Когда закончится лето и вернутся все те, кого так долго не было,
В глубине запотевшего сердца останется царапина солнечной вспышки, произошедшей горячим июльским утром.
Будет жечь... йод попавший в ранку расползется неровным пятном... Рыжие воспоминания... Записанные быстрыми пальцами стенографистки на листе моей кожи...
Ты придешь ровно в полночь и допив вторую бутылку мы сядем их читать... И я буду в красном, а ты в фиолетово-черном...
Пять минут растянутых шпагатом между августом и сентябрем.
Рождение осени, омраченное смертью лета... Мы омоем его тело в той же купели, в которой окрестим новорожденную...
Твоя молитва звучит на живом языке... Моя - на мертвом...
Я боюсь жизни... Я не люблю двигаться. В молочном тумане отцветающей ночи я прошу о покое...
Кухня наполнена эти туманом... Мы плывем в нем... Мы два корабля... Ты видишь маяк, а я - нет. И тебе суждено придти в порт... А я ухожу дальше... The rhyme of the ancient mariner.
Долгий путь за сумасшедшим альбатросом. В края, где нет откуда... И нет куда... Киты и левиафаны поднимают на спинах затонувшие каравеллы. Спруты оплетают бесконечными щупальцами скалы, растущие на панцирях гигантских черепах...
Звезды сыплются с пологих сфер разноцветной известкой... Десять лун и тридцать солнц освещают мириады дорог...
А я ухожу дальше... Туда, где нет всего... Туда, где нет ничего...
Так начинается осень...
Когда заканчивается лето и возвращаются все, кого так долго не было.....
0.
Какая ты?
Я тянусь пальцами к кнопкам.
Набрать номер.
высечь цифры, дающие в сумме - 0 -
круглый, как долгое ооооооо, отраженное миллиарды раз
от красных сводов грота.
У входа в который
Сокращается и расширяется
Море-сентябрь.
Я стою по колено в воде.
последнее солнце снимает с меня соломенную шляпу.
Ветер подхватывает ее и
Уносит с собой.
трудно писать лежа.
Вспоминаю.
Перекатываю в пальцах шарики стеклянного прошлого.
Поднимаю некоторые к глазам.
Внутри них люди, собаки, синицы ходят вниз головой.
И только кошки остаются на лапах.
Великое счастье чувствовать грязь на
подошвах ботинок, глядя на
остановившийся в мареве
лист льняной березы.
Горьковатое падение липкого липового сердца,
Наполненного желтым.
Оно касается асфальта, оставляя на нем твой силуэт.
Желтый.
Какая ты?
Тапки в углу. Шесть пар.
за занавеской три кровати.
За дверью коридор.
Там сидит мой друг. Который по любому поводу
Превращается в ворону. Связался с какими-то индейцами.
Я махну рукой. В стекле появится трещина величиной
С Гранд-каньон. На дне потечет река.
Шарик выпадет из руки.
Опишет круг в воздухе. Бесконечный круг, как колесо, вращающееся от Москвы до Казани.
И упадет.
Расколется на крошки.
их склюют сумасшедшие голуби.
Голубей съедят кошки, которые всегда ходят
вверх головой.
Из кошек сделают шашлык и шапку.
Шашлык купит гопник за 40 рублей. шапку потеряет аспирант Филфака.
и я совсем забуду, какая ты....
1.
Из зрачка вытекает звезда и спешит догорать в палисадник.
Недобитая кружка с горячей и терпкой войной.
Не проси отвечать. Если хочешь узнать, чем я занят,
погаси в кухне свет. успокойся. и слушай мой вой.
От того, что я слаб - до сих пор надрываются жилы.
от того, что незряч - до сих пор кровоточат углы.
Я творец. Мои люди наколоты краденым шилом.
На созревшей бумаге. На тонкой пластине золы.
Искуплю суетой, желтой пеной больного рассудка -
Убиенных во чреве моих первобытных забав.
Телефонное сердце корячится щелочью зуда
И скрипит проводами на стертых о стекла зубах.
Пусть рыдает звезда в палисаднике жесткого дома.
недобитая кружка с горячей и терпкой войной.
приходи ко мне жить. Забывай внешний ветер и гомон.
Погаси в теле свет. Успокойся и слушай мой вой....