Аннотация: Холодное серое море отражается в их глазах, в сильных руках они держат тусклую сталь. Их лица иссечены непогодой как скалы их родных фьёрдов, их корабль черен как их душа. И самый жгучий ужас вызывает у людей их смех.
Глава первая.
Струя Тора.
Кажущийся чёрным, испещрённый отметинами славного прошлого, драккар шёл по морю, тяжело переваливаясь на волнах. Шел на юг, против ветра, на вёслах, со свёрнутым массивным парусом. Игривый южный ветер бросал в лица сидевших в нём северян сорванную с верхушек волн холодную пену. Впрочем, люди что вели по огромному морю, драккар, эту маленькую, не больше двадцати шагов лодке, которая скользила на по тяжёлым волнам с белыми гребнями, то и дело приподнимая резную драконью фигуру на носу к мрачному свинцовому небу, и люди эти что бросили вызов стихии на такой крохотной против такого огромного моря щепке, давно привыкли к сырости и холоду. Тесно прижавшись друг другу, половина из них отдыхала, в то время как другая продолжала грести, подчиняясь выработанному ритму. Уже пятый день, сменяясь, они шли на вёслах, по ночам бросая якорь рядом с виднеющимся вдали побережьем. На само побережье, состоявшее из угрюмых скал, обрывающихся стеной в море, высаживаться не всегда удавалось. Поход на вёслах изматывал, но тёплый южный ветер дул непрерывно, не оставляя шансов поставить парус. Среди сидевших в драккаре были как совсем юные и безбородые, так и обладатели седых длинных бород. Закутавшись в меха, они оставили открытыми только лица. У многих волосы на бороде и висках были заплетены в тугие, длинные косички, на которых висели тяжелые литые украшения.
Рулевой повернулся к человеку, сидящему рядом с ним, с тремя пересекающими правую щёку и рот шрамами, отчего его губы искривлялись так, как будто он хочет что-то поцеловать. Возможно, поэтому он получил прозвище Ласковый, хотя называть его так в глаза означало нарваться на драку, поэтому все его звали по имени - Атли. Ну, или Добрым.
- Может, Атли согреет нас своими чарующими мелодиями, - голос рулевого был похож на карканье ворона.
Глаза Атли были закрыты, казалось, он спал, и один из соседей даже толкнул его плечом. За что тут же получил ответный толчок.
- В такой ветер играть на лире мне будет так же просто как управлять драккаром, вставив рулевое весло себе в задницу, - не довольно прорычал он, не открывая глаз.
- Ну, ты бы мог в этот раз поиграть на ней руками, - не сдавался рулевой.
- Как ты можешь так говорить Клёнг? Атли играет на лире как все нормальные скальды! - тут же возмутился Нарви по кличке Зубоскал. Кличку свою он получил недавно - вошёл в круг против сильного бойца, в надежде добыть от него меч и доспехи, а себе славу и признание. Но потерял всё это сам, вместе с передними зубами. Теперь Нарви сильно шепелявил, а это значило что все люди вокруг будут смеяться над всем что Нарви говорит. И делать это всю оставшуюся жизнь Нарви. И тогда Нарви начал смеяться громче всех - Эту часть тела наш скальд должен держать свободным, иначе чем же ему тогда петь?!
Послышались смешки. Люди зашевелились, прислушиваясь к разговору.
Атли Ласковый открыл глаза, оказавшиеся блекло-серыми, выцветшими от старости. Доброты и ласки в них было не больше, чем в холодном сером океане за бортом.
- Сейчас я встану и не побрезгую засунуть свою лиру в зад самым говорливым, а потом заставлю их сделать так, чтоб бренчало, - угрюмо сказал он. Виновник тут же поднял руки в знак примирения, остальные смеялись, и успокаивали Атли. Хватило пары минут, чтобы старый скальд решил что приличия соблюдены и ворчливо предложил.
- Ладно, спою вам сагу о том, как мы пришли сюда, в сумрачный Свартальвхейм, из благолепного Мидгарда. Там не нужно играть - он выжидательно посмотрел на рулевого.
- Это же бабушкины сказки, мне рассказывали это ещё, когда я не мог поднять боевой топор! - опять возмутился Клёнг.
- Клёнг, было такое время? Я думал, твоя матушка родила тебя вместе с топором! - снова раздался голос Нарви, и остальные, уже проснувшись, подхватили:
- Будь честным Клёнг, ты имел в виду другой "Топор"?
- Не путайте, парни, его мать родила его "от топора", а не "с топором"!
- Вы тупые тюлени, несущие вздор! Его мать и сейчас рядом, он хороший сын и никогда с ней не расстаётся! - это снова крикнул Нарви.
- Никогда не думал, что ты такой маменькин сынок, что возьмёшь старушку с собой в поход - расхохотался Атли.
Клёнг, по прозвищу Большой Топор, с любовью погладил секиру, прислонённую к борту рядом с ним. Он часто называл её Старухой. Лучшие времена Старухи и правда были позади: секира несла на себе следы многочисленных столкновений, если бы не трепетный уход и регулярный ремонт, то выбоины и зарубки покрыли бы её лезвие сплошь, и даже шип на обухе был явно наварен заново. По морскому обычаю всё оружие на драккаре складывалось в специальный сундук, иначе морская вода портила метал в считанные дни. Но для Клёнга сделали исключение - во первых Клёнг был знаменитым воином, и имел право на некоторые послабления. Во вторых, на Старухе был хитрый кожаный чехол, который надёжно защищал оружие от влаги, но при этом легко снимался. И в третьих, Клёнг был рулевой, что тоже давало некоторые права на странности. Но всё это не давало защиты от дружеских подначек, и даже провоцировало их.
Подождав, пока смех товарищей не много утихнет, Клёнг спросил:
- Атли, расскажи лучше о том, где мы.
- А я не знаю, - хмыкнул Атли- так далеко на восток ещё никто не заплывал. Если бы здесь было ещё хоть что-нибудь кроме льда и скал, я бы смог сложить хорошую сагу, но пока она получается слишком скучной.
Все замолчали.
- Мой дед заплывал, - глухо сказал Хродвальд. Внешне он не отличался от остальных: светлые волосы, суровое лицо, холодные голубые глаза. Разве что он был моложе большинства и потому ещё не успел обзавестись бородой. Да и шрамов ему тоже не досталось. Как и клички, впрочем. Но именно он был их вождём в этом походе. Хродвальд внимательно обвёл взглядом свою команду. Они ждали. Обычно ярлы ведут свои драккары на юг огибая родной полуостров с запада. Попадая по теплому Внутреннему Морю на побережье стран, где северяне добывали себе богатства не первое поколение. И всегда делают это оставляя Зубы Хель восточнее. Зубы Хель - отвесно поднимающаяся из воды голая гряда скал, абсолютно непроходимая, безжизненная, которая отделяла полуостров северян от материка, а заодно и Льдистое море от Внутреннего. И Внутренне Море безраздельно принадлежало стремительным драккарам, которые сновали по нему словно хищные щуки в мелком озере. Отплывая от своей родины, или Брагланда, как назвали свой полуостров сами северяне, с драккаров были видны в основном скалы и снег, подплывая же к южным берегам их встречала зелень лесов и многочисленных полей. Каждый поход приносил участникам большой доход, хотя для этого и приходилось поработать. Ярлы строили всё новые корабли, и отправляли их на юг, ногда - торговать, чаще - грабить. Последнее время южные короли, живущие на уютных и тёплых берегах, стали покупать северные мечи. Севернее Брагланда большой земли не было, только холодный безбрежный океан с раскиданными в нём кусками неприветливых скалистых островков, на которых теснились стада тюленей. На западе драккары находили острова, покрытые высокой густой травой, и низкими, редкими деревьями. Но эти острова были крохотными, чаще пустынные, но иногда уже заселённые людьми.
Так что большая земля была только на юге. За спокойным широким простором Внутреннего Моря, раскинулся этот вожделенный, богатый берег, густо усыпанный утопающими в зелени селениями.
Суровые войны севера наводили ужас на прибрежные страны, захватывали их города, сжигая храмы и грабя. Живя семейными сообществами, в изолированных долинах, северяне вырывали у природы с боем всё. Всё что у них было - было трофеем войны. Каменистая земля, отвоёванная у леса трудом поколений, и потраченные на неё бесчисленные сутки работы давали урожай способный поддержать, но не прокормить. Основа рациона была рыба, пойманная в сражении с холодными и бурными водами моря, окружающего их остров. И часто вместо того чтобы забрать у моря улов, рыбаки оставляли ему свою жизнь. Основное богатство севера - мех, даётся лишь тем, кто сможет выдержать изматывающие охотничьи экспедиции на горных склонах, заросших почти не проходимым лесом.
Однажды кто-то из рыбаков, отнесённый штормом далеко на юг, принёс весть, что на юге есть земля, жить на которой куда как легче. Естественно там уже жили другие люди. Изнеженные и слабые, они плохо дерутся и совсем не умеют умирать. Первые северяне, пришедшие на юг, торговали мехами, отдавая их за еду и оружие, но надменные южане решили отнять у пришлых. Вместо честного боя, они потребовали половину и назвали это "налогом". Северяне это ожидали. Они бы обязательно попробовали отнять у чужаков. И они были привычны к тому, что у них пытаются отнять. Неважно кто - лес, море, горы или соседи. В этот раз это оказались уверенные, высокие и сильные южные аристократы, окружённые слугами и наёмниками. Но, в отличие от природных стихий, южане оказались не способны создать людям севера серьёзных проблем. В следующий раз драккары с севера пришли заполненные не товарами, а только алчными, злыми и голодными воинами, чьи топоры из плохого железа стёрли с лиц аристократов надменно-брезгливое выражение. Сиятельные владетели сел и земель, благородные воины чьи руки не касались другого оружия кроме как оружия войны - возможно они и казались себе сильными и суровыми. И наверно даже такими и были. Если сравнивать с забитыми крестьянами. Сравнения с угрюмыми северянами они не выдержали, оставив изрубленные тела отцов и сыновей, сгоревшие деревни и ограбленные порты в руках бывших охотников и земледельцев, и скрывшись от чудовищной северной напасти за крепкими стенам городов и укреплений. Запылали и обезлюдели прибрежные области. Жалкие попытки отстоять себя и свою землю, разбивались кровавыми брызгами о строй щитов северян. Всё доставалось легко, как никогда, огромные богатства привозили на север драккары, всё новые и новые семейства строили корабли и вооружались для набегов, ибо это было не только прибыльно, но и почётно. Теперь только у самых бедных не было пива, и даже голод, частый гость севера, стал появляться всё реже. Рабы, золото, оружие - вот главное наследие тех времён. Деды теперешних ярлов основали могущество своих семей именно тогда.
Но золотое время беспомощной добычи прошло. Жители юга теперь сторожили море и при малейшем намёке на корабли северян, угоняли в леса скот и прятались сами. Хоть нищие крестьянские деревушки грабились и сжигались, но вся добыча - деревянные мотыги да глиняные горшки. Найти пару овец или топор уже была удача. Ярл, привезший пару десятков крестьян в рабство, мог получить кличку Счастливчик. Высокие стены городов уверенно держались сотнями арбалетчиков, в то время как северяне редко приходили больше, чем тремя драккарами. Отец Хродвальда, первый решил что в этом и кроется ошибка. Он собрал друзей и родственников, почти три сотни опытных воинов, не раз испытавших себя в стычках, не только с южанами, но и между собой. И вот однажды, ночью, скрытно подойдя по реке, девять драккаров неожиданно выплеснули кричащую от ярости ватагу, на укреплённый городок местного феодала.
Жившее там благородное семейство возможно и было довольно известно и уважаемо в своём кругу. Наверное, они полагали себя хорошо защищенными в своём большом каменном доме. Но они не были готовы к атаке северян. Однако, они дали бой. Северяне взяли ценных рабов, золото, оружие. В ту ночь были отрублены десятки голов отчаянно сражавшихся южан, чтобы принести их к кумирам предков, что являлось великой честью. Для врагов.
Но и сами они сожгли в горящем городе почти полсотни своих павших. Вместе с отцом Хродвальда, ярлом Снором. Снор был убит в самом начале боя, возглавляя отряд, который должен был открыть ворота. Ворота он открыть не смог, более того, так скверно рубился, что почти сразу потерял кисть правой руки, а потом и левой. Лишившись возможности держать меч, он пытался сбивать врагов с ног культями, чем приводил их в некоторое замешательство. Наконец кто-то разрубил ему голову. Последнее прекратило жизненный путь довольно сообразительного ярла, дало ему общее признание, и даже одну личную сагу. И открыло дорогу его сыновьям, в том числе и Хродвальду.
Добыча была обильна как в старые добрые времена. Но и таких потерь никто никогда не нёс на юге. Ярлы прекратили грызню, и начали налаживать союзы. Местные умельцы по всему северу засели в мастерских, измышляя лестницы и тараны, которые бы можно было перевозить морем. И именно в этот момент молодой Хродвальд, младший из сыновей убитого и воспетого ярла, начал набирать команду. Хотя он не мог похвастаться особыми ратными подвигами - в ту ночь он поймал стрелу в ногу со стены замка и попросту нигде не успел. Вдобавок Хродвальд был самый младший сын, ему достался старый корабль. Это конечно был не какой ни будь толстобокий кнорр, на котором можно перевозить скот или ходить на тюленей. Но и не "Морской Волк" Снорра, длинной в тридцать шагов. Хродвальду достался драккар его деда, которого тот назвал довольно странно, и это название не давало забыть о том что прозвище деда Хродвальда было "Придурковатый". Драккар назывался "Весёлая Мёртвая Голова", и потребовал почти трёхмесячного ремонта, прежде чем стало хотя бы похоже что он не развалится на куски, сразу после того как на него облокотится не самый толстый из воинов. Не удивительно, что желающих сражаться на нём было не так много. К Хродвальду и его братьям приходили товарищи его отца и их сыновья. Многие люди приходили из далека, чтобы предложить свой меч его семье. Лучшие, конечно шли к его братьям. Хродвальд принимал всех кто остался. Неудачливые воины. Старики, или наоборот, слишком юные. И всё равно, узнав, куда намерен направить свой драккар молодой ярл, многие уходили предпочитая попытать счастье и ещё разок попробовать вступить в команду других ярлов. Но не все. Те, кто оставались, надеялись на славу и лёгкую добычу, вернее Хродвальд обещал им лёгкую добычу, непуганое побережье, надо только обогнуть с востока скалы родного полуострова, пройти по заполненному льдом морю и добраться до неохраняемых южных деревень, прямо как в золотое время их дедов. И, хотя и не сразу он набрал людей. Хотя некоторые говорили, что команда молодого ярла почти полностью состоит из тех кого не взяли на другие драккары. Это "почти" были Клёнг Большой Топор и Атли Добрый. Снискавшие себе уважение, это были знаменитые войны, и не раз успешно сходив в набег они не особенно нуждались в легкой добыче. В их больших хозяйствах копошились десятки рабов, занимаясь самой тяжёлой работой, в их больших сараях было много скота и зерна. И уж точно их многочисленным детям и от жен, и от самой последней рабыни, не грозил голод. Но они отправились в незнакомые воды, с молодым ярлом, на не самом лучшем корабле. Как и многие, кто победил нужду, и смог подняться над заботой о еде на сегодня или завтра, Атли и Клёнг оглянулись вокруг, и захотели большего. Захотели оставить о себе память. Стать чуть больше, чем просто человек. И теперь их неодолимо влекла слава.
