Я редко хожу на ферму. За последние годы там появлялись и исчезали много людей. Они приходили, они не имели жилья. Проходило время, они почти становились старожилами и исчезали. Даже я выглядел чужаком на ферме, хотя она появилась на моих глазах. Я увидел этого человека. Он был одет по-домашнему, в шерстяных носках, галошах, меховой жакетке. Он узнал меня, как старого жителя, которого он, пришлый, должен знать. Но он обжился и знал больше, чем я. Он повел меня по берегу. Не доходя до фермы, огороженной земляным валом, он сказал, что я не знаю, какие лихие были тут времена. Ты их пропустил. Это очень интересно. Здесь были такие люди. И он повел меня в сторону, к воде. Берег здесь широкий, поросший мягкой пушистой травой, на той, которую так любят гуси. Он показал могилы. Их было несколько. Он сказал, что это насильники и убийцы. Мне хотелось этого. Я думал быстро осмотреть ферму. Если он одет по-домашнему, то на ферме должен быть свет и тепло. Попить с ним чаю, немного посмотреть телевизор и уйти. При приближении я понял, насколько ужасны были эти преступники. Что даже сейчас их тела, проткнутые большим количеством торчащими ножами, медленно поднимались на глазах из земли на поверхность. Мне этого не вынести. Я бежал. Мне не надо осматривать ферму. К черту все. Я помню эту ферму в деталях. Я не получу удовольствия от возвращения. Мой спутник что-то кричал. Он хотел внушить, что осмотр только начинается и сулит массу удовольствий.