В трактире царила привычная послеполуденная тишина. По столам вяло ползали мухи. Рыжая кошка сонно щурилась на залитом солнцем подоконнике. Единственный посетитель похрапывал в углу зала, в тени, уронив голову в миску с квашеной капустой. Его не прогоняли: проснувшись, он наверняка снова захочет выпить.
Трактирщик, бдительно оглядев свои владения и не найдя ничего, достойного внимания, широко зевнул, поплевал на стойку и принялся ее оттирать замусоленным полотенцем.
Трактир располагался на окраине города, вдали от оживленных улиц, и особенной популярностью у посетителей не пользовался. Единственной его гордостью был вид из окон западной части обеденного зала - они выходили на старый замок, давно опустевший и пользовавшийся в городе дурной славой. Благодаря этому (а также демократичным ценам) в трактир время от времени заглядывала молодежь - безусые юнцы, любящие за кружкой пива помечтать о том, как однажды они отважно войдут в замок, победят угнездившееся там Зло и станут героями. Или студенты, оказавшиеся на мели и грезящие о том, как однажды тишком проникнут в замок и мужественно утянут оттуда какую-нибудь драгоценную реликвию. По слухам (впрочем, непроверенным, ибо проверять их дураков не было), последние хозяева замка, сгинувшие в незапамятные времена, оставили после себя немало ценного.
Но эта публика появлялась в трактире лишь вечером, когда в школах и академиях заканчивались занятия, а замок особенно эффектно темнел в наступающих сумерках. Сразу после полудня о посетителях нечего было и мечтать.
Но именно тогда-то, в час всеобщей лени, он и появился.
В дверном проеме, заслоняя свет, возникла долговязая фигура. Трактирщик окинул посетителя профессионально цепким взором, решая, стоит ли из-за него суетиться, и, не найдя платежеспособным, вернулся к прерванному занятию. И то сказать: кто ж будет рад такому гостю? Тощий, бледный, как умертвие, только что костями не бряцает (хотя надо бы еще прислушаться, может, как раз и бряцает!), одежда пропыленная, давно не видевшая мыла, светлые волосы всклокочены, глаза горят лихорадочно... Нет, этот точно не принесет дохода. Хорошо, если похлебку спросит, а то и вовсе стаканом воды ограничится...
И трактирщик, в сердцах плюнув особенно смачно, с такой яростью накинулся на стойку, будто это она была виновницей низких доходов заведения.
Посетитель шагнул через порог, и трактирщик не без удивления понял, что это не он, а она. Девушка. Высокая и нескладная, с мальчишеской стрижкой и в мальчишечьей же одежде - немудрено обознаться!
Девица помедлила в дверях, по-свойски огляделась, выбрала лучший столик у окна с видом на пресловутый замок, плюхнулась на лавку и блаженно зажмурилась с видом человека, который после долгого изнурительного пути наконец-то вкусил заслуженный отдых. Собственно, так оно и было.
- Э-э-э... Чего изволите?
Трактирщик был тут как тут. Представительницы прекрасного пола в его заведение заглядывали нечасто. Если не считать тех, что регулярно уволакивали из-за столов своих благоверных, перебравших спиртного.
Девица с явной неохотой открыла глаза, скинула с плеча сумку и принялась самозабвенно в ней рыться. В сумке что-то тихо шуршало, мелодично позвякивало и глухо постукивало. Результатом поисков стала горсть мелких монет.
- Чего-нибудь поесть. На все.
Медяки перекочевали в широкую ладонь трактирщика. Тот озадаченно поскреб подбородок. Н-да, с финансами у посетительницы негусто...
- Давай квас, - посетительница вздохнула с таким видом, будто была королевских кровей и в трактире оказалась по нелепой случайности.
"Ишь ты, - с неудовольствием думал трактирщик, отдавая приказания на кухне, - за душой ни гроша, а моим - моим! - пивом брезгует!.."
Пиво было лучшим, что подавали в трактире, и хозяин им вполне заслуженно гордился. Свою гордость он предлагал разделить каждому посетителю. Люди же непьющие вызывали у него подозрение и неприязнь.
Но, как бы то ни было, трактирщик отчаянно скучал и был рад поговорить, когда девушка, принимаясь за еду, будто невзначай спросила, кивнув на старый замок за окном:
- Что, есть там обитатели?
- И, полно вам! Какие там обитатели? Уж почитай вторая сотня лет пошла, как старые хозяева сгинули, а новые так и не объявились!
Девушка растерянно моргнула, но тут же рассмеялась.
- Да я не о тех обитателях! Нежить там есть? Ну там привидение какое или, может, умертвие?
- Ах, вот вы о чем! Ну, этого-то хоть отбавляй!
