Аннотация: Постмодернистский рассказ, написанный на конкурс абсурдистских детективов. 1 место во внеконкурсной номинации конкурса "Деффект злодейства"
Глаз затихарился. Лишь изредка какая неосторожная рыба дербанила гладкую поверхность белка, обрамленного ивами, точно кривыми и распушенными ресницами. На сером зрачке-островке, из пепла которого вспучивались и обугленные кости, и обрывки недогоревших газет, тишину жгли заодно. Среди коллектива убийц, расположившихся подковой подле оратора, залезшего на груду валунов, царило оживление необычайное, и даже шторм. Тощий и узкоплечий оратор, более всего походивший на гвоздь, на который подкову несогласных повесили, словно камень на шею перед утоплением, пытался стать центром внимания.
- Дорогие мои убийцы! Прошу прощения и внимания!
Один из собравшейся тридцатки громко цыкнул на остальных и показал сарделеподобным пальцем на худого прощелыгу. Тут же стали затихать и остальные, зная буйный норов Агруши, а это был он, большой и крепко сбитый убийца, скупой на слова и скорый на расправу. Убивал он грубо, жертвы его выглядели не свежо и ни унции не оригинально, потому все заткнулись от уважения. У прощелыги же никакого прозвища не было, отчего и пришлось, чтобы быть услышанным, лезть ему на камни, скользкие и покрытые тиной после разлива, накрывавшего в весеннее половодье этот островок с макушкой.
- Говори! - прорычал Агруша и кивнул головой, такой же крупной как и он весь сам, и по всему отчасти похожей на бычью, за неимением разве что рогов и кольца.
- Дорогие мои убийцы! Она, - прощелыга костлявым и длинным пальцем указал на ближайшую из собравшихся, - не убила!
- Не понял! - явственно пробормотал вроде бы тихо бычара.
- Отдайте ее мне, уж я проучу такую бедняжку, по косточкам продам! - в унисон завизжала тонкая, старушечьего вида и в красном парчовом халате особа на заднем ряду.
- Уймись, Алка, все тебе мало! - прошипел в ее сторону сухопарый сосед с вытянутой в сторону головой.
И только теперь все обратили внимание на обвиненную в неубийстве, ибо до того она все молчала и внимания, пока все похвалялись друг перед дружкой, не привлекала и не требовала, а словно бы ждала его как само собой разумеющееся.
Прощелыга продолжил:
- Она посрамила нас! Она пришла к заказанному, но не убила! Никчемная, мелкая страстишка! Разорвите ее!
Видя настроение толпы по глазам и маскам, захихикал, пару раз подпрыгнул от предвкушения зрелища и, поскользнувшись, хряснулся челюстью о камень, а впоследствии соскользнул в воду, приступающую к валунам с обратной стороны. Ни на что из этого ни один член сообщества внимания не обратил, словно такие вот прощелыги только и ударялись о камень да после в беспамятстве топли, а все взгляды воткнулись в аляповато одетую особу в широком бантиком красном платье по самые бедра.
- Кружавчики... - зачем-то прочеканил Агруша.
- Я много могу, - словно оправдываясь, вякнула особа с неизвестным по вине прощелыги именем-прозвищем и вильнула кокетливо округлым задом.
- Как зовут тебя, телка? - протянул Пох, один из самых старых, но все еще крепких телом, членов сообщества и схватил длинными блестящими от жира пальцами за ляжку подозреваемой, так как был к ней ближе всех. Оскаблился и зажмурил левый глаз, ожидая пощечины.
Но не дождался, а получилось, что особи было приятно и она, кокетливо поведя плечиком, пропела:
- Леся. У вас удивительно теплые руки, хотите потрогать меня всю?
Кто-то усмехнулся. Пох не смутился, ибо смущаться не умел, но руку убрал и демонстративно вытер о свою стиляжного вида рубашку с кампаранами, кои были не только у него, но и у каждого второго в карманах.
- Я тебя возьму и выброшу без всяких рук! - прохрипел он, закашлявшись, ибо был болен венерической забавой, от которой нос его регулярно отваливался.
