Чваков Димыч. Поезда проезжают транзитом

ПОЕЗДА ПРОЕЗЖАЮТ ТРАНЗИТОМ

Решён вопрос

Решён вопрос пространственных рядов,

сходящихся к нулю по воле рока.

Движение курьерских поездов

стране чудес опять выходит боком:

остались в заграницах навсегда

её сыны - отпетые бастарды.

И риффы выводили провода

гитарно-золотого миллиарда.

В кадастр

Отступал скорый литерный поезд,

унося тайны древних миров.

Он на стыках отстукивал повесть

и решительно сеял добро.

А над бункером выли метели,

заходился отчаянный бас -

эту осень мы славно отпели,

занося её действо в кадастр.

Где-то рядом открытая топка -

паровозное сердце горит.

Небо целится в озеро робко

океаном разлитой зари.

Лоси дремлют на мшистых полянах,

заплетая в кустарник рога.

Всё идёт по всемирному плану -

на потеху вселенским богам:

от языческих сонных проплешин

к орбитальным полётам церквей.

Кабыздох за околицей брешет

в унисон лупоглазой сове...

Поезд - повесть

Мимо станции Жизнь мчится поезд сомнений

обметая пургою пороги надежд.

Есть желание взять в чемоданы не денег,

а флюиды любви цвета "призрачный беж".

Ну, а лучше бы их обратить в свет иль светоч:

не флюиды-фантомы, а в счастье тепла:

процветанья семьи, превосходного лета

или чувства отсутствия мерзостей зла.

Мимо станции Век мчится литерный поезд,

продолжая роман под названием Жизнь,

проецируя быт в разлюбезную повесть;

в ней синьор Новый год за составом бежит.

И цепляет себя в веер новым вагоном,

полным чудо-надежд и сбыванием мечт...

Полустанки в степи по утрам полусонны,

но задора полна вдохновенная речь.

Этот спич новогодний останется с нами

и поможет препятствия преодолеть.

В нотном стане есть место и праздничной гамме

на любой из страниц в новом календаре!

В начале перегона

(к дню железнодорожника)

"Отход прикрыть всегда готов

раскрытый зев плацкартного вагона"

Чваков Д.

Луна пари'т над павшим тепловозом,

чуть отошла от насыпи заря...

Не помогли ни водка, ни глюкоза -

обходчик трупы сжёг - пока горят.

А следом в степь свои направил стопы,

стропа запела первою струной.

Он слышал, как вздыхает Пенелопа,

накачанная "коксом" и войной;

как едет на прогулочной дрезине,

взлетая над путями всякий раз,

какой-то неумышленный насильник,

ординатурой битый Теофраст*.

Стреляет хрустом запоздалой ветки

по насыпи напуганный медведь.

Здесь поезда проходят крайне редко,

здесь очень зыбка под ногами твердь.

Начало перегона. Стынут жилы.

Спит машинист, ушатанный в беду.

Три комиссара, труженики тыла,

на Instagram в бои полки ведут.

Дорог железных вязкая чугунность

ломает мозг и плющит тормоза.

Здесь раньше по земле гуляли гунны,

в сарматах провоцируя азарт.

Стремит за горизонт узкоколейка

трухлявых шпал унылое гнильё.

Луну упрятав в банковской ячейке,

я пересел на частный самолёт.

* Парацельс (лат. Paracelsus, настоящее имя Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм, лат. Philippus Aureolus Theophrastus Bombast von Hohenheim; 1493 год, город Эг, кантон Швиц - 24 сентября 1541 года, Зальцбург) - знаменитый швейцарский алхимик, врач, философ, естествоиспытатель, натурфилософ эпохи Возрождения, один из основателей ятрохимии. Подверг критическому пересмотру идеи древней медицины. Способствовал внедрению химических препаратов в медицину. Считается одним из основателей современной науки.

межконтинентальный вагон

...с разных нечётных и чётных сторон

шёл новогодний плацкартный вагон,

ехало в нём много разных людей

с массой отличных бредовых затей:

кто-то на крыше солому сжигал,

кто-то отважно затеял скандал,

кто-то слепил из халвы чей-то бюст,

кто-то, решив, что по жизни француз,

взял петуха за худые бока

и ощипал в тот же миг петуха;

вышел немного невнятный каплун

на перекрестии летошних лун...

