Подольный Дмитрий Евгеньевич : другие произведения.

Истина

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вот уже восемь лет прошло... Восемь лет, а кажется, что жизни до этого и вовсе никакой не было. И хотя я знаю, что это не так, отчётливо помню всё что было До, настоящее и всё что произошло после, заставили меня отринуть прошлую жизнь. Все детские забавы, школьные друзья, учёба, юношеская глупость и первая любовь... Всё чушь перед Истиной.
  Вот уже восемь лет прошло... Восемь лет, а кажется, что жизни до этого и вовсе никакой не было. И хотя я знаю, что это не так, отчётливо помню всё что было До, настоящее и всё что произошло после, заставили меня отринуть прошлую жизнь. Все детские забавы, школьные друзья, учёба, юношеская глупость и первая любовь... Всё чушь перед Истиной.
  
  И даже если это имело значение, в конце концов, именно прошлое привело меня к ответам, сегодня оно ничего не стоит.
  
  А что же тогда имеет цену?
  
  Настоящее? Бред...
  
  Всё это бред, и не больше того. Прошлое, настоящее, будущее. Бессмысленные слова на бесконечной координате времени, затерянной и созданной в человеческом воображении. Всего восемь лет, но, когда время сливается в одну общую массу, каждый день обретает значение вечности, а вечность сравнима с секундой.
  
  Отторжение времени неизбежно, если ты коснулся Истины. Там, где находится Истина, не остаётся место ни для чего. Сознание, самосознание, личность, разум... Пожалуй, только последнее может находится с ней рядом, но и то лишь короткое мгновение, ведь разумность отрицает Истину. Разумность аморфна, абстрактна. Разумность зиждется на аксиоме либо есть, либо нет и не способна принять правду. Всякий предмет настолько же реален, насколько и нет. Даже себя мне приходится одновременно принимать за живого, мёртвого и того, что посередине.
  
  Понимание того состояния, в котором я нахожусь последние года, невозможно без знания истока. Начала. Переломного момента, сломавшего об Истину реальность на до и после.
  
  ***
  
  Ноябрь. Собачий холод, безостановочный дождь, сменяющийся ливнями и пронизывающий до костей ветер. Рваные чёрные ветви облысевших тополей, просыревшии насквозь и блестящии в свете жёлтых фонарей.
  
  Руки спрятаны в глубокие рваные карманы мятого пальто, надетого поверх серого вязаного свитера. Хочется закурить, но в такой дождь это не так-то просто. Обвожу глазами улицу, пытаясь найти укрытие от сырости и слякоти. Старые пятиэтажки, разбитые детские дворики, запущенные и заросшие жухлой травой аллеи и глубокие, разлившиеся словно озёра, лужи на разбитом асфальте.
  
  Забегаю под козырёк подъезда, из узкого кармана рваных джинс достаю помятую пачку. Сигарет почти не осталось, нужно зайти в табачку, но это лишние полкилометра под мерзким дождём.
  
  Слабый рваный огонёк взметнулся под изогнутой сигаретой. Раздражённая от промозглой сырости кожа разглаживается с каждой затяжкой. Дым греет душу, которая словно заранее готовится к адскому пламени.
  
  Мысли чисты. Что дальше?
  
  Пустую, беззвучную улицу наполняет дружелюбная полифония, раздающаяся из нагрудного кармана пальто, так поёт сердце.
  
  - Да.
  
  - Тебя через сколько ждать?
  
  - Скоро. Купить чего?
  
  - А есть на что?
  
  - Я бы не спрашивал.
  
  - Ну купи.
  
  - Ок, жди.
  
  Звонок обрывает состояние наступившего покоя. Кожа вновь покрывается мурашками.
  
  Всё, перекур окончен.
  
  Спрятав сигарету в сложенную в колодец ладонь, иду в сторону ближайшего гастронома.
  
  На часах нет и шести, а город уже погружён в ночь.
  
  Безлюдно.
  
  В магазине, с моей стороны стойки, неопрятного вида старик, пытается уболтать продавщицу, довольно тучную женщину, на бесплатную бутылку.
  
  - Лид, с..с..сдохну... ведь. Ну...Ну... Верну, знаешь же...
  
  - Всё, уйди. Очередь уже за тобой. - Прерывает разговор она, повернувшись ко мне лицом.
  
  - Пачку винстона и бутылку пяти озёр, пожалуйста.
  
  - Паспорт есть?
  
  - Военник есть.
  
  - Показывай.
  
  Глупая привычка таскать с собой именно военный билет. Пустое бахвальство... Служил, смотрите.
  
  - Вот.
  
  - Где год рождения?
  
  Я смотрю на неё из под сырых прядей чёлки. Она серьёзно думает, что мне кто-то выдал военный билет до совершеннолетия или просто издевается?
  
  - Вижу, - говорит продавщица и начинает быстро пощёлкивать ярко алым наманекюренным ногтем по калькулятору. - Сто сорок семь.
  
  Положив пару сотен на блюдце, и дождавшись сдачи, я, всунув в безмерный от дыры карман бутылку, выхожу на улицу. Недалеко от магазина, на остановке, замечаю дремлющего пьянчугу.
  
  Истина в вине.
  
  До холостяцкой квартиры Игоря, человека к которому я намереваюсь идти, не больше десяти минут. Близко, но к тому моменту, как я подхожу к подъезду, ботинки совершенно промокают, а в носу объявляются первые признаки гриппа.
  
  Нажатие на маленькую, потёртую кнопку дверного звонка, отзывается приглушённой трелью за старой, обитой дерматином дверью.
  
  Вскоре слышатся и неспешные шаги хозяина.
  
  - Заходи.
  
  Квартира, как и хозяин, не сильно изменились с прошлого визита. Игорь не брит и заспан, квартира, хоть и убрана, захламлена газетами, тряпками и старыми железками, место которым в гараже.
  
  - У тебя закусить найдётся? - говорю я, снимая ботинки.
  
  - Ща поищем, - отвечает он и идёт на кухню.
  
  Свет в коридоре не горит, лампочка в старой люстре перегорела ещё во время моего прошлого визита, а это где-то с месяц назад. Не менял или сгорела новая?
  
  - Ты с прошлого месяца без света сидишь? - кричу я в сторону кухни, из которой доносятся звуки звяканье посуды и текущей из крана воды.
  
  - Они постоянно горят, я уже и не меняю.
  
  - Понятно.
  
  Типичная советская кухня. Минимум красоты, максимум функционала. Парочка шкафов с тарелками и приправами, столешница, покрытая белой эмалью раковина, всё в бело-бежевых тонах с алюминиевыми ручками и окантовками. Окно и батарея то же с советских времён. Будто окунулся в прошлый век.
  
  - Ты наливай, не стесняйся, - говорит Игорь, ставя на стол свежевымытые, не протёртые граненые рюмки.
  
  Водка с характерным звуком наполняет стаканы наполовину.
  
  Вскоре на столе оказывается пара тарелок, с тонко нарезанными кусками сала, маринованными огурцами и помидорами и початая банка с черносмородинным вареньем. Поставив на стол два стакана с набранной из под крана водой, Игорь берёт в руки рюмку.
  
  - За встречу.
  
  - За встречу.
  
  - Вкусные огурцы.
  
  - Мать принесла, боится, что с голоду помру.
  
  - А ты не пугай мамку, готовь хоть что-нибудь кроме макарон.
  
  - Мне и макарон хватает.
  
  - Ну-ну...
  
  Вижу я, как ему хватает. Сам Игорь высокий парень, но худой, беда. Может, не доедает, а может организм такой. В принципе, когда он жил с матерью, полней он не был. Но сейчас в нём проглядывалась какая-то болезненность, чуть ли не призрачность.
  
  - Сам-то как? - пытается перевести тему, не любит, когда его обсуждают.
  
  Я разливаю по второй.
  
  - Сойдёт. С работой засада.
  
  - Чё такое, не платят?
  
  - Левак подсовывают, то мешки таскать, то отчёты писать.
  
  - Как так?
  
  - Да так, сокращение же прошло. Всё, нет у нас теперь грузчиков, всё сами, всё сами...
  
  - Да, бывает. Ну, давай, что б всё было.
  
  Я разливаю по третьей. А следом и по четвёртой. Время пошло шагами, от рюмки к рюмке, а в перерывах пустая болтовня, во время которой из меня в итоге льются никому не нужные откровения.
  
  - Мужик, суть не в том, чтобы себе доказать, а в том, к чему всё это, понимаешь, нет? Я вот... Мне оно нужно, по-твоему? Все эти сверхурочные, вся эта брехня с начальством. Сука, а им ведь насрать на всех, свою жопу лишь бы... Устал я, Игорь. Я устал и не знаю, нахера я устал.
  
  Игорь смотрит на меня слегка осоловелым взглядом. Смотрит так, как будто всё понимает и разделяет весь скопившийся внутри меня груз. И когда я замолкаю, произносит.
  
  - У меня есть для тебя один вариант. Нужен?
  
  - Да какой там...
  
  - Нет, скажи. Если нужно, я могу помочь.
  
  Я лишь киваю головой. Тусклое освещение люстры давит на веки, жёлтые обои сливаются в одну общую мешанину. Я разлепляю глаза и смотрю на Игоря. Понимаю, что он что-то говорит.
  
  - ... Руку. Давай. В этом жесте, можешь?
  
  - Могу, - говорю я, развернув ладонь к верху, разведя в стороны указательный и средний палец, а большой приложив в основание между безымянным и средним.
  
  - Проведи большим пальцем до ногтей. Почувствую лёгкое натяжение. Нет, не так. Повтори.
  
  - Херня какая-то.
  
  - Попробуй, получится. Так, так. Чувствуешь.
  
  - Чувствую.
  
  - А теперь поднеси ладонь к рюмке и спусти это натяжение, не размыкая пальцы.
  
  - Зачем?
  
  - Сделай.
  
  - Ну и?
  
  - Не правильно. Давай ещё раз.
  
  Я развожу пальцы и провожу большим до ногтей среднего и безымянного. Странно, чувство такое, словно меж них согнулась гибкая веточка. Рюмка перед глазами слегка двоится. Я подношу ладонь и отпуская ветку и граненое стекло разбивается вдребезги.
  
  ***
  
  Странно понимать всю хрупкость реальности. Всю её несущественность. Разум лишь призма, сквозь которую с нами общается Бог. Мы не способны его увидеть, принять, осознать, наши тела слабы и беспомощны пред его безгранностью. И что бы хоть как-то просуществовать, наши слабые тела заковывают себя в рамки логики и закономерностей.
  
  Я не знаю, может ли человек жить иначе. Могу ли жить иначе я? И проблема не в том, что мне сложно подыскать альтернативу, скорее я просто не могу понять, как это, "Иначе"? Истина не подразумевает наличие чего-то стороннего, компромиссного. Само понятие выбора рядом с Истиной кажется чем-то абсурдным.
  
  Раньше мне казалось, что отсутствие выбора сроднимо тюремному заключению, что свобода подразумевает возможность поступать так или иначе. Но знание Истины всё меняет. Выбор, это побочное свойство логики, искажение, возникающее при взгляде на мир через призму разума.
  
  Очередной обман, помогающий нам оправдать своё существование, дарующий нам иллюзию собственной важности.
  
  ***
  
  Май. Солнечный диск высоко в небе зайчиком лёг на кирпичную стену заброшенной стройки. За выбитыми стёклами, где-то снаружи, раздаются крики играющих детей и пение птиц. Тени покрывшихся зелёной листвой деревьев, калейдоскопом переливаются на запылённой бетонной плите, что служит здесь полом.
  
  Я общаюсь без слов с тенью. Тень отвечает мне голосом Игоря.
  
  - Нахер физику, да?
  
  - Нет, не совсем. Физики всегда пытались изучить Истину, но никогда не могли это сделать. Незрячий не сможет увидеть свет.
  
  - А ты можешь?
  
  - Нет, но я знаю, что он есть. Одно лишь знание уже безгранично отделяет меня и тебя от них.
  
  - Мне всё ещё слишком трудно в это поверить.
  
  - Если ты сомневаешься, попробуй нагнать тучи. Это не сложнее, чем бить стаканы.
  
  - Но как это повлияет на мир вокруг? Если это могу сделать я, что мешает это делать другим, если кто-то захочет вызвать грозу, заставить исчезнуть фундамент из-под дома, стать, в конце концов, правителем мира?
  
  - Давай для начала избавим тебя от сомнений.
  
  Я сижу на кирпичном подоконнике с разбитым окном с деревянной рамой. Весенний воздух кажется сладковатым и игривым. Свежесть молодой листвы, запах изумрудных трав и цветущих цветов.
  
  Дождь.
  
  Воздух становится холодным, сырым. Деревья со скрипом сгинают стволы под усилившимся ветром, солнечный день темнеет, сменяясь пасмурностью. Первые крупные капли бьют о пыльный бетон, о мои осунувшиеся щёки. Потоки ветра секут по глазам, и они начинают слезиться.
  
  Начинается ливень.
  
  Внезапно, где-то за спиной раздаётся гул, похожий на гул работающей трансформаторной будки. Я поворачиваю лицо и на долю секунды замечаю тёмный силуэт ростом в полтора человеческих роста. Размытый теневой контур и жуткая пустота внутри, словно это и не существо вовсе, а кусок отсутствующей вселенной, на месте которой должен находиться высокий человек.
  
  Молния за окном вспышкой освещает тьму, и на долю секунды я вижу внутри силуэта своё бледное отражение.
  
  Миг и незваный гость исчезает.
  
  Онемевшими ногами, я спускаюсь на бетонную плиту под подоконником. Спинной мозг похож на хладагент, а дыхание рывками вырывается из груди.
  
  Звонок мобильника помогает вырваться из объятий ужаса.
  
  - Цел?
  
  - Игорь?
  
  - Ты исчез, ёлы палы! Исчез, твою мать!
  
  - Что всё это значит, Игорь, куда ты меня втянул?
  
  - Я не знаю, но я тебя не чувствую, где ты?
  
  - Всё там же, слушай, нужно увидеться, срочно.
  
  - О чём речь, давай ко мне.
  
  ***
  
  Тяжело представить, насколько заблуждения могут близко сосуществовать с Истиной.
  
  Демоны, черти, злые духи, колдуны, одержимые. Множество образов, которые рождает человеческое воображения в попытках объяснить то, что разум понять не может. Мы наделяем эти духи чувствами и мотивами, видим в них зло и пытаемся отождествлять с собой. Нам это помогает избавиться от неизвестного мистицизма, от страха перед бесконтрольным могуществом. А там, где у нас не получается противиться злу, мы находим себе защитников, ангелов, святых, добрых духов. Мы придумываем обереги и обряды, молитвы и заговоры и надеемся, что они могут нас защитить.
  
  И что забавней всего, могут. Нет лучшего средства против придуманной заразы, как выдуманное лекарство. Мы продолжаем играть в игры, ищем полярность в неполярной Истине.
  
  Но Истина выше зла и добра, выше жизни и смерти. Истина есть и никак иначе. И ничто и никто не способны изменить её.
  
  ***
  
  Я сижу на кухне в квартире Игоря и жду Александра Семёновича. Не знаю кто он, но Игорь сказал, что нам нужно его дождаться. Только по прошествию часа после моего прихода, в дверь раздаётся звонок.
  
  Сразу, как только Игорь открыл дверь, интеллигентного вида мужчина с проседью на лысеющей голове в круглых очках с толстыми линзами, влетев на кухню почти рассвирепевшим, обхватывает мою голову руками. На какой-то миг, мне кажется, что внутри меня есть кто-то ещё, мысли слепляются как два куска разноцветного пластилина и образовывают общую серую массу.
  
  Отцепившись от меня, как я понимаю, Александр Семёнович хватает сидящего рядом Игоря за шкирку. Тот выглядит совсем плохо, тёмные круги под красными глазами, серый цвет кожи.
  
  Я смотрю, на эту сцену и меня волнует лишь одно. Чем вызван этот переполох.
  
  - Игорь, ты дурак.
  
  - Саш, я не думал...
  
  - Именно, поэтому и дурак.
  
  - Но ведь я считал, что это невозможно.
  
  - И как дурак посчитал неверно. Ты ему хоть что-то объяснил?
  
  - Да, Саш, конечно. А иначе как бы он...
  
  - Молчи, дурень, не о том я! Мальчик, посмотри на меня. Что ты знаешь о полученной силе, расскажи, чего нельзя делать?
  
  - Использовать силу во зло? - Ткнув пальцем в небо, отвечаю я.
  
  - Какое зло?! - вскрикивает Александр Семёнович, взмахивая руками - Зло вот сидит, раз не объяснило тебе простых правил. Не изменяй мир, меняй себя, не бери из мира, но и не отдавай, будь зеркалом мира, а не его сутью!
  
  - Это заветы такие?
  
  Мужчина смотрит на меня как на полного идиота, и я понимаю, что сморозил глупость.
  
  - Хорошо, хорошо. Я понял. Но я ведь не брал, не менял ничего. Я делал всё так, как меня научили.
  
  - Нет, не правильно. Это заметило с десяток смотрящих. Ты сделал такую дыру в пространстве, что нескольким из них пришлось буквально костями лечь, чтобы её закрыть. Если они выкарабкаются, это будет чудом, мальчик.
  
  - Слушайте, если бы я знал, что это может подвергнуть кого-то опасности, то ни за что бы не стал...
  
  - Уже не важно - садясь на стул, говорит Александр Семёнович. - Налей, Игорёк.
  
  - У меня нет, Саш.
  
  - Не ври учителю, балбесина!
  
  Не спеша поднявшись, Игорь достаёт из морозилки полную бутылку дешёвой водки с криво наклеенной акцизой, наполняет сто граммовый гранитный стакан, ставит его перед Александром Семёновичем, после чего возвращает водку обратно в холодильник.
  
  Мне становится не по себе, когда я вижу, как неспешно осушает стакан мужчина передо мной, словно там и не водка вовсе, а сливовый компот.
  
  - Ладно, мальчики. Что было, то было. Главное, что вы целы.
  
  Слова Александра Семёновича почему-то будят в воспоминаниях образ тёмного силуэта.
  
  - Не знаю, важно ли это... Но я кое кого... То есть кое-что увидел там.
  
  Брови над глазами мужчины опускаются, от чего лицо становится напряжённо серьёзным.
  
  - Что ты видел?
  
  - Не знаю, как описать... Это было... Это что-то такое... Пустое. И там внутри, в пустоте. Мне на какой-то миг показалось, что я увидел своё отражение.
  
  - Это пиз..ц, - отвечает мне Александр Семёнович.
  
  Я вижу, что ему нужно время, чтобы переварить сказанное мной. Его реакция пугает меня, и я не выдерживаю.
  
  - Что, что это было? Не тяните!
  
  - Фантом, в лучшем случае. Проекция чуждого тебе сознания. Что ты чувствовал рядом с ним?
  
  - Я... Мне.. Мне было страшно. Жутко и холодно. Пусто, совершенно пусто... Не знаю, это сложно объяснить.
  
  - Я постараюсь навести справки мальчик, а ты иди домой. Как только что-нибудь станет известно, Игорь с тобой свяжется.
  
  - И это всё что вы можете мне сказать? Знаете что?! Пошли бы вы все, нах..й вас и ваши фантомы, нах..й тебя Игорь! Позвонишь мне, я клянусь, расшибу тебе хлебальник! - кричу я, вскакивая из-за стола.
  
  Я выбегаю в пасмурный весенний день, под созданный мной ливень и хочу сбежать от всего, что со мной произошло. Прочь, прочь, прочь...
  
  ***
  
  Я не имею права выбора, не могу менять прошлое и воздействовать на будущее. В сущности, как я уже говорил, все эти точки на временной оси не имеют никакого значения. Когда отпадает всякое право, понятие счастья и грусти поначалу кажутся привязанными к выбору. Я счастлив, когда всё решаю сам, я не счастлив, когда кто-то навязывает мне выбор.
  
