На город медленно наползал вечер, солнце клонилось к закату, окрашивая оранжевым заревом водную гладь Стылого Моря и потемневшие от пагубного дыхания соленого ветра крыши домов. Люд из районов у дальних крепостных стен неспешно стекался в таверны, кабаки, а кое-кто так и вовсе возвращался домой, чтобы пораньше завалиться на боковую, но в порту было все так же шумно.
От расположенных в северной части гавани верфей доносился отдаленный треск дерева, звуки работы многочисленных плотников, скорбное завывание ручных пил и брань бригадиров, подгоняющих совсем раскисших за день рабочих. В южных или же королевских доках, в которых за последний месяц боевых кораблей, вяло пели сержантские трубки, оповещающие о смене караулов на тревожных судах, призванных обеспечить гавани защиту от внезапного нападения...
В так называемом Портовом Городе, что расположен в центральной части гавани и открыт для всех торговых и транспортных судов, так и вовсе никто не заметил приближения ночи. Казалось, будто вы попали на базар Семи Лун в самый разгар торгов синим камнем, что привозили гидроманты из такой далекой и загадочной Пряной Земли. Здесь, на причалах и в доках, где к небесам поднимался лес мачт, люди кричали, пытаясь продать свой товар, купить чужой или обругать окружающих на всех языках святых земель, халифатов, диковинном клокочущем "языке" пряного народа, грубых и рычащих наречиях язычников из-за восточных гор и даже диалектах зеленоглазых горцев. Человеческие голоса сливались в единый, раздражающий гул, что подобно раскаленной игле впивался в сознание чужака.
Через мгновение к звукам добавлялось всё разнообразие портовых запахов: здесь невыносимо воняло рыбой, креветками, кальмарами и моллюсками всех сортов, видов и свежести; от исхудалых баркасов ныряльщиков несло тысячей видов водорослей и подводных "овощей"; из открытых трюмов пузатых нефов и гатов, прибывших от северных островов, тянуло вяленым акульим мясом, китовым усом и еще один Всевышний знает чем; изящные двухмачтовые каравеллы южного архипелага привозили с собой запах морских черепах - живых и замоченных в дубовых бочках со сладким вином - а кроме того, вонь черных свиней, летяг и халифатских буйволов... И все это было только верхушкой айсберга, ведь в трюмах килсов, нефов, каравелл, галер, ладей и быстроходных дракаров в город стекались товары со всего света, каждый из которых нес в себе аромат и дух земли, страны, селения, в котором был создан...
В Портовом Городе можно было встретить самый разный люд. Паральцы из дальнего юга, почти темнокожие, с темно-серыми волосами и медного оттенка глазами ходили рядом с бледными, светловолосыми и голубоглазыми северянами; рыжеволосые, жилистые и облаченные в кольчуги жители предгорных княжеств горячо торговались с упитанными кареглазыми и каштановолосыми купцами из центральных королевств; меж бесчисленных доков изредка мелькали меднокожие и темноволосые пряные люди, у величественных фустов и галиотов, идущих под парусами с изображением одного из Семи, топтались халифатские купцы с оливкового цвета кожей и курчавыми темными бородами, чьи бритые головы покрывали белоснежные тюрбаны...
А за всем этим балаганом зорко присматривали смуглокожие, темноволосые и темноглазые стражники, мытари и законники из числа подданных славного Лиоса - морских врат всего Альгарика.
- Добрый господин, добрый господин!
Рассеяно моргнув, человек в сером дорожном плаще с капюшоном отвлекся от своих мыслей и перевел взгляд на стайку уличной детворы в мгновение ока обступившую его со всех сторон. Детей было много, все чумазые, одетые в многократно штопанные обноски, никому не было и тринадцати, но глаза у них не по годам серьезные, с пылающим в глубине огоньком природной хитрости. Тихо хмыкнув, человек незаметно ощупал висящий на поясе кошелек - не срезали ли его пока он, разинув рот, глазел по сторонам?.. Нет, все в порядке, не будь кошелька тогда мелких демонят и след бы давно простыл.
- Добрый господин, не найдется ли у вас пары медных альгов для бедных сирот? - слишком уж вызывающе глядя на скучающего под лучами заходящего солнца человека, выпалил самый рослый мальчишка. - Всевышний не забывает щедрости!
- Ради благодати Всевышнего! - поддержала его девчушка лет восьми, в потемневшей от времени рубахе до колен.
- Да, а еще святого Нисала, Гатарака и Симлио!
- Для сирот, господин! Для сирот! - в один голос залепетали попрошайки.
Невольно ухмыльнувшись в глубине капюшона, человек тут же взял себя в руки и, испытующе глянув на детей, щелкнул пальцами. Когда гомон утих, он потянулся ладонью к волосам чумазой крохи лет пяти и, едва коснувшись темных локонов, одернул руку.
Дождавшись пока дети вдоволь насмотрятся на монету, человек сжал ее в кулаке. Убедившись, что все внимание зрителей сконцентрировано на сжатой в кулак ладони, он поднес ее ко рту и легонько подул внутрь. Выставив перед собой руку, парень разжал пальцы, демонстрируя детям пустую ладонь.
- Ух ты! А еще можете? - выпучив глаза, пискнул курносый мальчишка.
- Да ладно, так каждый может, - важно заявил старший среди попрошаек - парнишка с бронзовой серьгой в ухе. - Вот дайте мне золотой альг, так я тоже его заставлю исчезнуть!
- Правда? - отсмеявшись, хитро уточнил человек. - А так тоже каждый сможет?
Завернув рукава темно-серого сюртука и рубашки едва ли не до локтей, он профессиональным жестом продемонстрировал зрителям ладони, после чего медленно свел их вместе.
- Знаю-знаю, сейчас меж ладоней золотой появиться! - уверенно заявил паренек, надменно глянув на незнакомца. - Вот уж трюк, видели такое...
- Мда? - начиная неторопливо тереть ладони друг о друга, отозвался тот. - А если так?..
