Аннотация: Итак, берусь за ум и работаю. :)Продолжение начатого...
2
- Так вы студентка? - Моя собеседница оторвалась от бумаг и впервые за все время нашего разговора взглянула на меня.
- Да, - согласно кивнула я в ответ, потирая под столом ладони. Работа мне была нужна просто позарез, и на это собеседование я возлагала большие надежды. - Третий курс экономического факультета.
- Это плохо.
- То есть как? Почему плохо? - От волнения я крепко сцепила ладони и зажала их между колен - глупая привычка, оставшаяся еще со школы. А теперь, в университете, в такой позе я сдавала все экзамены и зачеты. Как ни странно, это всегда помогало мне сосредоточиться в нужный момент. Вот, только, поможет ли сейчас?
- Видите ли... - Моя потенциальная начальница натянуто улыбнулась. - У нас есть опыт работы со студентками - как раз сейчас у нас работают две девочки. Поэтому мы хотели взять девушку, не обремененную учебными или семейными проблемами. Извините, что зря потратили время, нужно было указать в резюме, что Вы - студентка.
- Это, конечно, замечательно, но в моем резюме это подчеркнуто жирным шрифтом! К тому же, я говорила об этом вашим менеджерам еще на первых собеседованиях, и...
- Странно. В любом случае, извините, что потратили на нас время.
- Не за что, - буркнула я и, не прощаясь, выскочила из приемной, хлопнув дверью, совершенно не заботясь о том, что обо мне подумают.
Выбежав на улицу, я зябко поежилась и застегнула повыше молнию курточки и покосилась на темные тучи, лениво ползающие по небу - лето в этом году выдалось холодным и дождливым. Хоть одно утешение в этой жизни. Нет, я очень любила тепло и солнце. Но, раз уж я осталась без долгожданной поездки к морю и вынуждена оставаться в Москве и искать работу, то пусть хоть хорошая погода не напоминает мне о моих проблемах. Мировая скорбь тоже может утешить, когда твои дела идут из рук вон плохо. Почему-то всегда испытываешь облегчение (хотя, облегчение - это, наверно, не совсем верное слово), когда встречаешься с тем, кому еще хуже, чем тебе. Возможно, это не совсем правильно. Но это помогает. Помогает лучше, чем чтобы то ни было.
То, как мне нужна была работа, я и передать не могу!
Я, конечно, могла бы вернуться к родителям, воспользовавшись их ежедневными приглашениями и заверениями, что они все понимают, ждут, и будут рады снова видеть меня в своем доме.
И дело не в том, что я не верила в их искренность. Все было как раз наоборот. У меня замечательные родители. Они первые, к кому я могу пойти в трудную минуту, с уверенностью в том, что найду поддержку, и банальное понимание, без занудных "как ты могла?" или "мы так и знали, что этим кончится!". В такие моменты хочется не выслушивать доказательства чужой прозорливости и ума, в такие моменты даже не нужны советы и наставления. Нужно, чтобы тебя напоили чаем с баранками и просто выслушали, в независимости от того бреда, который ты будешь нести. Ведь люди разные: то, что для одного кажется глупостью, для другого - трагедия всей жизни. Наверно, поэтому у меня нет настоящих подруг, - так, приятельницы, с которыми можно пойти потанцевать или посидеть в баре за чашечкой кофе, болтая о пустяках, - все они норовят научить меня жизни, совершая те же ошибки, что и я. И по той же причине моими лучшими друзьями были мама и отец.
Но вернуться сейчас под их крыло означало бы признать свою беспомощность, признать поражение. Да и сколько я смогу вот так прятаться от любых трудностей? Рано или поздно придется учиться принимать жизнь такой, какая она есть, и самостоятельно бороться со всеми невзгодами. Лучше уж начинать раньше. Как раз и момент вполне подходящий. Какая разница, разбираться с одной неприятностью, или сразу с несколькими? И если уж менять жизнь, так менять сразу всю. Ведь всегда самое трудное - это начало. А для меня - начало уже положено.
Поэтому-то я и бродила сейчас по собеседованиям, выслушивая отказы по тем или иным причинам.