...с чётных и разных нечётных сторон

шёл по вагону развесистый клон;

сам новогодний - едва с ноготок -

молодцам добрым недобрый урок,

кислый, как щавель, мохнатый, как шмель,

дверью прикрылся, сорвавши с петель;

морда лопатой, лопата - совок,

в бледную венчурность смачный плевок!

плёлся лесами корявый обоз;

в зимнем театре - бордель "no frost";

шёл новогодний плацкартный вагон

...с разных нечётных и чётных сторон,

ехало в нём много разных господ,

триста спартанцев и газовый спот,

в разные стороны мчался вагон,

нёсся Гагарин вагону вдогон...

весело было, как в цирке порой -

каждый ботаник в вагоне герой;

разных затей педалировать бред

вызвался очень приличный поэт...

он расписанье поставил на кон,

каждая строчка в нём строгий закон;

едут герои - не сеют, не жнут...

пряник не нравится, скушайте кнут!

кто-то на "крышу" с "откатом" полез,

кто-то, включив по Wi-Fi полонез,

с пьяной партнёршею кинулся в пляс,

кто-то, разбив головой керогаз,

встал на колени и пил керосин,

кот его, что ли, об этом просил?

кто-то прибоем был ловко прибит,

кто-то, превысив торговый лимит,

нёс контрабанду в движение масс,

кто-то спалил в контригре контрабас;

кто-то пароль потерял в кутерьме,

кто-то застрял в гарнизонной тюрьме...

каждый Гагарин и всяк пассажир

в этом вагоне от скуки бежит,

весело чтобы прошёл Новый год

в газовом споте для важных господ...

На токовище

- Ой-ой-ой! - закричал заполошно

заплутавший поэтов разъезд. -

Господа, разве этак-то можно

разводить на мякине невест,

заставляя их, бедных, поверить,

что поэт - завсегдатай торгов?

А поэту лишь кровопотеря -

у него слишком много врагов.

На торгах очень редкие рифмы

и метафор козырных архив,

здесь скупают заезжие ритмы

или попросту чьи-то стихи.

Но поэт не таков, он согласен

на безвестность шунтировать пыл,

что поделать - пока он не классик,

свой планшет протирая до дыр,

отдыхая минуту-другую,

распаляя текилой талант...

Слышишь? Это поэты токуют,

залудив по привычке стакан!

Старая Москва

рабами чеховодавленными, будто семечек шелухою,

вертухаями - чьими-то ставленниками, увядающим каланхоэ

растекаемся по

противню опротивевшему...

печальный исход?

пока не решил ещё,

но открывал мне счёт

не рефери в центре ринга,

а кто-то из поднебесья

в темпе немодного сингла;

двадцать один десять -

время московское!

пора разливать "херши"

после отпуска лести,

что без ножа режет -

по дядюшке Гиляровскому -

в адрес Хитровской бестии...

какого лешего?!

какого... "Лешего"?

Капкан столицы

Расстрел вокзального перрона

к себе меня приговорил

пустой петлёй декамерона.

Без сожалений и ветрил

кругами ада разлинован

геометрический прогресс,

а на деревьях мнутся совы -

кто надзирает, тот и ест!

И над страной вздымают круто

полки алкоты кумачи,

скрипят суставы пьяных суток,

а вот артрит неизлечим.

Неизлечимы ветры свежих

ещё нежданных перемен:

Восток не Запад - плоть разрежет,

имея смертность душ в уме.

Блестит струя бензинных оргий,

нувориш скачет на басах...

Погиб клеврет - святой Георгий -

в багрово-грязных небесах!

И не в бою он пал, как видно,

сражённый в спину, спит навек...

Кольцо дорог - капкан элитный

не в кепке, в новой голове...

На Казанском

На Казанском наказанье -

нищий плачет, как гагара.

Ветер свищет в чреве зданий

с видом еврокомиссара,

с чудом вместо напряженья

сил души совместно с телом.

Чудо - просто отраженье:

Брут Хома присыпан мелом.

