Трава колыхалась под ногами Сурна, похожая на широкие зеленые волны, накатывающие на его ноги. Лето было влажным, богатым на ливни и грозы, так что растения тоже были хрупкими, сочными и очень живыми. По небу быстро неслись тяжелые серые облака, ветер швырял по пологим холмам волны травы, а Сурн стоял и смотрел на все это, уйдя в свои мысли.
Вдруг он услышал сзади, с той стороны, где начиналась кромка молодого леса, треск ветвей. Он обернулся и увидел небольшую процессию, шедшую от этой кромки к холмам. Первым шел высокий старый человек в длинной хламиде с горящим фонарем в руке, на его поясе висел короткий зачехленный меч. Чуть сзади, отставая на несколько шагов, шел еще один, широкоплечий и одетый в подобие какой-то едва ли не парадной формы, - его оружие было тоньше и длиннее, но оно ничуть не казалось легче. А между ними шел невысокий, костистый человек в старой одежде, и ни в руках, ни за поясом, ни за плечами у него ровным счетом ничего не было. Все трое шли спокойно, и ни старик с фонарем впереди, ни солдат, ни этот странный человек, чьи длинные волосы трепал ветер, не скрывались, не смотрели по сторонам. Просто шли.
Сурн постоял немного, наблюдая, но так и не смог понять, куда они идут. Тогда он подошел к ним и некоторое время шел рядом. Ветер не прекращался.
- Что тебе нужно от нас? - вдруг спросил его солдат. Сурн посмотрел на него и увидел, что тот не угрожает ему, не берется за меч, но просто спрашивает.
- Я хотел бы знать, куда вы идете и зачем, - ответил он. - Это странно, что вы сейчас здесь. Я думал, что в этих холмах не бывает людей.
- Так и есть, - ответил ему солдат. - Обычно их здесь и нет. Но сегодня - особый случай. Видишь его?
Сурн посмотрел на шедшего впереди человека и кивнул. Тот словно бы и не вслушивался в их разговор.
- Вот его мы ведем в холмы, чтобы казнить, - объяснил солдат.
- За что же вы хотите его казнить?
- Это, - покачал головой солдат, - тебе следует спрашивать не у меня.
Сурн задумался. Между тем они шли уже не по кромке леса, а по широкому заросшему лугу, и влажная густая трава омывала их колени. Но странная процессия не сбавляла шага, шла все так же ровно неспешно, но целеустремленно, и он также поддерживал нужную скорость. Через какое-то время он махнул рукой на солдата, - и пусть он не хочет говорить о чем-то, ведь это не значит, что он не знает или не может, подумал Сурн, - и догнал старика с фонарем и коротким оружием.
- Скажи мне, зачем ты несешь с собой зажженный фонарь? - спросил Сурн у него. - Ведь еще не ночь, и дорогу отлично видно.
- Мне нужно видеть не только дорогу, - возразил тот. - Я знаю много, но мои глаза очень слабы, и слишком многое я могу пропустить. Я не хочу этого. Вот почему я ношу с собой зажженный фонарь, чтобы он освещал для меня то, что я не вижу и при свете дня.
- И помогает он тебе?
- Редко, - вздохнул старик с грустью. - Но я ношу его с собой, и иногда мне кажется, что с ним я вижу лучше. А это одно и то же.
Сурн покачал головой, но он не стал ничего говорить. Он уже знал, что люди, так уверенные в своих словах, не любят чужих советов. К тому же он знал, что этот старик неправ, и от его фонаря был толк, может быть, только ему, - но это было вовсе не то же, что толк настоящий, для всего... а он, Сурн, тоже мог ошибаться. Поэтому он не стал говорить.
- А зачем вы хотите казнить того человека? - спросил он, указывая на шедшего позади. Тот снова будто бы не обратил внимания на то, что о нем заговорили. - В чем его преступление?
- Он ушел в Храм Дождя. Вот и все. Этого достаточно.
- Храм?
- Да. Ты не слышал о нем? Те, кто уходят в Храм Дождя, не возвращаются оттуда. Они становятся его детьми, поэтому мы запрещаем своим людям уходить туда. Храм забирает их у нас, а у них - их души.
- Но откуда вы об этом знаете? - спросил Сурн.