А на сегодняшнее интервью я очень надеялась - остатки моей наличности подходили к концу, а занимать деньги я очень не любила.
Но мне просто катастрофически не везло!
С работой, подходящей конкретно мне (я ведь искала ее не на лето, а на куда более продолжительный срок), и так было непросто, даже в Москве. А тут еще такое феноменальное невезение: то подходящий сотрудник уже найден, то руководство вдруг решило искать человека с несколько иными навыками, то недостаток опыта или слишком юный возраст, а теперь, вот, и моя учеба сказалась.
На миг я запнулась, решая к какой из трех станций метро мне лучше пойти. Ближайший вход в нужную мне "Площадь революции" был закрыт на ремонт. Ковылять же до дальнего не хотелось - ну что за радость петлять по переулкам?
С неба начали срываться мелкие противные капли - больше всего не люблю вот такую морось. Уж лучше либо совсем дождя не было, либо уже лил, как из ведра. Пожалев об оставленной под подъездом машине - очень боялась опоздать на встречу, застряв в какой-нибудь пробке, а на метро от "Семеновской" всего-то несколько остановок - я двинула к "Охотному ряду".
Не смотря на погоду, на площади было довольно много прогуливающейся молодежи. Я то и дело обгоняла влюбленные парочки или стайки наряженных девиц, явно вышедших на охоту за кавалерами.
Вот уже остались позади шпили величественно-мрачного ГУМа, промелькнули яркие узоры Исторического музея и ряженные стрельцами и боярами зазывалы. Нырнула в арку, и процокала каблучками мимо застывшего в бронзе маршала Жукова верхом на коне. Конь, будучи, по всей видимости, в галопе, стоял на трех ногах. И каждый раз, проходя мимо памятника, я думала, встанет ли он при следующем шаге всего на одну ногу?
Не задерживаясь, я шла дальше. Проплыли вдали ворота Александровского парка и купола самого известного московского торгового центра, и вот уже вход в подземный переход, где в лабиринте ходов, ларьков-магазинчиков и игровых автоматов затерян вход в метро.
Нырнув в пасть подземки, я пошарила в кармане, наугад отыскивая среди нескольких карточек карту для метро. На этот раз мне повезло - я угадала с первого раза. И, проходя через турникет, в который раз упрекнула себя в лишней расточительности. Ведь на метро я езжу не так уж часто, поэтому вполне могла бы ограничиться карточкой на десяток-другой поездок - сэкономила бы. Но все равно каждый месяц я покупала безлимитную.
Спустившись на платформу Охотного ряда, я, будто маленькая шхуна среди флотилии боевых кораблей, прошмыгнула сквозь толпу к переходу на станцию Театральная, а оттуда, все так же лавируя среди людей, к Площади революции.
На платформу я спустилась, когда поезд уже подошел. Но спешить на него я не стала. Со мной, почему-то, всегда так: могу с проворством профессионального гонщика маневрировать в толпе, бежать по эскалаторам, стремительно проноситься по переходам. Но никогда не тороплюсь на стоящий уже у перрона поезд. Наверно, потому, что с детства, после того как однажды меня ударило закрывающимися дверьми, я очень их боюсь. Не только дверей в поездах метро, а любых дверей, функционирующих по каким-то своим разумениям, вне моих соображений на их счет. Поэтому я, сместившись в противоположную от поезда сторону, чтобы обойти толпу, которая вот-вот вот появится, медленно пошла вдоль путей к первому вагону.
Люди, вышедшие из поезда, хлынули струйками через узкие прорези-проходы, украшенные помпезными статуями, смешиваясь в одну большую толпу, стремящуюся к выходу на свет. Будто фарш из мясорубки, подумалось мне. Сравнение было таким ярким, что я усмехнулась, развивая идею дальше. Вот сейчас они потолкутся-перемешаются в единую массу, будто умелая хозяйка перемешивает все необходимые для вкусных котлет ингредиенты, а потом эта толпа вывалится на улицу и разделится на маленькие горстки-котлетки, стремящиеся либо к остановке, либо в магазин, либо еще куда-то, по каким-то своим, неизменно нужным и важным, делам.
