрение завуча, раздраженное шипение нелюбимой учительницы по литературе, а самое главное - удивленное восхищение одноклассниц, коим с удовольствием и воспользовался на выпускном вечере. Скандал и экспромт - первейшее дело для писателя, понял тогда будущий классик.
   Граф Лев Николаевич Толстой вон как отжигал в младые годы, аж папенькин дом проиграл, пропил, жил потом всю жизнь в одном из двух флигелей, первоначально построенных для гостей и прислуги, о чем любознательный Вовка узнал от приятеля - экскурсовода, уроженца Яснополянской деревеньки. И ничего! Образец благообразия и смирения! А проданный им за долги дворец белокаменный, купец, из какой-то далекой губернии, разобрал, да и вывез подчистую. А в смутные послереволюционные годы и дом и купец тот и сама память об этом событии сгинули. До сих пор пустырь на том месте, да вокруг деревья вековые стоят, дубы да липы. Такого повидали, нам и не снилось! Вот бы кого расспросить про Льва Николаича!
   Кто теперь того купца помнит? А Толстой - глыба! Нескучно жил человек. Детей любил, крестьян жалел, сказок сколько сочинил - ему бы в президенты! Ан - нет, неспокойная душа странника, или извечное чувство вины погнало в дорогу. Хотя, с другой стороны, что может быть прекраснее дороги?
   Что побуждает нас продолжать этот бесконечный, утомительный бег? Ощущение новизны проходит. Любое, самое необычное, экзотическое занятие скоро становится привычным. А дорога манит, обещает новое, неизведанное, живое, или не очень - все равно.
   Иногда потрясение, как правило - со знаком минус, выбивает нас из состояния привычной меланхолии, и чем сильнее подзатыльник - тем дальше можно продвинуться, пока энергия события не иссякнет. Однако, искомое состояние покоя и равновесия надоедает быстро. Имя ему - скука, цвет - землистый, глаза белесые, со слезцой. Нет, есть, конечно, люди не знакомые со скукой и ленью, жаль, я таких еще не встречал.
   А бывает и так: человек до того поизносится, перегорит, что душа становится подобна застиранной марле, от постоянного использования - дырчатой и серой.
   Пусто и гадко внутри. Ни желаний, ни потребностей, ни привязанностей.
   Подул случайный ветерок и покатился человек по свету, ни для чего, просто так. Сам по себе, оболочка. Тоже способ наполниться налипающим по пути следования содержанием. Иногда очень необычные персонажи встречаются, такого на них налипло - глаз не отвести.
   Был у Владимира Батюшка знакомый.
   Изначально-то он, будучи еще человеком мирским, приехал к Вовке от общих знакомых, в образе стильного, молодого, предприимчивого хлопца, этакая столичная штучка, но с меланхолией в глазах. Приехал с просьбой. Выяснилось, что паренек решил податься в монастырь в прямом смысле - от греха подальше. Задолжал кому-то и немало, принц ряженый, загадочный и томный.
   Помогли, пристроили. И стал он потихоньку вникать в дела обители.
   А так как характера он был самого непоседливого и живого, а опыт дистрибьюторской деятельности имел приличный, новое дело для него оказалось не только понятное, но и интересное, живое. Через год за особые заслуги и успехи принял сан, проявив себя на общественно-хозяйственном поприще. Стал батюшкой, сменил мирскую одежду на рясу, получил новое имя. Самые непростые дела с легкостью давались человеку. Да и хватка у него была железная, братия не нарадовалась растущей популярности монастыря. Потекли пожертвования от сильных мира сего, спешащих и здесь преуспеть и в царствии небесном местечко застолбить. Ну, да, так всегда было, да и будет, наверное. Отец Филипп, так величали теперь приятеля, и 'на гражданке-то' был далеко не дураком, а на службе совсем расцвел: побеседовать - одно удовольствие! Таким веришь сразу, они понятны и близки. Даже внешность Филиппа изменилась, не узнать. Вместо долговязого, худощавого стиляги образовался настоящий 'русский поп', с большим животом, косматой, соломенной шевелюрой и окладистой бородищей. Шрам на лице, скорее всего полученный в юные годы в кабацкой драке, уж никак не из-за расхождения с оппонентом во взглядах на религиозно-этические темы, придавал его благообразной физиономии слегка разбойничий вид. Ну, да, это, как раз, отлично вписывается в общенародное представление о работниках культа. Наш человек.
   По выходным, приезжая в монастырь, который располагался, как и положено, в замечательном месте, за городом, на берегу тихого лесного озера, Владимир с удовольствием общался с братией, отмокал душой от суетности городской, ставил свечки, молился. Набрав воды из святого источника, грузил бутыли в багажник и подолгу сидел у озера, слушая тишину и Филиппа.
   Дуэт этот никогда не повторялся, не надоедал, был ненавязчив и мудр.
   Что так изменило Филиппа, Владимир так и не понял, поначалу относился к нему с иронией, но, посмотрев, как относятся к батюшке прихожане, отставил шутейные темы про монашек и попов.
   Можно сколь угодно распинаться в атеизме, но когда припрет и помощи ждать неоткуда, все мы приходим в храм. Кто-то, что бы обрести себя, кто-то, что бы в бессильной злобе и невозможности понять - опоганить и разрушить. А кто-то, что бы работать и творить добро.
  
  
  