Старик посмотрел на него очень внимательно, но Сурн не отвел взгляда. Тогда старик вероятно, решил, что с Сурном можно говорить об этом, - может быть, потому что не признавал его одним из тех, кого они называли своими. Впрочем, Сурн тоже так не думал.
- Они уходят в Храм Дождя, многие, хотя мы и не часто распространяемся об этом. Но те, кого мы встречаем после - это воины, незнакомец. Они ни с кем не говорят. Мы не знаем, зачем они приходят, но их сила и скорость огромны. Они убивают любого, кто вступает с ними в бой. Легко, словно ребенка. И будто бы им не страшны раны, даже смертельные, а боли они не чувствуют. И они - уже не те, которые уходили. И некоторые говорят, что они - уже не люди.
- А почему вы говорите - Храм Дождя? - спросил тогда Сурн.
- Потому что только под дождем они живут. Живут - понимаешь, о чем я говорю, незнакомец? Они делают вид, что живы, они могут улыбаться, смеяться или плакать, - так говорят те, кто видел. Мы не очень в это верим, но одно знаем точно, - дождю они молятся. Никогда не забирают жизней в это время, даже не вступают в бой. Просто уходят...
Старик замолчал.
- Почему он вернулся оттуда? - Сурн показал на задумчиво бредущего рядом человека. - Почему сейчас так слаб, что не освободится от вас и не уйдет?
Старик покачал головой.
- А это тебе нужно спрашивать не у меня.
И больше он ничего не сказал.
Они шли еще долго, а ветер не затихал, а высокие сочные травы и изредка попадавшиеся им кусты и деревья шевелились, как зеленое море под его руками. И небо тоже не менялось, - Cурн иногда смотрел на него и думал, что было бы лучше, если бы дождь все-таки пошел. Но небо оставалось таким же, тяжелые светло-серые облака, похожие на расплавленный, но холодный металл, быстро неслись по небу и не обращали внимания на то, что происходило вокруг. Один раз Сурн заметил, что пленник из Храма Дождя тоже смотрит на небо. Он задумался,- может быть, он тоже хотел, чтобы из них наконец пошел дождь... а может быть, и нет.
Скоро они добрались до вершины очередного невысокого холма. Сурн не понимал, чем он отличается от других, но тоже остановился.
Тогда солдат спросил старика:
- Как его следует казнить?
Тот задумался и посмотрел на пленного. Воин Храма Дождя смотрел на них, но в его глазах не было ни нетерпения, ни тоски, ни страха. Просто ждал, то ли равнодушный к своей судьбе, то ли знающий, какой она будет.
Но старик с фонарем, видимо, не знал.
- Незнакомец, - обратился он вдруг к Сурну. - Следи за нашим пленником, потому что мы должны решить, какой будет его смерть. Ни к чему ему слышать о том, как он будет казнен, а тебе - почему это будет так. Помни, мы следим за вами.
И они, негромко переговариваясь, спустились с холма, оставив Сурна сторожить воина Храма Дождя. Сурн не знал, стоит ли испытывать благодарность за такое. Но он понимал, что старик не мог быть дураком. Вдвоем они опустились на влажноватую мягкую траву и некоторое время спокойно смотрели друг на друга.
- Ты скажешь мне, почему это все так случилось? - спросил наконец Сурн.
- Ты хочешь это знать?
- Да.
- Я тоже хотел, - человек устроился удобнее и покачал головой. - Нам запрещено рассказывать и спрашивать о Храме Дождя, и многие уходили только лишь вопреки этим приказам. Но были и те, кто на самом деле хотели знать, что это такое. И в Храме принимали их всех. Нас...
- Ты ушел, зная, что ваши ненавидят Храм и убивают его послушников? - спросил Сурн.
- Да. Как и другие... а кто-то уходил именно поэтому когда-то. Тех, кого принял Храм Дождя, не считают больше людьми, теми, кем они были. Может, отчасти они и правы...
- Что ты узнал? - подался вперед Сурн.
- Много всего. Много такого, чего и представить себе не мог. Чего никогда не представят себе они, сколько бы фонарей не зажгли, их света не хватит, чтобы показать... но все это не так важно. Самое главное я понял гораздо позже, чем следовало.
