Аннотация: ISBN 978-9984-814-15-5 "Русло" альманах Рига 2009
BRIN
ISBN 978-9984-814-15-5"Русло" альманах Рига 2009
Людмила Добеле
доктор педагогики, член
русской писательской организации Латвии
Художница Майя обожала своего кота, похожего на плюшевого медвежонка жемчужно серого цвета, всегда спокойного, такого независимого. Он разрешал поиграть, погладить, подставлял под руку громадный лоб, до середины которого не мог дотянуться задней лапой. Круглые глаза умилительно смотрели, просили: "Почеши!" Когда оформляли документы в клубе, ему, представителю русской голубой породы, нужно было подобрать имя так, чтобы обязательно повторялись буквы из кличек родителей. Труднопроизносимые, длинные не нравились молодой женщине, а из самых обязательных вдруг сложилось - BRIN ! Умница - сразу же сообразил, что с этими ласковыми звуками связана награда, еда или игра.
В путешествие на родину мужа кота с собой не взяли: мама Майи согласилась приходить за ним присмотреть, накормить и убрать, на улицу не выпускать! Широкий подоконник стал очень подходящим местом для жизни взаперти: на солнышке погреться, за птичками понаблюдать - охотничий инстинкт пробуждали залетевшие мухи, да непонятно где скребущиеся мыши. Из игрушек - настоящий тренажёрный зал, старая женщина всё удивлялась изобретательности людей, придумавших в помощь развитию домашних животных так много нового, в её жизни невиданного.
Ночью, терпеливо дождавшись, когда освободится комната, кот растягивался во всю длину на прохладном столе, где стоял компьютер, поворачивал громадную голову к красному огоньку, неизменно остававшемуся включеённым. Никто не понимал, как он проводит эти часы, его общение с миром сразу же вошло в разряд неописуемых тайн, почему-то с ним появившихся. Конечно, художница считала своего любимца добрым посланником судьбы, участвующим во всей их жизни.
- Ну разве дорога когда-нибудь закончится? - возмущалась Майя, неловко держа в руках кинокамеру, она только училась снимать, толчки и повороты раздражали молодую женщину. Хозяйка ли привыкала к новой игрушке, а , может изделие солидной фирмы приноравливалось к её рукам, но понимание между ними пока не наступило. Муж сидел рядом молча, не вмешиваясь, уже давно он покупал необходимые приборы в двух экземплярах, не желая не только неисправности, но даже царапины от чужого, небрежного, по его мнению, обращения. Каждое совместное путешествие всё-таки укрепляло терпимость и понимание между ними:
- Не будем преувеличивать мелочи - художница снова выбирала видоискателем, что ещё необыкновенное оставить на память. Родина предков мужа одаривала незабываемыми встречами, наброски для будущих картин постепенно заполняли альбомы, осталось посетить дворец, построенный пра-пра-пра-прадедом спокойно сидящего рядом человека, казалось, знакомого до мелочей, до милых чудачеств, но сейчас её внимательный взгляд улавливал и что-то непривычно новое.
Шоссе с высокого холма открывало взору ту цель, куда они стремились, блеснули оцинкованные крыши, как будто серебром покрытые, повеяло неожиданной радостью:
- Архитектор тосковал по солнышку своего итальянского детства - муж Майи писал книгу, пытаясь восстановить аромат интересной для него эпохи, мог часами рассказывать обо всех обитателях как о живых. Мелькнули ещё невосстановленные развалины, могучие деревья закрыли их, сбивая горизонт, но быстро отступили.
- Чудеса на свете есть!- встревоженный голос мужа вырвал молодую женщину из мира её восхищений великолепным дворцом: чугунная отливка, голова льва сорвалась со стены и, никого не убив! - раскололась на земле на части. Майя бросилась к мужу, запоздалый страх перехватил горло:
- Видишь, металлические буквы, инициалы владельца, наверное, тебя узнали, свою красоту распростёрли над потомками, защитили - она постаралась отвлечь внимание, переключить, вернуть его обычную невозмутимость.
- BRIN - подумала она про себя, вспомнила кота, даже как бы физически ощутила под рукой его бархатную шёрстку, - и он нам помогает!
В парадном зале гостей торжественно встречали, но художница всем своим существом превратилась только в зрение, перед ними был портрет хозяина, она улавливала фамильное сходство с мужем . Трепетной волной сочувствия облучала живого, родного человека и возникшую из прошлого фигуру властного, умного его предка, о котором даже самый знаменитый поэт писал: "Деспот непреклонный". Безжалостный характер всесильного правителя края не исчез, проявится снова? Майя искала эти черты, ужасаясь и радуясь накатившему желанию тотчас же взяться за работу. По её лицу, как по экрану, пробегали всполохи эмоций, как схватить движение времени, передать его бумаге, холсту?
Отъезд, неизбежные формальности затянули в круговорот, пустым общением заняли такое драгоценное для неё время. Рабочее вдохновение, зуд творчества прямотаки одолели Майю, когда она вернулась в привычную обстановку своей мастерской. В сознании проросли сдвиги понимания, как в кристалле, который обновляется не там, где ровно и неизменно повторяется, а только в тех местах, куда проникли дефекты, возникли нарушения привычного хода структуры. Озарение пришло, поддерживая непрерывное состояние азарта труда. Художница быстро написала фигуру мужа, стоящего в профиль к зрителю, тщательно выписала орден на левой стороне груди, орлиный профиль получился сам собой, без доработок. Теперь два портрета - мужа и хозяина дворца - будут смотреть друг на друга, подтверждая единство времени !
Затуманенным взглядом усталого человека Майя посмотрела в окно: "Какой сегодня день?" Увидела снег, непогодь, на календаре декабрь 2012 года. " В лес! Как жить без его живительной силы!"
Вернувшись из своего мира в повседневность, она вспомнила, как сердечно их провожали. Волнение порождало ненужную суету, выглядывала в окно, салфетки не помогали - слёзы текли из глаз, невозможно разглядеть, кто-то размахиает фотоснимками, пытается передать, выкрикивала какие-то слова, складывающиеся в разлуку, необозначенную уже никаким временем. Смена настроений, вырывавшихся из-под сдержанности предотъездных дней, была сравнима только с изумлением перед молодыми музыкантами, с виртуозной скоростью игравших мало знакомого в России Капустина в концертном зале дворца. Идёшь теперь по любимому сосновому лесу, слушаешь подаренный диск с прекрасной музыкой в его исполнении ...
Погода, как и в прошлом году, неустойчива, капризно каждую неделю сталкивает зиму и осень: в воскресенье обрадовались снегу, подморозило при минус пяти градусах красавицы - сосны стояли в белых, до земли протянувшихся длинных платьях; верхушки кружевом обвязаны, каждая хвоинка бриллиантом сверкает. К следующему выходному дню отчаянный ветер сорвал всю белую красоту, насквозь продул лес, пробрался к каждому, теперь хорошо высветленному, оранжевому стволу, лужами отметил податливые тропинки.
Туман съедает снег, он исчезает медленно, неохотно. Вот мрачный чёрно-коричневый кусок земли вылез рядом со стволом, сам чувствует, что просыпаться рано, а брусничная веточка, без листьев зазеленела и, откуда ни возьмись, трилистник земляники блестит! Куст бузины выпустил пробные крепкие почки. Мелкий, изнуряющий дождь обвил чёрными, облегающими подолами подножья деревьев, как будто переодел их во вдовьи платья; да ведь до весны далеко - снова минус пять к следующему воскресенью! Мелкие обитатели перебегут на другое место, пусть тоже почти голодное в такую пору, а сосновый бор стоит, сдвинуться не может, хранит и нас, держит родственной связью всю жизнь вокруг себя. Раскачивается непогодь между заморозками и потеплением, стонет лес, сомневается: может, земля с дороги сбилась, никак не найдет поворот к солнышку.
Майя, с великим трудом пробирается по заледенелой дорожке, гулять холодно. Сосны перешёптываются, от коры к коре, от хвоинки к хвоинке: "Не сумел восстановиться лес, не хватило сил..." Наконец, мороз собрал свою силу, ночью подкрался - вздулись застывшими несуразными уключинами все водяные бочажины, даже шагом пройти невозможно. Несколько дней зима торжествовала, как новоселье справляла, сосны уснули, покой лился от дерева к дереву, только верхушки, где-то высоко - высоко подчиняясь налетевшему ветру, стряхивали снег, он падал в белом безмолвии, не нарушая и секунды драгоценного для леса сна.
Древний календарь индейцев майя заканчивается датой - 21 декабря 2012 года,много веков спорят читатели, что же произойдёт в мире. Из интернета художница узнала о таком невероятном событии, но даже представить не могла, как всё это коснётся её. Никакого изменения окружающих людей не было заметно , а сегодняшний яркий зимний день не похож на предсказываемую катастрофу. Вспомнила старый фильм - исследование культуры индейцев майя и согласилась с авторами: эти удивительно гармоничные со своим миром люди хотели подчиниться предначертаниям, принять их со смирением, да - да, именно сами выбрали - не нарушать судьбу.
Ночь накануне была беспокойной, муж Майи уехал к заново обретённым родственникам, он хотел восстановить связи нескольких поколений, собрать материал для новой книги и, главное , передать портрет, написанный Майей, музею дворца. Кот, обычно спокойно дружелюбный, почему-то тревожился, подходил к двери, жалобно и настойчиво мяукал. Утром, подкараулив незакрытую щель, как будто вырвавшись из плена, стремглав бросился к выходу. Хозяйке пришлось начинать поиски : "BRIN ! BRIN! Да куда же ты подевался?" - её тревога нарастала, осмотрела соседние дворы и направилась по узкой улице к лесу. Мысли метались: "Собаки! Бедный домашний кот!" - слёзы, ужас неизвестности гнали вперёд, не чувствуя ни холода, ни своих промокших ног, Майя уже не разбирая дороги, обыскивала полянки, овраг, вышла к соснам.
Как-то нехорошо дрогнула земля, а художница подумала, что родной лес не может ни посочувствовать, ни помочь. Кот сидел на поваленном бревне, где она всегда отдыхала, и зализывал израненные льдистым настом лапы. Густая, плюшевая шерсть, которой все так любовались, ценили на выставках, поблекла, истончилась, а цвет прекрасного серого бархата сменился, закрылся грязно - чёрными подтёками - для усталой измученной женщины дороже этого всклоченного существа сейчас не было никого. Прижав его к себе крепко - прекрепко, чего раньше кот никому не разрешал, Майя пошла к дому.
Улица, по ней можно идти с закрытыми глазами, всё выучено не памятью, а шестым чувством своего места на земле, только их трёхэтажный особняк сложился, как карточный - землетрясение, небывалое в этих северных краях, разрушило его до основания.