Чваков Димыч. Нарушители

Нарушители

В пору моей студенческой юности произошло это событие. Год тогда стоял 1981-ый. Глубокая осень или уже ранняя зима, точно не припомню. Погода промозглая с сильным ветром и мокрым снегом. Мы с Санычем, Олегом Бутыриным - студенты пятого курса киевского института инженеров гражданской авиации - решили рвануть на экскурсию к недавнему выпускнику нашего факультета автоматики и вычислительной техники Сане Кондраткову в аэропорт Борисполь - с целью "вживую" обследовать систему управления воздушным движением "Теркас", недавно установленную наладчиками из Швеции.

Кондрат, в некоторых устных преданиях - вуйко Кондрат, он же - инженер Шура, сам нас пригласил к себе на работу в процессе дружеского застолья в факультетской общаге. Он уже полтора года как защитился и жил где-то в городе, женившись на киевлянке, но оборвать пуповину, связывающую его с альма-матер, всё не мог решиться, потому периодически зависал с нами, пятикурсниками, кто ещё помнил его боевые похождения в бытность студиозом.

- Приезжайте, парни, - говорил Кондрат. - Почирикаем, чай попьём, хрен помнём. Я вам фирменную аппаратуру покажу. Там всё новячее - не только муха не сидела, кругом лейбочки фирменные болтаются. Да что там аппаратура - она у буржуев и должна выглядеть красиво! Главное, шведы нам оставили после монтажа крутые модульные шкафы со спецухой. А в них - два халата на каждого технаря в смене, синий и белый, комбез х/б с массой карманов на кнопочках и зиперах; плюс сабо и сандалии лёгкие. А ещё инструмент индивидуальный, промаркированный, чтоб было кого за жопу прихватить в случае инженерного "косяка"". Стало быть, у меня теперь свой гардероб в предбаннике - индивидуальный шкафчик с полочками и плечиками, с инструментами и спецодеждой; да личный ключ в придачу к перечисленному богатству.

И что характерно, шведы в спешке какой-то освежитель, который в контракте не фигурирует, забыли. Начальник службы сказал, мол, на год его хватит. Подсоединяешь специальный баллончик к кондиционеру, а потом на смене запахом прибоя дышишь или хвоей сосновой. Лепота!

- Капитализм изворотливо загнивает! - подытожил Саныч заключительную часть спича Кондрата.

- Это всё понты, - возразил я патриотично. - Главное, чтоб система УВД без сбоев функционировала. Мы ещё посмотрим, долго ли хвалёное железо продержится без поломок.

- Шведы обещали года три безаварийной работы, - подключил инженер Шура сокровенные рунические мантры, переданные ему викингами.

- Вот такой, бня, тезаурус! - вспомнил Саныч недавно полученные знания об энтропии непрерывно действующих автоматизированных систем.

- В общем, приезжайте братцы, как-нибудь в ночную смену - я вам бумаги 11-го формата* для диплома отслюнявлю. Хорошая бумага - сфальцованная в стопу, с перфорацией. Мелованная. Финская. Для того, чтоб пыль в глаза дипломной комиссии на защите пустить, в самый аккурат. Качество офигительное - даже тушь держит с нашего рейсфедера, не расплывается. Не говоря уже о венгерских рапидографах. Рисуй себе иллюстрации с милым удовольствием.

- Тоже шведы оставили? - поинтересовался я.

- А кто ещё то - конечно, они, родимцы! Запас на складе лежит - на пару лет хватит. Поначалу бумагой все действующие принтера заправляли перед сменой. Только расход уж больно большой выходил. Народ-то у нас ушлый - всё до дому, до дому... Теперь под роспись сменному выдают - за каждую страничку отчитывается. Но я уже успел листов пятьсот притырить. Лежит в укромном местечке - своего дипломного часа ждёт финская бумага. Вам двоим хватит красивую пояснительную записку наструячить на радость отечественной авиации.

Так что, приедете?

- Слушай, вуйко, а чего вдруг ночью?

- Днём начальства полно, и волкодав на входе в здание УВД сидит - если без пропуска попрёшься, может ноги запросто откусить. Невозможно мне будет провести вас в операционный зал и к рабочим местам диспетчеров при подобном прессинге. Ночью-то попроще. Вахтёра нет, а нас контролируют при помощи очередной буржуйской заморочки. Электронный замок на калитке считает количество открытий и закрытий двери на входе на территорию. Мало того - время фиксирует. И если в журнале не отметил вескую причину, по какой рабочее место покидал, вылюбят и высушат потом отцы-командиры, будто девку срамную.