Поезд почему-то стоял, и я, отважившись, успела запрыгнуть в вагон перед тем, как захлопнулись двери. Мне повезло, прямо около двери оказалось свободное местечко, и я плюхнулась на него и достала из сумочки книгу.
Не читалось.
Мысли постоянно уводили меня совершенно в противоположную от сюжета сторону.
Подумалось, что нужно позвонить Диме, чтобы он, наконец, забрал остатки своих вещей, которые я давно рассовала по пакетам, и теперь они мешались мне в коридоре. Лучше бы он оставил компьютер вместо тряпок и книг - тогда мне не пришлось бы тратиться на интернет-кафе.
А еще нужно проверить состояние моих счетов: карточного и мобильного телефона. И, наверно, стоит перейти на более дешевый и экономный тариф - все-таки звонят мне теперь не так часто.
И продукты нужно покупать не в дорогущем супермаркете, а в магазинчиках попроще, расположенных ближе к дому.
Как же трудно быть самостоятельной!
Гадая на чем бы еще можно сэкономить, я вышла из вагона, незаметно выбралась на улицу и, совершенно машинально, забрела в ставший почти родным супермаркет. Собственно, к этому он и призывал своим названием "Станем друзьями". Очнулась я только у холодильника с мороженным, а в моей корзинке уже покоились две пиццы, томатный сок, маленький йогуртовый торт, две коробки моего любимого "Коркунова" с лесным орехом, упаковка креветок и свежемороженые овощи и ягоды. И когда я успела столько всего набрать?
И что за привычка летом питаться свежеморожеными продуктами, когда за углом продают такие же, но свежие?
И вообще, как можно экономить, когда вокруг столько вкусного?
Вздохнув, я сунула в корзинку упаковку "Семейного" пломбира, вернула на место торт и поплелась менять "Коркунова" на обычные весовые конфеты, выкладывать креветки и овощи, решив, что мою депрессию вполне скрасят шоколад с мороженым, а фрукты я куплю в ларьке под домом.
Выбравшись, наконец, из торгового центра я прикинула тяжесть пакета, решая, идти ли пешком или проехаться на трамвае.
Дождь перестал, воздух пах свежестью, а на небе показалось не по-летнему холодное солнце, в лучах которого мокрая листва на деревьях казалась серебристой. И я, решив, что пешая прогулка будет полезна не только моей фигуре, но и кошельку, пошла в сторону Госпитального вала.
Всю оставшуюся дорогу я ругала себя за слабохарактерность и транжирство, напрочь забыв о фруктах.
Дверь в квартиру я открывала под веселую трель домашнего телефона, исполнявшего неаполитанскую песенку Чайковского - с детства люблю "Лебединое озеро", даже записала этот балет на видеокассету.
Наспех прикрыв дверь и бросив в коридоре пакеты и сумку, я бросилась в комнату отыскивать трубку.
В квартире творился полный кавардак. Юбки и брюки раскиданы по стульям - это я выбирала утром, что одеть. Из приоткрытой дверцы шкафа выползли колготки. Посреди комнаты красовалась пустая коробка из-под туфель, раньше времени спрятанных в шкаф, ведь в конце весны лето обещало быть солнечным и жарким. Поверх не заправленного дивана валялись почти все мои сумки, в количестве четырех штук и скомканный домашний халатик...
Трубка оказалась под одеялом, около подушки - утром говорила с подругой.
- Да ни как! - перейдя на громкую связь, я положила трубку рядом с собой и стала разуваться. - Не взяли меня.
- Почему? Что сказали?
- Да ну их! - я замахнулась снятой туфелькой на всех работодателей разом. - Им, видите ли, не нужна студентка. Мам, ну у меня же в резюме черным по белому написано: "Учусь на третьем курсе экономического факультета Университета имени Плеханова" и все такое! Ну и стала бы я иначе искать работу по ночам? Курице этой, которая меня самая первая тестировала, я несколько раз повторила, а она лишь улыбалась и кудахтала, что, мол, хорошо, у них уже работают студентки... Блин! Зла нет!
- И что?