Трактирщик гордо приосанился. Глядя на него, можно было подумать, что появление в замке нежити - исключительно его заслуга.
- Да? И что же там есть? Небось, что-нибудь дохленькое?
За беседой девушка не забывала жевать, и тарелка ее уже наполовину опустела.
- Да уж не живое! - хихикнул трактирщик. - А ежели силу имеете в виду, то тута вы заблуждаетесь. Зло там, в замке, завелось. Самое что ни есть настоящее!
Светлая девичья бровь иронически изогнулась.
- Зло, говорите? Ну а название у этого зла есть? Что конкретно? Люди-то что говорят?
Семена упали в благодатную почву. Историй о замке трактирщик мог рассказать сотню, не меньше, на любой вкус: и страшных, леденящих кровь, и романтических, и даже забавных - правда, последние относились скорее к черному юмору. Некоторые из этих сказаний он самолично выдумывал, другие за кружкой пива рассказывали посетители. Каждую новую историю трактирщик запоминал и при удобном случае пересказывал, дополняя цветистыми подробностями.
Столь внимательное отношение к местному фольклору объяснялось вовсе не любовью к народному творчеству, а гораздо более практическими причинами: всякий новый рассказ о старом замке мог привлечь в трактир новых посетителей, а с ними - и звонкие монеты.
Рассказывать трактирщик умел и любил. И сейчас, найдя в лице необычной посетительницы благодарного слушателя, он разливался соловьем, выкладывая истории одну за другой.
Постепенно в трактир начали подтягиваться посетители. Заинтересованные беседой, они подсаживались к столу и вносили в разговор свою лепту в виде очередной были-небылицы. Которая из них была правдой, а которая - выдумкой, никто не знал наверняка. Слишком мало находилось смельчаков, отваживавшихся проникнуть в замок, да и те, что нашлись, ничего не могли рассказать: так и не вернулись они с последней в жизни прогулки, пополнили собой ряды неупокоенных душ, обитающих в замке.
Да, доподлинно известно было немногое, но недостаток фактов с лихвой компенсировали живость и изобретательность народного воображения. Все, что можно было додумать и домыслить, было додумано и домыслено.
Слушательница сочувственно качала головой, понимающе поддакивала и продолжала выпытывать новые подробности. Глаза ее хищно блестели, как у голодной кошки, почуявшей добычу.
Рассказчики и не подозревали, что мысленно девушка безжалостно сокращает их монологи, отбрасывая лишнее, неправдоподобное и оставляя в памяти лишь то, что походило на правду.
- А чегой-то вы так старым замком интересуетесь? - полюбопытствовал трактирщик, когда в оживленной беседе наступила пауза - очередному рассказчику потребовалось промочить горло. Трактирщик был доволен: благодаря странной посетительнице пиво в этот вечер расходилось на ура, даром что сама она не выпила ни капли.
- Мне для науки нужно, - с деланой небрежностью сообщила девица. - Я пишу диссертацию.
Слово "диссертация" окружающим было незнакомо, и они на всякий случай отодвинулись от девицы подальше: а ну как заразная?!
- Чего пишете? - выпучил глаза трактирщик.
- Диссертацию. Ну... Трактат. Книгу.
Чтобы не перегружать собеседников лишней информацией, девушка не стала уточнять тему научной работы: "Влияние условий окружающей среды на характер и самоощущение замковой нежити. Сравнительная характеристика привидений, обитающих в жилых и пустующих помещениях". Хорошая тема, перспективная, почти не разработанная...
- А чего про нее писать, про нежить всякую? - махнул рукой трактирщик. - Какой от нее прок для науки? Так, недоразумение...
- Ну, какой может быть прок, это мы еще посмотрим. Вот схожу, все увижу своими глазами и...
- Куда?! - от потрясения трактирщик позабыл все остальные слова.
- В замок, куда же еще!
- С-сама?!
- Сама, - пожала плечами девица. - Но если кто-то захочет составить мне компанию...
Посетители отодвинулись еще дальше.
- И когда? - трактирщику неожиданно стало жаль глупую девку. Пропадет ведь, ни за понюшку табака пропадет!
- Да вот прямо сейчас и пойду, - девушка отставила давно опустевшую кружку и легко поднялась с лавки. - Спасибо, люди добрые, за рассказы, они сослужат мне добрую службу! Мир не забудет ваш вклад в развитие науки!
- Да погодь хоть до утра, дурная! - заволновались мужики. - Вон какая темень на дворе стоит! Сгинешь ведь зазря, и сертация твоя не поможет!
- Вот еще - "до утра"! - возмутилась девушка. - Где вы видели нежить, разгуливающую при свете дня?! Она только ночью просыпается!