- Как я и говорил - начал Хродвальд - льдистое море можно пройти. Вы убедились в этом сами, - все молчали, слушая, - и как это сделать, придумал мой дед. Тогда его никто не называл ярлом, но у него уже было одно не самое дырявое корыто, и на нём он с десятком друзей ушёл за тюленями на северные острова. И на обратном пути попал в бурю. Его вынесло в открытое море и, когда он попытался плыть на юг к нашим берегам, ему начали попадаться льдины. Он понял, что попал в Льдистое Море и решил, что теперь ему точно конец. Мачту сломало в бурю, и они шли на вёслах, может быть, благодаря этому и заметили тёплое течение. И главное, на нём не было льдин. Они оседлали это течение, и пошли дальше на юг. Скоро показалась земля, и стало понятно, что это Северные Скалы. Тут все бы повернули на запад, но не мой дед.
- Все знают о тёплом течении в Льдистом Море, - хмуро сказал Атли, - охотники на тюленей называют его Струёй Тора, оно доходит до самых северных островов. Оно часто спасало людей.
- Но никто не пытался плыть по нему, чтобы увидеть, где оно начинается, - кивнул Хродвальд.
- Твоего деда вроде звали Хродвальдом как тебя? - нахмурился Клёнг,- вот только не помню его кличку...
- Придурковатый, - тут же предположил Нарви Зубоскал.
- Угадал, - невозмутимо кивнул Хродвальд, - и мы плывём по его следам. - Немного помолчал и продолжил, - видели бы свои хари, вытянулись как у вобл. Расслабьте рыла. Мой дед вернулся. Живым.
- А когда он получил своё прозвище? До или после того, как поплавал в Струе Тора? - опять встрял Нарви Зубоскал.
Все засмеялись. Нарви действительно смешно шепелявил, когда говорил. Иногда его шутки даже бывали смешные.
- Что он там нашёл? - рыкнул оставшийся серьёзным Клёнг, - ты сказал, что плыть туда две недели, и на середине пути ты нам покажешь, за чем мы плывём. По-моему, середина пути позади!- послышались возгласы в поддержку Клёнга.
- Они увидели огромную льдину с вмёрзшим в неё бревнами, причалили к ней, вырубили мачту, поставили парус, сшитый из рубах и подштанников, и доплыли домой.
- Отличная история! - хохотнул Атли, - Да эту льдину могло носить по морю сотню лет! - Потом встал, стряхнув шкуры, и обнаружив под ними крепкое тело с толстыми узлами мышц и, положил руку на висящий на поясе нож, посмотрел прямо в лицо рулевому, - по-моему, пора поворачивать, Клёнг.
Хотя последнее было сказано спокойным голосом, в лодке вдруг стало очень тихо. Начали подниматься другие люди, и у всех неожиданно оказалось в руках оружие. Гребцы подняли вёсла. Все смотрели на молодого ярла.
Хродвальд засмеялся:
- Какой грустный конец для твоей саги Атли! Или ты, наконец, решил, что это твой шанс сменить кличку? Неужели даже если тебя будут называть Скучным Атли, то тебя это устроит больше?!
- Прости Хродвальд, но Атли говорит дело, - вмешался Клёнг, - еды, если не считать Хелеву солёную рыбу, осталось только на обратный путь, и то воду придётся топить из льдин. Прости, но ты обещал нам не это, я расторгаю договор.
- Хорошо, хорошо, но перед тем, как ты заберёшь у меня свою верность, можно мне сказать ещё пару фраз? - сказал Хродвальд. Он внимательно осмотрел команду, - просто, когда люди моего деда ставили парус, они заметили кое-что на юге.
Несколько мгновений все стояли молча. Первым понял Атли. Он зарычал:
- Нарви, лезь на мачту! Быстро!
Некоторое время все наблюдали, как Нарви в напряжённом молчании карабкается по верёвкам Наконец он добрался до самого верха. Поправил штаны. Зябко повёл плечами. Начал чесаться в разных местах, но тут наконец Клёнг не выдержал и заорал:
- Что ты видишь?