   Глава 6. Бесы
  
   - Ну и рожи, - думал Владимир, разглядывая в интернете фотографии каменных истуканов острова Пасхи.
   - А вот интересно, там яйца круглый год красят, или - как у нас?
   Пасха...
   - Замечательный все же праздник, - повторял себе Владимир, очищая очередное, кирпичного цвета, крашеное луковой шелухой яйцо и посыпая его солью крупного помола. Эх, разговеюсь! Горбушка черного хлеба, розетка оливкового майонеза, да плошка хрустящих соленых огурчиков с укропом и хреном, отлично дополняли полночную трапезу.
   Приглядевшись к фотографиям на мониторе, Вовка отметил, что грубо вырубленные идолы не лишены приятности и доисторической эстетики.
   Очень прикольно смотрелись каменные, многотонные сомбреро, а выражения лиц некоторых статуй было насмешливым, ироничным и даже глумливым, что очень импонировало.
   - Надо будет съездить туда, как-нибудь, - решил он, наполняя хрустальный лафитник желтоватой, пряного вкуса, жидкостью. - На вид - очень занятные ребята, а главное - не болтливые. Приятно выпить в такой компании, а уж слушатели они - лучше не найти!
   Что-то тяжелое, гнетущее, невысказанное, давно томило душу, не давало в полной мере насладиться ярким, вкусно пахнущим ванилью, праздником. А душевные искания, известно, могут запросто завести куда угодно, не только на остров Пасхи.
   Мир в душе почему-то принято искать, ну, никак не ближе другого полушария, в крайнем случае, за тридевять земель, в тридесятом царстве. Оно конечно, где ж ему, душевному равновесию и просветлению, и быть-то, как не там, за горизонтом?
   - Именно туда и поеду, обрету, так сказать.
   Чего необходимо обрести, Владимир доподлинно не знал, надеясь по пути к месту дислокации поточнее узнать у многочисленных предполагаемых попутчиков: на кой, собственно, они всем гуртом снялись с насиженных мест? Вот таким манером, в процессе, да и обрящем, ну, или вроде того.
   - "Крестовый поход" за счастьем необходим каждому индивиду и входит в обязательную программу пребывания, - думал Вовка, закусывая и разглядывая через призму граненой рюмки сиюминутный отрезок мироздания, а также свое отражение в почерневшем, старинном зеркале на стене.
   Правда - нет-нет, да и вспоминалась одна вредоносная теорийка из Раджа йоги, согласно которой, кроме всего прочего, следовало, что одним только созерцанием внутреннего я, а еще лучше - пребыванием в состоянии Самадхи, не отрывая своего "основания" от насиженного места, можно добиться гораздо большего, чем беспорядочно перемещая по миру свое бренное тельце. Короче говоря: уселся в позе лотоса на перекрестке - и обозревай на здоровье, протекающее мимо пространство и время, а также - людишек, мимо шныряющих. Все само к тебе рано или поздно придет.
   Однако, такой, вахтерский метод времяпрепровождения Владимиру претил. Скукотища! Хотелось активно участвовать в процессе. Например, Латинская Америка, Перу, Боливия и прочая мексиканщина давно манили его своими аппетитными, звучными названиями тамошних блюд и особенно напитков.
   "Вот Текила "Herra-Durra",он че требует натура" как звучит, а? Немедля хотелось припасть к первоисточнику, ну, и ко всем остальным составным частям.
   Иногда казалось, что все это он уже когда-то видел, слышал, жил в тех местах и они для него - дом родной.
   В этот вечер единственным собеседником Владимира была литровая бутылка Текилы, с которой он и пожаловал в гости к Сигизмундычу. Очень хотелось пообщаться с приятным человеком.
   Как назло дверь оказалась закрыта, и дома, видимо, никого не было. На звонок никто не вышел, хотя сквозь занавешенные окна пробивался свет. Подергав ручку, Владимир немного потоптался, погрустил, позвонил еще. Уходить очень не хотелось, настрой-то был иной, куда ж его девать? Дернув дверь чуть посильней, незваный гость без труда преодолел сопротивление хлипкого английского замка, лишь для виду присутствовавшего и всегда готового на уступки настойчивому визитеру.
   - А подожду, пожалуй, порадую друга неожиданным присутствием, тем более - свет горит, значит - скоро будет.
   Через пару часов, когда початая бутылка порядком выдохлась от скуки, а приятеля все не было, ожидание стало перерастать в раздражение.
   - Как же я теперь уйду, дверь то нараспашку не оставишь? Вот угораздило! Ночь на дворе. И где его носит?
   Замок, конечно, был ни при чем, дверь тоже, просто уходить не хотелось.
   Сигизмундыч, тем временем, встречал в аэропорту припозднившийся рейс с друзьями и родственниками и сам не чаял поскорей оказаться дома.
   Вовку клонило в сон. Почти литр напитка, шутка ли?
   - Посплю на диванчике, хоть время быстрее пройдет, все равно дожидаться.
   Дальнейшие события были очень похожи на тяжелый, удушливый сон.
   Однако, проснувшись утром у себя дома, мимолетного взгляда на строгое лицо благоверной оказалось достаточно, чтобы понять: увы, сон этот местами очень даже переходил в явь. Постепенно отрывочные образы сложились в видеоряд:
   - Фиолетовый туман за окном подрагивал, как желе, сквозь которое необходимо было продраться, чтобы дальше жить, видеть, дышать.
   - Воздуху дайте!
   Оказавшись по ту сторону липкой, резиновой массы Владимир увидел незнакомую местность: земля кирпичного цвета с изумрудной травой сплошь и рядом была утыкана огромными кактусами в сомбреро.
   - Ни фига себе, где это я? В ватной тишине прозвучал звонок, как будто в дверь позвонили. Звук повис в сумеречном воздухе, картинка переменилась.
   Владимир летел в черном небе, отчетливо понимая, что спит. Знание этого делало полет почти обыденным и безопасным.
   Он точно видел, куда направляется: по ту сторону лунной дорожки, протянувшейся через спящую реку к темным холмам высокого берега, в доме у речки его ждала Она, единственная, желанная, любимая.
   Во сне невозможно оценить время или расстояние, единственная и доступная точка отсчета - это сила. Сила желания. Сила действия, ничего общего не имеющая с рассудком.
   Тем временем сон стал прерываться, и полет перешел в падение, а ведь так близко видны были огни в доме и слышно журчание речки.
   От удара о землю гулкое эхо отозвалось тамтамами, а на губах соленым привкусом морского бриза осталось незнакомое слово: Шкарет... Эхо стихло, сознание погасло...
  