Да, любому мальцу было известно, что нежить проявляет активность лишь после восхода луны. Да только местные жители и в светлое время суток опасались заходить в замок - а с заходом солнца и подавно! Но попробуй растолкуй это глупой бабе!
- И не уговаривайте!.. Ну все, пора мне. Бывайте, - и только ее и видели.
Хлопнула дверь, простучали каблуки по крылечку, скрипнула калитка.
- Эх... - трактирщик, не теряя времени даром, разлил пиво по кружкам. - Пропала девка, как есть пропала! А еще ученая... Помянем хоть, что ли...
За свои двадцать с хвостиком Ликара Мирская твердо уяснила одно: чтобы добиться успеха, ей остается полагаться лишь на собственные силы. (Размер "хвостика" мы уточнять не станем, ибо речь все-таки идет о даме, а интересоваться возрастом дамы не вполне прилично.)
Добрые боги обошлись с Ликарой не слишком-то добро. Они не наделили ее богатыми и знатными родителями, которые могли бы устроить будущее дочери; более того, еще в нежном возрасте Ликара осталась сиротой, и все, что она помнила о родителях, - это мамина прялка, трудолюбиво жужжащая ночи напролет, и отцовские руки, мозолистые от тяжелой работы.
Не досталось Ликаре и обворожительной внешности, которая могла бы послужить ей утешением и благодаря которой появилась бы возможность удачно выйти замуж.
Сколько-нибудь ценных талантов, приличествующих молодым особам, у Ликары тоже не наблюдалось: готовила она из рук вон плохо, шила и того хуже, а пела так, что все окрестные собаки принимались тоскливо подвывать в унисон.
Ничего не было у Ликары, кроме одного - способностей к магии. Да не какой-нибудь бытовой или, на худой конец, боевой - о нет, судьба и здесь сыграла с ней злую шутку! Из всех магических сфер Ликаре давалась одна - нежитиеведение. С неупокоенными душами она общалась, как со старыми знакомыми, в два счета находила общий язык с русалками и кикиморами и могла разговорить, кажется, и самого необщительного лешего или домового.
В этом, бесспорно, были свои плюсы. К ним относилась в первую очередь редкость специализации: крупных магов-нежитиеведов во всем мире можно было пересчитать по пальцам, да и просто хорошие специалисты из их числа всегда были востребованы. А уж какой простор это открывало для научной деятельности!.. Последнее для Ликары имело особую ценность, ибо девушкой она была честолюбивой и очень рассчитывала обрести мировую известность на научном поприще.
Но были и минусы. К коим относилась, например, необходимость посреди ночи лезть в заброшенные замки в поисках неупокоенных душ и прочих потусторонних сущностей, населяющих все без исключения старые развалины.
Замок был древним, куда старше выросшего вокруг него города, и эта древность была видна уже в самой его архитектуре. В нем не было ничего, хотя бы отдаленно похожего на изящные дворцы современности с их кокетливыми башенками и ажурными балконами да галереями. Это был именно замок - каменная громада, способная выдержать многомесячную осаду и соответствующим образом укрепленная. Отчего его покинули прежние обитатели, люди из плоти и крови, оставалось только гадать. Может быть, пали жертвами удачливых разбойников-душегубов или свирепствовавшей когда-то в этих местах чумы, а может, просто прельстились как раз дворцами более современной постройки...
Ликара вздохнула, нервно поправила на плече сумку и переступила с ноги на ногу, вглядываясь в черноту пролома в замковой стене. Она топталась здесь уже добрую четверть часа, собираясь с духом и выравнивая дыхание. За каменными стенами скрывалась ее судьба, ее призвание, ее слава - Ликара чувствовала это нюхом исследователя. Чувствовала - и волновалась. А кого оставит равнодушным встреча с будущим?..
Наконец сердце стало биться, как ему и полагалось, размеренно и ровно, мысли обрели ясность, нужные заклинания, на всякий случай повторенные, так и просились на язык. Пора.
Ликара машинально одернула куртку (можно подумать, нежити было какое-то дело до ее внешнего вида!) и решительно шагнула в проем.
Конечно, для входа в замок куда удобнее было бы воспользоваться предназначенной для этого дверью, как приличествует благовоспитанным людям. Но этот шаг мог стать последним в жизни честолюбивой аспирантки Академии магических искусств Ликары Мирской.
Любой первокурсник скажет вам: именно у входной двери незваных гостей поджидают самые хитроумные ловушки. Сначала их ставят хозяева замка, защищая свое имущество, а после там устраивают лежбища новые, плотоядные обитатели. Им от этого сплошная выгода: еда сама идет в пасть, только успевай жевать да кости сплевывать.
