Никодимыч открыл глаза и сообразил, что лежит на полу. Приподнявшись на локтях, он повертел головой - никого. Нога, не дававшая покоя последние дни, не болела. Совсем. Это было странно, ведь рана всегда напоминала о себе: то саднила свежей царапиной, то дергала назревшим чирьем, а то вовсе ныла так, что в глазах темнело и налетал рой зеленых "мух". Тогда Никодимыч стискивал зубы, чтоб сдержать стон, и мотал головой, прогоняя клятых мошек. Встав, он бережно переступил с ноги на ногу, осторожно перенося вес тела на больную конечность, ведь страшна не боль, а ее ожидание. Никодимыч удивленно пожал плечами, когда ожидания не оправдались, но тут внимание привлек широкий поток света, проникавший в открытую дверь. Лена еще не вернулась, а дверь, уходя, она закрывала. Подозрительно! Кузнец приблизился к выходу, вытянув шею и плотно сжав губы, от чего борода задралась и сбоку напоминала лезвие кирки, занесенной для удара. Метнувшаяся под ноги тень заставила его отпрянуть:
- Тьфу, это ж кошка Хозяйки! - в сердцах буркнул Никодимыч, когда тень сверкнула зелеными глазами и жалобно мяукнула. - Чего лезешь под ноги, полоумная?
Кошка, обиженно дернув хвостом, ступила в полосу лунного света и неподвижно застыла на пороге. Кузнец выглянул во двор и замер с отвисшей челюстью. На крыльце в живописных позах лежали молодые: девушка без видимых повреждений, чего не сказать об Артеме, чье лицо было залито кровью. Посредине широкого двора валялась сорванная с петель дверь, а неподалеку чудовищная лапа безуспешно скребла когтями землю в попытках вырваться. Что же произошло? Чудище лесное напало среди ночи и, получив отпор, с позором бежало? Вернее, уковыляло на трех лапах? Никодимыч пожевал губами: что-то не складывалось. Но об этом он подумает позже, а пока перенесет сомлевшую молодежь в избу.
* * *
"Правду говорят, - думала Мокоша, - что у семи нянек дитя без глаза. Не слишком ли я опекаю избранного? В конце концов, от судьбы не уйдешь. А какой спрос с Велеса? С него взятки гладки".
Вот и сейчас нить судьбы скотобога потускнела, словно испачкавшись тьмой Нави, но не исчезла. Мокоша усмехнулась: интересно, на что надеется Велес? Что она его не найдет? Прохладный ночной воздух отрезвил богиню, остудив ярость, и пришло понимание: Велес-то как раз не сомневался, что она его найдет, даже в Навьем царстве. Нить судьбы мерцала путеводным указателем, скрываясь в разломе векового пня, но Мокоша, заложив крутой вираж, промчалась мимо. "Как пить дать, скотобог ждет во всеоружии, - думала она, - вот и ладушки, пусть себе дожидается, мешать не стану, а у меня дела поважнее. Интересно, как ему понравится, ежели на его небесную резиденцию будет совершен налет? А налетчицей буду я?" Мокоша хихикнула, представив взбешенную физиономию обычно невозмутимого Велеса, и полетела в Вырий. Отомстить вероломному богу, конечно, надо, но за недостатком времени (до рассвета осталось недолго) - решила ограничиться небольшим погромом.
Много путей ведет в Вырий, но Мокоша избрала кратчайший путь - через собственный алтарь. Великий Род, творец всего сущего, имел две ипостаси: как Белобог он покровительствовал свету и светлым богам, а как Чернобог - тьме и божествам преисподней. Род был вездесущ. Он был везде, а это - все равно что нигде. Мало кто из богов знал это, но Мокоша знала. Впрочем, остальные наверняка догадывались, Велес уж наверняка, а иначе, зачем бы ему целых две резиденции - в Навьем царстве, да еще и в Вырии? Хитрющий скотобог любил держать руку на пульсе и умел оказываться в гуще событий. Вот только за попытку перехитрить ее, Мокошу, придется заплатить.
Богиня переместилась к ближайшему алтарю и тут же вознеслась в Вырий. Яркий свет вечного дня ожег глаза даже сквозь сомкнутые веки, поэтому Мокоша приняла истинный облик богини судьбы. Небесный остров парил над земным миром, незримый и недосягаемый для смертных, лишь птицы - небесные странники, да боги знали сюда дорогу.
Трава сверкала на солнце, самая обычная, ничем не примечательная. Она плотным ковром покрывала холмистую поверхность острова. Но Вырий недаром называли райским садом: деревья здесь росли в изобилии, птицы щебетали, и даже дачные домики, что рассыпались по холмам тут и там, не выглядели чем-то необычным или неуместным. Лишь берега острова граничили с воздушной пустотой, да гигантский зонт кроны Мирового Древа распростерся над небом с облаками и даже над самим Солнцем. Но во всем остальном - ничего примечательного, остров как остров.
Домик Велеса огораживал хлипкий на вид плетень, но то была кажущаяся хлипкость. Массивные ворота совершенно не сочетались с изгородью, зато щеголяли табличкой с надписью "Осторожно, злая собака!" Богиня недоуменно пожала плечами. Когда ворота за ней закрылись, буквы на табличке дрогнули и поплыли, словно акварельный рисунок под дождем. Вскоре на табличке значилось: "Осторожно, злая Мокоша!"
На крыльце дремал, прислонившись спиной к стене веранды, детина с песьей головой и обнаженным мускулистым торсом.