   Сквозь закрытые веки Владимир отчетливо увидел Кота, в сомбреро и пончо -
   он что-то пел, ловко аккомпанируя себе на огромной гитаре. Звука не было.
   Котяра деловито огляделся, отложил инструмент, снял сомбреро, нахлобучил фашистскую каску, достал гранатомет, прищурился, гаденыш, целясь в обомлевшего от неожиданности Вовку.
   - Летают тут всякие, ужо я вам!
   - Текила паленая, вот суки! - только и успел подумать Владимир, падая в сумеречный овраг между ночью и утром.
   Тем временем теплая компания во главе с Сигизмундычем возвратилась домой. Картинка была та еще: дверь приоткрыта, во всех комнатах полумрак, из которого слышны нечастые, слабые стоны. Заходить страшно, а куда деваться?
   В сумеречном освещении палас в зале был весь забрызганным, как с перепугу показалось - красным. Или фиолетовым? Поди, разбери.
   Это потом уже, когда все разъяснилось - разглядели: в черной туши, коей, за неимением святой воды Владимир старательно окропил помещение.
   Нашел, видимо, принесенную хозяином, для каких-то домашних нужд, с работы, из института, литровую бутылку этой краски.
   Компьютер, чашки, пустая бутылка, все было раскидано по комнатам и старательно измазано.
   'Автор и исполнитель', опять же, весь в 'черном', после трудов праведных уютно устроился на диванчике и спал.
   Сами будить не стали. Бог его знает, чем обернется?
   Срочно была вызвана жена, ибо кто, как не лучшая половина человечества может найти правильный подход к сонному мужу, видимо давшему неравный бой бесам и утомленно прикорнувшему после схватки?
   Супруга погрузила в автомобиль тело, предусмотрительно укутав его в старенькую простынку, и отвезла домой.
   Утром, поглядев 'кино про вчерашнее' в исполнении супруги, Вовка взгрустнул.
   Хотя, кто кроме родного, близкого человека сможет помочь понять всю глубину твоего падения, бессмысленность существования, бесцельность и тщету проживаемых дней и даже одним только молчаливым, кротким видом выразить всю монументальность подвига ее совместного с тобой проживания?
   До каких немыслимых глубин души доходит твое раскаяние при виде бессильно опущенных рук любимой, чей вид как бы говорит: я сделала все, что могла для тебя, свинья ты этакая, да видно не в силах человеческих отвадить тебя от беспутства!
   После такой утренней "клизмы" Вовка, вприпрыжку, с моющим пылесосом, и на всякий случай с ведром и шваброй, отправился ликвидировать последствия вчерашней битвы с силами зла.
   Сигизмундыч, посмеиваясь в усы, встретил героя шуточками, байками и рассказом о том, что это не первый случай в его доме.
   Как-то пару лет назад один знакомый, тихий, интеллигентный человек, будучи проездом, остановился переночевать. Так он вообще построил из мебели поперек комнаты баррикаду, под защитой которой до утра успешно отражал атаки Сигизмундыча, пытавшегося прорваться домой, на ночлег. От кого уж он там на самом деле оборонялся, так и осталось загадкой.
   Владимир же, из своих ночных приключений помнил только глумливую рожу кота с гранатометом на плече, кактусы в сомбреро да каменных идолов, непрерывно говорящих что-то громоподобными голосами, от которых дикое бешенство накатывало волнами и не давало дышать.
   Порядок в доме был восстановлен уже к полудню, палас, отмытый импортным средством для химчистки автомобильного салона сиял чистотой, вот только чашки Кузнецовского фарфора оказались безнадежно утрачены, не собрать, не склеить.
   Так случается: в пылу борьбы разобьешь что-то хрупкое, дорогое, родное, не вернуть, не склеить. Отвернется удача, не в силах смотреть на ложь и паскудства, да и пойдет прочь. Поди, догоняй ее потом.
   Бежишь, торопишься вперед, а прошлое, незаметно, день за днем тает, исчезает, стирается. Вглядитесь в старые фотографии: с течением времени на них, как в памяти, остается все меньше деталей, одни лишь контуры, очертания...
  
  
   Глава 7. Дедушка
     
     Дождик шлепает по крыше,
     Где-то гром гремит,
     Старый лис к избушке вышел,
     Дедушка не спит.
     
     Керосиновая лампа,
     Радио - Маяк,
     Шелестит еловой лапой
     Ветер, просто так.
     
     Тишиной укрыли плечи
     Старые дубы,
     Протыкают синий вечер
     Искры из трубы.
     
     Закипает медный чайник,
     Голоса с реки,
     Зорьку с удочкой встречают
     Внуки. Рыбаки!
     
   Я так думаю: сколько любви нам отпущено в начале жизни, столько мы ее и можем истратить, добавив еще, кто, сколько захочет, от себя. Если дали мало, или совсем не дали по каким-то причинам, добираем, где можем, как можем, любыми способами. Тут уж все варианты хороши, на тропе охоты за счастьем.
   Вовкино детство было замечательным. Жил он с мамой, дедушкой и бабушкой.
   Отца видел в глубоком детстве, пару раз, в памяти остался только день расставания мамы и папы, да большой, пластмассовый красный паровоз, подаренный ему в тот день родителем.
   Мама тоже излишней опекой не досаждала, так как родила его в восемнадцать лет, и сама еще была ребенком. На людях стеснялась сына, просила называть сестрой.
   Дедушка - инженер авиационного полка, майор в отставке, прошедший три войны, долгожданного внука обожал, но воспитывал по военному, в необходимой дисциплине и строгости. Поэтому курс молодого бойца Вовка начал проходить сразу, как вылез из ползунков и стал понимать нехитрые военные команды. Физ. подготовка была необходима ребенку, дед буквально поставил внука на ноги, так как после воспаления легких и осложнения малыш не мог ходить. Все, что знал и умел сам, любимый дедушка передавал внуку, а знал и умел он столько, что хватило бы на целый полк внучат. Маленький Вовка с замиранием сердца слушал вечерние дедушкины сказки.
   Дед был страстный охотник, рыбак, повидал немало интересных мест и даже стран за двадцать пять лет службы. Авиаполк, в котором он служил, много раз перебрасывали с место на место. Охота и рыбалка была хорошим подспорьем в непростые, трудные годы, тем более что надо было кормить семью, дочерей. В то время в доме всегда держали охотничьих собак породы спаниель и английский сеттер. Рассказы деда были интересными, яркими, добрыми, как и он сам. Особенно любил Вовка истории про собак, Рекса и Дона, про охоту с ними на уток, горных коз, бекасов, вальдшнепов, глухарей, зайцев и тому подобных загадочных зверей и птиц, которых мальчишка никогда не видел и сам дорисовывал их образы в своем безграничном детском воображении. Спаниель Дон был до того умным, что сам приносил на ночь с чердака матрасик для сна, а утром утаскивал его обратно, а сеттер Рекс оставался дома один с младшей дедушкиной дочкой, будущей Вовкиной мамой, и не давал ей подходить к горячей печке, рычал и оттаскивал за платье любопытную двухлетнюю девчушку, что бы она не обожглась.
   Даже на пенсии, когда открывался сезон охоты, дед уезжал на несколько дней в леса, возвращался усталый, но всегда с дичью: то уток привезет, то зайца. Бабушка, умевшая готовить вкуснотищу из чего угодно, привезенную дичь обычно тушила в чугунной, эмалированной утятнице, не забывая "отчитывать" деда за долгое отсутствие. После целой жизни, прожитой в переездах, разлуках, пережив войну - не переставала за него волноваться, боялась потерять.
   Вовке очень хотелось собаку, но у бабушки была астма, а в городской двухкомнатной хрущевке, полученной дедом за двадцать пять лет безупречной героической службы, три войны и ранения, места псу, увы, не было.
   Детскую любовь к домашним животным мальчишка с лихвой восполнял летом, на даче.
   То ежика найдет и принесет домой, то с деревенскими друзьями залезут в гнездо ястребов, заберут пару птенцов, да и вырастят их в клетке на заднем дворе. Ну а котята таскались по дачному участку без имени и счета.
   Мать на дачу приезжала не часто, пару раз в месяц, по выходным. Добираться было далеко, пятьдесят километров вниз по реке, на "Омике", или, если повезет с билетами, на "Метеоре", потом еще пять километров пешком, от пристани до деревни.
   А Вовка дорогу эту любил, с малых лет знал наизусть названия всех пристаней, расстояние между ними. Один начал ездить на дачу с девяти лет и очень гордился самостоятельностью. В водном транспорте, где всегда было тесно, тепло и очень шумно от мощных дизельных двигателей, мальчишка сразу засыпал, иногда видел чудесные сны про его будущую, волнующую, взрослую жизнь. Честолюбие рисовало картины, одна заманчивей другой. Кем только он не становился в своем далеком, и пока что еще сказочно - прекрасном будущем! Независимо от рода деятельности хотелось быть самым первым, самым лучшим и обязательно - знаменитым, что б дедушка мог гордиться. С годами что-то исполнилось, что-то нет, дедушка давно умер, а потребность в его одобрении осталась. Жива и любовь к нему, а значит и он сам, защитник, Ангел Хранитель.
   Дорог от пристани до деревни, где была дача, было две: первая по берегу реки.
   Но по ней не всегда можно было пройти, если вода была высокая - ходили по второй, в обход, по горе. Сначала проселок поднимался в гору, через вишневые сады, потом через поля пшеницы и ржи, два неглубоких овражка и наконец - через заросли акации, на перевале, достигал наивысшей точки пути. Дальше был спуск длинной с километр, на протяжении которого справа постепенно открывалась долина с речкой, деревенькой в три порядка и в самом низу, под горой - дедушкиной дачей. Слева была Река, шириной двенадцать километров. Противоположный берег еле виден, лишь тонкая темная полоска у горизонта.
   Аккуратно покрашенный голубой краской, с застекленной верандой и ухоженным садом вокруг, маленький щитовой домик с горы смотрелся как игрушечный. Сердце сжималось от сладкого, щемящего чувства. Все было родное, любимое, самое лучшее на свете. Уже в детстве Вовка точно знал, что именно так выглядит его рай, куда он попадет, если очень повезет, после смерти. Там будут жить его Дедушка и Бабушка, как всегда хлопотать по хозяйству, выращивать цветы, разводить пчел, смолить деревянную лодку весной и ловить рыбу в Реке. Будут жить и ждать.
   Такие грустные мысли иногда приходили к мальчишке по субботам, ближе к вечеру, когда сидя на лавочке перед домом он ждал из города маму. В детстве почему-то очень не хватает родителей. С годами это проходит, почти проходит. Тогда уже родителям остро не хватает детей, их присутствия, проблем, радостей, огорчений...
   Жизнь на даче была наполнена до предела всевозможными работами по дому и саду. Каждый день дедушка давал внуку задания, выполнив которые можно было отправляться с друзьями по своим, мальчишеским делам. Например, за питьевой водой сходить на дальний родник, на другом краю деревни, или дров наколоть, или набрать пару корзин смородины было обычными повседневными обязанностями Владимира. Конечно, дед с бабушкой и сами спокойно справлялись с нехитрыми и не очень обременительными домашними делами, но зачем же растить нахлебника и тунеядца? У каждого должны быть свои обязанности, независимо от возраста, справедливо полагали они. Вовка первейшей своей обязанностью лет с девяти считал рыбалку, умел даже с берега наловить рыбешки на уху и жареху, а уж с лодки - был вне конкуренции, а может просто везло. Как бы то ни было, он всегда был с уловом, даже когда у остальных было пусто.
   А когда ему исполнилось четырнадцать - дед провел подробный курс обучения и инструктажа по охотничьему делу, научил заряжать патроны, рассказал и показал на практике, как пользоваться ружьем. Двустволка довоенного, немецкого производства, "Зауэр" была просто изумительна: изящный ореховый приклад, вороненые стволы, легкая, даже для подростка. Охотился Вовка обычно на ворон, так как охота на них, как на разорителей гнезд и посевов была разрешена даже летом. Не думайте, что это было легко: ворона - одна из самых умных и хитрых птиц. Видит издали, кто и с чем идет. Если у человека что-то в руках - близко к себе не подпустит. Однако Вовка даже воробья навскидку на лету из рогатки сшибал, а уж из ружья ворону и подавно. Часами ходил он по заброшенным яблочным садам, начинавшимся за околицей деревни и протянувшимися на добрые десять километров, представлял себя настоящим охотником, выслеживающим серьезную дичь.
   С друзьями строили землянки, штабы, постоянно пропадали то в садах, то на Реке. Дел было много, лето пролетало быстро, оставляя массу приятных воспоминаний и стойкий бронзовый загар.
   Вечерами главным местом сбора молодежи был сельский клуб, где старшие играли в бильярд, младшие вообще непонятно чем занимались. Девчонки сидели на лавочках, лузгали семечки, шептались о чем-то, хихикали. Иногда привозили из райцентра кино, тогда уж вся деревня собиралась, даже взрослые. После фильма долго не расходились, общались, обсуждали новости.
   После вечерних гулянок особенно трудно было рано утром, часа в три, вставать на рыбалку, но дед был непреклонен. Тут главное перетерпеть утреннюю сырость и холод, перебороть сон, а там уж и рассвет недалеко.
   Рассвет на реке - ощущение непередаваемое, ему и эпитетов не подобрать, как ни скажи - все равно будет не то. Как пахнет утренняя, сонная река, окутанная туманом? Вспомните теплое, родное дыхание любящего вас человека, ощущения похожи.
   Как правило, до рассвета рыба не клевала, было время подремать, под негромкое журчание воды, плеск волн о борт лодки, да поскрипывание весел в уключинах. Якорь бросали далеко от берега, около фарватера, а это добрых три километра от берега, которые Вовка обычно проходил на веслах минут за сорок. Грести было нетрудно и приятно, да и отлично согревало в промозглый предутренний туман. А потом восход и новый день.
   Добрый день! Какая хорошие слова, не правда ли? Пожелай себе доброго дня, почему бы нет? У каждого найдется, о чем помечтать в те несколько волшебных минут утренней дремы, когда ночь уже отступила, а дневные хлопоты где-то впереди. По-моему, именно способностью мечтать человек мыслящий и отличается от братьев наших меньших. Отсюда и творчество - способность творить. Лукавил дедушка Дарвин, забавлялся, рассказывая сказочку, как предки наши, взяв палку, скакали под пальмами, пытаясь достать спелые бананы, постепенно превращаясь в человека мыслящего. Я всегда подозревал, что старик чего-то недоговаривал. Простая формула: мечта - намерение - реальность, вот что дает нам силу сделать невозможное возможным. Скажете просто, банально? Природа не ищет сложных путей, мудреное - от лукавого.
   Когда за горло берет тоска, вспоминаю. Детские мечты незатейливы и очень зримы, может быть, поэтому они сбывались?
   Лето, широкая река, дальний берег почти не видно, едва различимая, зеленая полоска. А вокруг вода, в нее стекает небо.
   Какое это было счастье, когда мне давали Лодку!
   Лодка была настоящая, деревянная, остроносая, с красивыми округлыми обводами, метров шесть длинной, что-то около 18 футов! Но для нас, мальчишек это был настоящий торпедный катер! И мчались мы с друзьями, обгоняя ветер, на всех восьми лошадиных силах могучего мотора 'Ветерок-8' к островам и отмелям, чувствуя себя одновременно и пиратами, и робинзонами, и первооткрывателями таинственных стран. Да так оно и было! Сейчас и я другой, и лодка другая, мощнее, современнее, больше, а ощущения - те же.
   Песок островов и берегов наших рек такой же древний, как на Ямайке, Сейшелах и Гавайях, ничуть не хуже, течет подобно воде, сам по себе, неизвестно откуда, неведомо куда. Шипит в воде, искрится солнечной взвесью Эльдорадо.
   И время остановилось, только лодочка плывет.
   Похожее чувство в церкви бывает, когда стоишь перед Иконой, все мысли, просьбы, желания как ветром сдуло, душа пуста, свободна и счастлива. Она безбрежна, в ней все уже есть.
   Мир многослоен и прекрасен, каким представишь его - таким для тебя он и будет, своих желаний у него нет. Может, для того мы и существуем, что без нас ему скучно и одиноко? Попробуй посмотреть на него с борта плывущей лодки...
   Рыбалка с друзьями была увлекательной игрой. Обычно уплывали вдоль берега, вверх по течению, а потом медленно дрейфовали, ловили на спиннинг окуней и судачков. Если не клевало - просто купались, жгли костер на берегу, жарили на нем хлеб и ели, запивая ключевой водой. Иногда плавали к далеким песчаным островам на середине реки, смотрели на огромные трехпалубные пароходы или баржи, неспешно проплывавшие совсем близко, по фарватеру.
   В детстве и юности все необычно, ярко и важно. Любое событие впитывается всеми органами восприятия, хранится всю жизнь. Иногда кажется, что детство - это прообраз дальнейшей жизни, только очень насыщенный, концентрированный, не разбавленный паузами. Или с годами мы перестаем обращать внимание на окружающий мир, а ведь он меняется, он живет, он ежедневно другой. В какой-то момент мы перестаем воспринимать поступающие "файлы" и картинка становится статичной: вот тогда-то и наступает однообразие и скука. И море становится просто соленой водой, и пахнет совсем не так, как в шесть лет, когда впервые его увидел. Только очень сильное потрясение иногда, на время, вернет остроту ощущений - и опять бесчувствие. Мир не терпит равнодушия, посылает беды, войны, ураганы, пытается расшевелить, выбить из равновесия и заставить открыть глаза, а мы все крепче их зажмуриваем и все толще стена между ним и нами, взрослыми, уставшими, опустошенными.
   Долго жить внутри себя невозможно, так стоит ли стремиться к самоизоляции?
   Вселенная без нас проживет, а вот мы без нее - нет, думал Владимир после очередного увесистого пинка судьбы. Так стоит ли обижаться? Да и на кого?
   Обычно, когда первая боль проходит и появляется способность адекватно воспринимать действительность, замечаешь, что кроме твоих микроскопических проблем есть огромная, прекрасная жизнь, в которой много чего хорошего, интересного, приятного и всего этого гораздо больше, чем в только что рухнувшем индивидуальном, частном мирке. Непосильным трудом нажитый багаж вдруг становится неважен, заботы о хлебе насущном переходят с первого места на последнее. Вот тогда и можно дышать свободно, не смотреть, а видеть, не удовлетворять потребности, а быть счастливым. Очень опасное состояние индивида для государства: "общество потребления" не переносит отступников.
   Переделать мир - такие бредовые мысли Владимиру в голову не приходили, себе дороже, а жить, маскируясь, он научился неплохо, ходил на службу, как все, играл в идиотские игры начальников, писал никому не нужные, бесконечные отчеты и статьи.
   Каждое новое место работы сначала казалось гораздо лучше прежнего, зарплата выше, должность почетней, звучней. Однако -
  