За две сотни лет в замке могло завестись что угодно, и в девяноста процентах случаев твари, предпочитающие лакомиться человечинкой, поджидали свой ужин у дверей и окон. И Ликара вовсе не горела желанием встречаться с ними - квалификация бестиолога никоим образом не вписывалась в ее жизненные планы.
Замок встретил Ликару непроглядной теменью и затхлостью. А еще - холодом. На улице стояла чудная летняя ночь, теплая и ясная. Но в замке действовали другие законы - от каменных стен так и веяло почти могильным холодом. Ликара зябко передернула плечами и плотнее запахнула куртку.
Узкие стрельчатые окна почти не пропускали лунный свет. Девушка воровато огляделась, как и следовало ожидать, ничего не увидела в кромешной тьме и щелкнула пальцами, создавая магический светлячок. Конечно, магичить в логове нежити крайне не рекомендовалось, в этом мнении сходились все учебники, да и свет сам по себе мог послужить отличной приманкой для множества гостеприимных (и не очень) существ. Но аспирантка рассудила, что если ей суждено найти в замке свой последний приют, то она предпочтет напоследок взглянуть в глаза твари, которая ею подзакусит. И прицельно ткнуть хотя бы в один глаз чем-нибудь острым.
Светлячок вышел маленьким и тускленьким - не только из соображений безопасности. Ликара берегла силы на случай вожделенной встречи с нежитью. Могло ведь выйти и так, что означенная нежить отнюдь не воспылает желанием поговорить с ней, Ликарой, и тогда придется приводить веские доводы в пользу светской беседы.
Пятно света выхватывало из темноты то краешек потемневшей от времени и сырости картины, то кусочек чудом сохранившегося гобелена, то насквозь проржавевший древний боевой топор. Последнее, кстати, встречалось в изобилии. Как и пустые рыцарские доспехи, покрытые слоем ржавчины и пыли. Очевидно, прежние хозяева замка всерьез увлекались коллекционированием всяческих доспехов и оружия - а может, просто род их был славен воинами. Перед тем, как отправиться "на дело", Ликара не удосужилась выяснить историю замка, случайно встреченного в пути, в чем теперь искренне раскаивалась.
Пока глаза не привыкли к полутьме, аспирантка несколько раз задела доспехи, отозвавшиеся гулом, и один раз чуть не опрокинула "пустого рыцаря" - в неверном свете магической звездочки ей показалось, что он потянулся к ней, как живой. Ликара резво отпрыгнула в сторону, в последний миг удержавшись от визга, не делающего чести без пяти минут кандидату наук, и после стала держаться на расстоянии от стен. Кто его знает, кто или что успело свить гнездышко в каком-нибудь из доспехов за прошедшие столетия?..
Замок жил своей жизнью, таинственной и непостижимой для человека. То и дело поскрипывали старые половицы, словно по ним кто-то ходил. Гуляющий по замку сквозняк раскачивал рассохшиеся двери, и они отзывались душераздирающим скрежетом. Хлопали на ветру полуистлевшие гобелены.
Вокруг что-то беспрерывно шуршало, скрипело, постукивало, позвякивало. Замок казался (или был на самом деле?) живым организмом, и вторжение незваной гостьи ему не нравилось.
С высокого потолка сорвалась, оглушительно хлопая кожистыми крыльями, летучая мышь. Ночное создание мазнуло крылом по волосам аспирантки и унеслось вперед, в непроглядную темень.
Из-под ног Ликары с возмущенным писком вывернулась мышь обычная. Людей зверушка не боялась совершенно. Она привыкла считать замок своей вотчиной, и разгуливающая по комнатам девица ее вовсе не обрадовала.
Ликара была чужой и чуждой этому месту.
Девушка вздохнула и в который раз задумалась: а так ли ей нужна мирская слава, если она станет посмертной? Но тут перед внутренним взором аспирантки замаячил вожделенный фолиант, переплетенный в дорогую кожу с вытесненной золотом ее, Ликары, фамилией, рукоплещущий Совет Девяти, принимающий ее в свои ряды Десятой...
Ликара еще раз тяжко вздохнула и пошла за призрачной диссертацией, как ослик за морковкой. (Сама Ликара, понятно, с такой формулировкой вряд ли согласилась бы - но мы ведь ей не скажем, правда?)
Где-то в глубине замка протяжно заскрипела и громко хлопнула дверь. Ветер или долгожданный собеседник? Ликара на секунду задумалась. Сканировать пространство на предмет неживой живности или еще подождать? "Подожду", - решила она. Ей не хотелось спугнуть потенциальный источник ценных знаний.