Но на всякую хитрую гайку найдётся советская отвёртка. Если ей замок электронный заблокировать, сходить, куда нужно, потом вернуться, ничего он не зафиксирует. В нашей смене мы на всю ночь отвёртку в калитке держим. Кто хочет, может в аэровокзал сгонять - кофейку попить или по иной надобности.

Шведы, собаки, хотели ещё видеокамеры втулить, чтоб, дескать, всю движуху за ночь начальство потом могло наблюдать с утра вместо разминки, но очень уж дорого оказалось. Потому и решили финансисты сэкономить на стукачестве. Оно и правильно - ни к чему советским авиаторам жить под подозрением. Мы же не совсем злостные обманщики - нам на слово верить полагается.

- А когда приехать-то можно будет? - поинтересовался Саныч, которому не терпелось заценить качество шведской обуви. Сабо из Венгрии он уже носил года два, а шведские - наверняка лучше, ибо, как поётся в известной песенке, "...эх, Запад - не пот, а запах, не женщины, а сказки братьев Гримм..."

- В мою ночную смену, разумеется. А когда именно? Звякну в общагу на вахту, чтоб вам передали. Будьте готовы в любой из ближайших вечеров!

- Замётано!

Через два или три дня - в разгар субботы - ко мне забежал Саныч и сказал, мол, звонил Кондрат и приглашал прибыть в аэропорт Борисполь к десяти часам вечера.

Нищему собраться - только подпоясаться, а студенту и подпоясываться не требуется. В назначенный час мы примчались в аэропорт на вечернем экспрессе и ожидали Саню близ стойки почтового отделения на втором этаже внутрисоюзного сектора аэровокзала. Вуйко Кондрат появился минут через пять.

- Ну что, братцы-кролики, ко мне неожиданно гости нагрянули. Припёрся шеф подшофе. Втемяшилось ему в башку с пьяных глаз - проверить нашу смену в выходной, да ещё и ночью. Я сумел отпроситься у него официально на полчасика. И вот к вам пришёл.

- Так мы будем снимать кино или не будем снимать кино? - заканючил Саныч, цитируя фразу из знакового голливудского фильма конца 70-ых годов прошлого века "Каскадёры".

- Будем, непременно будем. Даже не сомневайтесь, но немного позже. Шеф пусть диспетчеров подрюкает с часок, покуда язык административным ядом мироточи́т, а потом и пойдём. В общем, посидите пока в баре в международном секторе...

- А как мы туда попадём без билетов или хотя бы иностранных паспортов? - спросил я.

- Не вопрос. Решим. Пока суть да дело, хлебните пивка, чтоб не скучать, а потом я вам свистну - подойдёте к ограде здания УВД, знаете где?

Мы кивнули, после чего Кондрат провёл нас через чёрный ход во вторую половину аэровокзала, откуда вылетали самолёты за границу СССР. Проходя мимо билетных касс, Саня представил нас миловидной девушке, а потом уточнил:

- Когда придёт время, я позвоню Кате, а она уже сообщит, дескать, пора выдвигаться. Выйдете через центральные двери - при выходе билеты проверять не станут. Только сейчас-то в баре культурно сидите - не дёргайтесь, не привлекайте к себе внимания. Тут погранцы не пуганные ходят, могут в плен взять, если что...

- Если - что́? - поинтересовался любознательный Саныч.

- Если - то, мудрило чудный! - обозлился Кондрат. - Я сказал, сидеть смирно, стало быть - сидите. Катя вас искать по всему зданию не будет.

Понявшие и осознавшие всю глубину глубин Кондратовской ответственности перед начальством, государственной границей и нами, мы отправились в уютный бар в зоне duty free, где заняли дальний столик в полумраке - дабы не отсвечивать, как напутствовал нас инженер Шура.

Чешское бутылочное пиво по цене "жигулёвского" ошеломило двух нелегальных посетителей своим нагловатым демпингом, но принятые "на грудь" полтора литра пенного продукта оставляли во рту исключительно элитное послевкусие, а в голове - лёгкий сиреневый туман с миражами архитектурных памятников старушки Европы.

На моих глазах Саныч преобразился, превращаясь из разгильдяя-студента в вольно ведущего себя иностранца, случайно заглянувшего в неприметный бар "на краю цивилизованного мира".

- Что-то Кондрат совсем нас уважать не собирается. Сам позвал и сам же не идёт! И главное - запретил выходить в люди! - наполнил атмосферу уютного позднего вечера гроздьями гнева мой напарник.

- Успокойся, балабол. Он там с начальством воюет. Придёт, когда поборет.

- Хорошо, а если я в туалет хочу, мне под себя ходить? Нехилая перспективка!

- Я тоже, кстати, посетил бы сей заветный уголок. Думаю, если мы сходим по одному, это не приведёт к мировой революции в отдельно взятом терминале.

Мы исполнили свой физиологический долг перед нашими организмами, после чего вернулись за облюбованный столик. И тут Саныч снова принялся за своё.

- Я курить хочу, как из ружья, а в туалете у них в международном секторе не принято. На улицу надо выйти.

- А как потом обратно без Сани? Напрямки не прорваться - мент не пустит, а через "заднее крыльцо" путь очень уж затейлив, ты его запомнил?

- Нет, мне кажется... Но ведь есть же где-то служебный выход - без лишних глаз. Поищем - найдём.

- Давай уже потерпим, Саныч. Ну его. Вот-вот Кондрат маякнёт, Катя - в бар, а там пусто.

- Вот ещё! Мы будем мимо проходить и на обратном пути сами спросим, звонил или нет.

Послушал я однокурсника, а не следовало бы.

Как и предполагал Саныч, выход на улицу "без посторонних глаз" нашёлся, и нашёлся на удивление быстро. Выход этот был на перрон через стеклянную двустворчатую дверь, рядом с которой на стене висел транспарант "Внимание! Государственная граница". Мы удивились: если граница, какого тогда рожна её никто не охраняет? Посмеялись, шагнули на улицу и с удовольствием прикурили. Наивные студиозы! Впрочем, для того времени не совсем и наивные, просто в ту сказочную советскую эпоху камеры видеонаблюдения были большой, я бы даже сказал - эксклюзивной, редкостью. Но они таки были!

И где-то в чреве сектора для пассажиров, отправляющихся за рубеж и прилетающих "из-за бугра" безликий и унылый от безделья офицер КГБ смотрел на двух зарвавшихся пацанов и готовил им холодное блюдо под названием не имеющем ничего общего со студнем.

Я недолго составлял компанию напарнику: пыхнул пару затяжек и быстро направился к билетным кассам - к нашему связному по линии Аэрофлота. Но не успел не только что-то сказать, но даже подмигнуть славной девушке Кате, поскольку каким-то чутьём понял - Саныча вяжут. Наверное, поскольку очень уж интенсивно засуетились клерки в синем, кроме того - откуда-то в зале ожидания появились лица, упакованные в зелёную пограничную форму с лицами, расплющенными о прикордонный забор, будто морды мопсов.

На моё счастье, я оказался рядышком с Катиным рабочим местом и, собственно, не успел понять, как материализовался внутри кассовой кабинки - в ногах у прекрасной дивы и отличницы гражданской авиации. Дальнейшие события я только слышал, а видел исключительно круглые колени своей спасительницы.

Сначала рядом с кассой остановился кто-то запыхавшийся и тоном, не терпящим возражений, строго отчеканил:

- Несколько минут назад совершено преступление - нарушена государственная граница Союза Советских Социалистических республик. Злоумышленников двое. Один задержан, второй скрылся в зале ожидания. Вы не видели подозрительного молодого человека - предположительно блондина с короткой стрижкой и в джинсовой куртке?

- Похожий парень пробежал в сторону центрального выхода, - невозмутимо ответила Катя. Голос её звучал твёрдо, однако правая нога слегка нервно подёргивалась. Но видно это было лишь мне одному и никому больше.

Девушка хотела позвонить - по-видимому, поделиться с нашим бориспольским куратором возникшим форс-мажором, но её попытки прервал некто с вкрадчивым, словно у сказочной Лисы Патрикеевны, голоском.

- Добрый вечер, девушка! Как я могу к Вам обращаться? Ага, Катюша, значит? Прекрасно! А скажите-ка мне, Катенька, не прячете ли Вы того самого юношу, которого безуспешно ищут пограничники и милиция?

- Разумеется - прячу! Под юбкой у меня сидит! - вызывающе заявила кассирша и расхохоталась настолько непринуждённо, насколько сумела. Получилось, надобно отметить, весьма и весьма неплохо - даже Станиславский бы не преминул отказаться от приписываемого ему режиссёрского концепта, основанного не на вере во Всевышнего, а на эгоцентричном представлении театрального мироустройства.