- Филимон... - негромко проговорила Мокоша, приблизившись. - Давно тут сидишь?
Двойная тень вытянулась из-под ног богини, поднялась с земли и вдруг превратилась в двух женщин. Лицом они походили на Мокошу, словно родные сестры, только та, что встала по правую руку, оказалась дородной, да круглолицей с румянцем во всю щеку, а та, что по левую - худющей и бледной до синевы, словно фотомодель на диете. Впрочем, и одеты они были по-разному: пышка - в расшитый бисером красный сарафан, худышка - в бесформенное рубище из грубой мешковины.
- Доля, позаботься о Филимоне, - молвила Мокоша, - пока мы с Недолей спроворим дорогому Велесу небольшой сюрприз.
- Надеюсь, приятный? - полюбопытствовала Доля.
- А уж как получится, - небрежно обронила Мокоша.
Они с Недолей, многозначительно переглянулись и скрылись в доме. Сначала было тихо, затем дом дрогнул, окна веранды брызнули осколками, словно внутри взорвалась бомба. Наконец, дверь открылась, и во двор с невозмутимым видом вышла Мокоша.
- Здесь всё, - сказала она, - пора возвращаться.
* * *
Никодимыч сидел на крыльце и хмуро созерцал безмолвный лес, обступивший усадьбу. Больше ему ничего не оставалось. Только ждать и быть готовым дать отпор, если тварь, напавшая на Тему с Леночкой, заявится снова.
Многое оставалось неясным. У Никодимыча никак не укладывалось в голове, почему дверь выбита изнутри, а не выломана снаружи? Получалось, что лезли не в дом, а скорее наоборот. "Не мог такое Артем сотворить. Или все же мог? - думал Никодимыч. - Сперва Варвара, теперь вот и Хозяйка избранным его нарекла, впрочем, на то они и бабы, чтоб языками молоть, так ведь не от великого ума! Завсегда навообразят Род ведает чего, а ты думай, покуда думалку не сломаешь. Однако парень-то только на вид глиста глистой, ведь сумел же справиться с Верлиокой в то время, как я сплоховал?"
Никодимыч задумчиво поскреб в бороде и, вздохнув, покачал головой. Лапа дергалась посреди двора, прибитая мечом. Тем самым, что выковал Никодимыч, а после подарил Артему.
- Ай да богатырь! - ахнул кузнец. - Таки парень-то непрост, с какой стороны ни глянь, почто теленком прикидывается - в толк не возьму... Расспрошу Хозяйку при случае.
- И о чем же ты меня расспросить удумал, кузнец? - услышал Никодимыч знакомый ехидный голос.
Глядь, а Хозяйка-то в двух шагах стоит, точно из-под земли выросла.
- Нога-то как? Не беспокоит? - спросила она.
Кузнец встал и поклонился в пояс:
- Благодарствую, Хозяюшка, не беспокоит, вот токмо будто неродная вовсе, онемелая вся.
-Тю-у! - протянула старуха, стянув губы в куриную гузку. - Подумаешь, беда какая! Та, что родная, вон - посередь двора когтями землю роет. Кабы не избранный, уползла бы в лес и по гроб жизни тебя преследовала. Как он, кстати?
- Кто? - растерянно спросил Никодимыч, с трудом оторвав взгляд от лапы.
- Э, да ты, я гляжу, совсем спекся, - заметила Хозяйка, - ну, постой тут, воздухом подыши: для здоровья полезно.
Она поднялась по ступеням и вошла в избу.
По поводу Артема Мокоша не переживала, в конце концов, убивать избранного не в интересах Велеса, но зачем осложнять и без того непростую судьбу парня?
В багровом свете очага лицо Артема выглядело жутко, но не рана была тому виной, а кровь. Мокоша видела, что ее вытекло ровно столько, чтобы создать впечатление опасного для жизни ранения, но не более.
"Меня позлить захотел, - подумала Мокоша с благодушной усталостью отомстившей за все обиды женщины, - посмотрю я, как этот коллекционер хренов порадуется моему сюрпризу".
"Хреновым коллекционером" Велес стал сравнительно недавно, аккурат после посещения одной из соседних реальностей, где стакнулся с местным царьком, собиравшим диковинки и редкости. Экспонаты бережно складировались в помещении с непонятным, но внушительным названием кунсткамера. Скотобог впечатлился и неожиданно обнаружил в себе страсть коллекционера, а на деле, словно спятившая сорока, начал тащить все, что блестит и плохо лежит. Легкое помешательство бога продолжалось уже четыре столетия. Встретившись с Артемом, Велес живо смекнул, что избранный и с одним глазом не пропадет тогда, как второй украсит коллекцию диковин.
Мокоша не знала наверняка, где именно хранятся самые ценные экспонаты, но подозревала, что в Вырии, все-таки Навье царство не отличалось стабильностью, да и климат там оставлял желать лучшего. Вырий надежней, но лишь до тех пор, пока в нем нет обманутой Мокоши.
Богиня хихикнула, воспоминание о погроме, учиненном в резиденции Велеса, приятно согревало душу, а ведь ей даже не пришлось утруждаться - Недоля обо всем позаботилась. Однако хорошо то, что хорошо кончается: глаз нашелся и теперь вернется к законному владельцу. Богиня судьбы вынула из кармана склянку - глазное яблоко покачивалось в светящейся жидкости, потом еще раз взглянула на избранного - спит...
"Отлично!" - подумала она и, грянув об пол клюкой, произнесла: