Я тушу очередной окурок, снова пью воду. Одиннадцать уже, пора что-то делать, наводить движение. Утро - самое благодатное время для наркомана: работают магазины и рынки, где можно что-нибудь сработать, проснулись и еще не успели разъехаться торговцы, бегают те, кто ничего не оставил на утро, в глазах у них притаилась паника.
Для начала я выхожу, прикрываю дверь и спускаюсь этажом ниже к соседу, тоже, кстати, Саше. А чем черт не шутит, может, завалялось что с вечера, или есть какие-нибудь мысли? Звоню в дверь. Саша открывает, и по его виду я понимаю, что черт не шутит - напротив, он очень серьезен. Мертвенно-бледный, с трясущимися руками, Саша встречает меня громким чихом. Выходит на лестницу, садится на корточки возле батареи, прикуривает, смотрит на меня снизу вверх, приглаживая сальные черные волосы. Смотрит с надеждой, он, как и я, верит в доброго черта, приносящего по утрам очередной пакетик, сложенный из разорванной журнальной страницы, белые кучерявые облака на лазурном небе. Я тоже опускаюсь на корточки, прислоняясь к противоположной стенке, и теперь мы с ним на равных.
- Как сам? - спрашиваю я.
- Кумарит, - пауза. - Сам-то как? Денежков нет? - озябший голос дрожит и похож на звук притормаживающего компьютера. Забавная была игрушка, долго продавалась, по частям.
--
Пока нет, - говорю я. - Есть одна тема, через часок
прозвонить надо будет, - первым делом нужно выпытать, нет ли у него чего-нибудь, а для этого нужно казаться более перспективным, чем я есть на самом деле, глядишь, может на хвоста удастся прыгнуть. - А у тебя?
- Нет.
Врет. Прожженный тип, на такую лажу не купишь. Он и на Страшном Суде будет также невозмутимо "нет" говорить.
- А есть где взять? - спрашиваю я.
- Да.
Врет. Тоже хитрит, хочет урвать кусочек.
- И что там? - спрашиваю я.
- Очень хорошо, очень хороший порох, в камнях, качество, количество - все в лучшем виде, никакой бодяги.
Без комментариев, хотя и заманчиво. Точнее, наоборот, заманчиво, поэтому и no comments. Любой наркоман сделает честь самому тонкому дипломату - такой же хитрый, беспринципный и недоверчивый. Я затягиваюсь. Вообще, все эти движения похожи на фарс, на игру "верю-не-верю", и мое состояние зачастую зависит от того, как быстро я смогу разгадать суть интриги. Если пойму вовремя, в чем меня хотят обмануть и буду вести себя соответственно - тонко и хитро - то, в конце концов, останусь при своих или даже в плюсе. Если же не пойму, проморгаю что-нибудь - быстрый взгляд, неосознанное движение руки, неосторожное слово - останусь в дураках, забившись в холодную липкую простыню, проклиная свои слезы. Можно, конечно, просто не верить никому. Тогда придется полагаться лишь на собственные силы, и в мире наркотиков это лучший способ остаться на плаву, или хотя бы в живых. Но собственные силы так часто подводят, что приходится верить, приходится порой доверять самым отпетым негодяям, тем, с которыми даже не поздоровался бы при других обстоятельствах, в другом месте, в другой жизни. Но здесь так губительно хочется иногда просто кому-то верить, что ведешься на откровенное неприкрытое вранье, заранее зная, что обманут, а все равно веришь.
- Что там, говоришь? - переспрашиваю я.
- Я вчера брал, - говорит Саша, - мне на три сотни вот такую гору насыпали, - он показывает гору. Сигарета в его руке подрагивает, вычерчивая струю дыма на воздухе.
Мы докуриваем.
- Дома будешь? - спрашиваю я.
- Не знаю.
- Я, может быть, зайду попозже. Прозвоню человечка и зайду.
- Давай, - говорит Саша. Понимает, что никакого человечка нет, но не говорит об этом. Знает, что я с ходу напридумываю ему столько разных людей, которым якобы можно позвонить, сколько будет нужно для удовлетворения его любопытства. Выглядеть глупо не хочет даже тот, кто и так выглядит не лучшим образом.
- Если что-нибудь придумаешь, зайди или позвони, ладно? - я встаю.
- Хорошо.