Через секунду из его ладоней на мостовую посыпались потемневшие медные альги с едва различимым гербом Альгарика с одной стороны и полустертыми цифрами номинала с другой. Под удивленными взглядами спешащих по своим делам матросов дети издали восхищенный вой и принялись сгребать нежданно привалившее богатство. Человек в сером плаще же негромко засмеялся, наслаждаясь потрясенным выражением на лице старшего парнишки, и развел руки в стороны, демонстрируя абсолютно пустые ладони. Заметив насмешливый блеск серых глаз в глубине капюшона, мальчишка-беспризорник лишь фыркнул.
- Да вы фокусник! - спрятав несколько медяков за щеками, на удивление четко воскликнула одна из девочек.
- Точно-точно! - поддержали ее мальчишки помельче.
- Господин фокусник, а где вы обучались своему ремеслу? Можете еще что-то показать? Вы умеете выдыхать огонь, а-то я однажды видел на площади... - наперебой загомонили детишки.
- А можете меня научить? - выступив вперед, спросил старший. Теперь человек присмотрелся к нему получше: невысокий, с неровно подстриженными темными волосами, бронзовой серьгой в левом ухе и зелеными глазами, глядящими на весь мир с вызовом, мальчишка просто лучился решительностью.
- Ммм... Тебя? - наклонив голову набок, будто оценивая парня, задумчиво протянул человек. - Зачем тебе это?
- Ради денег, конечно же, - не задумываясь ответил тот. - Фокусники на площадях и в кабаках неплохо зарабатывают, да и вы тоже - бедный человек не станет ссыпать попрошайкам вроде нас полновесные серебряные альги медью.
- Денег, да? - повторил человек, тихо хмыкнув. Все первым делом хотели денег, но это пройдет. - И зачем тебе деньги, парень?
- Если у меня будут деньги я смогу позаботиться о своей семье.
- О. Так у тебя есть семья!
- Точно, - серьезно кивнул беспризорник, после чего обвел руками всех собравшихся вокруг фокусника детей. - Вот она.
Оценивающе глянув на паренька, незнакомец понимающе кивнул.
- Эй! Опять вы здесь, проклятые побирушки! - завопил во всю глотку упитанный и лысый управитель игрального дома, на крыльце которого сидел человек. - Сколько раз Альзалио вам говорил не приближаться к этому заведению! Проваливайте, иначе Альзалио сейчас же вызовет стражу! Прочь, прочь! И чтобы духу вашего здесь больше не было!
Беспризорники с улюлюканьем бросились врассыпную, заметив за спиной вразвалочку выходящего на крыльцо толстяка парочку меднолобых вышибал. Один только старший парнишка остался на месте, упрямо глядя на незнакомца в плаще.
- Как тебя зовут, парень?
- Рион, господин.
- Уверен, что хочешь научиться моему ремеслу, Рион? - наклонившись к самому его лицу, тихо проговорил человек. - Это очень непросто, а без таланта так и вовсе невозможно. Ну и, конечно, опасно - увидев твое ремесло, кто-то может шепнуть "колдун" и не избежать тебе встречи с инквизиторами. Готов рискнуть?
- Я буду стараться, господин, - серьезно ответил беспризорник, напряженно косясь на бранящегося толстяка и подступающих все ближе вышибал. - Даже если ты творишь чудеса, главное ведь, чтобы они были во благо и... Фокусник это же не колдун, он просто делает вид, сами знаете. Люди ведь знают, что это не колдовство, лишь ловкость рук и...
- Неважно, что знают люди, неважно, что они думают и как тебя называют, - странно улыбнувшись, сообщил человек. Взяв в свои руки ладонь Риона, он сложил его пальцы в кулак. - Главное - что знаешь, думаешь, как себя называешь и во что веришь Ты. Понимаешь?
Глядя в серые глаза незнакомца, Рион медленно покачал головой - в первый момент он хотел кивнуть, лишь бы угодить фокуснику, но потом вдруг передумал. Что-то подсказывало парнишке, что не такого от него ожидают.
- Ничего, еще поймешь, - ободряюще похлопал беспризорника по плечу человек. - Если не растеряешь желания учиться - я найду тебя. А теперь беги, а-то добрый хозяин прикажет выпороть тебя и отдать стражникам.
- Господин, а куда делся золотой альг? - отбежав на десяток шагов, вдруг обернулся Рион.
Поднявшись на ноги, незнакомец молча указал пальцем на его сжатый кулак и, в последний раз сверкнув сдержанной улыбкой, направился вместе с толстым управителем и вышибалами внутрь игорного дома. Недоуменно разжав пальцы, Рион с изумлением обнаружил в своей ладони ровно половину золотого альга. Почесав в затылке, парнишка постарался припомнить, когда же меж пальцев появился подарок фокусника, но его размышления прервал свисток патруля портовой стражи.
- Рион, Рион! Поспеши! - крикнул кто-то из младших.
- Ну, прямо колдун какой-то... - пробормотал парень на ходу забрасывая половинку золотого за щеку и мысленно дав себе зарок не потерять ее.
В общем зале игрального дома "Золотой лев" было шумно, а воздух больше походил на сизый, с терпким привкусом пирог, который можно резать и подавать с южным вином. Вечер и ночь - самый прибыльный час в игральных заведениях Портового Города, да и не только в них, поэтому народу здесь собралось немало.
Едва ступив за порог, Фрио неторопливо снял капюшон. На улицах Портового Города подобная скрытность едва ли могла привлечь к колдуну внимание стражи или церковников, да к тому же оберегала его от нежелательных встреч со старыми знакомыми, многочисленными информаторами и доносчиками... Но в "Золотом Льве" скрывать свое лицо было не принято - заядлые игроки нервно реагируют на людей в капюшонах, ведь те часто представляют нетерпеливых кредиторов. Все это лишнее внимание, а оно мастеру было совсем ни к чему, особенно сейчас, когда за его работой зорко следил Круг...