Слабое движение в конце каменного коридора Ликара уловила моментально. На миг аспирантка напряглась (мало ли чего там по ночам шастает), но, почувствовав привиденческую сущность, возликовала. Удача! Теперь главное - во-первых, не спугнуть, а во-вторых - разговорить.
Привидения, как и живые люди, обладают разным характером (причем совсем не обязательно таким же, как при жизни). Иные из них не боятся ничего, охотно идут на контакт, хотя при этом могут вести себя отнюдь не дружелюбно. Другие же - удивительно боязливые создания. Одно неосторожное движение - и неупокоенный дух канет в стену, ищи его потом по всему замку, упрашивай показаться...
Впрочем, судя по всему, это конкретное привидение пугливостью не отличалось. Оно плыло по воздуху прямо на аспирантку, и та невольно отступила в сторону. Конечно, души бестелесны, и материальные предметы, равно как и живые существа, не представляют для них препятствия, но если такая вот сущность пройдет сквозь живого человека, ощущения у последнего будут пренеприятные.
- Я пришла поговорить с тобой, - собственный голос показался Ликаре чужим и слишком громким в ночной тишине.
Призрак оставил ее слова без внимания. Он приблизился, и Ликара смогла наконец рассмотреть бесплотного обитателя замка. Вернее, обитательницу.
При жизни она была девушкой - и, как с завистью отметила Ликара, прехорошенькой. Посмертное существование сделало ее образ блеклым, будто выцветшим, но ничуть не менее привлекательным. Напротив, заливающая лицо неестественная бледность придавала девушке этакий романтический вид. Хрупкая фигура, тонкие черты лица, светлые кудри, разметавшиеся по плечам - привидение вполне можно было спутать с ангелом, заблудившимся в замке.
Но очаровательный образ безжалостно портили глаза призрачной красавицы. Лишенные белков и зрачков, они были сплошь залиты багровым, будто кровью, и казались нестерпимо яркими на полупрозрачном лице.
Плохо дело. Ликара мрачно смерила взглядом призрак, которого ждала с таким воодушевлением, и стиснула зубы. Она надеялась встретить неупокоенную душу, а получила - ройфи. От приведения, в принципе безвредного (ну разве что заморализирует до смерти), ройфи отличало одно маленькое, но существенное свойство. Она выпивала человеческую жизнь.
Разговорить ройфи было, несомненно, куда более заманчиво, чем побеседовать с приведением. Да что там - с целой армией привидений! Но вот беда - способствовать развитию науки ройфи решительно не желали, а желали кушать. Всегда. И у них неплохо получалось добыть себе пропитание в виде несообразительных или недостаточно быстро бегающих ученых. Неудивительно, что до сих пор о ройфи было известно очень и очень немногое.
Ликара, попутно вспоминая об этих созданиях все, что в свое время ей удалось почерпнуть из учебников, потихоньку, стараясь не делать лишних движений, достала кинжал из ножен на поясе. Серебро. Единственное, чего по-настоящему боятся ройфи. Пустить его в ход аспирантка намеревалась лишь в крайнем случае - но лишняя осторожность никогда не помешает, верно?
От привидения не укрылись манипуляции аспирантки. Оно возмутилось. Оскорбилось. И с воем пошло в атаку, подгоняемое обидой и вечным, неутоленным голодом, жаждой жизни, которой оно было лишено.
Каким образом ройфи выпивали жизнь из своих жертв, доподлинно было неизвестно: живым из объятий призрачных дев не возвращался еще никто. Одни говорили, что ройфи прокусывают шеи жертв - совсем как вампиры, другие - что призракам достаточно всего лишь прикоснуться к человеку. Были и такие, кто уверял, будто ройфи зацеловывают жертв до смерти. Так или иначе, все сходились в одном: чтобы подзакусить чужой жизнью, ройфи необходимо дотронуться до незащищенного одеждой человеческого тела. Это Ликара помнила твердо и была полна решимости не дать голодной твари возможности наесться аспирантской жизнью.
Принять такое решение оказалось проще простого. Воплотить в жизнь - куда труднее.
Ройфи не стала тратить время на обдумывание стратегии и тактики. Она атаковала сразу, бросилась к аспирантке, протягивая худые бесплотные руки, завораживая кроваво-красными глазами...
Ликара поспешно увернулась от призрака, попутно сплетая парализующее нежить заклинание. Она в любой момент могла метнуть в ройфи кинжал, и та истаяла бы сизым дымком, не оставив после себя ничего... Но собственными руками убить мечту, оказавшись всего в шаге от нее?! Для Ликары Мирской это было хуже самоубийства, и самая мысль об этом казалась кощунством.
