Днепров Сергей Викторович : другие произведения.

акт веры

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    как-то в новостях услышал, что в одном из штатов Америки родители подали иск в суд с целью запрещения преподавания в школах теории Дарвина, как противной теории божественного происхождения... мне это показалось чудовищным. не знаю, чем закончилась та история... вариация на тему...
  
  
  
   Акт веры
  
  
  
  
  
   - Встаньте, обвиняемый. Вы предстанете перед судом Священного Совета. Вам разрешается отвечать на вопросы Совета, давать пояснения по существу дела и выбрать защитника из трех предложенных Советом. Вам запрещается: сидеть в присутствии Совета, задавать вопросы членам Совета без разрешения Совета, прерывать речь членов Совета и свидетелей Совета, а также комментировать свидетельские показания без разрешения Совета. Вам ясны ваши права?
  - Скорее их отсутствие.
  - Отвечайте да, или нет.
  - Я не услышал прав в вашем перечне.
  - Отвечайте да, или нет.
  - Я хотел бы увидеть своего адвоката.
  - Да, или нет?
  - Да.
  - Вам известно, в чем вы обвиняетесь?
  - Нет.
  - Вы желаете раскаяться в своем преступлении?
  - Я ничего не совершал. Вы держите меня уже более полугода, и мне до сих...
  - Отвечайте да, или нет.
  - Нет.
  - Желаете ли вы , перед началом процесса, принять священника, чтобы покаяться в грехе и вернуться в лоно церкви; что обеспечит вам снисходительность Совета?
  - В чем меня обвиняют?
  - Вы узнаете об этом, представ перед Советом. Пока же вам предоставляется возможность чистосердечного раскаяния. Не усугубляйте свою вину преступным упорством. Откройтесь Богу, и он дарует вам милость. Вы примете священника?
  - Я приму хоть черта, если он объяснит мне, что здесь происходит!
  - Думаю, пытка сделает вас более благоразумным. Передайте его брату Доминику.
   В комнате вспыхнул свет, такой яркий, что он ослепил Алекса. Чьи-то сильные руки сжали его локти и приказали идти. За пол года, проведенные здесь, Алекс узнал, к чему приводит сопротивление. Он повиновался.
   Алекс по прежнему не мог видеть, так как на голову ему одели мешок. Он мог лишь считать шаги. Девяносто семь, девяносто восемь, поворот направо - девяносто девять. Было еще бесконечное число поворотов, спусков и подъемов, в какой-то момент сложилось впечатление, что его водят по кругу, с целью дезориентировать, сбить с толку. Зачем?
   Лязгнули стальные засовы, надсадно скрипнули ржавые петли и в нос ударил резкий удушливый запах гноя и разложения. Его грубо толкнули вперед, он чуть не упал, но чьи то руки подхватили его и заставили подняться.
  - Он ваш, брат Доминик. - при этих словах кто-то проворно сорвал мешок с его головы и скрылся за дверью.
   Алекс огляделся, он был в комнате достаточно большой, не менее пятнадцати метров в длину и восьми в ширину. Комната была обставлена странными приспособлениями, о назначении которых не хотелось даже думать. Все вокруг источало невыносимое зловоние, гораздо хуже, чем было в камере Алекса. На полу и на стенах проступали высохшие и не совсем пятна крови. В углу устроили драку крысы, отбирая друг у друга кусочки затхлого мяса.
  - Ты ведь не хочешь, чтобы они также обошлись с твоим телом, с теми его частями, что останутся здесь после нашего свидания?
  - Это бесчеловечно. - еле выдавил из себя Алекс. -как можете Вы, священник, пытать?
  - Я не пытаю людей, ибо они обладают разумом уберегающем их от ереси. Но иногда ко мне приводят заблудшие души, закостенелые в грехе, но еще имеющие шанс на спасение. Боль делает их трезвее, она очищает от греха и позволяет людям понять благость милосердного Бога. Я спасаю души от проклятия. Разве может боль земная сравниться с вечной мукой? Моя задача не пытать, а наставлять на путь истины. Я веду оступившихся к свету. Не думай о пытке, думай о Боге, сын мой, и он откроет тебе спасение, если ты будешь искренен. В чем твое преступление?
  - Я ничего не совершал.
  - Только святые люди не имеют греха за собой, но они не попадают сюда. Ты святой?
  - Нет.
  - Тогда в чем твой грех, сын мой?
  Алекс молчал.
  - Давай попробуем подумать вместе. Когда ты исповедовался в последний раз?