  
  
   Глава 8. Перелом
  
   Отчаянно хотелось роз,
   А так же девок, водки, сала,
   Хотелось влезть на паровоз,
   Чего-то, в общем, не хватало.
  
   Отчаянно хотелось жить
   В Торонто, Мельбурне и Ницце,
   На крыльях Музы воспарить,
   В Венеции отведать пиццы,
  
   И вознестись под облака,
   И прямо камнем - на пороки!
   А ведь учили дурака:
   Не торопись, всему есть сроки.
  
   Чего-то не хватало. Сами посудите, если долго и вдумчиво играть в одну и ту же игру, под названием жизнь, из всех запутанных и неожиданных сюжетных линий, рано или поздно возникает два главных вопроса, нет, не "кто виноват и что делать", но: каковы правила игры и возможно ли выиграть?
   В самом деле, желания людей незамысловаты, цели сравнительно похожи: добиться успеха, признания, хоть чем-то выделиться, быть лучше. Удачливым является возможность подняться над ... и увидеть что-то такое, там, вдалеке, чего другим не видно, а это дает неоспоримые преимущества, блага, повышает самооценку и стимулирует обильное выделение самоуважения. Не безразлично и почитание окружающих, а как же? И всем шампанского по случаю победы, пусть лакают и завидуют!
   Вот он, поистине бездонный источник возбуждения и наслаждения, да и скука бежит без оглядки от человека, увлеченного игрой, игрой в жизнь.
   Как только остается свободное время и силы думать, а не в поте лица зарабатывать хлеб насущный, появляется потребность развлечься, предугадать, выиграть, вообщем - порулить.
   Наверно, счастливы те, кто лишен этих потребностей, живет одним днем и наслаждается стабильностью. Но зачем тогда дан разум, неужели для того, чтобы чувство неудовлетворенности толкало нас вперед, не давало закиснуть, заскучать, и как это ни парадоксально - задуматься? Возможно и так.
   Владимир очень хорошо помнил ощущения, которые он испытал в момент своего рождения: огромное колесо накатывалось на него, дикий страх наваливался и давил, не давал дышать, было очень плохо и холодно. Потом, в течение жизни эти ощущения иногда возвращались во снах, в беспамятстве, иногда наяву, хотя такое состояние и явью то назвать нельзя. Пришло это чувство и тогда, когда на операционном столе у него остановилось сердце.
   До него, до перелома, жизнь текла гладко, несколько лет все было хорошо, даже очень.
   Была семья, друзья, работа, деньги и уважение окружающих, да еще - чувство страха, что все это может кончиться. Инстинкт подсказывал: чем дольше длится период спокойствия и благополучия, тем внезапней и неотвратимей перемены. А может быть, Владимир сам их желал, перемен, и взращивал предчувствие где-то глубоко в душе? Вот и взрастил.
   Накануне, в выходной, дома собрались друзья. Как всегда замечательно пообщались, выпили, но позитивно, весело, от души. Утром, еще не вполне протрезвев, он пошел на вокзал, встречать посылку, переданную ему из другого города с проводником поезда. Летнее утро было прекрасным, свежим, солнечным, бутылочка прохладного чешского пива приятно освежала и вселяла уверенность в завтрашнем дне, настроение было благодушным и безоблачным. Народу на перроне было мало, проводник едва успел открыть дверь, как наш "орел" решил взлететь по-молодецки в тамбур, не дожидаясь, когда опустят подножку.
   Порог оказался мокрым и скользким, нога внезапно поехала вбок, он несильно ударился голенью о железную перекладину, что-то противно хрустнуло, руки заскользили по влажным поручням вниз. Встретившись с перроном, голеностопный сустав неестественно вывернулся и сломался.
   Доля секунды и жизнь изменилась.
   Беззаботное настоящее удалялось в прошлое скорым поездом, а на перроне лежал человек, со сломанной в двух местах ногой и раздробленным суставом. И это все от падения с высоты полутора метров? Даже представить трудно.
   Боли не было, только мысль, что это просто один из тех страшных снов, которые иногда приходят к каждому. В такие моменты очень хочется проснуться и убедиться, что это всего лишь сон. Невозможно поверить в произошедшее, ведь только что все было хорошо, были планы на день и вечер, были неотложные дела, которые просто необходимо было срочно сделать. Увы, все это было! Однако проснуться не получалось.
   Одним мощным ударом душонка из состояния покоя перешла в состояние хаотического движения, в пустой, голове осталась только одна мысль: как же так? Не может быть! За что?
   Хорошо, что на вокзал его привез на машине приятель, он то и доставил пострадавшего в институт травматологии, потом позвонил Вовкиной супруге и рассказал о произошедшем.
   По пути в больницу друзья купили чекушку "обезболивающего", которое после утреннего пива эффективно помогло преодолеть первую растерянность, страх и травматический шок, от чего появившаяся боль хоть и нарастала, но не так, что бы уж очень быстро.
   Дальше всё происходило, как в тумане: долгие путешествия на каталке по бесконечным коридорам и кабинетам, рентген, еще один, долгие заполнения каких-то карточек, ожидание в состоянии полузабытья своей очереди на операцию.
   Операционная института травматологии очень смахивала на киношный застенок Гестапо или пыточную камеру НКВД: большое квадратное помещение, стены и пол покрыты желтоватым, кое-где потрескавшимся, старым кафелем, на окнах решетки. Посредине комнаты находился операционный стол, хотя столом это приспособление назвать было трудно. Мощное железное сооружение, привинченное к полу, с лебедками по всем четырем углам, ремни и тяги, все это скорее напоминало хитроумное орудие пыток.
   Два здоровенных санитара в клеенчатых фартуках водрузили Владимира на это ложе, на руки и ноги надели браслеты и растянули в разные стороны так, что пошевелиться стало невозможно. Тем временем к томящемуся с похмелья "космонавту" подкрался сушняк.
   Настойчивые просьбы и даже требования о "влаге насущной" успехом не увенчались, перед операцией нельзя.
   Пришел анестезиолог, как показалось "подопытному" - сам не свой, видимо ему тоже выходные дались непросто, ему бы спиртику медицинского, а тут операция некстати. - Ну-с, начнем, пожалуй, сказал хирург и взял с подоконника большую, видавшую виды, электрическую дрель. Когда Вовка увидел сверло, как ему со страху показалось, с палец толщиной и сантиметров двадцать длинной, в ушах появился противный звон, а тело стало ватным. Хмурый анестезиолог прицепил ему на палец прищепку с проводами, какие-то датчики на тело и голову, ввел в вену иголку и стал вливать усыпляющую жидкость, от которой толку было мало, так как приличное количество алкоголя и адреналина в крови не давало пациенту уснуть. Когда начали возиться с ногой, больной все же поплыл и отключился, как потом рассказали - остановилось сердце.
   Больница была построена в виде буквы "П", операционная находилась на втором этаже, окнами во внутренний двор, так что другу и жене больного, наблюдавшими из крыла напротив все было прекрасно видно: засуетились врачи, забегали, пытаясь запустить вдруг остановившийся "пламенный мотор". Удалось. Владимир то приходил в себя, от острой боли, когда сверлили и вставляли спицы, то проваливался в удушливый морок, слыша щелканье какого-то прибора, видимо отсчитывающего пульс. Порою казалось, что он находится в невесомости, из которой лился белый свет, он пронизывал тело насквозь, освещая все внутри, от чего было больно и страшно. Тяжелый, низкий голос что-то говорил ему, бесстрастно и строго, Владимир все понимал, плакал и просил простить. Очень хотелось домой, к семье, жене и дочке, хотелось срочно исправить ту невыразительную, бездарную и бессмысленную жизнь, которой он жил до сих пор, отдать любимым людям все те чувства, которые зачем-то приберегались до нужного момента, а момент этот так и не приходил.
   Очнувшись в палате, первым делом он почувствовал тупую, горячую боль в ноге, ужаснулся виду железных обручей и спиц, пронизывающих отремонтированную конечность. Да, аппарат Елизарова - это вам не шуточки. Конструкция внушительная, суровая, как сама действительность. Хирурги-травматологи свое дело знали туго, сработано было на совесть.
   Ага, значит - жив, отпустили, подумалось непонятно про кого.
   Палата, в которую поместили пациента, находилась в детском отделении, так как во взрослом мест не было. За два послеоперационных дня, насыщенных поездками на санитарах в рентген-кабинет, первыми походами на казенных костылях до туалета, в курилку и процедурную, Вовка на всю жизнь насмотрелся на травмированных детей. Больше всего его поразило не то, сколь ничтожны его страдания и сама травма по сравнению с тем, что приходилось терпеть его маленьким товарищам по несчастью, а то, с каким терпением и оптимизмом дети переносили, казалось бы непереносимое. Видеть человеческую боль непросто, детскую - вдвойне.
   Владимир был счастлив, когда на третий день его отпустили домой, лежать и ждать, когда кости срастутся и можно будет снять с ноги "скафандр". По самым оптимистическим прогнозам произойти это должно было месяца через два-три.
   Очень соблазнительно продолжить повествование в таком бодреньком, ключе: дескать, через положенный срок, когда раны зажили, из обычного пятиэтажного дома, из рядовой, с видом на помойку двухкомнатной квартиры вышел совсем другой, обновленный Человек! Именно, с большой буквы! Домашние просто купались в лучах его любви, друзья надивиться не могли, до чего же этот обычный, в общем-то, бытовой эпизод повлиял на Владимира. Стал он мудр, терпим, ну и всякое такое.
   Ничего подобного.
   Вот так, сразу, в жизни ничего не бывает, даже заново родившись, требуется время, чтобы перемены стали очевидны.
   Через три месяца аппарат Елизарова был торжественно снят при большом стечении студентов, в той же самой операционной. Владимир держался молодцом, даже вид собственной крови при вытаскивании спиц не уронил его в обморок, хотя ватку с нашатырем он на всякий случай, украдкой понюхивал.
   Все стало как прежде, да не совсем. Сломалась привычная картинка мира, будущее оказалось неустойчиво и непредсказуемо. Жить по другому он не умел и не помнил, что обещал в забытьи себе и тому, невидимому собеседнику.
   А вспомнить было надо. Очень.
  