  Истина не навязывает выбор. Она делает тебя частью себя, растворяет лживый рассудок в свете единой для всех правды. Бунт в данном случае не возможен, так как всякий выбор становится закономерным. Ты отказался выбирать, потому, как должен был отказаться, ты принял право выбора, так как не мог поступить иначе.
  
  Сомнения, вот главный камень преткновения, который вынуждает нас испытывать муки выбора.
  
  Знание Истины освобождает от сомнений.
  
  Помню в первый раз, когда я предстал пред истинной, я задал вопрос, "В чём смысл?".
  
  И ответом мне была пустота.
  
  ***
  
  Ночь. Ни сверчков, ни людей, ни машин. Такая ночь, словно город исчез. На небе ни звёзд, ни луны. Я иду по памяти, по памяти обхожу выбоины в асфальте, по памяти обхожу ограждения от машин.
  
  Гул застаёт меня тогда, когда я вхожу в свой подъезд.
  
  - Прочь! - Кричу я, развернувшись в сторону гула и отступая неспешно как можно дальше.
  
  Чёрный силуэт в темноте подъезда не различим и всё же, явственно ощущается рядом. Он нагнетает пространство перед собой, осушает, дезинтегрирует воздух. Он приближается.
  
  Я делаю ещё шаг назад и спотыкаюсь о лестницу. Разворачиваюсь и бросаюсь на четвереньках вверх, хотя и понимаю, что никакие двери не способны остановить ЭТО!
  
  Что ему нужно? Что я, в чём я виноват?
  
  Я спотыкаюсь снова и на этот раз всем весом бьюсь челюстью о лестничный пролёт. Хруст и рот заполняет металлический привкус крови. Но даже это не замедляет мой бег. Я взметаюсь вверх и...
  
  Ступеньки уходят из под ног, исчезают, растворяются в темноте. Я проваливаюсь вниз и лечу в бесконечность. Ужас рвёт сердце, но вскоре, я понимаю, что падения не последует.
  
  Я сижу в тёмной зеркальной комнате, а вокруг меня тысячи моих отражений. Все они ведут себя не так как я, иначе, кто-то кричит и бьёт в стекло, кто-то плачет, кто-то молча смотрит на меня.
  
  Я встаю, и тысячи отражений поднимаются вслед за мной. Я делаю шаг навстречу зеркалам, но они отступают от меня в такт шагам.
  
  - Что со мной!?!? - Кричу я в пустоту и слышу отголоски тысячи голосов, кричащих "Что со мной!?!?".
  
  - Тебе всё дозволено.
  
  - Выпусти меня!
  
  - Тебя никто не держит.
  
  - Где я?
  
  - Ты везде.
  
  Я бросаюсь к стеклу, в надежде его разбить, но оно отступает. Я снова падаю, пока, наконец, ни понимаю, что это не падение, а лежание в бесформенной тьме.
  
  - Кто ты?
  
  - Истина.
  
  - Покажись!
  
  - Ты смотришь на меня.
  
  - Я смотрю на ёб...ые зеркала!
  
  - Ты видишь зеркала, а смотришь на меня.
  
  - Как мне отсюда выбраться?
  
  - Для начало, прими всего себя.
  
  - Я принимаю!
  
  - Ты говоришь, а не принимаешь.
  
  - И как мне это сделать?
  
  - Никак, пока ты не увидишь меня.
  
  - И что мне сделать?
  
  - Смотри!!!!
  
  И мир рассыпается. А вслед за ним сознание захлестывают образы. Образы всего, что когда-либо случалось и должно случиться, всех возможных последствий и всех возможных реальностей. Я сотни тысяч раз погибаю, я сотни тысяч раз достигаю могущества, я становлюсь отшельником и новой мессией, я бессмертен и я грешен как никто на земле, я всё и вся. Я мир и вселенная... Я... Истина.
  
  ***
  
  Знать истину, увидеть и пережить всё, что только возможно. Сделать каждый выбор осмысленным и в то же время совершенно не важным. Что движет мной последние восемь лет? Желание жить? Я прожил в миг жизнь бессмертного, я не желаю жить. Тогда чего же я хочу, в чём смысл?
  
  Пожалуй, я знаю ответ.
  
  Он в Истине.
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"