Со дня внеочередного донесения в Урвише прошел неполный месяц и теперь, вспоминая о тех событиях, Фрио искренне жалел, что ввязался в игры грандмастеров. После назначения на должность первого агента в до недавнего времени таком тихом и спокойном Альгарике ему приходилось в основном заниматься поиском и спасением молодых носителей Силы, шпионажем, подкупом, похищениями, а изредка и ремеслом убийцы... Но все это было элементарно для человека его склада ума и способностей, человека, что мог мгновенно прыгать по всей стране словно блоха, беспрепятственно проникая за закрытые двери, сливаться с тенями и оставаться при этом лишь бледным худощавым парнем с тусклой аурой и серыми глазами.
Мастер поморщился. О да, раньше все было много проще - он был агентом Круга и даже меняющийся с безумной скоростью мир не мог сбить его с толку, а теперь... Теперь он стал посланником, чьими устами говорили грандмастера, а значит и все Графство. Он приходил к людям - столь хитрым, влиятельным и непохожим на друга, что Фрио никогда не мог чувствовать себя в полной безопасности в их обществе - и говорил. Так много ему еще никогда не приходилось говорить. Колдун заключал сделки, создавал и рушил тайные союзы с помощью одних лишь слов. Привыкший полагаться лишь на свою незаметность и редкое искусство, мастер был поражен - слова, которые он раньше не воспринимал всерьез, были действеннее колдовства!..
Он лгал и давил на слабости могущественных и влиятельных людей, сидя в кабинетах набитых вооруженными до зубов охранниками, предлагал им деньги, земли, титулы, целые корабли и караваны, груженные драгоценным товаром, рабов и артефакты, а если и это не срабатывало - запугивал и угрожал им. Фрио вдруг понял, что, превратившись в голос Круга и всего Графства, он вступил в игру с людьми, для которых слова были мечом и щитом, а их стоимость исчислялась всеми богатствами Святых Земель.
Ему совсем не нравилась эта игра, название которой - Политика.
- Господин! Не отставайте, господин! Следуйте за Альзалио! - оборвал размышления мастера лысый толстяк-управляющий, известный привычкой говорить о себе в третьем лице. Под надежным прикрытием двух охранников он, подобно нисалийскому тяжелому нефу, уверенно пробивался через общий зал к лестнице на второй этаж, между делом раздавая приказы служащим и неусыпно наблюдая за дорогим гостем.
Прищурившись из-за режущего глаза табачного дыма, колдун последовал за управляющим, без особого интереса рассматривая внутреннее убранство и публику игрального дома.
На первом этаже играли моряки, из тех, что побогаче: штурманы, рулевые и боцманы раз за разом вливали в себя лошадиные порции относительно недорого силийского рома и спорили о ценах на халифатские шелка, не сводя глаз со стаканчика с игральными костями или карт соперников. На втором этаже, в закрытых кабинетах, собирались купцы, таможенники, законники и капитаны кораблей, ведущие степенные беседы о серьезных делах, раскуривающие толстые пряные сигары и играющие в семь принцесс. Меж столов, наряду с обслугой, прогуливались хорошо одетые господа, готовые в любой момент препроводить выпившего лишку клиента в комнату отдыха или же, возникни такая необходимость, выбросить расстроенного серьезным проигрышем игрока через заднюю дверь, предварительно разъяснив бедняге, что ему здесь больше не рады.
"Золотой лев" был заведением с хорошей репутацией, престижным заведением для состоятельных людей, сюда не впускали кого попало и выбрасывали прочь всех, кто вдруг ни с того ни с сего начинал вести себя как эти самые "кто попало".
- Прошу простить Альзалио за ожидание, господин, - потирая потеющие ладони, с искренним раскаянием прогудел управляющий, как только Фрио удалось его нагнать. - Достойные господа уже собрались и ждут, а Альзалио все не мог вас найти! Спрашивал в зале, а ротозеи подносчики лишь разводили руками, мол нет, не видали господина - сидел тут еще минуту назад, а сейчас и нет вовсе!
- Слишком уж у вас здесь накурено, господин Альзалио, я вышел подышать свежим воздухом, - сухо отозвался Фрио, пересиливая себя и принюхиваясь. Некий едва различимый запах - а может только намек на запах - тревожил его.
Толстый управляющий искоса взглянул на гостя и, покачав головой, посоветовал:
- Вы бы поостереглись выходить в Портовый Город на ночь глядя без сопровождения. Стража портовая разжирела сверх меры, только и делают что деньги из честного народа дерут, а если жулье какое или другая погань так их не сыскать!
Встретившись у лестницы с одним из охранников, Альзалио на мгновение остановился чтобы выслушать коротки доклад, после чего обронил нечто вроде "вышвырнете эту сволочь, да так чтобы запомнил" и принялся подниматься по лестнице.
- У нас-то еще более или менее спокойно - ворье и душегубов сами под пирс пускаем в случае чего, но всякие, простите уж на слове, ублюдки попадаются, - отдышавшись после подъема на второй этаж, продолжил толстяк. - Таким чужой пример, что плевок... Да и попрошайки эти, совсем мелкие поганцы страх потеряли! Альзалио надеется, они не слишком отвлекали вас своим нытьем, господин?
- Нет, нисколько. У меня в карманах как раз завалялось немного меди.
- Это очень благородно с вашей стороны, господин, но не следует потакать им, - вежливо и все так же учтиво заметил управляющий, шагая к темной двери в конце длинного коридора. - Им бы работать, но нет! - проще ведь побираться на улицах! Хорошо, что магистрат наконец-то решил что-то делать с этим отребьем...
- Как, вы не знаете? Об этом ведь только и говорят последние недели!
- Я давно не бывал в Лиосе.
- Понимаю... - искоса взглянув на гостя, протянул Альзалио. - Открыли новую солеварню на севере, за доками, так там работы всем хватит! Беспризорники, мелкое ворье, пьяницы и прочее - туда им дорога... А вот, мы пришли. Пожалуйте, господин. Вам наверх.
Отворив перед колдуном дверь, ведущую к лестнице на третий этаж, управляющий пропустил его вперед. Еще раз принюхавшись и все отчетливей улавливая витающий в воздухе странный аромат, мастер кивнул и зашагал по лестнице вверх. Остановившись перед дверью красного дерева, он оглянулся назад и, убедившись, что толстяк остался внизу, отворил ее.