   Алекс не видел лица говорящего, оно утопало в тени серого капюшона накинутого на голову, но он чувствовал явную угрозу в этом тихом ласковом голосе, он ощущал садистское упоение в его слащавости. ему сделалось страшно. Страшно от своей беспомощности и полнейшего неведения. Более шести месяцев люди в серых одеждах разжигали страх в его сердце, подталкивали к отчаянию, окунали в пропасть безысходности. Они подавляли его своим могуществом и терзали непредсказуемостью.
  - Ты не ответил на простой вопрос, знаешь, что это? - Доминик подвел его к одному из столов стоящих у стены и указал на огромные клещи.
  - Это клещи, - машинально ответил Алекс.
  - А знаешь, зачем они здесь? - Доминик поднял инструмент со стола правой рукой, левой взяв руку Алекса. Его движения были полны грациозности и стремительны.
   Алекс взвыл от боли. Сзади лязгнула дверь, и кто-то схватил его за руки, завел их за спину и крепко стянул ремнями. На этот раз они не ушли, а остались стоять где-то позади, вне поля зрения.
  - Это был всего лишь ноготь с твоего мизинца, - все также ласково говорил Доминик, - я только слегка воззвал к твоему разуму. Нельзя оставлять без внимания вопросы служителя веры. Надеюсь, впредь ты будешь более лоялен к церкви и ее слугам.
  - Я никогда не был на исповеди.
  - Исповедь очищает душу верующего, приближает ее к Богу. Какая участь ждет тебя в день страшного суда, если ты явишься на него обремененный грузом не искупленного греха. Забота церкви в том, чтобы дать людям очиститься и сохранить чистоту веры.
   В тот день Доминик больше ничего не сказал Алексу. Он повелел увести его и вернуть в том случае, если он будет упорствовать в своих заблуждениях. Алекса вернули в его камеру и не беспокоили больше. Три раза в день его кормили чем-то неопределенным без вкуса и запаха, раз в три дня забирали сосуд с испражнениями и раз в неделю меняли воду в кувшине для умывания. Так продолжалось еще пятьдесят дней. На пятьдесят первый его разбудил яркий свет и знакомый монотонный голос невидимки:
  - Встаньте, обвиняемый. Вы предстанете перед судом Священного Совета. Вам разрешается...
  - Я хотел бы увидеться со своим адвокатом.
  - Вы встретитесь с ним в день суда.
  - Когда состоится суд?
  - Как только члены Священного Совета изучат все материалы по вашему делу, включая ваше чистосердечное признание.
  - Но я не совершал преступления.
   Свет в камере погас и Алекс почувствовал на своих локтях сильные руки невидимых стражей.
  Брат Доминик был по-прежнему ласков и полон искреннего сочувствия к несчастной жертве заблуждения. В этот раз для спасения души была применена дыба. Обратно в камеру Алекса внесли.
   Очнулся он, судя по скопившейся еде, только на четвертый день, и был очень слаб. Он не помнил, о чем говорил ему Доминик, помнил, как что-то подписывал, и помнил, как кто-то говорил Доминику, чтобы ему сохранили правую руку.
  - Вам лучше, сын мой?
   Алекс с трудом огляделся и увидел сидящего за его спиной священника. Он не прятал лица под капюшоном и приветливо улыбался. Глаза его излучали отцовскую заботу и сострадание, и даже некий стыд.
  - Я молился за Вас, сын мой, братьям Иисуса было бы непростительно потерять своего блудного сына, только вернувшегося к свету. Я извиняюсь за излишнее усердие брата Доминика, постоянная борьба с ересью ожесточила его, притупила чувственность, но этого требует его сан. Мало кто из сынов церкви способен так самоотверженно отдаться делу защиты церкви и веры, как брат Доминик. Он во истину святой человек и он любит вас, как брата.
  - Он сломал мне руку.
  - Но он спас Вашу душу, а это куда более ценный дар. Он вернул Вас к спасению.
  - Передайте брату Доминику, что я благодарен ему за его старания. - Алекс демонстративно качнул безжизненной рукой, попробовав при этом улыбнуться, но гримаса боли исказила его и без того безрадостную улыбку.
  - Зря Вы так иронизируете. Мы с братом Домиником молились о вашем здоровье. Все это время я провел подле Вас, ожидая Вашего пробуждения. Я должен принять Вашу исповедь и покаяние.
  - В чем я должен покаяться?
  - В грехах. Но сначала я хочу, чтобы Вы назвали свое имя, меня можно называть отец Петр.
  - Меня зовут Александр. Александр Панин, я родился в Киеве шестьсот лет назад. Мне двадцать семь лет, а через два с половиной месяца будет двадцать восемь. Я не был крещен до недавнего времени.
  - Почему?
  - Я не верил в Бога и церковь.
  - Сейчас Вы верите?
  Алекс постарался придать убедительности своему голосу:
  - Всем сердцем.
  - Вы должны доказать нам свою лояльность.
  - Как?
  - Откажитесь от своих слов, от того будто вы прилетели с другого мира, будто родились шестьсот лет назад, будто...
  - Но это правда.
  - Порой дьявол строит искусные козни и не каждый смертный может самостоятельно отличить ложь от истины. Враг человеческий - искусный обманщик, он одурачил Вас, а я хочу помочь выбраться Вам из этого затруднительного положения. Мы желаем Вам только добра. Вы одурманены и не осознаете действительности, а она в том, что Бог создал один мир и мы в нем живем, и в том, что человек двадцати семи лет от роду не мог родиться шестьсот лет назад в городе, который никогда не существовал, и в том, что человек не может летать иначе, как в своих мыслях. Эти вещи настолько очевидны, а Ваше упорство столь бессмысленно... Мне кажется, Вы серьезно больны. Вам надо обратить свои мысли к Господу, и молить его о прощении за преступную ересь, которую внушил Вам сам дьявол.
   Алекс схватился за голову здоровой рукой и беззвучно застонал. Что случилось с миром за эти шесть столетий, что сделалось с его учеными и гуманистами, куда канула цивилизация покорившая космос и укротившая природу? Что осталось от Человечества? Он больше не хотел никого видеть и, сославшись на самочувствие, попросил Петра уйти. Снова для него потянулась череда бесконечных дней ожидания. Отец Петр приходил каждое утро и убеждал его покаяться перед началом суда и отказаться от ереси. Он говорил, что тех, кто игнорирует церковь, ждет страшная кара. Он , как христианин, совершает страшное преступление, отвергая исповедь и покаяние. Возможно, суд и простил бы темного язычника, но Алекс принял Бога в свое сердце и нес ответственность за свое отступничество.
   Почти три месяца провел Алекс в беседах с отцом Петром. Священник был очень добр и сдержан, он мог провести в камере весь день и постоянно рассказывал о Боге и святых. Он говорил о чудесах сотворенных Иисусом, о самоотверженности его учеников и последователей. Он рассказывал историю становления церкви, о римских гонениях и крестовых походах, о временах величия и упадка церкви. Еще он рассказывал о Сатане, одном из ангелов, которого сгубила гордыня, за которую он был лишен рая и низвергнут с небес. И теперь весь смысл существования падшего ангела состоял в мести. Он желал очернить человека, совратить с пути добродетели и лишить благости Бога, ибо считал его повинным в своем изгнании.
  - Но почему человек стал причиной падения ангела, ведь это вы говорили, что все ангелы изначально были созданы благими и лишены свободы выбора в своих действиях, как могло благое существо стать злым?
  - Его погубила гордыня. Сама по себе, гордость не является злом, зло - ее следствие. Сатана решил, что Бог предпочел ангелам человека, это уязвило его гордыню. Уязвленный, он потерял разум и воспылал завистью. Он решил сгубить человека, чтобы унизить его в глазах Бога, и вернуть себе прежнее расположение. Он искусил Еву и тем обрушил на первых людей гнев Бога. Бог изгнал людей из рая, предательство Сатаны не осталось безнаказанным, он был низвергнут с небес и брошен к самому центру земли в вечный мрак. Незадолго до падения Сатана сумел искусить и других ангелов, он сказал, что они не обязаны подчиняться богу, и имеют права равные с ним. Он хотел сам стать Богом и создать свой мир, полный зла и ненависти. И он создал ад и мрачные подземелья, где теперь томятся души грешников. Он отвращает людей от Бога, а потом подвергает их вечным мукам в своих застенках. Такова его месть человеку и Богу.
  - Но зачем ему пытать людей? Разве он не добьется большего расположения к себе снисходительным отношением к тем, кто поддерживает его?
  - Он конечное зло, ядро ненависти, и он не способен ни на что доброе, его действия лишены блага. Он змея, пожирающая свой хвост.
  - Но если всем известно, что ожидает человека за связь с демоном, где находит он души для терзания?
  - Хороший вопрос, сын мой. Возьмем, к примеру, тебя, ты принял крещение, но не торопишься с покаянием...
  - Разве мне нужны посредники для связи с Богом? Почему я должен доверять постороннему человеку то, что предназначается Богу?
  - Только так можно совершить искреннее покаяние. Исповедь не предается огласке, это тайна хранимая тобой, исповедником и Богом. Священник, как лицо, приближенное к Богу выступает свидетелем твоего покаяния.
   * * *
   Алекс не знал, что случилось с ним, и его экипажем. Все шло отлично практически до самого момента входа в атмосферу. Они держали связь с центром и вдруг чернота. Словно он провалился в темный бездонный колодец. Он не мог чувствовать части своего тела только свою сущность, сознание себя, он мог мыслить, но не мог действовать и так продолжалось мучительно долго. Первой мыслью был сон, потом смерть, и прошла вечность, прежде чем Алекс сдался непреодолимому и стал просто сочинять стихи. Даже сейчас он ясно помнил многие из них.
   Очнулся он на берегу тихой маленькой речки, спасательная капсула лежала метрах в пятнадцати от него, а над ним склонился Игорь.
  - Где Анна? - спросил Алекс, с трудом размыкая губы.
   Игорь молча опустил голову.
  - Что произошло?
  - Не знаю, мы столкнулись с чем-то, там, - Игорь возвел глаза к небу.
  - Это невозможно.
  - Знаю. Я не видел, но Анна постоянно твердила о каком-то облаке. Она умерла на моих руках еще вчера.
   Они замолчали. Алекс пытался осмыслить услышанное, но голова никак не поддавалась ему. Умерла вчера, сколько они уже здесь, где спасательная бригада, медики, почему они не спасли Анну? Он с трудом поднялся на ноги и огляделся вокруг. Лес. Ничто не указывало на человеческое присутствие, частично это все объясняло.
  - Как долго мы здесь?
  - Шесть дней. Ты был в отключке все это время, тебя лихорадило, я тоже был практически на пороге смерти, Анна выходила нас, но нечеловеческое напряжение последних дней подточило ее силы. Она не справилась с этим, а от меня было мало толку. Мы живы только благодаря ей, Алекс. Она единственная оставалась в сознании все время от начала снижения. Она говорила о газовом облаке, с которым мы столкнулись так, словно оно было живое, словно мы причинили ему боль, а оно только защищалось. Нелепица какая-то, но ничего связного я добиться не смог, мы оба были слишком слабы, у нее, как-то очень быстро, поднялась температура, временами она проваливалась в беспамятство, но держалась отлично... очень ослабла, просила передать тебе, что она согласна, помнишь, там на мосту... меня не было, она рассказывала... она была славная, верно Алекс?
   Только сейчас Алекс заметил, что Игорь плачет. Он не пытался сдержать, или утешить друга. Он словно разом лишился всего, что ему дорого. Он умер, а тело еще живо, но что тело - оболочка.
  - Где она?
   Игорь молча указал на невысокий курган на противоположном берегу. Место было живописное.
  - Мы вернемся, - прошептал Алекс.
  - Обязательно. - ответил Игорь решительно вытирая слезы, словно, вдруг, испытав смущение.
   Они бродили по лесу почти три дня, питаясь ягодами, грибами и нерасторопными грызунами. И только на четвертый вышли на тропу протоптанную людьми. Там они встретили человека. Его звали Артем, он охотился в здешнем лесу расставляя капканы на мелкую дичь. Это давало ему пищу и небольшой заработок, достаточный, для того, чтобы прокормить жену и двух дочерей.
   Он говорил с каким-то странным акцентом, не совсем обычным для сельского говора, но и не городским. Алекса поразило, прежде всего, то, что их спутнику были незнакомы такие понятия, как телевидение и пресса. Он был лишен очень многих представлений о жизни и цивилизации в целом. А слова о том, что они спустились из космоса, вызвали у него улыбку.
   Артем привел их в свой дом и позволил им остаться на некоторое время. Он оказался удивительно добрым и гостеприимным человеком, несмотря на все странности своего быта.
   Игорь не переставал удивляться первобытности в которой находилась деревня. Они словно прорвались сквозь время и врезались в темное средневековье. Ему даже казалось, иногда, что стоит перейти лес и он увидит деревянный кремль на берегу реки, охраняемый княжеской дружиной. Эти люди никогда в жизни не видели самолет и понятия не имели, что такое железная дорога и электричество. А упоминание о возможности говорить по телефону с человеком находящимся в нескольких днях пути от деревни вызывало у них искренний смех. Но даже несмотря на свое невежество в целом это были очень добрые и открытые люди. Они не только не отказывали космонавтам в еде и ночлеге, но и предлагали им навсегда остаться в деревне. Местные жители пообещали выделить странникам хорошую землю и помочь в становлении хозяйства.