Занедужил, плачет в голос

белый свет ему не дорог,

и седеет сивый волос,

как бездымный сизый порох.

На Казанском шум и гомон -

тьмы и тьмы переселенцев.

Ну, а мы гуляем дома,

гнём балетные коленца,

привечаем песней братьев:

хлеб да соль, да с водкой чарка.

Три вокзала демократий

приоделись в цвет немаркий!

Платформа

Метался свет по тесноте вагонной,

когда в тамбовский лес спускалась ночь.

Я пялил взор в окошко, полусонный,

не знал, как эволюции помочь.

Она ж меня в упор не замечала,

жуя вагонов ливерный состав

с тавотно-креозотовым началом,

с электровозом жарким на устах.

Напялив шарф, перчатки да скуфейку,

я вышел на платформе номер раз.

Вся жизнь - борьба, ну, а судьба - индейка,

и всё на свете только лишь игра-с.

Кто в ней сдаёт, убей, не понимаю!

Наверное, бездушный автомат.

Дорога к храму всякий раз кривая:

одних изгибов - томные тома

встают из стеллажей библиотеки,

как будто гренадёры на парад.

Текут на север наливные реки,

ну а платформы движутся назад

туда, где устают летать гагары,

утомлены враждебностью ворон.

Горит на небе не луна, а фара -

как поезд прибывает на перрон.

Гиблые места

Свидания, Дания, Свиблово,

Болонья, Мытищи, Москва

места, разумеется, гиблые,

где ели в сосновый обхват...

Где травы - склонённые фитнесом

до самой покатой земли,

а в душах кудрявая изморозь

меня хладной нежностью злит.

Пытания, Тайния, Стыния -

пустынные random-места.

Натянут в облипочку-линию

биеньем электрогитар

мой разум до одури ветреный,

латунной зарёй на крови.

Болонья с Милана отметиной,

над миром безумным парит.

Как будто усталая женщина

следит за парадом планет,

Британия - с морем повенчана -

потонет в его глубине.

вселенское устройство

до Альфы Зверя три парсека лету --

как говорит бригадный комиссар --

по секторам, как санкции на квоты --

навоза ввоз в мерцающий Мицар;

созвездия рождаются, что звезды,

которые сверхновые -- вперед!

война миров -- семизарядный постер

или дырявых чайников полет.

цветы, как дети, дети-- будто свечи,

огни в тумане -- руки маяков;

кого-то время беспощадно лечит,

ну, а кому-то время -- молоко,

излитое Медведицей в дороге,

пока вселенский чахнет урожай...

сверхновые космические боги

не смеют Богу что-то возражать.

Вагоноуважаемый

Вагоноуважаемый поёт

из Моцарта торжественное что-то.

Становится божественным полёт -

на счастие винтажного пилота!

Взлетает он Пунической войной

над пеленой седого Карфагена.

Я с ним делился небом и весной

и закалял иголкой трубки-вены!

Над боевой державой реет стяг

последышей, сподвижников и братьев.

Вагоноуважаемый - дитя

и выкидыш гламурных демократий.

Подобру-поздорову

Быстро двигай ногами, дружок,

и беги подобру-поздорову!

Слышишь, клянчит почтовый рожок -

не доедет до отчего крова! -

золотого жнивья за окном;

вдоль дороги с хорошей разметкой.

Продолжаем сниматься в кино

и снимать фрукты спелые с ветки.

Но нередко убрать урожай -

слишком-слишком тяжёлое дело...

Ты сорвался? Мне искренне жаль -

видно, тело твоё перезрело.

Быстро двигай ногами, малыш,

и беги подобру-поздорову!

В соль ударил веснушчатый пыж.

Заживёт ли теперь до Покрова

в красных пятнах кровавый филей,

заживёт ли до свадьбы ближайшей?

Из бердана бесплатный билет

выдан в юность и несколько дальше.

вагон общих мест

вали дол

вилами нищих!

мил был волк,

да весь вышел,

да весь выщипан,

да всё клочьями...

никак не высчитать

его полномочия...

никак в толк не взять,

не увериться -

был ли дубом зять

или деревцем...

то ли дуба дал,

то ли взял чего...

вечер, свечи, бал

да... пустой вагон...