В хорошо обставленной приемной было тихо и лишь сидящий на мягком диване средних лет нистиец, облаченный в строгий темно-синий камзол, шелестел страницами пухлого томика "Заветов и Законов". Осмотрев мужчину с ног до головы, Фрио закрыл за собой дверь. В комнате явственно пахло благословениями Всевышнего, но он предпочел не замечать этого и невозмутимо зашагал к противоположной двери. Нистиец скользнул по нему взглядом светло-голубых глаз и снова уткнулся в книгу. Колдун так и не понял, осведомлен ли бывший клирик о его силе или нет, но это его нисколько не обеспокоило - нистиец был довольно силен, но уж точно не сильнее мастера из Графства.
Пес всегда останется псом, поэтому, лишившись хозяина, тут же находит себе нового, - бесстрастно подумал Фрио, пытаясь вспомнить, не видел ли он этого человека раньше.
Не теряя времени, колдун прошел мимо телохранителя, открыл дверь и шагнул в просторный зал с окнами, завешенными тяжелыми темными шторами. В массивных подсвечниках стоящих на длинном столе из имашского дерева горели толстые свечи. Люди, что тихо переговаривались между собой, тут же замолчали все как один уставившись на Фрио. Он в свою очередь быстро осмотрел зал, тут же заметив три других выхода, один из которых был потайным, а кроме того четверых стоящих в углах комнаты телохранителей с благословленным оружием за полами длинных камзолов и - тут мастер скривился, словно от зубной боли - одного обладателя Силы.
Только после этого - между делом оценив хозяйского колдуна на "удовлетворительно" и убедившись в том, что на стенах благословений не больше обычного - Фрио перевел взгляд на Достойных Господ.
За длинным столом с резными ножками в виде оскаливших зубы львов, на столещине которого была вырезана карта мира, сидело пять человек.
В мягком кресле, ближе всех к вошедшему колдуну, устроился удивительно худой смуглокожий мужчина лет пятидесяти, облаченный в идеально чистый костюм конторского служащего - господин Юстий Ультинини, глава торгового братства "Стылая звезда". Напротив него, но немного дальше, сидел бледнокожий, толстогубый и бородатый оласиец с тяжелой платиновой цепью на бычьей шее - Жако Самиоль, старшина купеческой гильдии "Олаский путь". Далее, друг за другом, сидели низкорослый тщедушный старикашка, закутанный в меха и женоподобный мужчина средних лет, облаченный в вычурный пурпурный костюм - Грульвальт Герх Доннхольв Младший (так же известный как Скряга), владелец крупнейшего банка "Доннхольв и сыновья", и Титош Фасильво, лато малаского товарного синдиката.
- Мы уж заждались, мастер, - мягко, даже ласково, прощебетала женщина, сидящая во главе стола.
Привлекательная, с длинными черными словно смоль волосами, смуглой кожей невообразимого медного оттенка, пронзительными темными глазами и пухлыми алыми губками, она была облачена в дорогое маррисальское платье темно-красного цвета, в рамках приличия подчеркивающее все прелести идеального тела. На вид даме было лет двадцать пять, но Фрио отлично знал, что Марии Альсино, хозяйке этого и десятков, если не сотен доходных заведений во всем Альгарике, так же известной как Красная Королева, лишь недавно исполнилось двадцать, а выглядит она старше исключительно по собственной воле.
Про себя Фрио мрачно отметил, что это как раз ему пришлось дожидаться всю честную компанию целых два часа, но вслух ничего так и не сказал - он говорит от лица Круга, значит и вести себя нужно соответствующе. Разумней не замечать высокомерия и наглости, ведь рано или поздно за все приходится расплачиваться. Колдуны, как известно, всегда платят по счетам и никогда ничего не забывают.
В отличие от остальных Достопочтенных Господ - что косились на колдуна с неприкрытым подозрением, неосознанно поглаживая благословленные амулеты и нательные крестики - Мария Альсино смотрела на мастера открыто и заинтригованно... На лбу колдуна появилась едва заметная морщинка: он напряженно размышлял о том, чем ему может грозить чрезмерный интерес со стороны Красной Королевы. Между тем, госпожа Альсино мило надула губки и, махнув рукой, промолвила:
- Ох, ну полно вам, мастер Тил!
Не подав виду, колдун мысленно ругнулся. Вот еще один минус это проклятой игры в дипломатию - имя, которое он так чутко хранил многие годы, теперь на устах у всех влиятельных людей Альгарика.
- Вы знаете мое имя, - сухо констатировал Фрио.
- Естественно, мастер... Можно называть вас Фрио?
- Если желаете, госпожа Альсино.
- Благодарю. Так вот, мы очень рады наконец-то встретится с вами, мастер Фрио, - обворожительно улыбнулась женщина, на чью долю выпало говорить от лица Достопочтенных Господ. - Нас всех вы, наверняка, тоже знаете...
- Так и есть, госпожа Альсино.
- Ох, называйте меня просто Мария.
- Как будет угодно, госпожа Мария.
- Чудесно, значит не будем терять время на представления и сразу перейдем к делу... Что же вы стоите? Присаживайтесь-присаживайтесь.
Искоса взглянув на одного из четверых телохранителей, колдун протянул:
- Прошу меня извинить, но достойные господа желают говорить о деле в присутствии прислуги? Вы не доверяете мне, даже после более чем серьезных заверений в лояльности... моих господ?..
Жако Самиоль громко фыркнул и ослабил ворот рубашки, заметив на грубоватом альгарийском:
- Мы, видите ли, люди не глупые и хорошо осведомлены о возможностях вашей братии. Это вашим, как вы выразились, господам позарез нужна сегодняшняя встреча, поэтому извольте играть по нашим правилам.
- Или игры не будет, - лилейным голосом заключил Титош Фасальво.
- Раз вы так уверены в верности своей прислуги - будь по-вашему, - легко согласился Фрио, усаживаясь в удобное кресло напротив госпожи Альсино. - Вы рассмотрели предложение Круга?
- Да, - рыкнул в ответ Грульвальт Доннхольв и добавил на языке Торсага, одного из северных городов-царств: - Дерьмо моржовье, а не предложение...
- Да как вы вообще посмели предлагать нам подобное?! Нам, Достойным Господам! - раздувшись подобно рыбе-шару, разъяренно бросил толстый оласиец. - Вам не купить нас за!.. Гм. Сколько там они предложили, Юстий?
Худой и до неприличия аккуратный глава "Стылой звезды" невозмутимо извлек из-под стола потертую кожаную папку. Открыв ее, альгариец принялся перечислять сухим тоном судьи, зачитывающего обвинительный приговор:
- Сохранение за нами всего имущества, полный иммунитет и неприкасаемость сбережений, снижение всех налогов на пятнадцать процентов сроком до тридцати лет. Для наших торговых флотилий защита от пиратства в водах Стылого, Северного и Моря Снов и еще кое-что... Кроме того, поддержание в порядке полей и плантаций, как на Святых Землях, так и в колониях по ценам на тридцать пять процентов ниже прежних, открытие для совместной разработки трех месторождений алмазов, одного нефрита и одного платины на северо-восточном побережье Пряной Земли...
- Все-все-все, достаточно, мы все читали ЭТО и не раз! - поднял руку Жако Самиоль, скривившись так, будто ему предложили продать любимую тетушку на тридцать танинов дешевле, чем он предполагал.
- Это не предложение, господин колдун - это плевок в лицо нам всем, сами понимаете, - с лукавой улыбкой заметил господин Фасальво, поигрывая пальцами со своим пурпурным платком.
- Кто мы по-вашему, а?! - блеснув золотыми зубами рявкнул Грульвальт Скряга. - Мы - Достойные Господа, несущие колонны цивилизованного общества всех Святых Земель! На нас работают тысячи, десятки тысяч людей!
- Войдите в порт любого города в мире и вы увидите там наши суда, - сухо добавил Юстий Ультинини, положив свою папку на стол перед собой. - Остановите любой караван идущий через Святые Земли, и вы найдете там наши товары. Мы купили столько земли, что могли бы создать свое государство. Мы создаем, продаем и покупаем треть всех товаров Святых Земель. Как человек имеющий дело с цифрами, я могу заверить вас мастер Тил - это чудовищно много. А вы предлагаете нам крохи.
- Если говорить проще - мы огроменный мешок с деньгами, - хихикнул лато Титош, прикрыв губы ладонью. - Просто чудовищно большой мешок, мастер.
- Я вынуждена согласится с моими уважаемыми друзьями, - с ноткой сожаления произнесла госпожа Мария. - Видите ли, мастер Фрио, предложение ваших господ неприемлемо. Оно унижает нас. Вы хотите нашей помощи войне - вам нужны наши банки, земли, корабли, наемные отряды... Наши деньги. Выступив на вашей стороне, мы рискуем очень многим. Но при этом вы не хотите платить за все это достойную цену.
- Адекватный процент, так сказать, - кинул Юстий.
- Гхм, - прочистил горло Фрио, с некоторым недоумением посмотрев на госпожу Марию и остальных. - Как я понимаю, дело в цифрах? Вы хотите повышения процентов?
- Это неверный вопрос, мастер Тил, - улыбнулся в ответ глава "Стылой звезды".
Поморщившись, колдун спросил иначе:
- Что вы хотите?
Достойные Господа все как один улыбнулись. Сейчас они были похожи на стаю шакалов, учуявших слабость раненного льва. Колдуну не понравился блеск их глаз, а еще больше ему не понравился ответ.
- Я прошу прощения, что значит всё?.. - подозрительно уточнил Фрио.
- Неограниченный доступ ко всем делам Проклятого Графства - вашим ремесленникам, мастерским и лабораториям, рынкам во всех городах, рудникам, Пряной Земле и прочему. - отозвался Юстий Ультинини.
- Мы хотим равноправного партнерства во всех делах связанных с колдовством, - выпятив нижнюю губу, поддержал его Жако Самиоль, между делом возбужденно теребя платиновую цепь. - А кроме того - упрощение всех налогов церкви, передача нам ее земель и части имущества...
Колдун угрюмо переводил взгляд с одного из Господ на другого. Пока эти влиятельные и без сомнения могущественные люди ставили все новые условия, Фрио с недоумением размышлял. Он вдруг понял, что они, даже обладая более полной и достоверной информацией о делах Графства, будто живут в обособленном мирке, созданном из золота, власти и хитрости, свято уверенные, что стены его способны надежно защитить от любой угрозы. Они пеклись о деньгах в то время, когда следовало бы беспокоится о своих жизнях. Подобная мелочность (хотя, к Достойным Господам это слово было неприменимо из-за их запредельного богатства) до глубины души поражала мастера. Будь Фрио на месте Круга, он предложил бы им безопасность, неприкасаемость всего нажитого и только, но грандмастера поступили иначе - они предложили еще больше денег!..
И Достойные Господа вдруг возомнили, что могут вести себя с Графством, как с очередным деловым партнером, которого следует взять в оборот, раскрутить, а потом выбросить прочь без гроша.
- Наше влияние сложно переоценить! Да что там - с нами считаются короли, князья и парламенты!..
- Но не церковь, - прервал вошедшего во вкус Самиоля мастер Тил, которого происходящее начинало порядком раздражать. - Лишь церковь имеет над вами власть и достаточно одного только слова Святейшего Отца, чтобы лишить вас всего.
Жако едва не задохнулся от возмущения, буквально подавившись рвущимися наружу громкими словами. Достойные Господа, все как один, холодно уставились на колдуна. Юстий Ультинини смотрел на него несколько удивленно, будто на ошибку в одной из счетных книг, Титош Фасальво смял свой пурпурный платок и все так же улыбался, но взгляд его сделался холодным и недобрым, Грульвальт сощурился, став похожим на престарелого стервятника учуявшего добычу, а госпожа Мария улыбнулась Фрио по-новому. Острая словно лезвие кинжала, эта ее улыбка никогда и никому не предвещала ничего хорошего.
- Это неслыханно! Как ты смеешь так говорить с нами, колдун?! - откашлявшись, тут же взвился толстяк Жако. Лицо его покраснело, словно вареная репа, а короткие пальцы сжались в кулаки.