Врет. Ну, ничего, я его из окна увижу.
- Через прозвон.
- Хорошо.
Я поднимаюсь по лестнице, захожу в квартиру, иду в комнату и опускаюсь на диван, одиноко стоящий в пустой комнате. Его я почему-то не продал, в отличие от шкафов, кресел и стола, украшающих комнату совсем недавно. Вон Пашка постелил у себя в комнате картонки и спит на них. Спал. Надо будет подумать об этом, хотя, что тут думать, никто не купит эту развалюху, настолько старую, что кажется, секрет ее сборки-разборки утерян, как секрет мумифицирования. Впрочем, глядя на Сашу, да и на всех наркоманов, тощих, с пепельно-желтыми лицами, на эти ходячие трупы, можно подумать, что разгадка тайны египетских жрецов рядом. А можно в зеркало посмотреться.
Пауки ползают в голове и плетут свои липкие сети, а я, жалкая муха, изворачиваясь и дергаясь, пытаюсь из них выбраться. Руки завязываются в узел, ноги ломит, в печени стреляет, и все это обильно сдобрено соплями. Но все это не так страшно, терпеть можно. Терпят же нормальные люди грипп, не умирают, а между гриппом и ломкой почти нет разницы, если не брать в расчет всепоглощающую жалость к себе любого наркомана. Конечно, болея годами, есть от чего сойти с ума. Но все равно, телесные недомогания не сравнить с пауками, ползающими в голове, плетущими паутину, шевелящими своими лапками, мерзкие, отвратительные пауки мысли.
Нет, лежать невыносимо. Надо пойти покурить, а потом взять записную книжку, мой незаменимый рабочий инструмент и засесть за телефон. Телефон, снова угадывая мои мысли, издает приветственную трель и замолкает, но через несколько секунд звонок повторяется. Я срываю трубку:
- Да!
- Алло, это Саша снизу, - голос его дрожит еще больше, чем раньше, но теперь не безжизненно, механически, а словно в предвкушении. Это вселяет надежду. - Я нашел две сотни, сможешь сотню добить?
Надо же, позвонил. Вообще Саша почти не жадный, и почти честный, даже странно. Но все равно, я не ожидал. Отлично, начало положено, облегчение близко, нужно найти недостающие деньги. Любым способом.
- Да, смогу, - теперь лучше всеми правдами и неправдами держаться за Сашу. - Я позвоню тебе минут через десять-пятнадцать.
- Не затягивай, Оксана скоро уезжает, вернется только вечером.
- Оксана - это барыга?
- Да.
Оксана. Будем знать.
- У нее ты вчера брал?
- Да. Слушай, времени нет.
- Я спущусь через семь минут, выходи на лестницу.
Так, теперь немного попроще. Нужно найти кого-то, кто не знает, где взять и помочь ему. Да, моих денег в общем котле не будет, это плохо, но все-таки, я уже в мутке, и обойти меня не смогут, что-то, да перепадет. А там уже, более менее здоровый, смогу придумать, как быть дальше. Сейчас главное вылечиться!
Я прикуриваю сигарету и беру телефонную книжку. Александров, Анохин, Антропова... не то, не то... Ажиненко... а, знаю! Открываю на "д". Деревянко, Дробот, смешная фамилия, Добролюбов Пашка, можно вычеркивать, ага, вот: Макс. Розовый еще, значит, ничего не знает, деньги наверняка найдутся, и можно припутать. Набираю номер. Сердитый голос кричит в трубку:
- Слушаю!
- Здравствуйте, будьте добры Максима, - говорю я. Вежливость - мой козырь. Родители думают, что звонит однокурсник, хочет попросить тетрадку, или с работы, по срочному делу. Слышно, как зовут Максима. После непродолжительной тишины:
- Алло!
- Макс, привет. Как сам?
- Плохо.
Плохо. Уже, видать, не такой и розовый. Это хорошо.
- Есть деньги? - спрашиваю я.
- А есть мельхиоровые ложки? - спрашивает в ответ Макс. Неожиданный поворот событий.
- А есть куда впарить?
- Да.
- Далеко идти? - спрашиваю я.
- Ехать. На ярославку.
- Далеко, - говорю я. Может, это и не так уж далеко для нормального человека, но мне сейчас, пожалуй, не осилить.
- На машине поедем, - говорит Макс. - Так есть или нет?