Ройфи заложила крутой вираж над головой аспирантки и вновь ринулась вниз. Ликара вздрогнула, и тонкая сеть заклинания слетела с пальцев за миг до готовности. Она скользнула мимо ройфи, не причинив ей ни малейшего вреда. Аспирантка чертыхнулась. Она не любила, когда ее ворожба пропадала впустую.
Времени на создание нового заклинания не было. Ройфи вилась вокруг девушки рассерженной пчелой и готова была ужалить в любой момент, как только представится возможность.
Ликара отвлеклась, оглянулась на скрипнувшую за спиной дверь, и пропустила момент, когда руки ройфи протянулись к самой аспирантской шее. Еще немного и... Ликара взвизгнула от неожиданности и запустила в агрессивную нежить сгустком магического пламени. А потом еще одним. И еще.
Жидкое пламя особого вреда причинить призраку не могло - зато отлично отгоняло от аспирантки и не позволяло приблизиться на расстояние вытянутой руки. Ройфи возмущенно визжала, отпрыгивала от очередного летящего в нее комка пламени, но далеко не отлетала.
Надежда на плодотворное сотрудничество таяла, как утренний туман под солнечными лучами. Еще бы! Нежить, конечно, не человек, но и она не станет дружелюбно беседовать с незваным гостем, обстрелявшим ее огнем.
Сражаться дальше Ликаре не позволяли мечты о будущем. Остановиться - инстинкт самосохранения. Долго продолжаться так не могло. Ликара это понимала, ройфи, судя по злорадной улыбочке, блуждающей на бледном лице, - тоже.
- Да стой же ты, дурында! Поговорить я хочу! По-го-во-рить! - завопила аспирантка, теряя остатки самообладания. На нервную ройфи окрик не произвел ни малейшего впечатления. Она его будто и не услышала. А может, и впрямь пропустила мимо ушей?
"Спокойно, Ликара, - в который раз приказала себе аспирантка, нарезая круги по старинной зале, пытаясь удержать на безопасном расстоянии необщительную нежить. - Сосредоточься. Вспомни повадки ройфи. Что они любят, чем их можно отвлечь?"
Ликара честно пыталась выполнить собственный совет, но не преуспела: мало того, что современной науке было немногое известно о жадных до чужой жизни привидениях, так еще и кружащая над головой бестелесая девица, прямо скажем, плохо способствовала сосредоточенности. Ликара с досадой потерла лоб. Вот разве что...
Когда-то давно Ликаре, тогда еще ученице Начальной школы чародеев, попался на глаза древний, как сама магия, учебник по нежитиеведению. Она принесла его из библиотеки, привлеченная величественным видом и превосходными иллюстрациями. Казалось, эта книга должна была содержать в себе все тайны магического искусства. Тем сильнее оказалось разочарование. Читать учебник оказалось нестерпимо скучно, язык автора был напыщен и излишне затейлив, а многие изложенные им факты давным-давно устарели. Ликара полистала-полистала учебник да и вернула его в библиотеку на следующий же день и ни минуты не пожалела об этом. Но что-то все-таки осталось в ее памяти, как часто остаются совершенно бесполезные и даже вредные мелочи.
И вот сейчас из глубин подсознания выплыло утверждение древнего автора: ройфи, обычно не словоохотливые, питают слабость к театральному искусству вообще и речам, ведущимся высоким стилем, в частности, и если обратиться к ним в должной манере, они не смогут устоять и, может быть, даже снизойдут до беседы.
"Вот она, последняя возможность разговорить бледную дурочку!" - решила Ликара, озаренная воспоминанием.
Она улучила момент, когда ройфи набиралась сил перед следующей безумной атакой, отбежала на безопасное расстояние так быстро, как только могла, и, пока ройфи не успела опомниться, воздев руки к высокому потолку, напустила на себя подобающий случаю вид и патетически возопила:
- Внемли же мне, дева младая, ибо несу я весть, важную зело!
Что за "весть, важную зело" может она сообщить ройфи, аспирантка не знала. Просто эти слова показались ей самыми подходящими в стилистическом отношении.
Приведение притормозило, немного помедлило, раздумывая, и заинтересованно придвинулось. Впрочем, может быть, оно просто примерялось, как бы половчее укусить неугомонную аспирантку.
Ликара, воодушевленная короткой передышкой и, как ей показалось, вниманием призрака, перевела дух и набрала воздуху в легкие. Она собиралась воззвать к призраку с проникновенной речью, и уже открыла рот, чтобы развить успех столь же витиеватой фразой, но вместо этого почему-то ляпнула совершенно ей не свойственное:
- Какое миленькое платьице!
Жуткие тряпки, залитые кровавыми пятнами, скрывающие призрачное тело, несомненно, когда-то давно были платьицем. Возможно, даже миленьким. Но сейчас это рубище могло вызвать разве что содрогание.