  
   Глава 9
  
   Мерный гул самолетных турбин изменил тональность, и Владимир почувствовал мимолетную легкость и тошноту. Уши заложило.- Снижаемся, - объявила стюардесса, вежливо разбудив пассажиров - пристегните привязные ремни. Через двадцать минут мы совершим посадку, спасибо за внимание.
   Владимир потянулся, размял затекшие ноги и прочие части тела, взглянул в иллюминатор: за окном сквозь клочья облаков блестела темная гладь моря. Вдалеке виднелась полоска берега, большой город и множество кораблей на рейде. Дивный сон про собственную жизнь потихоньку улетучивался, самолет снижался и уже другая, земная жизнь быстро приближалась посадочной полосой аэродрома. Приземлились, проследовали в транзитный зал, побродили по магазинам, зашли в буфет, где и продолжился разговор двух наших туристов. Остальная группа товарищей занималась обычным для транзитных пассажиров делом - слонялась. Но они нам не интересны и речь о них идти не будет. Вовкин же сосед был человек хоть и невзрачной наружности но очень занятный собеседник.
   Семен Андреевич, потягивая холодное пиво, вещал:
   - вот ты наверняка задаёшь себе вопрос, кто я да что я? - есть такое дело,- ответил Владимир.
   Я журналист, мне многое интересно.
   Семен Андреевич задумался на минуту, потом сказал: - непростое это дело, самому себе ответить, кто я. А вот про работу свою расскажу охотно. Работаю я в сфере психоаналитики, но в двух словах этого не объяснить. Назовем мою профессию для простоты понимания вопроса - инструктор-консультант полетов в непознанное на жидком топливе.
   - Врач нарколог что ли, - спросил Вальдемар и отхлебнул из бокала.
   Да нет, я не лечу, я учу правильному обращению и пониманию процесса. Вот ты задумайся Вова, многие ли у нас умеют пить и понимают, что происходит с человеком на разных стадиях опьянения и дозах спиртного? Кто у нас владеет техникой и культурой пития? А ведь это именно то, что отличает человека от того, что мы видим ежедневно вокруг. Простой пример: у индейцев курение табака было священным, магическим ритуалом, а во что мы его превратили? В бытовое, бездумное и бессмысленное действие, вредное для здоровья, как курильщика, так и окружающих. Так и спиртное. Если хлестать его ради опьянения, что и делают большинство наших соотечественников, кроме вреда здоровью и рассудку ничего оно не принесет. Ну разве что похмелье, амнезию и массу других неприятностей. Очень редко можно встретить человека, про которого говорят: он умеет пить, знает норму. Что это значит? А значит это очень и очень многое. Мало того, что человек знает где, когда, с кем и зачем он выпивает, он знает также, чего и сколько нужно выпить для достижения желаемого состояния, а в случае перебора имеет ясное понимание как выйти из штопора и благополучно вернуться на родную землю.
   - ну прям Алканафт, путешественник к туманности "Белая горячка", - засмеялся Вальдемар.
   - Именно, именно путешественник в непознанное, - обрадовался Семен Андреевич. Ведь я про то и толкую. Не все имеют возможность немедленно отправиться в путешествие в тот момент, когда окружающий мир по каким-то причинам стал скучным, бесцветным, невыносимым. Но все интуитивно понимают, что есть универсальное и доступное средство, при помощи которого это путешествие возможно осуществить не выходя с родной осточертевшей кухни. Я уж не говорю о том, как славно выпить не просто так, а в дружеском кругу, с приятными людьми. Обрати внимание, в хорошей компании и пьется по-другому, и настроение радостное, и ощущение полета присутствует при любом количестве "жидкого топлива". Вот я и учу людей культуре пития, тем поистине сказочным возможностям, которое дает нам правильное обращение с этой магической субстанцией. Ты спросишь, а в чем же отличие человека подготовленного от обычного пьяницы? Обычному выпивохе достаточно отключить разум и забыться, продвинутому исследователю интересно увидеть и понять то, что за гранью нашего материального и несовершенного мира. Задать вопросы и получить на них ответы.
   - Да у нас пол страны таких путешественников и вторая уже на подходе или скорее на отлете, и у каждого своя теория, научное обоснование необходимости немедля выпить, - сказал задумчиво Вальдемар и осторожно посмотрел на собеседника, уж не шутит ли?
   - Нет, Вова, все дело в типе топлива, дальности полета, а главное - в понимании самого процесса, осознании того, для чего ты это делаешь и каких результатов добиваешься. Опять же задачи разные ставятся. Короче - наука. В любой цивилизованной стране существуют свои традиции и культура пития. Люди годами ходят в пабы, бары, где их все знают, где бармен - их добрый друг и при необходимости помощник-консультант, который всегда видит и понимает ваше состояние, при необходимости подскажет или убережет вас от ненужного и лишнего. Поэтому человек чувствует себя в безопасности, поэтому процесс не переходит в заболевание и не разрушает личность. У нас, в стране со старейшими традициями пития вместе с интеллигенцией исчезли как сами традиции так и культура потребления алкогольных напитков. Потребность осталась, так как жить трезвым и видеть то, что творится вокруг невозможно. Да что там говорить, кто сейчас знает, что Дмитрий Иванович Менделеев дал человечеству не только одноименную таблицу элементов, но и изобрел водку? И я так думаю, что изобрел он сначала водку, а уж потом, в ходе дальнейших экспериментов с этой субстанцией и таблица ему приснилась. Хотя справочные материалы по данному вопросу утверждают, что смесь спирта с водой крепостью 38-40 градусов была изобретена русским правительством, когда Менделееву было всего девять лет от роду, а много позже, в 1865 году Дмитрий Менделеев защитил докторскую диссертацию на тему "Рассуждение о соединении спирта с водою", нисколько с водкой не связанную. Не буду грузить тебя, Вова, классификациями, справочными материалами и прочей научной пургой, скажу одно: работа моя важная, нужная и хорошо оплачиваемая. Не всем, может одному проценту из ста нужны глубокие знания в этой области. Большинству достаточно азов и хорошего тамаду, чтобы облагородить процесс, придать ему осмысленность и позитивный вектор. У нас снова стало модно искать национальную идею, просто смех, да и только. Чего её искать, когда она всегда, испокон веку на виду? Научите человека правильно пить, дайте возможность иногда абстрагироваться от повседневности, расширьте горизонты при помощи качественных напитков. Коммунизм придумали Маркс и Энгельс, а создал его Менделеев, дав всем одинаковую и доступную идею равенства и братства. Максимальное личное и общественное счастье при минимальном вреде здоровью - вот тебе и идея.