Пока идём

(в процессе)

Инфляцию залечим чистотелом:

не привыкать нам набело писать.

Историю верстать - благое дело:

что ни параграф - новая верста,

что ни верста - дорога столбовая,

что ни столбы - пассажи на трубе...

Инфляция, поверьте мне, растает.

История живёт в моей судьбе

и устраняет крики посторонних

каких-нибудь неискренних кликуш.

Когда на переправе дохнут кони,

махнём с тобой по сотке коньку

и совершим логичную замену

пословице известной вопреки!

С тобой мы, несомненно, джентльмены,

но в первом приближенье - игроки.

Шагать с тобой по городам и весям

нам предстоит ещё немало лет.

Пока идём, мы, стало быть, в процессе,

и нам играет музыка побед!

Продам!

В чистилище поезда скорого,

спешащего на курорт,

ехать, разумеется, здорово:

море, девчонки да спорт -

ждут тебя по приезду...

боже, как хорошо!

Есть и на пляже место -

я его САМ нашёл!

Рядом гуляют черти, чёрные, будто смоль...

Смерч где-то в море вертит... девушки, алкоголь...

Ляжешь в тени глициний с запахом шашлыка -

кто-нибудь точно кинет... ляжет к строке строка,

сморщится мигом море, сгинет официант...

Бабы уйдут - не горе!

Главное, чтоб талант

где-то кружился рядом

и разрулить помог -

кинувших кинуть гадов

мордою да в дерьмо...

Жалко, что так не будет,

впрочем - всё ерунда...

Мчат на курорты люди,

я же - билет продам!

Нечего там мне делать,

Осенью счёт цыплят!..

Любит удача смелых,

смелые дома спят!

Трамвай убитого либидо

Трамвай качало, будто колыбель,

храпели в нём бухие пассажиры.

Лишь контролёр тихонько песню пел

со знаковым припевом "Не до жиру"

и кошельки у спящих забирал,

чтоб не стащили в суматохе черти.

Переписав с купюры номера,

хранил купюры в краденом конверте.

Доехавших до станции живых

на снег тащил за сапоги и боты

и не сносил однажды головы

в процессе бесконечно-жгучей рвоты.

Горька, как снег, посконная судьба

обиженного богом контролёра:

харизма еле видная слаба,

и отсырел по всем законам порох

в трамвайной атмосфере низких нот

высокого - до паперти - накала...

Гуляет по салону грязный кот

с когтями раскалённого металла

и собирает души в вещмешок

армейского десантного покроя.

Есть и за ним, как водится, грешок,

который и его потом накроет.

Ну а пока, отчаян по весне,

гуляет кот по кошкам то и дело,

а над Землёй висит парад планет

и кроет землю радикально белым.

Без ветрил...

Без часов, ветрил и амперметра,

без гвоздей, забитых в пустоту,

ветер выл, сдирал с грейпфрутов цедру

и ломал динамику простуд!

Ветер дерзкий жил с метелью снежной,

раздевал деревья донага,

радовался силе центробежной,

раздавал осинам жемчуга.

Раздувал с утра густые тучи,

разливал по чашкам шоколад.

Расстреляв заряды снега кучно,

раскалял разлуку добела.

Растекался векшею по древу,

раскидав в сугробах тайный сон.

Развлекал регтаймом королеву,

нажимая бодро на клаксон,

растворяясь в тысячах эмоций,

попадая в сотни разных драм,

без ветрил, часов и руководства,

флюгера' гоняя по дворам.

поезд местного значения

из всех возможных превращений,

из всех неизданных щедрот

ко мне бредут... восходят тени,

и душу сладко в клочья рвёт

неясным заберегом счастья,

блаженным привкусом мечты,

касаньем призрачным запястья

тревожной дрожи наготы...

и я взлетаю сном топлёным

со вкусом мёда с молоком,

и тянет мягкие вагоны

на небо в парке городском...

вторая смена

от поезда хвоста

сам отделил Христа,

потом отстал,

пока весну листал

в календаре -

от ДО до ФА...

лафа!

вот та

ещё элита ноты СИ...

не следует носить

кота

в корзине

знаний твёрдых

от Word-а...

