Когда волк был еще волчонком, однажды на болоте он увидел цаплю. Цапля была прекрасна. Волчонок сел на кочку, раскинув толстые неуклюжие лапы, и долго ею любовался - такой белой, такой стройной и такой изящной.
Цапля тоже любовалась собой. Она, поджав одну ногу, смотрела на свое отражение в воде, то приближаясь к нему так, что почти касалась воды клювом, то отдаляясь как можно дальше.
Рядом с цаплей издевательски квакали лягушки. Волчонок не понимал, о чем они квакали, он был еще глуп и неопытен.
Наконец, цапля заметила зрителя, чуть повернула к волчонку свою красивую голову и томно проговорила:
- Мир так ужасен.
Волчонок только вздохнул. Ведь цапля была так красива. Стало быть, она была умна и сказала сейчас умную вещь. Нет, в глубине души волчонок знал, что мир удивителен и справедлив, но сейчас в его большой лохматой голове зародилось сомнение.
- Мир не ценит красоту, - продолжила цапля, одним глазом наблюдая за собственным отражением, - такие, как мы, вынуждены оставаться одинокими.
Волчонок вздохнул. Ему вдруг стало жаль цаплю. Себя волчонок красивым не считал. Собственно говоря, до последнего времени ему было как-то наплевать на красоту. Его больше интересовали действенность и целесообразность. Иными словами, его заботило лишь то, что нужно выполнить для того, чтобы достичь результата, скажем, поймать лягушку, если ты голоден.
Волчонок снова вздохнул и подумал о том, что же ему сделать такого, чтобы прекрасная цапля перестала грустить. Но что он мог, он - маленький некрасивый глупый волчонок? Он посмотрел на лягушек, чье непонимающее кваканье уже начинало его раздражать. Лягушкам явно не было дела до красоты цапли. И тогда волчонок прыгнул и тут же поймал одну из лягушек. На подгибающихся от волнения толстых лапах волчонок подошел к прекрасной цапле и положил у ее ног полузадушенную лягушку. Птица посмотрела на подношение, опять одним глазом, а потом вдруг быстро схватила лягушку клювом и стала медленно, явно получая от этого удовольствие, глотать жертву. Волчонок завороженно следил за тем, как раздувается прекрасная шея цапли, как по ней вниз скатывается комок живой еще лягушачьей плоти.
Наконец, шея цапли вновь стала ровной и прекрасной.
- Ах, мир так ужасен, - проговорила птица, глядя на свое отражение, - и никто меня не понимает.
Волчонок задумался. Ему казалось, что его поступок должен был вызвать несколько иную реакцию. Ему в голову пришла мысль, что, должно быть, лягушка была слишком маленькой, и цапля ее практически не заметила. Тогда он изловчился и поймал еще одну лягушку и вновь положил ее у прекрасной ноги белой цапли. И опять это чудесное существо схватило подарок и съело его.
- Жизнь кошмарна, - удовлетворенно рыгнув, произнесла цапля. На волчонка в этот раз она даже не посмотрела. Только ее отражение в воде волновало птицу.
Волчонок, уже из чистого любопытства, поймал третью лягушку. На сей раз это было нелегко. Лягушки попрятались, поняв, что рядом объявился настоящий охотник.
- Это невыносимо, - произнесла цапля, едва только лягушка оказалась в ее желудке.
Так волчонок понял, что рядом творится что-то неправильное. Он, конечно, был еще ребенком, но это не помешало ему осознать, что иногда доказывать что-либо бесполезно. И потому он просто ушел, прыгая с кочки на кочку.
Уходя, он заметил лисенка. Рыжий смотрел на цаплю, прижав уши. В его больших карих глазах светились восторг и недоумение.