Сурн молча кивнул. Ему показалось, что он догадывается, о чем говорил ему воин.
- Все правильно - мне было не место в Храме Дождя. Как я отверг ту жизнь, к которой меня принуждали до того, так вынужден был отвергнуть и эту. Она не была млей, понимаешь? Я получил знание, но не свободу. А знания мои были нужны мне ради нее. Поэтому я ушел оттуда.
- Ради свободы твоего духа? Неужели ты не знал, что тебя поймают и казнят? Или просто не думал, что они сильнее?
Но воин только улыбнулся и покачал головой. Он больше не смотрел на Сурна, глядя почти мечтательно в свинцовое набухшее небо, которое словно и не собиралось больше привычно-обильно поить землю. Сурн не стал больше спрашивать его, а единственный важный вопрос, который у него был, он опять задавал только себе, - правда ли они сильнее? Впрочем, теперь это словно бы не играло роли.
А они вскоре вернулись.
Спокойно поднялись по холму, словно точно знали, что от них никто никуда не уйдет, ни пленник, ни его случайный страж, что их дождутся. Хотя, вероятно, они были правы, и мысли о том, почему именно так все происходит, Сурн решил оставить на потом.
- Мы приняли решение, - сообщил старик, и фонарь мерно покачивался в его руках. Солдат молча кивнул, подойдя к воину Храма Дождя, и старик продолжил: - Ослушавшийся законов своего народа, предавший все заветы, по которым жил до того, и предавший вновь принятые им по зову его мятежного духа, - заслуживает смерти, и нам должно впустить ее в его тело сквозь разорванное сердце. И пусть вечность судит его душу.
Сурн переводил взгляд с него на солдата, стоявшего рядом, с солдата на их пленника, и обратно на старика. Но все были спокойно-сосредоточенны, словно так и должно было быть. Молча, без всякой команды, пленный воин сделал несколько шагов назад по траве, затем развернулся лицом. Солдат обнажил свой меч.
- Тебе есть что сказать? - спросил старик, не глядя на лицо пленника.
- У меня есть просьба, перед тем, как я умру, - почти безмятежно произнес пленник, глядя в глаза своим палачам. - Я хотел бы, чтобы мне позволили дождаться того мига, когда здесь пойдет дождь. Это уже скоро. А потом я смогу умереть. Вы выполните эту просьбу?
Он спокойно стоял напротив них, не делая и попытки как-то выразить свое несогласие или хотя бы мольбу. Но только по его прозрачным, пристально смотрящим почти сквозь их зрачки глазам Сурн вдруг понял, насколько это важно.
- Нет, - ответил старик и погасил фонарь.
Пленник опустил голову.
Больше никто не произнес ни слова. Старик сделал шаг назад и кивнул. Солдат взмахнул мечом, - пленник из Храма так и не вздрогнул, не поднял головы. Длинный острый клинок стремительно пронесся к его груди и жалом вонзился между ребрами.
Три или четыре секунды стояла тишина.
Потом тело медленно соскользнуло во влажную траву. Солдат посмотрел на свой меч, - на его лезвии сверкнули следы обычной красной крови. Воин Храма Дождя имел такую же человеческую кровь, как и сам Сурн.
Палачи повернулись и начали спускаться с холма. Но перед этим старик обернулся и спросил:
- Ты не уходишь, незнакомец?
Сурн долго смотрел на него, словно не слыша, потом вздрогнул и покачал головой.
- Нет. Мне есть что ему сказать.
Старик ничего не ответил. Возможно, он и не поверил словам Сурна, но мешать ему не собирался. Ни о чем больше не спрашивая, он отвернулся и пошел прочь. Фонаря он так и не зажег.
А Сурн опустился на траву. Совсем рядом с телом казненного человека. Трава оказалась действительно очень мягкой, она послушно колыхалась от любого движения, а ее стебли пахли соком и верой в то, что дождь пойдет. Сурн не смотрел на тело, но он знал, что лежать в этой траве так удобно, почти уютно, главное, не бояться ее влаги. И он не боялся, он чувствовал ее в воздухе, траве, серо-синем небе с тяжелеющими, такими же быстрыми облаками.
