Аннотация: Глава девятая. Часть первая, в которой булькают в котелках походные блюда, пропадает ученик мага и кричит обиженный рыцарь
День колдуна начался с диковинного зрелища: он удостоился чести лицезреть таинство рыцарского утреннего туалета.
Как-то так получалось, что верный своей птичьей природе Светомир всегда вставал раньше всех - даже неугомонный Вотий, просыпающийся на рассвете, неизменно оказывался вторым. Когда все еще только протирали глаза, рыцарь уже был весел, гладко выбрит, причесан и напомажен - словом, готов к выходу в свет. Дарилен же придерживался мнения, что спать нужно, покуда дают, и его спутникам каждый раз приходилось прилагать немало усилий, чтобы растолкать сладко спящего мага хотя бы к завтраку. Стоит ли говорить, что он и сам был весьма озадачен происходящим: солнце еще не встало, а он уже растерял остатки сна и теперь лежал, вполглаза наблюдая за священнодействием.
Посмотреть и впрямь было на что. Рыцарская забота о внешности представляла собой целый ритуал. Для начала Светомир, мурлыча что-то себе под нос, аккуратно установил перед подходящим пеньком зеркальце в золоченой оправе, разложил бритвенный прибор и, не переставая напевать, приступил к бритью. Взбил в специально припасенной для этой цели чашечке мыльную пену, старательно нанес ее на щеки, придирчиво осмотрел бритву и принялся тщательно удалять с лица лишнюю растительность, после каждого движения внимательно всматриваясь в отражение.
Побрившись, вдоволь налюбовавшись на результат в зеркало и сбрызнув лицо душистой водой, Светомир взялся за расческу. На приведение в порядок белокурой шевелюры доблестного воина ушло не менее получаса. Колдун мысленно воздал хвалу Тарну [1]: в походной жизни от завивки волос рыцарь отказался (хоть и долго горевал по этому поводу). С кудрями Светомир мог бы провозиться до обеда. Впрочем, маг дорого дал бы за возможность посмотреть на рыцаря в бигудях!
Бритьем и причесыванием Светомир не ограничился. За прической пришел черед усов и бровей. Для них у рыцаря были припасены не только специальные маленькие расчесочки, но и миниатюрные ножнички, которыми вояка принялся подравнивать чересчур, по его мнению, длинные волоски.
Но и это было еще не все. Завершением утреннего туалета стал уход за ногтями: Светомир тщательно вычистил из-под них грязь, подпилил крохотной пилочкой одному ему видимые неровности краев и отполировал и без того безупречные ногти миниатюрной замшевой подушечкой.
Все это рыцарь проделывал, сохраняя неимоверно серьезное выражение лица, видно было, что он подходит к делу обстоятельно и ответственно.
Маг увлеченно следил за разворачивающимся перед его глазами действом со все возрастающим интересом. Сам он на утренние процедуры тратил от силы пару минут - ровно столько, сколько требуется, чтобы умыться, наскоро причесаться и собрать волосы в низкий хвост на затылке.
Вскоре, зевая во всю немалую пасть, сладко потягиваясь и заранее радостно виляя хвостом, с теплого места под хозяйским боком подхватилась зариннина собака.
Фтайка, в отличие от Кисса, особыми талантами не отличалась: телепатией она не владела, способности к магии, равно как и колебания магического фона, не чувствовала, а всех разумных существ делила на хороших и плохих исключительно с позиции их отношения к Зари.
Несмотря на свой возраст (Фтайке было почти пять лет, точнее, как просветила спутников Заринна, четыре года, восемь месяцев и три недели), лохматая белая с рыжими подпалинами псина умудрялась сохранять на морде совершенно щенячье, наивно-радостное выражение, чем бесконечно умиляла свою хозяйку. Соседи в Хворостцах энтузиазма магички не разделяли: односельчан, купившихся на кажущуюся добродушность Фтайки, неизменно постигало жестокое разочарование. Грубого или недостаточно почтительного (с собачьей точки зрения) отношения к Заринне псинка не терпела и не прощала, что незамедлительно демонстрировала. Зато и друзей магички она принимала со всей широтой собачьей души. Как для любой собаки, хозяйка для Фтайки была божеством на земле, и горе было тому, кто осмеливался на это божество косо глянуть, оскорбить или, упаси боги, поднять руку. Заринна могла и сама за себя постоять - но поди-ка объясни это животине!