   - Андреич, ты это серьёзно? - спросил Владимир, недоверчиво глядя на вдохновенного оратора. - Мне всё кажется, что ты глумишься.
   - Давай-ка, Вова отложим этот разговор, тема непростая, требующая обоснования, вот прилетим, устроимся, отдохнем и продолжим, если захочешь. А сейчас пошли в аэроплан, а то вон уже второй раз нас с тобой зовут по радио.
   Вторая часть полета была значительно короче, только и успели перекусить бутербродами да выпить кофе. Название конечной точки маршрута Вальдемару очень понравилось, звучало по-домашнему, созвучно с именем старорусского городишки - Кимры, Тверской губернии. Влажный воздух накрыл теплым одеялом, сразу при выходе из самолета, так что не приходилось сомневаться, что здесь все очень рады приезду Вальдемара. Переезд из аэропорта в отель ознаменовался интересным эпизодом: проезжая по центральной улице городка, где туристам предстояло поселиться в отеле, Вальдемар с удивлением увидел такую картину: весь фасад кафе с названием "Заправочная станция" был уставлен венками, играла веселая музыка, гости беззаботно выпивали, общались, смеялись, вообще развлекались.
   - Какой позитивный народ, кого хоронят? Мэра? - спросил Вальдемар у гида, сопровождающего группу.
   - Нет, что вы, это открытие нового кафе, а венки - просто поздравления от друзей. Похороны у нас проходят скромнее. Да и бывают они гораздо реже, чем открытия кафе, ресторанов и прочих досуговых заведений. У нас, знаете ли, смертность, и преступность практически отсутствуют, непопулярно.
   После этой фразы Вальдемару захотелось немедля выйти у государственного учреждения и попросить политического убежища. Обуздав этот порыв души, он решил не спешить с выводами и вникнуть в окружающую среду, а уж потом видно будет.
   Подъехали к отелю, который поразил всех дизайном парадного входа: прямо около дверей на тротуаре стоял черный памятник, такие часто ставят на российских кладбищах: железная сварная тумба на кованых ножках, увитая цветами из железной проволоки. Вместо имени усопшего и даты рождения и смерти была надпись - "LIFE OTEL", что в переводе означало - ОТЕЛЬ ЖИЗНЬ.
   0x01 graphic
   - Да, странные у них понятия о дизайне и рекламе, прямо скажем нестандартный маркетинговый ход, - изрек Вальдемар, сняв бейсболку и задумчиво глядя на памятник. - Скажите любезный, - обратился он к портье, а можно мне комнату с обычной кроватью, я как-то не привычен спать в гробу, готика меня расстраивает, а хотелось бы отдохнуть, нервишки поправить, если конечно столь необычная просьба не нарушит традиций в вашем уважаемом заведении. Переводчик перевел. Портье ничего не понял, кроме того, что клиент привередлив и хочет тишины и покоя. Поэтому номер Вальдемару достался окнами на шумную, центральную улицу. Но кровать была вполне обычная, широкая и удобная. Что еще нужно для счастья, после утомительного дня? Сытный ужин и спать.
   Освежившись в душе, Владимир открыл окна и, высунувшись на улицу, закурил. Идти на ужин не хотелось, недавние события личной жизни медленно, но верно догоняли и наваливались тоской: - зачем я уехал, что мне здесь делать, всё равно придется решать эту проблему и никто за меня этого не сделает, а отсрочка ничего не изменит... - думал он, рассматривая из окна предзакатные горы, улицу и неторопливо текущую мимо чужую жизнь. В дверь постучали. Неутомимый Семен Андреевич был бодр и свеж, спокоен и деловит. Он успел переодеться в легкий льняной костюм, мягкие мокасины и благоухал каким-то дорогим вечерним одеколоном.
   - Ну что, сосед, скучаем? Давай-ка собирайся, прогуляемся перед ужином, произведем рекогносцировку местности - бодро, по-военному сказал Андреич и Владимир подумал, что, наверное, это правильно, лучше погулять, отвлечься, побыть среди людей, раз уж все равно ничего изменить нельзя. Вооружившись картой, взятой у портье, приятели вышли в город. Судя по карте городишко был маленький, набережная находилась совсем рядом, а там и старый порт, и крепость и еще много чего интересного. А главное - море. Несмотря на пик туристического сезона столпотворения на улицах не наблюдалось. Народ никуда не спешил, не шумел, вел себя чинно. Часто была слышна английская речь, причем одинаково хорошо говорили как англичане так и местные жители. - А чего ты удивляешься, это ж бывшая британская колония, 100 лет правили - сказал Семен Андреевич, листая путеводитель. - Вот, пишут, и законы и система образования тут устроены на аглицкий манер. Культура! А вот и крепость, старый порт.
   В небольшой бухте, отделенной от моря длинным волноломом уютно разместились современные яхты и рыбацкие лодки, туристические шхуны и прогулочные катера. Сплошной стеной стояли древние купеческие дома бог знает какого века, аккуратно отреставрированные и превращенные в рестораны, казино, отели. Пешеходная набережная плавно переходила в пирс, по которому неспешно прогуливались парочки, щелкали фотоаппараты туристов, детишки ели сахарную вату и мороженное, а рыбаки с длиннющими удочками чинно сидели на теплых камнях в ожидании поклевки. Закатное солнце приятно грело лицо и грустные мысли потихоньку испарялись под его ласковыми лучами. С моря дул легкий бриз и уже никуда не хотелось уходить, а вот так сидеть здесь, на набережной, за столиком кафе под открытым небом, смотреть на проходящих людей и ни о чем не думать. Из пустоты зазвучали тихие, мелодичные строки, которые Владимир тут же и записал карандашом, на каком-то рекламном листке, а закончив - прочел стихи попутчику:
   Море всегда удивительно разное,
   Утром - молочное, сонное, ясное,
   Днем, точно летнее небо, безбрежное,
   Вечером - тихое, теплое, нежное.
  
   Ночью, ступая дорожкою лунною,
   Я очарован мечтою безумною:
   Море услышит, исполнит желания,
   Слово прольется на ткань мироздания,
  
   Звонко рассыплется каплями смеха,
   Ветер подхватит стократное эхо,
   Сразу же, поймано неводом паруса,
   Слово отправится в дальние странствия,
  
   В поисках той, для кого предназначено,
   Слово покатится солнечным мячиком...
   Неутолимою, вечною жаждою
   Море случается в жизни у каждого.
  
   Семен Андреевич стихи одобрил, сказал: здесь, Вова, как на любом острове, оторванном от нашей чахоточной цивилизации, очень тонкая, положительная аура, которая незаметно, но необратимо наполняет человека другими мыслями, желаниями, открывает ему то, что так усердно и успешно было задавлено там, на родине, открывает двери творчества. Недаром острова всегда были и будут популярны у людей мыслящих. Вот и я люблю такие укромные места, здесь хорошо думается, легко дышится. Ну, а теперь давай позаботимся о телесной составляющей, пошли ужинать.
  
   Продолжение следует
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"