- Да ничего! "У нас уже работают две студентки, мы хотим девушку, не обремененную учебными или семейными проблемами", - спародировала я свою неудавшуюся начальницу. И злорадно добавила. - Курица!
- Ну ладно, не расстраивайся. Пусть им будет хуже, что тебя не взяли. А ты себе найдешь работу еще лучше! - старалась подбодрить меня мама.
- Да уж, найдешь тут, - пробормотала я. Выговорившись, мне значительно полегчало. И я вернулась ко второй своей туфельке.
- Наташ, может, все-таки переедешь к нам? Хотя бы на какое-то время, пока не устроишься? Я понимаю твое упрямство, но тебе так правда будет легче.
- Мамочка, давай не будем об этом, ладно? - в который раз попросила я, зная, что завтра, или через пару дней, она вновь заговорит об этом. - Я уже привыкла. К тому же, мне пора взрослеть. Не смогу же я быть вечно под чьей-то опекой: сначала твоей с папой, потом Диминой, потом еще чьей-нибудь...
- Ты его видела? Вы говорили?
- Мам, да что говорить? Все и так ясно. Мы же разошлись не из-за скандала или какого-то взаимонепонимания. Мы просто не нужны друг другу, понимаешь? Слишком уж разные у нас жизни. Наверно, мы могли бы стать хорошими друзьями, но захотели стать семейной парой. Просто не судьба.
- До сих пор не могу поверить. Мне, правда, так жаль! Дима - хороший парень.
- Дима отличный парень! И я хорошая девчонка. И никто ни в чем не виноват. Так получилось. Мам, я ведь его даже не любила по настоящему. Вот заберет вещи, об которые я постоянно спотыкаюсь в коридоре, и finita la comedia.
- Послушай, Наташ, а может, все-таки переедешь? Ну, хотя бы на неделю другую, - неожиданно вернулась мама к прежней теме. - Мне что-то неспокойно. Ты слышала про убийство?
- Какое убийство?
- Около тебя, в парке, сегодня ночью убили известного бизнесмена, этого, как его... Ну, неважно. Нашли его утром, мужчина какой-то нашел, собаку выгуливал - она его и учуяла. Милиция в растерянности: вокруг него следов никаких, следов насилия на теле тоже нет, вроде как внезапная остановка сердца. Странно, в общем.
- Ой, мам, - отмахнулась я. Ну, мало ли, чего наговорят. Завтра выяснится, что его похитили инопланетяне, изнасиловали, а умер он от отравления инопланетной водкой. Мам, давай больше не будем о переезде. Тем более это твое "около" весьма относительно. Я понимаю, что ты хочешь обо мне заботиться, я вас с папой очень люблю, но мне нужно пожить одной, понимаешь?
- Ладно, Наташ. Тебе, кстати, привет от папы.
- И ему тоже привет. Молодец, что позвонила. Целую.
- И я тебя целую. Будь осторожнее, я все время боюсь, что ты снова что-нибудь подорвешь.
- Не волнуйся, то правда была случайность, - рассмеялась я и повесила трубку.
Продолжая посмеиваться, но уже не так показательно весело, я отнесла обувь в коридор.
Случай, о котором мне напомнила мама, случился примерно через полгода, после того, как я познакомилась с другой реальностью нашего мира, а вся моя жизнь разделилась как бы на две половины: "до магическую" и "магическую", когда я, пережив головокружительное приключение, открыла в себе первую способность - создавать вокруг себя волшебный защитный экран. Правда, защищал он, как потом выяснилось, только от магических воздействий. А спустя полгода я научилась метать красивые, но невероятно разрушительные шары.