- Смело, - только и нашёлся, что сказать обладатель обворожительного лисьего тембра. - В общем, не теряйте бдительность, Катрин! Мы здесь в случае чего придём на помощь.

- Вы - это внуки Дзержинского? - неожиданно для себя спросила девушка.

- Если смотреть на вопрос с философской точки зрения, - ответил образованный особист, размывая суть прозвучавшего ответа по методике "распараллеливания смысла" и отвалился в туман.

Очередная попытка вызвонить Кондрата Кате удалась, и она, стараясь сдерживать, распирающие её эмоции, поведала о делах наших скорбных. Вуйко прибыл довольно быстро - я даже не успел устать от однообразия открывающегося вида на стройные женские ножки. Вероятно, начальство уже отправилось домой, и отвёртка заняла положенное ей место в хитроумном электронном замке.

Кондрат навис всем своим немаленьким ростом над дуплом кассового оконца и, для маскировки глядя на Катю, трагическим шёпотом адресовал не ей, а мне несколько обидных слов на матерном диалекте великого и могучего, завершив тираду следующими словами:

- Паяльник вам в промежность! Какого чёрта попёрлись на перрон, хрюли пампульские?! Не могли потерпеть часок без курева?!

Я скромно молчал. Во-первых, чтоб никто в зале ожидания не догадался - в ногах у кассирши Екатерины кто-то прячется. Во-вторых, правила этикета рекомендовали мне не отвечать на риторические вопросы.

Взвесив и оценив обстановку, Кондрат поручил Кате вывести меня через "тайную дверь" в почтовом отделении на отечественную половину аэровокзала, когда всё поутихнет, а сам отправился выручать пленённого с поличным Саныча.

Помнится, пришлось мне дожидаться результатов Шуркиной экспедиции часа полтора. Издёргался весь, изнервничался. Теперь уже не в комфортных условиях бара duty free, а за столиком обычного советского буфета, хлебая отвратительное пойло с гордым именем кофе.

А тем временем, возникший на ровном месте инцидент разворачивался стремительным авиационным аллюром. Попробую изобразить действие в лицах. Хотя лично в нём участия не принимал, но был посвящён в полном объёме двумя активными субъектами драматических событий.

В общем, Кондрат быстро вычислил, куда именно могли заточить юного борца с никотином, поскольку "опыт - сын ошибок трудных..." и далее по классическому тексту. Увиденное в кабинете начальника пограничного поста привело его вдруг в доброе расположение духа. А лицезрел вуйко следующее: Саныч сидел на стуле непринуждённо, будто сын магараджи или повелителя Магриба, по меньшей мере. Доза принятого им пива оказалась, как говорят в иных землях, "в самом аккурате", что делало моего горе-напарника раскрепощённым не только в мыслях, но и в движениях.

Двое, один в зелёной форме пограничника, второй же - в милицейском мундире с погонами старшего лейтенанта - допрашивали Саныча с пристрастием и, похоже, довольно давно и однообразно, поскольку нарушитель отвечал односложно и с некоторой долей превосходства над недотёпой из пограничной стражи. Милиционера и вовсе игнорировал. Слова Олега были чисты и прозрачны, как горный хрусталь.

- В двадцатый раз говорю - просто вышел покурить. На предупреждающую надпись не обратил внимания. На перрон вышел один. А то, что ваша камера засняла - это просто некачественная съёмка. Возможно мою тень за человека приняли. На территории международного сектора оказался из любопытства - хотел понять, чем обслуга иноземцев от человеческой отличается.

Пограничнику подобное течение процедуры дознания, видимо, надоело хуже горькой редьки - нарушитель будет гнуть свою прямую линию до морковкина заговенья, и он вступил в сговор со старлеем с целью припугнуть задержанного. Вдвоём они принялись стращать подозреваемого в "тяжком государственном преступлении" казнями не сколько египетскими, сколько академическими - по части компетенции министерства высшего и среднего специального образования.

- Скажите, Олег Александрович, вы пересекли государственную границу СССР с целью нелегально покинуть страну, вступив в сговор с экипажем авиакомпании "Люфтганза"? Как вам - студенту авиационного ВУЗа - могла прийти в голову подобная идея? Вас завербовали?