Привидение озадаченно замерло. Ликара - тоже. Мысленно аспирантка костерила себя на чем свет стоит. Все пропало! Сейчас эта любительница патетики снова кинется в атаку, и ничего не останется, кроме как запустить в нее серебряным кинжалом! Загублена диссертация, никогда Ликаре не добиться признания Совета Девяти...
И вдруг призрачные губы растянулись в жутковатой улыбке. Ройфи с явным удовольствием оглядела себя, поправила прическу (сказать по правде, взлохмаченным космам уже ничто не могло помочь), расправила складки на своих лохмотьях и польщенно заулыбалась. Она больше не тянула своих рук к шее аспирантки, не стремилась ее укусить (или зацеловать?). Она ждала продолжения, и Ликара, порядком удивленная поворотом событий, не заставила себя упрашивать.
Призрачная девица оказалась падка на лесть. Ликара разливалась соловьем, расхваливая ее неземную красу и тонкий вкус, щедро наделяя ройфи вовсе не свойственными ей достоинствами. Та благосклонно внимала.
Но Ликара, увлекшись расхваливанием прелестей призрачной красотки, не забывала о цели своего визита в замок. Исподволь она усыпляла бдительность раскрасневшейся от удовольствия девицы (даром что кровь к лицу ройфи больше не могла приливать - румянец явственно алел на ее щеках!) и, когда та уже совсем размякла от непрерывного потока похвал, между делом заметила:
- У столь прелестной молодой особы, должно быть, и память особенная, удивительно ясная, верно?
- Ах, ну что вы... - впервые снизошла до ответа ройфи. Голосок у нее оказался тихий и мелодичный, под стать облику. - Ничего удивительного в моей памяти нет. Прежнее я, конечно, совсем не помню, а вот новое - да, ни минутки не забыла!
- Прежнее?.. Новое?.. - растерялась Ликара.
- Прежнее - то, что было до того, как я стала ройфи. Человеческую жизнь так сложно запомнить... Она так скучна и обыденна. Я только помню, как меня замуровали...
Ликара почувствовала, что все меньше понимает происходящее. Человеческую жизнь? Замуровали?! О чем это она?
Ройфи верно истолковала замешательство, отразившееся на лице аспирантки, и снисходительно пояснила:
- Будто вы не знаете, как становятся ройфи! Не сама же я так захотела! Меня еще человеком специально замуровали в стене замка, чтобы я вечно охраняла покой его обитателей. Хозяев уже давно нет, но я все еще привязана к этим стенам...
- И что вас так... живьем?.. - вопрос не отличался тактичностью, но аспирантка ничего не смогла поделать - слова сами сорвались с языка.
- Ах, ну конечно же! Как иначе? Душа должна расстаться с телом в стенах замка, и чем мучительнее будет гибель, тем лучше!
- Зверство какое! - с чувством высказалась Ликара.
- Почему - "зверство"? - пожало хорошенькими плечиками приведение. - Нормальная традиция. Работает ведь, вот что главное!
Ликара сильно сомневалась в нормальности как самой традиции, так и хозяев замка, эту традицию соблюдавших, но спорить не стала. Кто знает этих ройфи, вдруг она обидится и не захочет продолжать разговор?
Но, кажется, этого можно было не опасаться. Ройфи вздохнула, снова повела плечиками и пожаловалась:
- Я не ропщу на судьбу, я смогла жить дольше, чем было отпущено моему человеческому телу. Но после ухода хозяев мне так не хватает общения! А эти черствые людишки из города - разве от них дождешься светской беседы? Сначала-то они все добренькими и общительными прикидываются, а стоит подойти поближе - сразу огнем да заклятьями швыряются. Я уж и верить людям перестала, разочарование от них одно, а не утешение в одиночестве...
Привидение обиженно шмыгнуло носом. Ликара пристыженно молчала - она ведь тоже повела себя не лучшим образом.
Но привидение более не желало грустить и отмалчиваться. Оно желало знать новости и быть в курсе событий, происходящих за стенами замка - в городе, стране и мире.
Ликара добросовестно пересказала все, что знала из курса новейшей истории и общемировых новостей, кстати пришлась и газета, купленная ею в дороге третьего дня и прочитанная от нечего делать.
Ройфи слушала аспирантку с жадным вниманием, время от времени начиная вспоминать что-то свое, привиденистое, или высказывать собственное мнение. Ликара дрожащими от счастья пальцами торопливо строчила в свитке, черновике будущего великого трактата, стараясь запомнить то, что записать не удавалось.