Помимо всех прочих достоинств, Фтайка была собакой здоровой, подвижной и отличалась отменным аппетитом.
- Уж больно она у тебя прожорливая, - рискнул как-то заметить Светомир, ревниво наблюдая, как в собачьей пасти с немыслимой скоростью исчезают сардельки, позаимствованные путниками из графской кладовой.
- Да уж не больше, чем некоторые рыцари! - окрысилась магичка, заботливо подкладывая своей любимице новую порцию. - Тебя не съест, не бойся!
Вопреки опасениям Дарилена, Кисс пополнение команды воспринял на удивление спокойно. С псиной кот держался с истинно царским величием и достоинством, близко к себе не подпускал и в традиционные кошачье-собачьи ссоры не ввязывался. Хвала богам, обошлось без раздела сфер влияния и выяснения, кто главнее.
С памятной ночи проникновения в замок графа де ла Набирэй прошло неполных две недели. Путь компании пролегал большей частью по лесам и полям, в стороне от городов, селений и оживленных трактов. На то имелись свои причины.
Это не поддавалось разумному объяснению, но факт оставался фактом: простые сиднарцы в одночасье стали на редкость негостеприимны и нетерпимы к чужакам. Странники испытали это на собственной шкуре: в одном неказистом придорожном городишке на них буквально набросилась разъяренная толпа, науськанная очередным пророком, - еле ноги унесли. Урок не прошел даром: путники его усвоили и с тех пор старались держаться на безопасном расстоянии от селений, лишь изредка совершая вылазки за провизией в небольшие городки - в селах народ отличался куда большей подозрительностью к пришлым. В люди путники выбирались по двое или трое, стараясь при этом максимально походить на деревенских, впервые увидевших город - так у окружающих возникало меньше вопросов.
В один из таких "выходов в свет" обряженный крестьянином Светомир умудрился раздобыть "Карту подлунного мира" - здоровенное пергаментное полотнище размером два на три шага [2], не меньше. В правом нижнем углу карты стоял цеховая эмблема гильдии картографов Сиднара - знак того, что этой картой можно руководствоваться без риска безнадежно заплутать в сиднарских лугах и перелесках.
Это было единственным приятным событием последних дней. Днем было по-прежнему жарко, но с наступлением ночи из оврагов и от воды ощутимо тянуло прохладой. Понемногу приближалась осень - месяц сжатень только начался, а холодное дыхание осеннего ветра уже чувствовалось ночной порой и в утреннем тумане, заставляя путников торопиться - бродить под осенними дождями, которые неизбежно обрушивались на Сиднар в конце сжатня, им не хотелось. Что они надеялись обнаружить на месте некогда сильного, а ныне забытого княжества, от которого, если верить летописцам, не осталось даже руин, они и сами не знали, но почему-то день ото дня в них крепла уверенность: главное - добраться до Хайялина, а там уж беспокоиться о холодах и погоде им не придется. Увы, родина хайяров была близка лишь на карте, а реальность безжалостно омрачала настроение компании: запасы провианта таяли на глазах, денег тоже отнюдь не прибавлялось, а расстояние до цели, казалось, не сократилось ни на мизинец. Как тут не растерять боевой задор?..
Маржана
...Вокруг благоухали немыслимо прекрасными ароматами и пестрели до рези в глазах всеми возможными оттенками цветы. Целое поле цветов! Неприхотливые полевые ромашки соседствовали здесь с капризными неженками-розами, подснежники - с георгинами... Казалось, мир сошел с ума, потому что в реальности такого великолепия просто не бывает.
Невероятное цветочное поле располагалось на окраине города. Очень странного города, под стать полю: вокруг него не было ни городской стены, ни рва, ни даже отряда стражников. Улицы были непривычно широкими и чистыми, вдоль дорог стояли цветочные горшки и кадки с деревьями, окна и двери аккуратных красивых, будто игрушечных, домиков были распахнуты настежь. Кисейные занавески, которые в обычном городе можно увидеть только в богатых кварталах, лениво колыхались в ответ на заигрывания ласкового летнего ветерка.