   Игорь вечерами любил собирать возле себя местную молодежь и мог часами рассказывать им о своем мире, о людях, среди которых он жил когда-то, о страшных войнах, временами сотрясавших планету, о великих открытиях и отважных путешественниках. В такие вечера вокруг него собиралась практически вся деревня.
  - А я видела волшебный свет, о котором вы говорили, - сказала Анита, пятнадцатилетняя дочь Фрола, соседа Артема. - Он горит в главном храме города Иова.
   * * *
   За ними пришли ночью, с шумом и некоторой помпезностью. Забрали четверых, включая Артема и его жену. С кем теперь останутся его дочери? Что происходит в этом безумном мире?
   Алекс так и не услышал связного ответа на все свои вопросы. Люди в деревне оказались слишком напуганы произошедшим, они спрятались в своих домах и даже не пытались выяснить причины происходящего.
   Анализируя события последних дней и сопоставляя их с известной ему историей, Алекс все больше убеждался в том, что мир, в который их выкинул неизвестный катаклизм, вовсе не является прошлым его планеты. Его представления о средневековье как-то не увязывались с волшебным (электрическим?) светом в храмах и алюминиевыми оконными блоками в окнах дома местного священника. Впрочем, и кроме этого в деревне присутствовали сотни мелочей указывающих на то, что в этом мире странным образом смешались различные эпохи человечества.
   Выводы напрашивались сами собой, но Алекс упрямо не хотел верить, что ЭТО их будущее. Будущее его страны и всего мира. Как мог мир пасть в такую страшную пропасть? Чья подлая рука сумела погасить пламя просвещения? Кто в ответе за это?
   Алекс уже давно потерял счет дням, апатия захлестнула его, и он уже готов был поддаться всему, что от него требуют. Что проку ему от упрямого сопротивления. Разве можно переубедить в чем-то людей, искренне верящих в то, что они спасают тебя от неминуемой гибели, пусть даже их благие намерения принимают чудовищные формы. Что проку от убеждений, которые никто не разделяет.
  Зачем давать им терзать тебя, не будет ли лучше выжить, приспособиться. Может статься. судьба не случайно забросила его в этот темный век. Может он тот, кто должен вернуть людей к свету?
  Тогда он просто обязан выйти отсюда, пусть даже поступившись принципами. Ведь и великий Галилей тоже отрекся.
   А потом он сумеет найти единомышленников, людей, не пугающихся грома и затмений. Пусть их будет немного, хотя бы десяток...
   Надсадно заскрипели стальные засовы, и в камеру вошел отец Петр.
  - Готов ли ты исповедаться брат?
  - Да, - сказал Алекс и тихо добавил, - брат.
   * * *
  
  
   Епископ Савва сидел в своем кабинете и читал старинную книгу по истории локальных войн на территории Европы середины двадцать первого столетия. В дверь постучали. Епископ отложил книгу в сторону и откинулся на спинку стула. Дверь тихонько скрипнула, и вошел брат Петр.
  - Проходите, брат, - сказал епископ, - садитесь и поведайте мне о том, что привело вас в столь поздний час.
   Петр сел в предложенное ему кресло.
  - Не молчите, брат.
  - Брат Савва, последнее время я чувствую, что то, что мы делаем с Паниным и Егоровым не совсем соответствует принципам веры. Методы церкви в отношении еретиков и иноверцев всегда казались мне излишне суровыми, но тут другой случай.
  - Вы абсолютно правы, брат, - тут другой случай. Дело касается безопасности церкви и человечества. Нельзя, чтобы эмоции и сострадание каким-то образом повлияли на исход событий. Я понимаю, что Вам, как Христианину, может быть не по душе дело, которое Вам поручено. Но поверьте мне, не это страшно, я бы испугался за Вашу душу ,если Вы не пришли ко мне. Брат Доминик тоже не однажды бывал у меня.
  - А мне показалось, что он с удовольствием исполняет свои обязанности.
  - Он исполняет их с рвением потому, что это дело Церкви, служение Богу. На него возложена определенная миссия, откажись от которой он тем самым обречет многие души.
  - Но всегда найдутся другие на его место.
  - Не дело сына Церкви слагать свои обязанности на других. Мы не выбираем службу по своему вкусу, в вопросах Веры амбиции не уместны.
  - А как же милосердие и сострадание которые завещал нам Христос? Он не преследовал инакомыслящих, не разжигал костров и не проклинал врагов своих. он проповедовал чистую искреннюю любовь человека к человеку. С каждым днем мне становится все труднее объяснить или даже оправдать методы Церкви тем заблудшим, что попадают за наши стены.