Аспирантка и не заметила, как из коридора они переместились в уютную комнату с камином. Правда, зажечь его не представлялось возможным по причине обрушения дымохода, но обстановка оказалась более располагающей к беседе, нежели в предыдущей зале: здесь сохранились еще вполне себе крепкие стулья (а что малость отсыревшие - ничего, главное, не совсем еще трухлявые!), стол из мореного дуба, и даже картины на стенах выглядели более величественно. Обстановку несколько портили свисающие со стен лоскуты некогда богатой шелковой обивки, но это, право, были уже мелочи!
На столе, за которым расположились собеседницы, возникла бутылка вина. За ним ройфи специально спустилась в погреб. Ликара, до сего дня не то что не пробовавшая - не подозревавшая о существовании вина двухсотлетней выдержки (благодаря защитным заклинаниям, наложенным еще прежними хозяевами, оно прекрасно сохранилось), почувствовала себя особой королевской крови. Правда, к вину не помешала бы закуска - но продукты, увы, так долго храниться не могут, а прихватить с собой из трактира хотя бы корочку хлеба Ликара не догадалась.
От обсуждения мировых новостей и монарших особ девицы перешли к перемыванию косточек собственным знакомым. То, что между знакомыми одной и другой была разница в возрасте лет этак в двести, новообретенных подруг ничуть не смущало. Ликара то и дело заносила пометки в свиток. На память она уже не надеялась: выдержанное вино оказалось забористым и в голову ударяло не хуже тролльего самогона (случалось Ликаре и его как-то пробовать, было дело).
Ройфи к вину не притронулась, но, кажется, опьянела от винных паров ничуть не меньше Ликары. Да и тосты она произносила бойко, то и дело подливая в Ликарин бокал кроваво-красный напиток.
Девичник закончился за час до рассвета - ройфи объявила, что ей пора на покой. День - время живых. Ликара с сожалением сгребла со стола исписанные свитки, затупившиеся перья и опустевшую чернильницу, осушила еще один бокал "на посошок", с пятой попытки поднялась с древнего стула и нетвердой походкой направилась к выходу, стараясь не задевать углы.
Ройфи проводила гостью до пролома в стене, из которого аспирантка и появилась.
- Ах, душенька, до чего же славно мы поболтали! - от счастья ройфи жмурилась, как объевшаяся сметаны кошка. - Ты заходи еще, милочка, не стесняйся! После полуночи я как раз начинаю облет владений! Я тебя сразу услышу, я запомнила твой запах!
Ликара кивнула, пробормотала приличествующие случаю слова благодарности за гостеприимство и заверения в том, что непременно заглянет на синий огонек, сделала зарубку в памяти (записать, что ройфи различают людей по запаху) и побрела прочь.
Ройфи долго маячила в проломе смутным пятном и прозрачной рукой махала вслед аспирантке, пока та не скрылась из виду.
Ликара не помнила, как она добралась до трактира, как убедила трактирщика, что она - не призрак пожранной вурдалаками аспирантки, а эта самая аспирантка и есть (кажется, окончательно успокоило хозяина только слово "диссертация"), как добралась до кровати.
Уже засыпая, девушка с пьяной усмешкой вспомнила, как преподаватели отговаривали ее от специализации именно на нежитиеведении - мол, не женское это дело, с неспокойными покойниками якшаться.
Не женское, говорите?.. Ну-ну. Посмотрела бы Ликара, как вышли бы из сегодняшней ситуации некоторые ее сокурсники мужского пола!..
Утро выдалось отменным. В небольшом городке, что раскинулся вокруг старого замка, этим утром у каждого нашелся повод для радости.
У трактирщика - толпа посетителей, прослышавших, что вчерашняя отчаянная девица незадолго до рассвета все-таки вернулась. Кто-то говорил, что в образе упырицы, кто-то - что человеком, только покусанная и истекающая кровью. Народ жаждал подробностей, и трактирщик щедро их раздавал - вместе с пивом.
Городские сплетники радовались новому поводу для обсуждений. И какому! На год вперед хватит!
Ройфи в старом замке засыпала, свернувшись калачиком в стенной нише, впервые за двести лет чувствуя себя наговорившейся всласть. Даже вечно терзающий ее голод притупился под влиянием новых впечатлений и донимал не так сильно.
Спала и Ликара - в комнате под крышей трактира. Ей снились милые общительные привидения и удивительно приятные в обхождении скелеты (по слухам, оные гремели костями каждое полнолуние в фамильном склепе городского головы).
На губах спящей аспирантки блуждала счастливая улыбка. В сумке, брошенной на пол рядом с кроватью, ждала своего часа почти готовая (разве что отредактировать хорошенько) диссертация, которой, несомненно, суждено было произвести фурор в магических кругах.