- Как... Невежливо.
- Вот уж точно - колдовской нрав и никаких манер!
- Я думаю, переговоры закончены, мастер Тил, - холодно отозвалась Красная Королева. - Передадите Кругу наши условия и если они на самом деле хотят заручиться нашей поддержкой - пусть в следующий раз присылают другого человека, иначе мы расторгнем все предыдущие договоренности. Охрана, проводите мастера к выходу.
Ни колдун, стоящий за спиной госпожи Марии, ни другие охранники даже не пошевелились. Фрио улыбнулся и неспешно закинул ноги на стол. Увидев подобное святотатство, Жако и Грульвальт наперебой завопили, угрожая колдуну всевозможными карами...
- Охрана, я отдала приказ!.. Что вы себе позволяете, мастер?! Это совсем!..
- Молчать. - сложив руки на груди спокойно вымолвил колдун.
- Как ты смеешь так со мной говорить, жалкое отребье?! - вскочила с места Красная Королева, злобно впившись взглядом в мастера. - Я сгною тебя в самой!..
- Вы все, я сказал - молчать! - рявкнул Фрио, выбросив перед собой руку.
Достопочтенные Господа, все как один затихли - продолжая шевелить губами, они между тем не могли произнести ни слова. Испуганно съежившись, оласец закрыл рот руками и выпучив глаза уставился на колдуна, госпожа Мария покраснела от гнева. Удовлетворенно улыбнувшись, мастер кивнул колдуну Красной Королевы, что тут же усадил свою госпожу обратно в кресло.
- А теперь слушайте меня, высокоуважаемые жадные, лживые и продажные Господа, - по мере того, как присутствующие в комнате охранники встали за креслами каждого из Достойных Господ, говорил Фрио. - Если вы возомнили, что способны диктовать свои условия Кругу, а тем более Графству, то жестоко заблуждались. Никто и никогда не сможет этого сделать. Мы диктуем условия, вы играете в нашу игру и по нашим правилам и правила эти просты: либо вы с нами, либо против нас.
Дверь, через которую вошел мастер, отворилась и внутрь нетвердой походкой вошел нистиец, владеющий даром Всевышнего. Под напряженными взглядами присутствующих он подошел к колдуну и, остановившись рядом с ним, извлек из-под кафтана короткий кинжал. Глаза Достойных Господ загорелись торжествующей злобой, но уже в следующий миг этот огонь сменился холодным ужасом. Легко и непринужденно нистиец перерезал себе горло, повалившись на стол перед колдуном. Кровь святоши разлилась по изображенной на столе карте, алой рекой поглащая Святые Земли...
- Вы примите условия Круга, какими бы они ни были. Или же в новом мире, нашем мире, для вас не найдется места, Достойные мои Господа. - искоса посмотрев на мертвеца, заключил Фрио.
Командор королевской армии Альгарика, сэр Десальво Горане
Год 1345 после Великого Раскола
Десятое число пятого месяца
Третий весенний месяц принес с собой жаркое дыхание альгарийского лета: дожди, так щедро лившие с самого начала года, случались все реже, а солнце припекало сильнее с каждым днем. Бескрайние пшеничные поля, богатые апельсиновые и лимонные плантации, виноградники - все богатство и гордость Альсарии, юго-восточной провинции Альгарика, осталось один на один с надвигающейся засухой. Крестьяне все чаще говорили о том, что летом будет совсем туго, а год этот и вовсе отмечен лихим знаком и сэр Горане был склонен с ними согласиться. Жители теплых земель Альгарика, не знающие настоящих холодов, привычны к засухам, но даже их страшил грядущий жаркий сезон, а это о многом говорило...
Устроив на дне оросительного канала плоский камень с вырезанным на нем благословением Всевышнего, Десальво выпрямился и вытер тыльной стороной ладони выступившую на лбу испарину. Мастер-каменщик, орудуя большим деревянным молотком, принялся аккуратно подравнивать общую кладку, командор же важно кивнул землекопам, наблюдающим за вложением благословенного камня, и неспешно выбрался из канала по деревянной лестнице. Едва поднявшись из прохладной глубины, он сощурился, прикрывая глаза рукой, и устало подумал, что даже в столь нелепой обязанности первого среди альсарийских дворян есть приятные моменты.
К Десальво тут же подскочила пара слуг в темно-синих ливреях, предлагая господину влажное полотенце и заботливо отряхивая от пыли его темно-зеленый кафтан, застегнутый под горло на военный манер. Приказав слугам заняться своими сапогами, командор рассеяно вытирал руки, наблюдая за тем, как вокруг достроенного как раз вовремя канала копошится народ.
Землекопы, чья работа теперь была окончательно окончена, гнали наполненные землей и запряженные волами телеги к виднеющимся далеко на севере городским стенам; у самой реки, теряющейся в призрачном мареве жаркого дня, ждали сигнала специально отобранные мастера-строители, готовые в любой момент пустить по каналу воду; в последний раз обходили все сооружение проверяющие из городской гильдии строителей, проверяя качество работы, а следом за ними шли диаконы, распевающие благословенные гимны и молитвы, что должны были уберечь канал от разрушительного влияния времени и очистить текущую в нем воду...
Правда, кроме причастных к строительству, в округе собралось множество зевак: крестьяне, что трудились на полях, пронизанных многочисленными рукавами канала; горожане, заинтересованные работой землекопов; торговцы, остановившие свой караван на тракте неподалеку; были здесь и более важные гости, что устроились в тени, под огромным навесом... Вспомнив, что под навесом собрались еще и старосты нескольких ближайших деревень, многочисленная мелкая знать, городской управитель Гусильво, первого города провинции, гильдейские старшины, мастера над бумагой и многие другие важные персоны, чье внимание привлекло завершение строительства великого канала, Десальво торопливо зашагал в их сторону.
Оказавшись уже в двадцати шагах от навеса, командор наконец обратил внимание на упитанного человека в светло-серой сутане, вокруг которого вилась вся местная знать. Самодовольная улыбка еще минуту назад играющая на губах сэра Горане потускнела, стала неестественной...