...на осине

натянут парус синий,

и кто-то мёртвый

ретро

по ветру

качается насосом...

задраена аорта

Наркомпроса...

рассыпал просо

по гумну

и потерял рассудок -

Иуда...

хотя не обманул

лукавый спонсор

твоей измены...

однако поздно -

вторая смена!

проводники

полишинель - надёжная одежда

для скалозубов и весельчаков;

для тех, кто плохо одевался прежде -

идеалистов, хиппи, кипчаков...

наручники - надёжная опора

для безнадёжно выспренних затей;

сгорает быстро слишком дымный порох,

оставив след пожара на плите...

слова мои - надёжная защита

и оберег от нечисти и зла;

молитва в них самой судьбой зашита,

как в манускрипт секреты ремесла...

алаверды - надёжней эстафеты,

не слово, а космический компа'с;

во тьме веков выводит разум к свету

и выведет к нему ещё не раз!

Прогулка

Набрав в луны широкую ладонь

живой воды, тихонько шёл по лужам...

И ехал в парк трамвайный мой вагон...

...его я на путях и обнаружил,

когда спешил в предсердие весны,

а там мечта струила фимиамом,

её движенья, в сущности, ясны,

благоухая нежности бальзамом.

Спешил успеть на бал кровавых роз

в лучах неувядаемых восхода.

Я был рождён в плену метаморфоз

на острие у молниеотвода.

Мой дядя...

версия направления Москва Ярославская - Мытищи

Морозно, а дядя нечестен,

хоть правила помнит порой!

По радио жуткие вести -

Онегин совсем не герой,

а просто отъявленный денди,

классический лондонофил.

Разведчик, согласно "легенде",

нечестного дядю убил!

Владимир - свидетель событий -

от пули не смог убежать.

Предтечею кровопролитий,

себя он воображал.

Да, собственно, так и случилось:

Онегин отправился в клуб,

и там всё кричал что есть силы,

какой он крутой дяделюб!

Но Ленский отважно ответил -

мол, нет на убийце креста.

Попался в дуэльные сети

к сочельнику после поста

и встал пред Евгением гордо,

как тополь под кипарис,

а тот - вот шпионская морда! -

Вовану устроил сюрприз:

рванул из кармана гранату

и бросил под ноги... Подлец!

Спецслужбы готовили гада...

У Вовки на сердце рубец.

А пуля? Какая там пуля -

коль служба стоит на кону...

Подайте сто баксов сынуле,

чтоб батю он мог помянуть!

Наш бронепоезд

Флаг-бронепоезд с атомною топкой

лежит Гольфстриму строго поперёк.

На горизонте шелушатся сопки,

а капитан наш, будто бы пророк,

речёт слова, наряднее подарка,

сочнее, чем абхазский мандарин,

и ароматнее вина "Кадарка":

- Я верю в судьбоносность субмарин!

И срочно объявляют погруженье,

по курсу еле виден супостат;

прицелены ракеты в центр мишени,

а в этом центре - сказочный Царьград

в одной Заокеании далёкой,

где Бледный Дом сверкает на холме,

где тщится укусить себя за локоть

не слишком моложавый джентльмен -

когда б вы знали из какого сора

скопил свой Сорос мерзкий капитал!..

Он громче всех кричит: "Держите вора!"

а сам давненько главным вором стал.

В Форт-Ноксе нет проходу от вольфрама,

а золото растащено давно -

и счёт уже идёт не в килограммах,

и казначейство лупит мимо нот -

эмиссией накачивая смело

декоративно-сказочный Царьград...

Империя изрядно зажирела,

как сальная густая фуа-гра.

Флаг-бронепоезд с атомною топкой

лежит Ньюфаундленду поперёк.

На горизонте импортные сопки,

на тридцать футов поднят перископ!

С приездом!

Как далеко до станции приезда,

где устье Дна или его Исток?

Для поезда на Дне не хватит места,

здесь лишь прибьётся пламени росток;

и отразит решительным порывом

бродяга-ветер чью-то благодать...

Исток, что камень на краю обрыва -

его захочешь только в руки взять,

а он уже летит в разверсту бездну!

Течения могучие воды,

как холода, прибиты льдом железным

к фата-моргане будущей беды.