- Нууу, - протянул Нарви, - Немного льдин, одна большая вооон там, - он махнул рукой на восток, - а вон там похоже ещё больше.
- Зубоскал, смотри на юг или обещаю, я стряхну тебя вниз и сделаю так, что твоя кличка станет ещё смешнее, - не выдержал Атли.
- Смотрю, смотрю, - успокаивающе замахал руками Нарви, и действительно стал всматриваться в южную сторону, прямо по курсу корабля. Поза его была полна напряжённого внимания, он даже привстал на верхушке мачты, приложив одну руку козырьком к глазам, потом опустил её и, повернувшись к Атли, закричал, - Вы не поверите! Я заметил море! Там такое огромное море!
Кто-то нервно засмеялся.
- Приготовиться к повороту, - глухо сказал Клёнг, и встал поудобней.
- Давай немного подождём, - сказал Хродвальд, отчаянно стараясь говорить твёрдо, - день или два погоды не сделают, мы столько плыли, - и тут почувствовал, что всё равно, прося, он лишь потеряет лицо в глазах команды, и замолчал.
Прокашлялся. Поднял взгляд на Атли.
- Ещё три дня, Атли. Мы плывём ещё три дня и возвращаемся.
Атли смотрел на Хродвальда тяжелым взглядом.
- Я Хродвальд, сын Снора, Внук Хродвальда! Моя семья любимцы богов, я несу с собой удачу. Верь мне, Атли, и я приведу тебя к добыче.
Атли медленно отвёл взгляд и кивнул. Гребцы вновь вонзили вёсла в холодную тяжёлую воду Льдистого Моря. Все как-то незаметно, что удивительно для таких больших людей, расселись обратно. Но не по своим местам. Кто-то отсел от ярла, кто-то подсел поближе к Атли. Рядом с Хродвальдом осталось только двое - спустившийся с мачты Нарви Зубоскал и Клепп Угрюмый. Оба были из бедных семей и оба были многим обязаны Хродвальду. Как, впрочем, и половина команды. Но сегодня его поддержали только эти двое. Хродвальд это запомнил.
Они нашли удобную бухту, образованную рухнувшим в море утёсом, и даже смогли развести костёр чтобы наконец поесть горячую пищу. Настроение команды сразу улучшилось.
Следующим утром они увидели птиц, и это были не чайки.
- Может они гнездятся на скалах, - недовольно проворчал Атли и, помолчав, добавил, - но я бы хотел, чтобы это было не так. И примирительно обнял Хродвальда за плечи. Хродвальд запомнил и это. И когда вечером, смотрящий вперёд Нарви закричал: "Земля! И я не шучу, Хель мне в тёщи!", он встал рядом с Атли, всматривающимся в полоску на горизонте, и, обняв его за плечи, тихо сказал:
- Спасибо Атли! - вызвав у того удивлённый взгляд.
Впереди их ждали неизвестность и опасность. А значит, ему нужен был союз с теми, кто мог повести за собой людей. Хродвальд мог дать корабль, мог дать оружие, мог купить умение моряков на море и ярость воинов на суше, но пока он ещё был только младшим из сыновей мёртвого ярла. Только успешный набег и удача в делах может дать ему преданность людей, и настоящую власть ярла. Хродвальд ещё не был настоящим ярлом. Пока ещё нет.
***
Молодой ярл со скальдом Атли и Нарви Зубоскалом вышли на берег. Остальные, нагруженные награбленным хабаром, отстали. Примерно в трёх сотнях шагов от них виднелся их драккар, и его вид конечно грел душу и обещал скорое возвращение домой, но несколько смущало то что прямо перед ним стоял отряд, численностью правда не больше чем в полсотни. Стояли в боевом строю, и совершенно не подвижно, если не считать развивающиеся на ветру знамя отвратительного, телесно розового цвета.
- А вот это очень кстати - радостно сказал Атли - какая же сага без битвы?
Хродвальд проворчал в пол голоса:
- Думаю что твою новую сагу, Атли, твой череп промолчит местным могильным червям - и, сорвавшись на крик - Присмотрись, эти твари не живые!
- Значит, у моего черепа есть шанс заполучить хороших слушателей, а не сборище тупых тюленей! - Атли расхохотался в голос и хлопнул по плечу бледного, как брюхо форели Хродвальда. Потом заглянул в лицо молодого ярла, развернул его к себе и небрежно ударил по щеке раскрытой ладонью. Хродвальд дернулся от унижения, и рванул меч из ножен. Атли довольно улыбнулся и нагнувшись ближе к Хродвальду зашипел ему на ухо:
- Ну давай, соберись мальчик, ты всё отлично сделал, привёл нас куда хотел, открыл новую землю, взял хорошую добычу, и теперь всё что отделяет нас от дома это два десятков хороших ударов. Сейчас сюда придут твои люди, и они должны увидеть весёлого и удачливого ярла, который поведёт их в битву, и победит! А не навалившего в штаны от страха мальчишку.
