Харитоныч опять спал на чердаке, завернувшись в какие-то старые тряпки. До того, как попасть в образцово - показательный дом для ветеранов труда провинциального города Хомутянска, он основательно поколесил по стране, прочно закрепив за собой социальный статус лица без определенного места жительства. Бомжа, если короче. Правда, когда-то он даже владел вполне приличным домом в деревне Кавалеровка, что под Саратовом, оставшимся ему в наследство от покойной жены, но после её смерти домовладельцем он пробыл не долго. Почему? Да потому что народная мудрость не зря гласит, что мол, мал клоп, да вонюч! И в самом деле, росточка Харитоныч был, что говорится, метр с кепкой, а характер имел настолько скверный, что ассоциации с тем самым клопом просто сами cобой напрашивались. Так вот, после смерти его жены Фёклы Фёдоровны, которую в Кавалеровке все уважали и даже побаивались за гренадерский рост и бас, Харитоныч совсем распоясался. Фёкла Фёдоровна насчёт зряшней выпивки была очень строга, на язык, да и что греха таить, на руку тяжела в гневе, так что пил Харитоныч только по праздникам. А тут догляду за ним не стало никакого, он и ударился во все тяжкие! Почитай, каждый день с зелёным змием дружбу водил. Это-то ещё было бы ничего! Пьянством, даже самым горьким, российскую деревню не удивишь! Не в этом суть, как говорится, а в том, что и трезвый-то Харитоныч был не подарок, а уж пьяный и подавно. Примет, он, бывало, основательно на грудь, и тащится в клуб на танцы или, того хуже, на собрание. Вот там-то самый цирк и начинается! Например, выдвигали как-то кавалеровцы депутата от своей деревни в областной совет Кандидат, правда, был сильно так себе. Дерьмовенький, если честно сказать, человечишко был, да только кто другой-то у нас во власть рвется? Все, как говорится, не без греха, все с душком. Ну, да ничего, у нас народ привычный! Сидят, носами недовольно крутят, но руки послушно поднимают. И вот тут-то вваливается Харитоныч!
- Это кого это в депутаты? - орёт он во весь голос. - Митьку, что ли? - и непочтительно тычет пальцем в кандидата. - Да он ворюга, каких поискать! Вы чего, забыли, как он тут лесом налево и направо торговал?! Да по нему тюрьма плачет, а вы его в депутаты!
В народе, естественное дело, сразу пошло брожение. Не то, что бы активное, но шумок по рядам пробежал. Охрана Харитоныча, конечно, в шею вытолкала, но кандидата выбрали уже не единогласно, понервничать тому изрядно пришлось. И такие монологи правдолюба повторялись чуть ли не каждый день. Ладно бы, если бы Харитоныч цеплял только начальство, его бы тогда в народе считали юродивым, и даже жалели, но тому было без разницы кого клеймить позором и нехорошими словами, так что и сельчанам от него доставалось. Короче, неизвестно, кого он так крепко зацепил, но только в одну, отнюдь не прекрасную ночь, пустил ему кто-то в избу красного петуха. Вспыхнула его изба, как свечка, и сгорела в одночасье, ничего потушить даже не успели. Хорошо, что сам Харитоныч накануне пил с соседом и у него же заночевал, поскольку идти уже не мог, а то бы и сам сгорел! Увидев одни черные догорающие головешки на месте своего бывшего дома, погорелец произнес на прощанье пламенную обличительную речь и, заявив, что отправляется в Москву правду искать, подался из села. До Москвы он, правда, так и не доехал, зато поколесил по средней России изрядно, пока его не занесло на юг, в маленький городок Хомутянск. В городе Харитонычу понравилось. Добывать пропитание было легче легкого, потому что руки у Харитоныча росли откуда надо, так что и дрова наколоть, и починить что-то немудреное по хозяйству он всегда мог, а выпивку он приспособился добывать, выступая в пивной с ехидными и обличительными речами. Поскольку присутствующих он не задевал, а крыл правительство и местные власти, и крыл талантливо, то ему всегда от души наливали. Так что был Харитоныч, как говорится, сыт, пьян и нос в табаке. Так бы он, может, и продолжал свою беззаботную жизнь, если бы не надоела мэру Хомутянска, Петру Петровичу Зыбкину, эта пивная оппозиция. Вызвал он к себе однажды заведующую домом ветеранов Васнецову Марию Филипповну и попросил:
- Марья Филипповна, убедительно вас прошу, займитесь Харитонычем! Надо его оформить к вам, пусть живет на всем готовом, горя не знает, и мы от него отдохнем!
