Он прикатил в шаре перекати-поле. В тот день ветер дул со стороны пустыни. Пастухи не вернулись еще и не пригнали стадо из пустыни. Их жены смотрели за телятами. До вечерней дойки было еще далеко. На керосиновой машинке готовилась каша. Временные печи, стоящие вдали от барака, сделанные из кирпичей и с перевернутыми ведрами без дна вместо дымохода. Варить там было в зной не принято. Стояла жара и семья была неполной. Для детей хватало еды, приготовленной на керосиновой машинке. Мужчин не было. Они были в пустыне вместе со скотом.
Погода испортилась внезапно, подул ветер, стало пасмурно. Жары и духоты это не убавило. Жар пустыни принес горячий ветер с убавлением освещенности. Маленькая узкая река вспенилась. За ней были зеленые луга. А здесь был вездесущий песок. Он проникал во все щели. Здесь были пустынные змеи, скарабеи, катающие бесчисленные шарики, муравьи, жующие траву. Огромные тарантулы. Зелень на том берегу успокаивала. Лодок у жителей не было. Тот берег не относился к их жизни и не интересовал.
Не останови они перекати-поле, оно бы утонуло в реке или покатилось бы по лугам на той стороне реки. Женщины и дети остановили перекати-поле. Они обнаружили покойника. Видно было, что покойник катился по всем пустыням. Он катился по Сахаре, он катился по пустыне Гоби, пустыням Чили, Америки. Одежда была изодрана, тело облеплено змеями, пауками, скорпионами. Теми, что имеют яд, который сильнее того яда, что может изобрести человек и хватает его больше чем взрыв атомной бомбы. Вечером пришли мужчины. Они сказали, что его надо похоронить. Кладбище было с правой стороны, за грейдерным валом, который возвели не до конца и никогда не пользовались. Кладбище отсюда выглядело, как блестящие оцинкованные ведра. Иногда дети играя находили кости лопаток. И в играх вдруг пугались, когда их матери говорили, что они принадлежат людям. За кладбищем высился главный бархан высотой более четырех метров. Он исчез для строительства. Самые старые пастухи позвали старого чабана, того, кто пас овец. Того, который по следу ботинка узнал, кто украл барана-производителя, купленного за границей. Который может узнавать все обо всех, который читает следы, который, смотря на человека, знает уже все о нем. Этот старик умрет в сто лет, выпив уксус, приняв его за водку. Даже уксус быстрее убьет его молодых сотрапезников. Он проживет еще три года со сгоревшими внутренностями.
Старик, посмотрев на покойника, скажет, что этот покойник самый богатый человек, его род идет от неба, от воды, песка. Он бродил на восток, он бродил на запад. Он из тех, которые были, он из тех, которые когда-нибудь еще будут. Его знают даже снежные люди. Хоронили его в одном из трех кладбищ, одно из которых имело название песка, другое имело глины, третье имело название "огороженного". В тех, в которых похоронены самые достойные жители пустыни. Одели его в белоснежный саван, три дня держали в белоснежном пологе. Привезли самого старого муллу. Того, который одевал меховой чулок, потому что был так стар, что ревматизм скручивал его ноги, даже в самый знойный день. Который имел священную книгу, полученную от своего отца, а не от кого-нибудь. Да, да, именно от отца, уважаемые, да прожить тебе сто пятьдесят лет. Книгу, которая отражала все, что думали, знали или будут знать и делать. Все женщины и дети плакали, как будто в этот день умер их родственник. Мужчины оставили скот в загонах. До сих пор порошок из тертого кирпича с его могилы используют от живота и головной боли или еще от какой-нибудь болезни.