- Никто меня не вербовал, - гневалось внутри Саныча полтора литра доброго чешского "праздроя". - Как студенту авиационного ВУЗа мне эта пошлая идея лететь за рубеж без билета и с мятой пятирублёвкой в кармане в голову прийти не могла. И границу я не пересекал. Предупреждающая надпись была, не отрицаю, но никакой границы я там не обнаружил, лишь урну-плевательницу, полную окурков - и только-то. И кстати, рядом - в каких-нибудь ста метрах - выход на посадку общесоюзных линий, но там нет никакой границы. У нас разве граница демаркирована кусочно-нелинейным манером: тут есть, а через два шага нету?

Пограничник, услышав странное незнакомое слово "демаркация", напомнившее ему давно нестиранное исподнее, впал в ступор. На помощь партнёру по "пыточной" пришёл старший лейтенант милиции, который и к более интеллектуальному обхождению притерпелся - общение с деклассированным людом способствовало.

- В общем так, до окончания следствия, мы забираем ваш студенческий билет. Получите его потом в ректорате, если там сочтут нужным; но не думаю, что вам дадут защитить диплом после столь вопиющих вакантных художеств. - Милиционер очень гордился, что вспомнил недавно услышанный термин и сумел применить его к месту.

И тут Саныч взволновался. Причём столь сильно - аж покраснел лицом до самых кончиков ушей.

- С какого перепугу? Какое преступление вы собираетесь расследовать на пустом месте? Я ничего не нарушал. Все рассуждения патрульных - просто домыслы. Они люди подневольные, им что скажут, то и насочиняют...

- Но-но, молодой человек, сейчас вы наговорите себе на госизмену!

Неизвестно, чем бы закончилось дело, если б ни вмешался Кондрат. Он что-то шепнул на ухо старлею - представителю МВД, и они удалились на приватное совещание. По свидетельству Саныча, минут через десять милиционер поманил за собой пограничника, обозначившись в проёме полуоткрытой двери.

Ещё через десять минут дверь открылась полностью, и пограничник напутствовал незадачливого Саныча словами:

- Идите, молодой человек, и подумайте над своим поведением. А чтобы лучше думалось, мы непременно сообщим о вашем проступке по месту учёбы.

- Слушайте, братцы-кролики, мне ваше освобождение обошлось в три флакона пятизвёздочного коньяка, так что теперь вы мои должники. Надеюсь, понятно, возражений не последует? Санычевский студенческий билет удалось отбить. Они начали торг с ящика "конинки", но оказалось, протокол задержания уже составлен и зафиксирован в журнале происшествий, потому письма "на родину героя", то бишь в ректорат - не избежать. В связи с этим я и погасил аппетиты мздоимцев. Теперь, Саныч, "подмётная телега" из Борисполя - твоя персональная забота. - Кондрат говорил, чётко фиксируя слова, но не повышая тона - без намёка на ярость в голосе. Видимо, вспомнив свои собственные проделки, относящиеся к студенческой жизни, решил не нагнетать.

Позднее я догадался - третий флакон марочного коньяка предназначался тому самому бойцу невидимого миру фронта, обладателю голоса Лисы Патрикеевны, коий неусыпно бдил на участок вверенной ему границы посредством видео-, а в то время - телевизионной камеры и монитора, весом с новорожденного бегемота.

Мы стояли перед Сашкой Кондратковым, понурив головы, будто два пингвина, утерявшие яйца в процессе высиживания потомства.

- Ёкарный театр, - подвёл черту Саныч, - меня же теперь отчислят к едрене Фене всего за полгода до защиты диплома!

- Ты не спеши снимать штаны, покуда тебя не порют, - возразил многоопытный вуйко Кондрат. - Письма в ректорат попадают из канцелярии. Там есть специальная девушка, которая регистрирует входящую почту. Если ты найдёшь её и, мало того, н а й д ё ш ь к ней подход, то тебя ждёт непременный успех.

- Ага, а если девушке далеко за...

- Тогда ещё проще - её материнский инстинкт поможет тебе куда эффективнее, нежели попытки закадрить.

- Ну, блин, Кондрат, ты - голова! - повеселел Саныч. А потом продолжил: - А "Теркас" нам сегодня покажут?

И нам показали чудесный автоматизированный комплекс управления воздушным движением. Мы насладились ароматами шведских лесов - благоуханиями, щедро распыляемыми при помощи промышленных кондиционеров. Кроме того, ощутили себя сменным персоналом, облачившись в Кондратовское - я в халат, Саныч в комбинезон с множеством карманов, кармашков и потайных местечек. В сабо мой напарник влез наглухо, даже не дав мне их примерить. И пришлось ходить в домашних тапках кого-то из инженерно-технического персонала. Да-да, исключительно в сменке - там же, на "Теркасе", кругом ковролин, а уборщицы злые, словно мегеры. Кондрат рассказывал - не на пустом месте языком мету.