- Да я бы с удовольствием, но у него же все документы восстанавливать надо, а это долго. Сами знаете, если запросы посылать, сколько времени это может занять!
- Не будем формалистами! - Пётр Петрович решительно рубанул рукой воздух. - Забирайте его сегодня же к себе, деньги мы на него, пока документы оформляться будут, от мэрии выделим.
Сказано - сделано! И хотя Харитоныч активно протестовал, ссылался на права человека, но Марья Филипповна решительно пресекла бунт на корабле.
- Молчи лучше, борец за права негров! Петр Петрович, святой человек, в нарушении всех инструкций решил о тебе заботу проявить, а ты ещё кобенишься! Вот сам подумай, кому ты нужен? Сдохнешь в итоге под забором, никто и не заметит!
И Харитоныч согласился. Неизвестно, то ли манера общения Марии Федоровны была очень похожа на то, как обращалась с супругом Фёкла Фёдоровна, по которой Харитоныч изрядно скучал, то ли струсил он от нарисованных ею перспектив, но только уже второй год он жил в доме ветеранов, теперь уже на законных основаниях, и, в качестве утешительного приза отравлял существование его персоналу и обитателям.
Вот и сегодняшняя его ночевка на чердаке была вызвана тем, что вчера вечером он хотел удрать в самоволку в ближайшую пивную. Тряхнуть стариной, так сказать. Трудность была в том, что ворота на территории дома ветеранов закрывались после ужина. Нет, обитатели могли выходить сколько угодно, но возвращались они уже мимо охранника, а Харитонычу было не с руки идти поздно ночью мимо охраны с таким "выхлопом", так что он, не долго думая, перелез через забор, чтобы никто и не знал, что он покидал территорию. Но это ему мало помогло, потому что Мария Федоровна, уходя с работы, забыла в кабинете кошелёк, и обнаружила это в магазине, когда пришло время рассчитываться за продукты. Оставив купленный товар на кассе, она чуть ли не бегом ринулась назад. И вот, аккурат, когда она пробегала вдоль забора, собираясь уже завернуть за угол к воротам, с забора, чуть не на голову ей свалился Харитоныч, напугав её до смерти.
- Господи! - только и сказала она, когда сверху на неё рухнула какая-то тёмная масса, которая быстро сгруппировалась, поднялась на ноги и оказалась взлохмаченным Харитонычем.
Мария Федоровна, надо отдать ей должное, быстро сообразила, с чего это её подопечный решил сигать с забора, рискуя переломать свои старые кости, а не прошел чинно через калитку.
- Ах, ты, чёрт старый! - напустилась она на него. - Опять в пивную намылился! Угомона на тебя нет!
Не успел Харитоныч и рта раскрыть, чтобы сказать что-то в своё оправдание, она схватила его за шкирку и потащила к воротам. Дотолкав его таким непочтительным образом до медсестры, она приказала ей:
- Зинаида! Глаз не спускай с Харитоныча! Опять в пивную хотел сбежать, хорошо мне попался, а то опять бы с ним неприятностей огребли!
Зинаида не имела не малейшего желания караулить старого пропойцу, поэтому, когда заведующая ушла, она достала таблетку снотворного и протянула её Харитонычу со словами:
- На, Харитоныч, выпей витаминку, нервы подлечи!
Тот послушно взял таблетку и выпил, ворча, что нервы не витаминами лечат. Через какое-то время он начал зевать, и понял, что вторая попытка побега сегодня уже не удастся. Тогда он стянул из-под носа у Зинаиды ключ от чердака, и пошел туда спать, мстительно думая о том, что завтра с утра обещал прийти инспектор пожарной охраны, который уже грозил оштрафовать лично заведующую, если Харитоныч будет разводить бомжатник на крыше. Под сладкие мысли о страшной мести заведующей, он незаметно уснул. Однако, среди ночи он был разбужен какими-то странными, булькающими звуками. Одурманенный снотворным, Харитоныч с трудом смог открыть глаза, и с изумлением увидел посреди пыльного чердака столб голубого сияния. Приглядевшись к нему повнимательнее, Харитоныч заметил среди этого сияния проявляющиеся контуры мужской фигуры. Сияние постепенно стало гаснуть, и через какое-то время исчезло совсем, а мужик, завернутый почему-то в простыню, стал разминать руки и ноги. Харитоныч уже хотел поинтересоваться , какого черта его к ним на чердак принесло, как за спиной у мужика расправились самые настоящие крылья, которыми он похлопал несколько раз, подняв в воздух изрядную часть чердачной пыли.