- Убери руки - властно сказал Хровальд. И повернувшись спиной к драккару, пошёл обратно в лес.
- Жаль- сказал необычно хмурый Нарви Зубоскал - а так хорошо всё начиналось.
Атли снова посмотрел на ждущих их на берегу и неожиданно для самого себя ощутил в груди веселье, то самое которое наполняло его перед хорошей битвой.
А начиналось всё действительно отлично. Они выплыли к месту, где в холодное море вливалась огромная река, неся свои теплые воды откуда-то изнутри материка. Почти полдня они плыли вдоль побережья, пытливый взгляд опытных охотников находил следы людей - рыбацкие затоны, грубые причалы, просеки в лесу. Даже вытащенные на берег рыбацкие лодки. Люди, мелькавшие на берегу, иногда махали драккару, ничуть не боясь его хищных обводов. Нарви радостно махал им в ответ. Река была такой большой, что северяне, плывущие в двух тысячах шагов от левого берега, едва видели правый. И никаких смотровых вышек с сигнальными дымами. Их тут не ждали. Их тут ещё не знали.
Они высадились под вечер, в удобной бухточке, где поросшая лесом коса закрывала драккар со стороны реки, и просека в лесу уводила от деревянного причала и сетей, безбоязненно оставленных сушиться без присмотра, в глубину побережья. В полном облачении, и испытанном порядке - легкие на ногу лучники, тройками впереди и в ста шагах с права и с лева от основного отряда, тихим шагом - отряду ярла понадобилось меньше получаса чтобы дойти до городка. По крайней мере по меркам северян скопище в четыре десятка домов было вполне себе маленьким городом. Впрочем, для юга это могло оказаться и маленькой деревней.
Обескуражило отсутствие стен. Разделились. Зашли с трёх сторон. Прошли через поля, и начали врываться в дома. Растерянные мужчины, паника, женщины, укрывающие собой детей. Удивило почти полное отсутствие в селении оружия. Неуклюжие попытки отбиться вилами или косами вызывали лишь смех у воинов ярла. Всё как в старые добрые времена. Если бы не мертвяки. Не те которых наделали северяне. Другие, которые были в деревне до них. Не то чтобы северяне не видели мертвых. К подобному они привыкли с детства. Но эти мертвые - двигались. Пололи грядки. Выгребали навоз. Не обращали внимание на то что творилось вокруг. Безропотно принимали удары топоров, и затихали если им раскроить череп или отрубить голову.
Это было действительно странно.
Замотанные в тряпки, они сначала были приняты северянами за местных рабов, просто сильно забитых.
Единственный достойный упоминания бой за всё нападение - какой то мальчуган с черной татуировкой на лбу успел крикнуть мертвяку короткую фразу, прежде чем его приложили по морде. Пацан упал, а вот мертвяк, до этого медленно и монотонно рубивший толстый ствол дерева лежащий на земле, видимо на дрова, поднял топор и пошёл на ближайшего воина. Опытный воин, уверенно отбил щитом неуклюжий, но неожиданно сильный удар топора, и выпустил нападавшему на него кишки. Выпустил, и приготовился добить, ожидая, когда враг взвоет от боли и упадёт на землю. И так бы и было, если бы это был живой человек. У мертвяка кишки тоже вывалились, но падать он не торопился. Мертвяк схватил растерявшегося северянина и рванул к себе с такой силой, что прочная кожаная бронь на груди война разорвалась. Вот тогда Харольд первый раз услышал, как кричит от страха сын севера. Он кинулся на этот крик, готовый к чему угодно, но когда добежал до места, всё было уже кончено. Мертвяк лежал с раскроенным черепом, рядом стоял Клёнг. Топор в его руках слегка подрагивал.
- Старухе не понравился вкус крови этой твари - хмуро произнёс он, увидев ярла.
Местные говорили на едва понятном языке, но если не хватало слов, то это всегда можно было восполнить пинками и зуботычинами. Ну и пара разрезов ножом в особо нежных местах на теле, когда попадались особенно непонятные места в разговоре. В конце концов, посмотрев как Атли режет горло их дочерям, те кто остались в живых из взрослых, показали где они прячут монеты. Дорогая посуда, украшения - попадалось даже серебро - наполнили немаленький бочонок. Эта деревня уже принесла молодому ярлу новый драккар. Северяне грабили дома меньше часа, но не потому что торопились, просто они делали привычную работу, и умели делать её быстро.
Хотя и слышалось в разговорах между северянам зловещее слово "дуэргар", означавшее восставшего с могилы мертвеца, особой паники всё же Харольд не заметил, хотя сам был испуган как никогда.