И он осторожно лег рядом в траву. Она мягко обняла его, спрятав от ветра почти все его тело. Прошло не меньше минуты, а может, и больше, он не слишком утруждал себя отсчетом времени, - и его кожи коснулась прохладная рука. Осторожно, едва заметно.
- Они совсем ушли? - тихо спросил воин из Храма.
Сурн помолчал, прислушиваясь. Был ветер, и шелест травяных волн под его руками, и он не слышал за этими звуками ни своего дыхания, ни дыхания рядом.
- Я думаю, да. Их больше не слышно. Значит, ушли.
- Хорошо.
И снова тихо - насколько тихо могло быть теперь. Дождь приближался.
- Почему ты хотел, чтобы снова пошел дождь? - спросил Сурн. Совсем негромко, потому что ему снова показалось, что он понимает раньше, чем ему ответят. Судя по интонации ответа, воин тоже подумал об этом. Но все же снисходительно и грустно - ответил.
- Мы умираем только под дождем. Это - самое страшное из того, что происходит с нами на самом деле. Это... похоже на избавление от боли. Как будто чувствуешь ее всю жизнь - так долго, что перестаешь замечать. И вдруг понимаешь, что она была, а сейчас - тот, может быть, единственный миг, когда она уходит. Это невозможно представить... Дождь - это наш дар, понимаешь? И только под дождем мы настолько живые, что можем умереть. Никак иначе.. Вот почему наш храм - это Храм Дождя.
- И поэтому... - удивленно начал Сурн. Собрался с мыслями. - Почему же ты хотел умереть? Они не знали, но ты-то, правда, нарочно, сам, - хотел?
Он даже приподнялся на локтях, посмотрел на воина, - и впервые увидел, как тот улыбается, глядя вверх.
- Я оставил жизнь, которой жил, потому что понял, что она чужая. А я не могу жить не своей жизнью. Но и другая жизнь оказалась не моей, я отказался и от нее. Я сам решил, что умру. У меня теперь есть свобода решать - жить или умереть. - Он покачал головой и прикрыл глаза. - Поэтому меня и поймали.
Жить или умереть.
Знать или умереть, подумал Сурн. Но, в конце концов, у него правда была эта свобода, его право.
- Скоро пойдет дождь, - заметил Сурн.
- Да. Ты поможешь мне, если я попрошу?
- Ты хочешь умереть, и чтобы я тебе помог, когда пойдет дождь? - подумав, уточнил Сурн.
- Да.
- Но... У меня нет оружия. Вообще ничего нет в руках, и они слабые. И у тебя ничего.
- Ты можешь это сделать и голыми руками, - возразил воин. - И они вовсе не такие слабые, как ты говоришь.
- Будешь рассказывать мне о том, какова моя сила на самом деле?
- Зачем? Ты можешь представить все, что я скажу. И сам сможешь себе все объяснить. Так что?
- Ну... Я попробую, - кивнул Сурн не очень уверенно.
- Спасибо.
И они стали ждать дождя.
И скоро он и в самом деле пошел. Сначала мелкий, но он обещал превратиться в настоящий ливень. Но пока этого не случилось, Сурн быстро дотронулся кончиками пальцев до плеча воина, лежащего рядом в траве, и спросил:
- Пока у нас есть время, расскажи мне что-то.
- Что ты хочешь знать?
- Дорогу к Храму Дождя.
Теперь несколько мгновений молчал воин.
- Ты хочешь умереть, как я?
- Нет. Я хочу узнать то, чего не узнал ты.
Тихо. Только дождь лупил по траве и по их телам все сильнее, и где-то далеко слышался гром, который ветер разносил по зеленым волнам. Но Сурну все равно казалось, что слишком тихо для такого ливня.
Тогда воин из Храма заговорил. Спокойно, уверенно, он рассказывал Сурну об известной ему дороге, и тот запоминал каждое слово. А потом он положил руки на шею воина Храма Дождя и, ободренный благодарной улыбкой, исполнил свое обещание. Он не хотел бы помнить об этом, но знал, что чувство воздуха, бьющегося о заслоны, пусть даже добровольно, надолго останется в его пальцах.
А когда он поднялся, в лицо ему хлестал ветер и потоки воды. Он взмахнул волосами, воды вокруг меньше не стало. По крайней мере, теперь он знал, куда он пойдет дальше.