- Мать честная! - поразился вслух Харитоныч. - А ведь это же я умер во сне! Это ж натуральный ангел за мной прилетел! Эх, жаль, нельзя с того света записочку Марии Филипповне отправить, мол, так и так, попал в рай, а тебе, крыса ты такая, это не светит, за то, что Харитоныча обижала и обзывала его всяко! Вот бы уже она обзавидовалась! А в раю-то и верно, хорошая житуха, вон у ангела ряха - то какая сытая, аж лоснится!
Тут Харитонычу пришлось прервать свой страстный монолог, потому что он заметил, что ангел внимательно его слушает, попеременно наклоняя голову то влево, то вправо.
- Ну, да, ты, ты! - скандальным голосом подтвердил Харитоныч свои претензии. - Зачем-то ведь тебя сюда прислали?
Всю торжественность с Купидона Эрлиха пятого как ветром сдуло. Он понуро опустил голову и тихо ответил:
- Меня прислали, вернее, услали, в ссылку на окраину Галактики, на самую негармоничную планету Земля, выбрав территорию, под названием Россия, где принцип "возлюби ближнего своего, как самого себя" в принципе работать не может, потому что здесь и самого-то себя никто не любит.
- Ой, чего делается - то во вселенной! Постой! - вдруг дошло до Харитоныча. - Так это что же получается? Я и не умер вовсе?
- Насколько я понимаю, вы вполне живы, - вежливо заметил Купидон Эрлих пятый.
Харитоныч заметно приободрился, несмотря на то, что мысль о том, что рай ему, и впрямь, не светит, неприятно царапнула сердце.
- И надолго тебя к нам, сердечный?
- Навечно! - тяжело вздохнув, ответил Купидон Эрлих пятый.
- Ага! - обрадовался Харитоныч - Значит, время ещё есть! Ты, вот что, Эрлих, ты не кисни раньше времени. Тебе со мной крупно повезло! Уж кого-кого, а себя-то я люблю. У меня другая проблема.
- Какая? - вежливо поинтересовался Эрлих..
- А такая, что вот меня-то как раз, никто и не любит. Некоторые особенно, вроде нашей заведующей, Марии Филипповны. Замучился я совсем! Житья ведь нет никакого! Так вот, скажем, сможешь ты мне помочь в моей беде?
- Я постараюсь, но я работаю индивидуально, так что это может занять некоторое время.
- Не вопрос! - повеселел Харитоныч. - Уважаю! Вот ведь у тебя самого не всё гладко в жизни, а ведь не отказался мне помочь! Тебя, кстати, за что к нам вышибли... а, это, извиняюсь, услали?
- Это долгая история, - снова вздохнул Эрлих.
- А мне торопиться некуда, - нахально заявил Харитоныч, - ты валяй, рассказывай! Излей душу, так сказать, легче станет!
И Купидон Эрлих пятый рассказал.
В глубинах вселенной, отдаленных от планеты Земля на немыслимое количество световых лет, жизнь била ключом. На многих планетных системах развивалось сразу несколько цивилизаций. Купидон Эрлих пятый родился на небольшой, но уютной и красивой планете Зефир, расположенной в туманности Кольцо Асцерона. На Зефире жила и расцветала цивилизация купидонов, призванных приносить в мир любовь и согласие. Собственно, Зефир являлся только колыбелью цивилизации купидонов, где они рождались, учились до совершеннолетия. Затем, после экзамена на профпригодность, и в зависимости от результатов этого экзамена, получали назначение на одну из планет содружества для дальнейшего Служения. На свою родную планету Зефир они возвращались, уже только выйдя на пенсию, не считая кратковременных визитов во время редких отпусков.