Отделили молодых парней и детей мужского пола, набралось больше двадцати живых. Взяли семь лошадей (а ведь лошади и одна лошадь сама по себе уже богатство), нагрузили в в телеги всё тканое что было в деревне - в некоторых домах красивая ткань висела даже на окнах - собрали ценное железо, подчистую вынесли кубышки с мёдом, спиртным. Харольд проследил чтобы никто не пил и даже не сильно наедался - первое правило на чужой земле, всегда будь готов к бою. Взяли вяленое мясо, сыр и хлеб, только на обратную дорогу. Совсем детей, женщин, тех из мужчин кто постарше, пришлось оставить. Они бы уже не поместились на драккар. Тоже и с такой лакомой добычей как скот. Нарви Зубоскал почти в голос выл, смотря на скотину, которую приходится бросать. У Нарви был бедный хутор, или стадир, как называли такое поселение близких родственников. И прошлой зимой только в его семье умерло от голода трое. Всего одна корова могла бы их спасти. И сейчас ему приходилось бросать сотни овец и десятки коров. Его бессильное бешенство пугало даже Атли. Харальд решил пошутить, разрешив ему забрать пару коров и попытаться привести их в рыбацкой лодке, которую они видели на берегу. С условием, что если довезет, отдаст ярлу одну. Нарви согнал шесть коров и одного быка. Никто не стал ему ничего говорить.
Назад шли быстро, переговариваясь в пол голоса, прислушиваясь к шорохам леса. И вот когда все уже предвкушали безопасность драккара, и не сумевший сдержать нетерпения ярл вырвался вперёд, даже обогнав разведчиков и случилось самое страшное - между ими и их домом встал враг.
Трудно сказать как тут оказался отряд - местный ли правитель отправил своих псов выяснить с чем прибыли с севера названные гости, или местное ополчение проявило удивительную расторопность. Но враг был не только не привычен, но и страшен.
***
Пастырь Мёртвых, неестественно худой и лысый человек смотрел на лес затянутыми тьмой глазами. Начинаясь со лба, по лицу его змеилась черная татуировка, сложным узором проходя по вискам, до самых скул. Его можно бы было назвать красивым, но брезгливое выражение лица, или неестественно бледная кожа, а может и то и другое вызывало странное ощущение тревоги. В лесу дрогнули ветви, и на побережье начали выходить люди. Люди двигались уверенно, мягко ступая по ещё не успевшей покрыться травой земле. Не суетясь и не толкаясь они разворачивались в линию. В их руках тускло поблескивало оружие. Некромант давно отвык от эмоций, но сейчас что-то внутри него дрогнуло. Беспокойство? Давно забытое чувство, которое тут же уступило ставшему привычным раздражению. Даже злости. Он потратил два часа, собирая немертвых по окрестностям городка в котором был Голосом Ковенанта, или попросту наместником. Он забирал их отовсюду, отнимая их от работы в поле, он снял со своих постов в городе двух скелетов, единственных в дне пути вокруг. И вообще устал, натёр ноги, промок, замёрз и испортил себе настроение. Угодно же было Некру именно в его подотчётной области, вывести к побережью эту трижды проклятую лодку. Высокие Лорды наконец получили возможность размять свою древнюю как их склепы паранойю, и теперь, сюда, в тихое захолустье, скакала незнающая усталости кавалерия Кровавых Баронов, по Великой Реке скользили на пределе своих возможностей Чёрные Галеры, которые пришлось перебрасывать с самого юга Ковенанта Некромантов. А раз так, была возможность обратить на себя внимание. Сегодня утром к нему прилетел голубь с сообщением о не знакомой лодке, и вот, не прошло и нескольких часов как он собрал отряд и захватил её. Разве он не заслужил награды? Хотя попотеть ему пришлось изрядно.
И всё это ради каких-то морских бродяг на утлом судёнышке, которые ещё не знают в какую глубокую яму с говном они запрыгнули.
Некромант уверенно пошёл на встречу к чужакам. Привычным мысленным усилием заставил расступиться ряды живых трупов. По бокам от него успокаивающе постукивали при ходьбе костяные воины. Идя, он рассматривал этих странных людей, и читал в их глазах привычный страх. В простой, но добротной одежде, укутанные в меха и шкуры, все они были вооружены щитами и топорами, грубые мечи были лишь у некоторых. Но как держали они оружие! Небрежность опытных воинов. В мозг змеёй скользнула алчность - Высоким Лордам не нужны все, ему достаточно взять живыми только тех, кто больше всех знает. Магистры Смерти выпьют их разум и узнают об этих людях даже больше, чем они сами знают о себе, И это значит, в живых достаточно оставить шестерых, по одному для каждого Лорда. Остальных он убьёт и поднимет, и у него наконец будут свои костяные воины. На землях Ковенанта редко можно встретить живого воина, и его костяк - большая ценность... А тут не меньше двух десятков! И совсем ничьих! Слава Некру, наконец то он заметил своего верного слугу, сегодня он явил милость, сегодня первый день обеспеченной жизни такого молодого, но достойного некроманта. Остановившись невдалеке от переднего ряда своего жуткого воинства, Пастырь грозно нахмурился.