- Я тебе возьму, ишь, жадина! - криворукая с масляным пятном на обороте жакета Жада вскочила со своего трона, а все они сидели на тронах, и нельзя было сказать, что за исключением Леси, ведь та и не сидела вовсе. Вскочила Жада и оттеснила своим пухлым туловищем Лесю от Поха. И сказала: - Моё!
Чем никого не удивила вовсе.
- Кампараны, вам, господа и дамы, в печенки! Будем ли мы удостаивать наказания эту нижайшую и недостойную? Я предлагаю не тратить время на пустое и вернуться к нашим разговорам! - Высокомерик сделал эффектную паузу и во всеуслышание, чопорно держа голову на своей, бесспорно позаимствованной у какого-нибудь гордого аристократа, шее, заявил: - Намедни, господа, держал я руку одного законописца и смею заверить, что прожект, далее принятый в соответствующем органе, обеспечит несчастьем и бедами множество народу и повлечет истребление! Ибо законописец, с моего позволения, считает народ, его избравший, гопотой и презрительно относится к поневоле выбравшим его. И смею сказать, научил его всему я!
- Как бы не так! - взвилась криворукая и вцепилась Высокомерику во фрак, ибо всегда имела обыкновение во все цепляться. - Я! Все я! Хотел он, хорошо хотел, а как бы он хотел и имел, если б не отобрал. "Беды-несчастья" - пижон ты!
Высокомерик отдернул руки Жады с брезгливым видом, будто это и не руки вовсе, а какие черви, и, бесстрастно вздернув голову, промолчал. И этому тоже никто не удивился.
- Однако же, мы ушли от темы. Предлагаю всем вернуться к процессу осуждения!
Фальцетом продребезжала особе женского пола по имени Справка, что было ласкательным прозвищем, так как никаких справок она не давала, как впрочем не давала и спуску, и таскала повсюду весы и повязку, кою часто повязывала на глаза, когда их слепило солнце.
- Мои хорошие, я почти такая же, как вы, и почти убила человека.
И Леся смущенно заморгала глазками.
- "Почти", - произнес и хмыкнул Агруша. - Рассказывай!
- Я ведь тоже к тому прожекту причастная. И если б законописец тот не кланялся низко и не целовал бы ботфорты начальнические, то разве ж начальник проглядел бы какой убыток и недоимка светят ему, а обязательно бы тот прожект переписал...
- ... дабы и себе урвать кусок, - согласно и понимающе покивала Жада.
- Лизоблюдка, - словно бы невзначай, а на самом деле для всех, сплюнул Высокомерик.
- Прилизывается, - добавил сосед Алки, до сих пор молчавшей, потому как речь шла о каких-то прожектах, а не вполне ясных и понятных суммах, за которые можно было бы кого-нибудь продать.
- Я не прилизываюсь, я все для вас! - и Леся улыбнулась своим беззубым ртом, что всех немало удивило, ведь в обычае убийц есть крепко вцепляться зубами в жертву.
- У нее зубов нет! - Агруша встал и снова всем показал свой палец, выставив его в сторону Леси.
Сообщество зашушукалось, забормотало, задвигалось и вспучилось одним субъектом, до того молчавшим. Субъект этот встал со своего трона, усеянного изображениями химер, и выдал:
- Моей силой принят прожект для уничижения и уничтожения людей, а эта наглая тварь врет, как подобало бы только мне! Ибо начальник над законописцем таков, что им могу крутить только я силой своей, так как начальник этот хоть и принципиальный, но многого не знающий. Убить ее!
- Только сначала помучить, - улыбнулся едкой ухмылкой Пох.
- И раздеть, - добавила Жада, жадно блестя глазами.
- Но я же вся ваша, дорогие мои хорошие, где бы я была, кабы не вы?
Посовещалось, погудело сообщество и решило оставить Лесю себе, ибо хоть и не убивала она, но много способствовала унижению, а какого-никакого униженного, глядишь, и Справка или Агруша для своих дел присмотрят. Хотя полным именем новенькую так с того памятного дня никто и не называл. Много чести для нее упоминать ее имя.