  - Такова цена спасения, брат мой, мы простые смертные и не обладаем силой Христа, чтобы войти в ад и забрать несчастные души, но в наших силах не допустить их туда. Несмотря на все мы всего лишь люди и пусть наши методы далеки от божественного совершенства, они действенны.
  - Эти методы привели к тому, что люди стали бояться Церкви. Любая беседа затихает при приближении служителя Веры, люди прячут глаза, смех умолкает. Вместо того, чтобы почитать Бога мы всецело отдались преследованию отступников. Разве в этом заключается суть служения Богу? Не вышло ли так, что Церковь подменила собой Бога?
  - Я вижу - долгая работа с Паниным утомила тебя. Я понимаю, какое нечеловеческое напряжение ты испытывал последние месяцы и не виню тебя за твои отступнические слова. Посмотри на это дело с другой стороны, оставим пока Панина и углубимся в историю. - епископ взял в руки книгу и придвинул ее Петру.
  - Я хорошо знаком с историей предшествующей апокалипсису.
  - Не сомневаюсь, но знаете ли Вы, как он свершился?
  - Этого не знает никто. Так нас учили. Или Вам, брат Савва известно что-то еще; может, высшие чины духовенства скрывают от нас информацию так же, как Церковь скрывает ее от всего мира?
  - Я бы предпочел, - Савва чуть подался вперед и Петр увидел, как побелели костяшки пальцев сжавшие столешницу, - чтобы Вы избавились от резкости и сарказма, иначе я могу подумать, будто Вы решили покинуть Церковь и Бога. А из Церкви не выходит никто. Помните, брат, что Вам известна тайна, которую не должен знать никто. Ваши знания опасны для человечества, и мы не можем допустить утечки.
  - Вы убьете меня? - спросил Петр с удивлением.
  - Забудьте о сказанном, брат, я погорячился. Тем не менее отнеситесь серьезно к моему предостережению. а что касается Вашего вопроса - никто не знает, как свершился апокалипсис. Просто в один из дней человечество умерло, исчезло с лица земли. остались единицы разбросанные по всему земному шару. Именно они стали новыми отцами человечества, они основали Церковь и оградили своих детей от излишних знаний, приведших мир к гибели.
  - Но никто не знает, как свершился апокалипсис, - возразил Петр, - как можно утверждать, что знания стали его причиной.
  - Это очевидно, брат, стыдно обращаться ко мне с таким вопросом, но я напомню Вам. люди слишком гордились своими знаниями они ушли от Бога. Они погрязли в вопросах быта, их интересовала только нажива и наслаждения, они использовали знания для удовольствия и обогащения, они уже не искали Бога, а Церковь превратилась в забавную традицию. Храмы из центров веры превратились в объекты для туризма. люди по прежнему посещали проповеди и крестили своих детей, но они уже не верили, церковь стала привычной, как сады и фонтаны. Она стала памятником архитектуры, надгробием Веры. Это привело мир к гибели. Люди не сумели направить свои знания на путь к Богу, они возгордились, как сатана ранее. Еще немного и они уничтожили бы мир вместе с собой, но Бог проявил милость, и дал им еще один шанс. Он очистил землю от нечестивцев, оставив лишь немногих преданных ему людей. И он не стал отбирать у них знания потому, что уверен в них, в тебе Петр. Ты один из немногих людей наделенных знаниями и должен чувствовать свою ответственность за мир. ты должен следить за тем, чтобы знания всегда оставались благом для человечества, а не превратились в инструмент наживы и убийства. В этом сейчас состоит первая задача церкви. Мы должны спасти человечество от самого себя. Нельзя вкладывать мощь, накопленную нашими предками, в слабые руки. Грех царит в людях, и он обернет силу знания во зло. Что станет с миром, если мы откроем ему секрет пороха и электричества? Не думаешь же ты, брат, что с их помощью человек будет обогревать жилище и взрывать заторы на весенних реках? Нет. Сначала будет пистолет и электрический стул, потом динамит и бактериологическое оружие, наконец, ядерное и нейтронное оружие, а может, что похуже? История учит нас, что испокон веков человек двигал прогресс с целью подчинить себе соседа, стать доминантой общества. Это вело к страшным кровопролитиям все мало-мальски амбициозные личности стремились к власти любыми путями, орошая землю кровью своих сограждан и принося горе в дома жен и матерей. Передача знаний людям может стать роковой ошибкой церкви. Знания должны использоваться только во благо, Петр, и только церковь сейчас может обеспечить выполнение этого важного условия для процветания мира.