- Ты! - он указал на предводителя, совсем ещё юнца в одежде с грубыми украшениями, убогой кольчуге и слишком большим для него мечом - брось меч и подойди ближе!
Юнец неожиданно захохотал, и полуобернувшись крикнул своим, на языке которого некромант не понял:
-Смотрите, он сам выбрал, кто его убьёт! - а затем повернувшись обратно, ответил Пастырю Мертвых на южном наречье - Ты какой-то невоспитанный. Это плохо. Я хотел тебя просто убить, но теперь ты меня расстроил, и перед смертью ты увидишь, как я наматываю твои кишки на руку - он внимательно посмотрел на свои руки, и поднял широкую ладонь, показывая её некроманту - Вот на эту.
- Ты знаешь с кем ты говоришь?! - удивился Пастырь Мертвых -Ты глупец! Вы все умрёте! - некромант увидел, как костяной воин выступил вперёд и взмахнул щитом, поймав на него две стрелы. Некромант ошеломлённо смотрел на дрожащие в крепком дереве древки и просто не мог поверить, что они стреляли в него. В него! Но времени, чтобы осознать это в полной мере, ему не дали. Пастырь не увидел кто стрелял, но это послужило сигналом - варвары с рёвом кинулись в атаку, занося оружие для удара.
Быстро соображать - вот что важно в служении богу смерти, и поэтому некромант с удивительной для его титула поспешностью скрылся за неровный строй зомби. Толпа пованивающих немёртвых колыхнулась чувствуя растерянность своего пастыря, опустились руки сжимающие то чем он их смог вооружить, и потому первый бешенный натиск этих косматых безумцев был страшен. Скелетов-воинов попросту смяли массой. Но в Ковенанте не принято давать титулы не по заслугам. Пастырь Мертвых закрыл глаза, проваливаясь в транс, разрывая своё внимание между немертвыми, подталкивая их к действию, и разжигая их едва тлеющую нежизнь своей злобой, зашептал:
- Убить! Рвать! Живые - ваша добыча сегодня!
***
Ярл плясал танец смерти под музыку битвы.
- Руби руки! - кричал старый Кранк Деревянная Стена, чья левая рука не поднималась после того как однажды в рубке его полоснули по жилам, и потому он носил на плече огромный щит закрывающий его до самых сапогов - рубите им ноги бараны, они же мёртвые их не убить!
- Ломай им черепа! - Кричал Клепп Угрюмый, и его, сделанная из старого рулевого весла дубина, окованная полосками мягкого железа, с мерзким звуком расплющила голову стоящего перед ним мертвеца. До того как безголовое тело упало, Клепп успел пнуть другого, и закрыться щитом от страшного удара крестьянской деревянной киянки. От щита отлетело несколько дощечек, но с детства работавший на рубке леса Клепп был покрепче какой-то деревяшки.
Крепкий щит, привычный меч, и тело наполненное пружинящей силой - это хорошо. Но главное это состояние духа. Веселая ярость битвы, как хмельной напиток богов, рвущий цепи разума и дарующий упоение. Среди криков людей, среди несущих боль и смерть клинков, сыны севера смеются. Это их стихия, это их призвание. И, словно грязную тряпку, скинув с души страх, они бьются с врагом так, словно боги смотрят на них.
Неуклюжие мёртвые твари, неспособные увернуться, могли противопоставить свирепости лишь тупую бесчувственность, но этого было мало. Ярл, на своём почётном месте в первом ряду, остервенело отсекал мёртвые руки и шеи, чья-то булава справа крушила гнилые черепа, а чей-то топор слева колол головы мертвецов с пугающей монотонностью. Как многоногое и многорукое чудовище, строй северян рубил в куски страшного, но такого неповоротливого, медлительного врага. Кошмарные порождения черного колдовства с молчаливым упорством пытались добраться до живой плоти, но их попытки встречала стена из щитов.
Пастырь Мертвых с перекошенным от ужаса лицом развернулся и попытался бежать, но уже у самой опушки его догнала стрела. Он был сильным человеком, и смог уползти не меньше чем на сорок шагов в лес, когда легконогий Нарви наконец нашёл его, и перерезал горло.
Ярл стоял, тяжело опираясь на меч, воткнутый в последнюю зарубленную им тварь. И слушал забрызганного кровью скальда, чья рука была перевязана.
- Пока живы все, но один вряд ли дотянет до утра. Кнуту вырвали челюсть, и пара сломанных рук, и мне крупно повезло с моей - скальд поморщился - твари очень сильны, если тебя один схватил за щит, то надо отпускать, в следующий раз. Ну и у остальных, как и у меня, пара царапин или синяков. А, хотя нет, Кранку ухо оттяпали.
- Грузимся и домой. Если повезет, успеем вернуться сюда ещё не раз, до сезона холодов - прохрипел молодой ярл, севшим от крика голосом. Потом посмотрел на скальда тяжёлым, не мигающим взглядом, и по волчьи усмехнулся - Ну теперь то тебе есть о чём петь!