Купидон Эрлих Пятый был достойным отпрыском молодого, но очень амбициозного рода Эрлихов. Основатель рода Купидон Эрлих Первый был пожалован великой чести начать вести род своего имени за огромные заслуги перед цивилизацией купидонов. Ему удалось организовать брак по взаимной любви между наследной принцессой Тании, Долейлой, и королём Грамадии, Окорном двенадцатым, прекратив тем самым кровопролитную тысячелетнюю войну между танайцами и грамадцами. Купидон Эрлих Пятый с таким блеском сдал экзамен на профессиональную пригодность, что его направили для служения на комфортабельную планету Цебиус. Все выпускники страшно завидовали Эрлиху, потому что ни для кого не было секретом, что скоро должен был состояться брак принцессы Альмеды, наследницы Алигорна третьего, правящего на Цебиусе, и наследного принца кроксверов, Рубиуса Дерзкого, чей отец, король кроксверов, Эдимус Бесстрашный управлял своей огромной империей со столицей на планете Талисман. Брак этот, по сути, был уже делом решённым, и Купидону Эрлиху Пятому предстояли только небольшие, но очень важные формальности, по скреплению вечной любовью этого союза, что делало его на самом деле, а не формально, нерушимым.. Народу Цебиуса в результате этого брака гарантировался мир и процветание, и, естественно, никакой угрозы со стороны очень воинственной цивилизации кроксверов. Купидона, который скрепил бы этот союз, ждало сразу повышение в статусе, окладе и непыльное служение на Цебиусе до самой пенсии. Так что однокашникам Купидона Эрлиха Пятого было чему завидовать, что уж там говорить. Но неожиданная весть грянула, как гром среди ясного неба! Стало известно, что принцесса Альмеда сочеталась узами вечной любви не с Рубиусом Дерзким, а с Дагмаром Вторым, только что взошедшим на престол Дальсии! И что самое ужасное, скрепил этот союз, сделав его нерушимым, ни кто иной, как Купидон Эрлих Пятый! Это была катастрофа во всех отношениях! И Алигорн Третий, и Рубиус Дерзкий требовали у цивилизации купидонов выдать им Эрлиха Пятого для расправы, и его спасло только то, что совет купидонов распорядился поместить его в орбитальной тюрьме, иначе бы ему не поздоровилось. Собственно, ему и так не поздоровилось. Следствие по его делу было скорым и предвзятым. Купидоны в гневе метали в Эрлиха Пятого громы и молнии, не слушая совсем его аргументов и объяснений. И по решению суда его приговорили к навечному служению на Земле, поскольку считали, что хуже и не гармоничнее нет места во вселенной.
- И вот я здесь, - горестно закончил свой рассказ Купидон Эрлих Пятый.
- Ладно, не горюй, Эрлих! - успокоил его Харитоныч. - Не так уж у нас всё здесь и плохо. Запущено, это да! Но ты купидон молодой, сильный, сдюжишь! А я тебе помогу, ты, главное, меня слушайся!
Эрлих Пятый внимал Харитонычу с надеждой и немного приободрился.
- А для чего ты не стал скреплять союз этой принцессы с Рубиусом Дерзким? - всё же поинтересовался он.
Купидон Эрлих Пятый тяжело вздохнул.
- Нельзя было это делать!
- Почему? - не унимался Харитоныч.
- У тех, кто решил скрепить свой брак узами вечной любви, должен быть определённый процент любви, пусть даже и не взаимной. И если чувства сильно ниже этого процента, то скрепление такого союза нарушит на определённый процент гармонию вселенной, а это опасно.
- Вот так сразу и нарушит? - скептически скривился Харитоныч.
- Не сразу, но много раз скрепляемые такие союзы способны поставить мир на грань катастрофы..
- Ой, да одним союзом больше, одним меньше, не всё ли равно? - возмутился Харитоныч. - Скрепил бы, да зато жил бы себе в почёте и неге, а то видишь, как огрёбся! Неужто, оно того стоило?
- Стоило! - твёрдо ответил Эрлих Пятый. - Когда я прибыл на Цебиус и стал готовить церемонию, то увидел, что у моего предшественника в расчётах не хватает таблицы сдвига вселенской гармонии, в результате этого союза. Пришлось мне делать её самому, и когда я её сделал, то понял, почему мой предшественник так быстро вышел в отставку, сославшись на плохое состояние здоровья. Он просто ушёл от ответственности, переложив её на меня. А у меня уже не было выбора.
- Да, парень, подставили тебя! - посочувствовал ему Харитоныч.
- Я сделал то, что должен был! - упрямо и твёрдо повторил Эрлих Пятый.
- Эх, как всё-таки, всё похоже во вселенной! - восхитился Харитоныч. - И у нас подставляют, сволочи, и глазом не моргнут! И у нас тоже говорят, вроде того, что делай то, что должно, и будь что будет!
- У вас так говорят? - изумился Эрлих Пятый. - Выходит, у вас не такая уж безнадёжная планета!
- А я тебе что говорю! - поддакнул Харитоныч. - Это у вас там, в центре вселенной, понты столичные, мол, все, кто по окраинам, и в подмётки нам не годятся! А это ещё как посмотреть! Так что не горюй, Эрлих! Давай лучше думать, как дальше жить будем.