  - Но уже сейчас знания - инструмент давления Церкви на тех, кто посмеет встать в оппозицию. Мы лишаем их света и говорим, что такова кара небесная, мы устраиваем небольшие землетрясения в районах временно вышедших из-под контроля и говорим, что Господь разгневался за их отступничество, мы...
  - Мы тем самым спасаем людей от них самих. - перебил епископ, - Бог может не дать человечеству еще один шанс. Наша задача сплотить людей вокруг Церкви, уговорами, посулами или прямыми угрозами не важно. Важно то, что только так мы можем спасти их, направить к свету. Страдания земные ничто по сравнению с муками ада, вспомни об этом, если твое сердце в очередной раз содрогнется от пытки еретика. Вспомни, что мы делаем большое одолжение иноверцу, силой обращая его к истине. Не бойся искалечить тело, главное - сохранить душу. А если свершится ошибка, то Бог всегда отличит праведника от грешника и воздаст с лихвой невинно пострадавшему. Вспомни, какие муки испытал Христос ради нас...
  - Но его не пытались лишить разума, с ним не проделывали и половины того, что мы сделали уже с космонавтами. И разве удостоились славы те, кто казнил Христа?
   * * *
  
  
  
   Впервые за все время своего пребывания в монастыре Алекс увидел солнечный свет и, наверное, последний раз в своей жизни. Приговор еще не огласили, но он чувствовал близкий конец. Его поражала открытая им во время суда неискренность окружающих. Они вели себя так, словно были виноваты перед ним в каком-то страшном проступке, но, в то же время, вину за это возлагали на него. Он не пытался понять или осудить. Алекс устал от происходящего. Его утомил постоянный страх и неизвестность. Он даже не поинтересовался у судей, как мог Игорь, в свои двадцать четыре года скончаться от сердечного приступа. Он отказался от адвоката и от любого рода защиты вообще. Он вдруг почувствовал необычайную для него апатию. Ему надоела жизнь. Он уже готов был просить своих палачей о смерти. Что если они правы, и у него есть еще одна жизнь, после смерти. Жизнь вместе с Анной...
   Его вывели за стены монастыря и подвели к невысокому холму, на вершине которого приспешники уже вкопали два столба и подтаскивали хворост.
  "Какая дикость", - подумал Алекс с отвращением, но без страха. Что костер после всего уже пережитого? Еще он смутно помнил, что боль будет продолжаться недолго, лишь бы его болевой порог не был слишком высок.
  - Такова цена знания, брат, - услышал он шепот за спиной и обернулся.
  - Отец Петр?
  - Теперь просто Петр. С отступниками в Церкви они решают быстро.
  - Но почему, - удивился Алекс, - разве не Вы дали им мое раскаяние, вернули к вере и все такое...
  - И теперь раскаиваюсь в этом. Я надеюсь, ты простишь мне, как Иисус простил, как я прощаю. Нет, ты не сошел с ума, все было: Киев, космос, Анна... У нас совсем нет времени, а так много хотелось бы сказать. Дьявол не владел тобой, не было никаких иллюзий и прочей чепухи. Просто очень многим хотелось, чтобы вы приземлились в своем времени. Вы с Вашими знаниями и неверием оказались очень некстати в нашей эпохе. Вас могли просто убить, но Вы успели взбудоражить целую деревню прежде, чем Церковь узнала о Вас. И потому им просто необходимо твое публичное признание и покаяние, понимаешь? Вы дали толчок недовольным и вдумчивым, Вы разбудили мир ото сна, Ваше появление открыло миру еще одну правду, отличную от той, что проповедует Церковь. Вы дали мне шанс увидеть себя и сбросить Церковь со своих плеч для того, чтобы обратиться к истинному Богу. Церковь - это и есть сатана, возгордившийся ангел, в слепоте своей решивший взять на себя функции Бога. Церковь любит только себя, у нее нет слуг и сподвижников, она окружила себя рабами. В то время как люди по настоящему преданные или ищущие Бога, обретают его через костер. Я искренне ищу прощения перед тобой, и я благодарен тебе за то, что ты...
   Краем глаза Алекс видел фигуру, резко отделившуюся от группы сопровождающих, но не придал этому значения, пока речь Петра не оборвалась, и он упал на землю. Позади Петра стоял человек в традиционном сером облачении, сжимая в руке окровавленный стилет.
  - Я сожалею, - сказал он тихо, - но вы не должны были разговаривать. Этот человек - отступник, опасный еретик. Опасный, для Вас, вдвойне, как для новообращенного. Ему надлежало сгореть заживо, но, видимо, Бог оказался милостив к нему, за его прежние заслуги.