Все случилось как-то внезапно. Я тогда еще училась на физмате. Сначала долго не сходились результаты какой-то глупой лабораторной работы. Уже и не помню, в чем она заключалась. Все стерлось впечатлением от того, как, вослед тетради, которую я гневно швырнула на стол, полетел и, неизвестно откуда взявшийся, энергетический шар. Пожара не было. Но у всех прилегающих соседей осыпалась штукатурка. А моя комната... В общем, пока вставляли стекла, штукатурили стены и покупали новую мебель, жить мне пришлось в зале. После этого, тренировки я стала проводить на открытой местности. Хорошо хоть, что за бесконечным пересчитыванием формул, я запомнила данные лабораторных измерений. Вреднющий профессор уж точно не удовлетворился бы моими невнятными объяснениями по поводу невыполненной лабораторной работы и отсутствующего отчета. Удивительно, как я еще родителей сумела успокоить, наплела что-то про взорвавшийся от перенапряжения экспериментальный приборчик, собственноручно собранный мною во время лабораторки. Мама ничего не сказала, а папа заметил, что такие "приборчики" он тоже собирал, правда, был тогда лет на десять меня младше, а, соответственно, глупее.
Этот случай научил меня соблюдать осторожность.
Слава Богу, меня не угораздило вляпаться в серьезные неприятности. Ведь, по началу, меня так и тянуло продемонстрировать свои умения и поразить окружающих. Вот только подходящий момент никак не подворачивался. И хорошо, что не подвернулся. Кто знает, какое будущее меня ждало. Возможно - исследовательские лаборатории, где я выступала бы в роли подопытной крысы. А, возможно, - участь второй Мессии, способной творить чудеса - как раз и время подходящее. Ни к первому, ни, тем более, ко второму я не была готова.
Я научилась быть сдержаннее, не позволять своим эмоциям захлестнуть меня, как это случалось раньше. Ведь я так мало знала о своих возможностях. Кто знает, чем могло бы обернуться очередное гневное проклятие или нервное швыряние вещей.
Возможно, по этим причинам не сложились и мои отношения с Димой.
Мы прожили в гражданском браке, как это теперь принято называть, полтора года, а перед этим еще полгода чинно благородно встречались.
У нас были хорошие отношения.
Мы не били посуду, не спорили ночи напролет. Может и напрасно. Просто в один прекрасный момент мы поняли, что вовсе не те, какими казались друг другу поначалу. Самое трудное жить с человеком, зная, что он вовсе не твоя судьба, и не находить в себе сил сказать ему об этом, сделать следующий шаг и изменить свою жизнь.
Почему-то люди вообще боятся перемен. Мечтают о них, громогласно рассуждают о том, как было бы хорошо, если бы вдруг что-то изменилось в их обыденной и привычной жизни, в которой им заранее известна каждая минутка. Поучают друг друга, что нужно суметь схватить удачу за хвост, не упустить свой единственный шанс. А какие они примеры приводят при этом! Вот только, когда этот самый шанс замаячит где-то поблизости, или Синяя птица, пролетая, чуть заденет их своим крылом, все эти рассуждения рассыпаются прахом. И люди мнутся, мечутся, тянут до последнего. Пытаются поймать свободной рукой журавля. А чаще и вообще ничего не предпринимают, лишь бы не расставаться с тем, к чему давно привыкли. Причем, чем лучше перспективы, тем сложнее расстаться с опостылевшим настоящим. Может потому, что человек привыкает к тому, что все в его жизни как-то не так, все хмуро и плохо. И хорошее уже кажется ему зыбким и ненастоящим. Не тем, ради чего действительно стоит рисковать.
Димка рискнул.
Он просто собрал свои вещи и ушел.
Наверно, пока мы были вместе, нам нужно было разбить хоть мою старую надтреснувшую чашку с забавным зайчишкой на боку. Пускай она мне сентиментально напоминала о детстве, о первой любви, об ободранных коленках, и еще о сотне милых только моему сердцу вещей. С этой чашкой было приятно свернуться на кресле и смотреть добрые старые фильмы или листать альбом с фотографиями "до димкинской эпохи".
А ведь иногда ради будущего просто необходимо жертвовать прошлым.
Тогда, тем вечером, мне не пришлось бы выслушать столько... Столько правды. Это было самым трудным - слушать его слова и понимать, что он совершенно прав, что я и сама давно все поняла, вот только не хватало смелости что-то предпринять. Поэтому я даже ничего не сказала Димке. Ни в благодарность, ни в укор. Только кивнула, принимая ключи, и закрыла дверь. Но, чуть подумав, запустила ему вослед той самой чашкой...