- А вот и наш ильтальти! - увидев шагающего в сопровождении слуг Десальво, радостно воскликнул Рильти Фальскиери, городской управитель Гусильво. - Поприветствуем его, поприветствуем!
- Полно вам, уважаемые господа! - поднял руки командор, не без удовольствия принимая аплодисменты и приветствия местной знати. Пожимая руки гильдейским старшинам, дворянам из окрестных районов, принимая заслуженные почести, Десальво на время забыл о человеке в сутане.
- Благодарствуем за оказанную честь, сэр Горане, - пожав командору руку, проскрипел староста ближайшего селения. - Без вашей поддержки вся округа зачахла бы!
- Это моя обязанность как первого среди дворян, - выпрямившись, гордо заявил командор. - От имени короля, его величества Самиара Седьмого, я отвечаю на нужды Альсарийской провинции, за безопасность ее народа и соблюдение законов нашей...
- А вот и он, достопочтенный господин Десальво! - растолкав обступивших сэра Горане важных господ, шагнул ему навстречу епископ Вильсоли Литиниоли, приветливо распахнув объятия. - Да благословит вас Всевышний в этот знаменательный день! Дети мои, в словах сэра Горане, что сыграл не последнюю роль в строительстве канала, истина - проведение Всевышнего, поддержка Его и благословение Единой Церкви ведут руку земного правителя!
- Благодарю, отче Литиниоли, - едва сдерживаясь, выдавил из себя командор, которого не на шутку разозлило столь бестактное поведение первого среди альсарийских церковников. - Очень приятно, что вы все же смогли посетить нас...
- Ох, как же я мог пропустить столь важное событие? Истинно, Всевышний направил меня в эти земли, чтобы засвидетельствовать Его благосклонность к трудам земных мастеров, что не покладая рук работают под мудрым руководством благородных господ! Великая Церковь всегда стоит за свершениями и благими делами слуг помазанного Всевышним правителя. С самого начала поддерживая столь важное для народа Альгарика дело, разве могли мы не прибыть сюда к его завершению? Церковь...
Епископ сел на своего любимого конька, повернувшись к собравшейся вокруг высокородной (и не слишком, если дело касалось гильдейских старшин) публике, он крепко захватил правой рукой плечо сэра Горане, а левую простер перед собой, благословляя знаком Всевышнего всех и каждого. Слова щедро лились из него, а Десальво оставалось лишь неловко улыбаясь, тихо закипать. Будь его воля, командор бы гнал епископа прочь и он имел на это право, ведь даже за благословение канала пришлось платить из своего кармана, не говоря уже о том, что Церковь не вложила в строительство ни альга. Год назад, когда Десальво навещал его резиденцию в Гусильво с просьбой о помощи, все что смог дать отец Литиниоли - это обещание молиться за благое начинание. Покинул кабинет епископа, командор поклялся во что бы то ни стало закончить строительство своими силами, без помощи короля или церковников, что на словах готовы отдать народу последнее, а когда доходит до дела могут лишь разводить руками.
Сейчас, когда его святость вдохновлено вещал о роли Церкви в общем деле, Десальво готов был плеваться от отвращения. Мысли его полнились едва сдерживаемой яростью. Как смеет этот лицемер приходить на его праздник и держать слово перед его людьми, не вложив в дело ни денег, ни души?! По какому праву он смеет говорить о своих заслугах, столь дерзко и бесцеремонно лгать перед взором своего обожаемого бога?!..
Командор уже был готов высказать все в лицо епископу, но вовремя сдержался. Он вовремя вспомнил о назревающей войне, и лишь злорадно улыбнулся, мысленно пообещав себе припомнить Церкви и лично Литиниоли этот день... Не сейчас, позже, когда в руках его окажется достаточно власти, Десальво все изменит: не будет больше пустых речей облаченных в сутаны бездельников, что способны только собирать бесконечные подати и присваивать славу достойных, прикрываясь именем Всевышнего.
Он все изменит, о да.
Святоша еще долго говорил о том, сколь рьяно Церковь поддерживала строительство канала, а когда пришло время обеда и слуги накрыли под навесом семь больших столов, он первым взял слово. Речь епископа в начале касалась стройки, которую епископ взялся называть "нашим общим дело", но уже к середине перешла к более насущным вопросам, вроде нужд Церкви.
В самый разгар обеда, когда Десальво уже просто таки распирало от дурной желчи, к навесу прибыли диаконы и мастера-строители. К бесконечной радости командора, осмотр и благословение канала были наконец закончены. Поспешно поднявшись со своего места, сэр Горане бросил на стол салфетку и, в один глоток допив остатки вина из бокала, зашагал к насыпи неподалеку от навеса. Оказавшись, как и должно, в первых рядах влиятельных персон всей Альсарии, командор между тем пытался держаться подальше от епископа. Раскрасневшийся после выпитого и съеденного, церковник шагал в окружении нескольких священников и добродушно собрал всем дворянам, что хотели его слушать, как важно для истинно верующего воздержание и аскетизм...
Видимо, эмоции явственно читались на лице Десальво - шагающий рядом худосочный глава гильдии ростовщиков усмехнулся и доверительно заметил:
- Не обращайте внимания, сэр Горане, пусть его пышнотелая святость, да простит меня Всевышний, говорит что угодно, но мы-то ведь знаем, насколько щедр был его вклад в общее дело.
- Доброе слово и искренняя молитва, - криво улыбнувшись, ответил командор.
- Именно, сэр Горане, именно. Пусть павлин пыжиться, пытаясь казаться соколом, но нам-то известно, кто он на самом деле...
Порядком утешившись, Десальво с новым интересом взглянул на Лючи Саркасси: невысокий, худой он выглядел лет на пятьдесят, темные с проседью волосы были покрыты халифатской шапочкой, из-под умеренно дорогого серого кафтана выглядывала снежно-белая рубаха и потертый шелковый жилет; украшений первый ростовщик провинции почти не носил, только на безымянном пальце правой руки поблескивало золотое кольцо, да из кармана жилета свисала серебряная цепочка часов. Командору Саркасси понравился еще и тем, что держался в стороне от церковников и пресмыкающихся перед ними дворян...