Погонно-эпигонное

У эпигонов длинные погоны -

Погонных метров в них не сосчитать.

А также гонор в этих эпигонах.

И зачастую Каина печать

Стоит спроста на эпигонных душах

Созвездием кровавым Орион...

Не нравится? Так ты меня не слушай

И уходи скорей в другой вагон,

Где не поют осанну черной мессе,

Где всяк адепт -- Наполеона друг,

Где гномиков не семь, а сразу десять,

И Юлий Цезарь, а не Юний Брут

Движение адептов возглавляет

`За лучшее имперское житье'...

Здесь даже хвост собаками виляет

И шлет в автоматический полет.

Тюльпан-туннель

Тюльпан туннеля - светлый изнутри;

снаружи он давно мрачнее ночи.

Мелодий непутёвых попурри

мне сей цветок в дорогу напророчил.

Свет впереди - возможно, стоп-сигнал;

возможно, в лоб нацеленный прожектор,

а может быть - грядущая война,

её гибридный цифровой детектор.

Мои слова - почти протяжный вой,

сливающийся с криками горгулий...

Тюльпан в конце туннеля - каково?

Сдаётся мне, нас снова всех надули -

нет выхода из грешной суеты,

исходя нет из долгой обороны...

Тоннель в конце тюльпана - это ты

примериваешь - чёрт возьми! - корону...

Трамвай эпических желаний

От Бога - отражение луны

на влажной крыше сонного трамвая...

Мосты на небе были сожжены ...

... и Бог-отец нам в руки снегом таял!

Трамвай скользил по рельсам городов,

врывался сном в распахнутые души;

в преддверие грядущих холодов

по рельсам вдохновение утюжил.

Простору мыслей предоставив ход

широтного значенья и масштаба,

рождали симулякры вечный код

проникновенья сутью в куб Каабы.

Скрижали обнаружил Моисей

на остановке в виде расписанья

координатных реперных осей,

намёками на стрелки мирозданья.

От Бога отражаясь, будто свет

сияющих религий повсеместный,

трамвай летел по лабиринтам лет,

как рай земной - с разгона - в рай небесный.

От перемены мест...

Уезд и волость, перемена мест,

далёкая унылая планета...

Кобыл полно, но нету здесь невест,

и очень мало проливного света.

Нехватка йода и простых белил...

В неизданных продажных палестинах

однажды Бога черти довели,

и он на время из тусовки сгинул.

И наступили сучьи времена,

и брат пошёл с дубиною на брата,

и встали фарисеи в стременах,

и проскочили точку невозврата.

Уезд и волость, перемена мест,

далёкая унылая планета...

Невест полно, чертям милей инцест,

в конце туннеля не осталось света.

Путевой символизм

Я в мягком проедусь вагоне

по жести чугунных дорог,

сминая в железной ладони

рифмованный временем слог.

Во мне до черта символизма -

я с Полем Верленом дружу.

Эзопов язык - верный признак

того - вам о чём не скажу!

По солнцу вращая глазами,

устану глазами вращать -

растянут вдоль станций гекзаметр

в исподнем дремучих мещан.

Дрожат на ветру транспаранты,

как гафельные паруса;

натянуты вены, как ванты,

нанизан на гафель пассат.

А я еду в мягком вагоне

и твёрдостью духа грешу -

пишу на Бодлера жаргоне,

а вышло ли что, не скажу.

...на капельках дождя

сыграл на капельках дождя

короткий дайджест музыкальный,

покуда поезд скорый ждал

в текучей суете вокзальной;

хватил весёлого житья,

да перебрал немного лишку,

не праздник вышел - сущий яд

для воспалённого умишка;

воображение летит

беззвучным криком в атмосферу,

сметая тучи по пути

без жалости и чувство меры.

Возвращение домой

Мгновенье остановлено не мной,

а древним феерическим сатиром.

Он перебрался нынче в мир иной,

где и блюдёт успешно честь мундира.

В его словах рефлексий скучных строй

по сути мнемонических приёмов,

а в рифмах - гомерический покрой

гекзаметра. Сатирам незнакомы

ни чувство такта, ни акцент синкоп,

они в эллинской сущности подвисли,

где еле дышит солнцем стробоскоп

в языческом, как миф античный, смысле.

Мгновение попало между строк,

где и случился остановки казус

как предсказал классический пророк,

отправивший Улисса без компа'са.

Пароксизма?льная трево?га

Не вывезет кривая, эко жаль -

не применима к радости насущной.

Не зарастает сорняком межа,

и мозг потом межою знатно плющит...

Я рано встал, но нет тебя уже,

не обойти мне "милости земные"...

В руке сжимаю с сурами планшет,

а пред глазами кони вороные.

На них бы ускакал куда-то вдаль,

чтоб дома не сидеть весь день в печали,

не нанося бы психике вреда

в конце, посередине и вначале.

Кому-то жизнь, мне ж - ежедневный яд

отравленного нежностью пространства...

Париж забыт, закручена петля

непризнанного миром вольтерьянства!

Не вывезет кривая, очень жаль.

Париж закрыт - разгар переучёта...

Блуждаю по высоким этажам -

где б отыскать седого звездочёта,

чтоб он бы примирил с самим собой,

покой бы подарил в сетях Амура?

Не мушкетёр я, в общем, не ковбой,

а пациент верховного авгура.

Домой...

Домой-домой... гинею за прогон

проводнику, не суетясь, отдам...

Здесь нет купе - не общий, но вагон,

из багажа - лишь старый чемодан.

Вокзал особняком, перрон блестит,

политый не из шланга, но дождём.

И кстати, не мешает подмести

и осветить дорогу в "жёлтый" дом.

Сосульки сталактитов раздробив

на радикально мелкие куски,

шагаю - непутящ и незлобив,

а время так и давит на виски.

Весь виски выпит, в голове шашлык -

расплавлен мозг в режиме "маринад".

Солёный пёс по кличке Белый Клык

пророчит мне английский променад

вдоль старых стен и замковых мостов,

где лорд и пэр катаются верхом

в сопровожденье грумов и шутов...

В расположенье духа неплохом

под вечер я вернусь в свой старый дом,

умоюсь в нём колодезной водой...

А в Африке Гоморра и Содом,

там сера пахнет новою бедой.

По этапу

брутальная песня

Тащился в литерном, но в грязных сапожищах,

вонял тавотом, ваксой и дерьмом...

Не барин, не рабочий, но не нищий,

а господин и раб в себе самом;

плацкартный чёрт из табакерки спальной,

в вагоне общем беспринципный клоп,

его слова пивные крайне сальны -

он из Устава вырванный холоп...

Здесь пассажиры затевают ссору

и напевают подорожный блюз...

В сортирах поездов сжигают порох

и рассыпают трёхведёрный дуст.

Большие парни юзают бермуды,

трясётся из фанеры кобура,

а Потрошитель в форме Робин Гуда

слагает для изгоев хит-парад!

Чудесный день - остаться в окруженье,

прекрасный вечер - вертухай в огне...

Но прапорщик - классический мошенник -

прервёт этап откуда-то извне.

С попутчиком

Водки выпив немного - граммов триста, не боле -

предлагаю соседу сгонять в "дурачка"...

Мне отсюда до бога - ещё пуд серой соли,

только с кем и когда - не понять с кондачка.

Мне отсюда до истин - сто тридцать лазеек

и четыреста восемь козырных затей.

Едем в поезде жизни. Назло фарисеям -

ни к чему нам посулы святош и чертей.

Нам сегодня за счастье - простая беседа,

поученья ж адептов - конкретная ложь

и качает вагоны - как будто от ветра,

и гуляет в окне нудный ливневый дождь.

Водки выпив немного, рванули за водкой;

проводник нам поможет в стремленье святом.

Мир из чувств и сомнений Арахнами соткан -

откровения прежде, а водка потом.

Комментарии: 8, последний от 16/03/2022. © Copyright Чваков Димыч (nudless@mail.ru) Размещен: 18/02/2022, изменен: 21/02/2022. 46k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия Скачать FB2
Аннотация: Дорог железных вязкая чугунность ломает мозг и плющит тормоза

Чваков Димыч : другие произведения.

Поезда проезжают транзитом