Аппаратуру мы посмотрели тоже. Восхитились некоторыми техническими решениями, но и о бумаге для написания пояснительной записки к диплому не забыли. Унесли с собою в тихую украинскую ночь Кондратовские заначки в его же бездонном кейсе типа "дипломат".

Вскоре Саныч познакомился с молоденькой машинисткой из ректората, отвечающей за регистрацию входящей почты. И привалило ему счастье - за букет роз и шоколадку коварное письмо из аэропорта Борисполь было изъято и позднее уничтожено без свидетелей. Правда, Санычу потом пришлось ещё пару раз пригласить машинистку на свидание и разориться на билет в кино, мороженое и ужин с напитками в кафе, но подобное испытание можно считать мизерной и довольно приятной платой за "государственное преступление".

Коньяк Кондрату мы возместили после защиты дипломов. И возместили с большими процентами, если учесть, что праздновали событие недели две, как минимум.

Но на этом история не закончилась. На торжественном вручении дипломов в институтском ДК к Олегу подошёл наш заместитель декана, отозвал в сторонку и спросил:

- Олег, а что там у тебя в Борисполе приключилось в конце прошлого года?

- Что приключилось? А-а-а... Да ничего... не помню, был ли там вообще в это время. А отчего такой вопрос?

- Да тут в ректорат письмо пришло из администрации международного сектора аэропорта Борисполь. Спрашивают, какова реакция руководства ВУЗа на поступок студента Бутырина. Дескать, прошло несколько месяцев, а информация о предпринятых действиях отсутствует. В ректорате не поняли вопроса и направили в деканат факультета с предписанием - разобраться и доложить. Так о каком поступке речь, не пояснишь?

- Наверное, перепутали что-то...

- Смотри, Олег, если что - мы потом по месту твоей работы вынуждены будем сообщить.

Спустя год мы встретились с Санычем на курсах повышения квалификации, и я поинтересовался - прилетел ли ему привет от погранцов из аэропорта Борисполь, а если прилетел, как на него откликнулось начальство по месту работы в аэропорту Южно-Сахалинска, наказало ли.

Саныч рассмеялся:

- Знаешь, письмо с предложением примерно наказать "нарушителя государственной границы" пришло на имя командира авиапредприятия. Его спустили моему непосредственному начальнику, и он долго ржал, поскольку мой и его кабинеты находятся как раз рядом с международным терминалом, откуда Южно-Сахалинские борты летают в Китай, Корею и Японию. Все работники обычно с удовольствием срезают крюк, попадая "за бугор", когда идут на наш участок. А мне самому в иную смену приходится нарушать условный кордон, как мы с тобой когда-то, до десятка раз. И если бы на каждое такое нарушение случалась подобная реакция погранцов, не только меня пришлось бы немедленно уволить...

- Или передать в ласковые руки самого справедливого во всём свете советского правосудия, - добавил я, и мы подкрепили сказанное очередным тостом за авиацию и нерушимость границ.

* формат 11 по ГОСТ 2.301-68 СССР соответствует формату А4 в современном изложении.

Комментарии: 22, последний от 25/07/2024. © Copyright Чваков Димыч (nudless@mail.ru) Размещен: 15/10/2023, изменен: 17/10/2023. 26k. Статистика. Рассказ: Проза Беллетристика всякого рода Скачать FB2
Аннотация: Давно дело было. Большинство участников уже и в живых не числится. Умер ликвидатор чернобыльской аварии Александр Кондратков, носивший со студенческих лет прозвище вуйко Кондрат; не стало и моего закадычного дружка Олега Александровича Бутырина, откликающегося на сокращённое для удобства отчество - Саныч. Скончался в результате инсульта в конце 2020 года, едва достигнув шестидесятилетнего возраста. Однако живописую историю эту не со скорбью и неумеренной ностальгией, а с улыбкой на лице, памятую однажды увиденную эпитафию: "Не говори с тоской - их нет, но с благодарностию - были". Именно так - были. И сыграли в моей жизни значительную роль. И связана с их именами череда волшебных приключений - иногда смешных, порой с таким "перчиком", что казалось, финал непременно окажется печальным. А иногда - и то и другое: весело и жутковато. Да-да, сейчас как раз и прозвучит рассказ о подобном полифоническом событии.

Чваков Димыч : другие произведения.

Нарушители