  - Второй костер для меня? - спросил Алекс, чувствуя, как ярость холодной волной накрывает его сознание. Он словно очнулся от долгого сна, что происходит в мире, кем возомнили себя эти люди?! Но он уже научился держать в себе свои мысли и эмоции.
   Священник не ответил. Он молча наклонился к безжизненному телу Петра, вытер нож и спрятал под рясу, затем ухватил тело за ноги и поволок прочь.
   К Алексу вновь подошли сопровождающие, на этот раз, обступив его плотным кольцом они, вместе, взошли на вершину холма. Алекс увидел, как к одному из столбов привязывают тело Петра, а в это время глашатай в рясе зачитывал перед толпой список его преступлений, куда входило все от богохульства до поклонения дьяволу с целью погубить человечество. Толпа напряженно молчала и торжествующе взревела, когда первые языки пламени коснулись Петра.
   Разве это люди, разве достойны они лучшего? Алекс смотрел на них с презрением, но в то же время он осознавал, что эти люди могли быть другими. они могли стать врачами, учеными или философами, если бы не система их породившая, посеявшая в них семя ненависти и страха. Они не имели даже шанса на лучшую долю и, похоже, их это устраивало. Они готовы вопить от восторга видя кровавые муки других людей и проклинать весь свет если несчастье коснется их лично.
  - Опомнитесь, люди, - неожиданно громко закричал он. - Это же человек! Разве не велел Бог даже ангелам своим преклониться перед ним, его творением?
   Алекс с силой растолкал окружавших его церковников, и взбежал на самую вершину холма, огонь костра почти касался его одежды, но он не замечал жара.
  - Пусть поднимется сюда тот, кому дано право вершить суд от имени Бога. Разве велел Вам Бог устраивать кровавую расправу над своими соплеменниками? Мести учил Вас Иисус? Нет, он учил нас кротости и терпению. Он, сын Бога, и сам Бог, не карал и не убивал не верящих в него он добивался их веры смирением и праведностью. Он простил палачей своих, но простит ли он Вас, ставших палачами его веры? Нет оправдания человеку, запятнавшему свои руки в крови себе подобного. И никакое злодеяние не может прикрываться именем Бога. И суд Божий, о котором твердят они, - Алекс махнул рукой в сторону священников, - может вершиться только Богом. Как смеют они распоряжаться жизнью других существ не принадлежащую ни Вам, ни им, а только Богу, который не завещал ничего кроме любви. Есть ли Бог в этом здании? - Алекс протянул руку в сторону монастыря. - Нет! Бог не потерпит их в своем царстве. А Вам, люди, он дал право выбора и зарок не вмешиваться в дела человеческие. Вы свободны в своей вере но одно правило неукоснительно - человек творение Божье, уважайте...
   Алекс покачнулся - брошенный из толпы камень острой болью вонзился в плечо сломанной руки.
  - Я вижу, Вам не по нраву мои слова оно и верно. Люди во все времена боялись правды, они избегали того, что могло изменить их жизнь, пусть даже к лучшему. Мне, как вашему далекому предку, горько смотреть на Вас, дикое ненавидящее стадо. Вы вспомните о моих словах только тогда, когда беда придет и в Ваш дом. Вы будете молча и со злорадством наблюдать за агонией своего соседа, ожидая, что Вам достанется его участок земли, в то время, как другой Ваш сосед будет наблюдать за вами и молча ждать своей очереди на Ваш участок.
   Алекс упал на колени, сбитый целым градом камней. Он уже не чувствовал ни боли, ни злости. Ему стало жалко этих людей и еще одно чувство охватило его - любовь. Он улыбнулся и попытался подняться, но еще один камень угодил ему в затылок.
   Алекс чувствовал, как медленно уплывает его сознание, и был рад смерти, он был уверен в том, что встретит Анну, обнимет Игоря и обязательно отыщет Петра, ведь, в сущности, этот человек помог ему многое понять и встретить достойную смерть... христианина. Да, теперь он, кажется, начал по настоящему осознавать то, что говорил ему Петр. Царство Бога существует. Оно живет в сердце того, чей разум свободен от догм и предрассудков. Оно дает новую жизнь достойным, тем кто любит, кто любим.
   К Алексу пришло чувство Веры, он ощутил близость Бога, и не хотел уже отпускать от себя это ощущение никогда.
   Он был уже мертв, но священники продолжали забрасывать холм камнями. Толпа же напряженно молчала. а чуть в стороне от происходящего, у самой монастырской стены стоял епископ и нервно теребил четки - его не покидало ощущение надвигающейся катастрофы.
  
   к о н е ц.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"