- Позвольте спросить вас, сэр Горане, - склонив голову, обратился к командору Дистари Памильо, невысокий дворянин лет сорока пяти, владеющим соседним с Десальво имением.
- Извольте, сэр Памильо.
- Вопрос несколько необычный и касается вашей службы во славу короля и Альгарика, поэтому вы вольны не отвечать...
- О, нет, неужто опять этот разговор! - фыркнул господин Саркасси. - Мне казалось, мы уже закрыли эту тему, сэр Дистари. Право слово не стоит привлекать к нашим спорам сэра Горане, он ведь связан высокими обязательствами...
- Да-да, службы в королевской армии. Вы ведь командуете южной армией...
- Колонной, если позволите, - едва заметно нахмурившись, поправил командор. - Разницы большой нет, но времена Афардо Третьего давно прошли и армии порядком поредели... Правда, это не столь важно. Спрашивайте, сэр Памильо, вы меня, признаться, заинтриговали.
- Благодарю, - улыбнувшись, кивнул дворянин. - Дело ведь вот в чем: скажу вам без лишней скромности, мы с господином Лючи заняты во многих делах провинции, да и всего Альгарика. Как и вы, мы пытаемся зарабатывать сами и позволить зарабатывать остальным, ищем новые возможности, новых партнеров...
- Все во благо народа, короны и святой церкви, - заметил господин Лючи.
- Именно. Так вот, в последнее время среди знати ходит слушок, мол, король - да будет он здрав и правит еще многие годы - собирает знамена... Доподлинно узнать все не выходит - слишком уж многие гвардейской клятвой скованы. Войска, между тем, все время передвигаются - мелочь, конечно, они-то ведь и до того перетягивались от Хаутфальской границы, к Нускальвской, потом к Валасийской...
- Слава Всевышнему, земли у нас всегда были спокойные и дальше этих вот перегруппировок дело никогда не заходило... Пока, - веско заметил господин Лючи. - Но вам ли об этом говорить? - сами ведь все знаете...
- Конечно, - кивнул Десальво, понемногу понимая, к чему ведут его собеседники. - Но все же, что конкретно вы хотели у меня спросить, сэр Памильо?
- Позвольте объяснить, сэр Горане, - оглянувшись по сторонам, мягко вмешался в разговор господин Лючи. - Мы, ясное дело, не Достойные Господа с их сказочными капиталами и огромным влиянием, но, тем не менее, тоже не стоим в стороне от столь серьезных дел... Вспомните на чем поднялась Стылая Звезда, а эта последняя кампания в прибережье? Все начиналось тихо и мирно, а закончилось расширением королевства. Не смотрите на меня так, сэр Горане. Я не фанатик, вы сами это знаете. Как человеку мирному мне противна война, но стоит признать, это прибыльное дело.
- Особенно, если воюют подальше от родного дома, - добавил сэр Памильо.
- Именно. А мы всегда можем предложить поддержку родным войскам, будь то провиант, золото или оружие.
- За мизерный процент, естественно. - улыбнулся в ответ командор.
- Вы как всегда проницательны, сэр Горане. - лукаво улыбнулся в ответ дворянин. - Так вот, к чему я веду: до нас доходили слухи о том, что вы вскоре отбудете из своего имения, а вместе с вами и южная колонна... Есть ли вероятность, что отбудете вы на войну?
- Вы, конечно, вольны не отвечать, - заверил командора главный ростовщик.
Десальво хмыкнул: он-то не был связан клятвой гвардейца и не особенно беспокоился о секретности, с которой проводилась подготовка к войне. О нет, он мог не отвечать, это ведь дело чести, верности короне... Вот только на корону у командора были свои планы и двое богатых господ с множеством связей могли занять в них почетное место.
- Вероятность войны есть всегда.
Лючи и сэр Памильо переглянулись. Более чем ясный ответ их явно порадовал.
- Это правда. Возможно, конечно только возможно, если начнется война, вам удастся повидаться с королем на совете командоров, где бы он ни проходил. Мы были перед вами в неоплатном, - на это слове господин Лючи подмигнул Десальво, - долгу, если бы в подходящий момент вы вспомнили о нашей готовности помочь короне любым способом.
- Я не смогу об этом забыть, господа, так же как вы не сможете забыть об ответной услуге. - посмотрев сначала на господина Лючи, потом на сэра Памильо, промолвил Десальво.
- Вижу, мы поняли друг-друга, сэр Горане, - кивнул в ответ ростовщик.
Разговор о предполагаемой войне с предполагаемым врагом закончился лишь у самой насыпи. Когда епископ опять взялся говорить речь, сэр Горане держался поближе к господину Саркасси, собравшему вокруг себя как оказалось многочисленных общих друзей. К вящему злорадному удовольствию командора, общих друзей среди знати и разнообразных местных чинуш у них оказалось много больше, нежели внимательных слушателей у отца Литиниоли. Церковник, правда, не обратил ни малейшего внимания на поредевшие ряды своей паствы - его полностью захватила собственная речь.
Когда подошла его очередь говорить речь, как первого среди дворян провинции и основного спонсора строительства, Десальво ограничился лишь парой слов.
- Пусть дело наше принесет лишь благо, в первую очередь - народу Альгарика. Да славиться Альгарик и король его! - приложив сжатый кулак к сердцу, громко произнес командор. - Да славиться Альсиния и народ ее! Да славиться Всевышний и все, живущие на землях Его от Южного Архипелага, до Северного Острова, от Пряных Колоний и до Восточных Гор! Слава!
Позже, когда в небо над насыпью поднялся темно-синий сигнальный дым, а мастера-строители у реки открыли дамбу, выпустив в благословленный диаконами канал воду, господин Саркасси обратился к командору:
- Видит Всевышний, великие слова вы произнесли, сэр Горане. Слова, достойные не то что первого среди дворян провинции, а самого короля!
Не отрывая взгляда от бурного потока, разливающегося по искусственному ложу канала на всей Альсарийской равнине, Десальво улыбнулся и таинственно ответил:
- Тут вы не ошиблись, господин Саркасси - это и есть слова короля.