Вокруг сновали горожане - приветливые улыбчивые люди, красиво одетые, с радостным блеском в глазах. Неподалеку играла стайка детей - чистеньких, умытых и причесанных, с сытыми счастливыми лицами не знающей нужды детворы.
Слева, в двух шагах от меня, росло одинокое деревце - единственное, растущее не в кадке, а на земле, крохотном клочке не заложенного цветными плитками пространства. Оно заметно выделялось на фоне своих "окультуренных" собратьев с пышными роскошными цветами - скромное, с тонким стволом и гибкими ветвями, на которых шелестели серебристые листочки. Я осторожно наклонила к себе ближайшую ветку - с обратной стороны листья были будто отлиты из золота.
Вдалеке виднелся замок - легкий, воздушный, словно мираж. Его украшали бесчисленные изящные башенки, галерейки, непередаваемой красоты цветные витражи. От сказочной картины захватывало дух.
Город был прекрасен. Но, странное дело, его вид вызывал у меня не радость, а чувство щемящей тоски, словно вот-вот должно было что-то произойти - что-то непоправимое, роковое, неотвратимое. Жители города об этом еще не знали. А я знала, но ничем не могла им помочь.
Миг - и все вокруг изменилось. Исчезли веселые довольные люди. Исчезли их пряничные домики. Исчезло цветочное поле за околицей без стены. Все краски мира в одночасье выцвели, поблекли. Теперь вместо города передо мной лежало огромное кладбище.
Среди полуразрушенных каменных надгробий то тут, то там протягивали свои узловатые, скрученные в немыслимые узлы ветви высохшие деревья. Теперь они росли не в кадках, а на земле - темной с ржавым отливом, потрескавшейся, будто запекшаяся кровь. На некоторых ветвях еще сохранились трепещущие на ветру сухие грязно-бурые листья. Кое-где лежали увитые черными траурными лентами охапки почерневших, скорбно поникших цветов. Травы на земле не было и в помине.
Деревце с серебряно-золотыми листьями облетело, пригнулось к земле. Оголенный ствол был похож на скелет, лишенный мышц и кожи.
От прежней красоты остался лишь замок. Но теперь и он был другим: белоснежные мраморные стены почернели под слоем грязи и копоти, гордо вздымающиеся в небо башенки и изящные галерейки были разрушены, живописные витражи - разбиты.
Это было так пугающе неправдоподобно, что я не смогла удержаться - шагнула за выросшую из ничего кладбищенскую ограду, чтобы удостовериться, что столь резкая смена обстановки - не обман зрения.
Чуть слышно скрипнула, открываясь, калитка. Хрустнули под ногами мелкие камушки, которыми были усыпаны белеющие в надвигающихся сумерках дорожки. Зашуршали увядшие цветы. Ветра я больше не чувствовала, но он был: шевелил сухие цветы, сухую листву на иссохших деревьях, выцветшие ленты. Лишь меня он обходил стороной. Это рождало жуткое ощущение чего-то противоестественного, страшного - так бывает в кошмарах. Для этого места я была чужой.
Странное дело: я понимала, что нахожусь на кладбище, в окружении могил и чьих-то фамильных склепов, - но мне не хотелось отсюда уходить. Мне казалось, что я уже бывала здесь, более того - что где-то здесь нашли последний приют тела моих близких. И отчего-то было до боли тоскливо. На душу волной накатило опустошение. Будто я вернулась домой после долгого отсутствия - а вместо родных стен меня встретило остывшее пепелище.
И тут я почувствовала, как что-то потянуло меня вперед, позвало вглубь мертвого города. Это было похоже на воронку, которая засасывает все глубже и глубже, не позволяя противиться. Или на взгляд удава, который гипнотизирует кролика, подчиняет своей воле. Неприятное ощущение - чувствовать себя кроликом. Однако, в отличие от несчастного животного, я могла хотя бы слабо сопротивляться. Я и сопротивлялась из последних сил. Со стороны это, наверное, выглядело так, будто я стояла в нерешительности, не смея сделать шаг, - хотя кто меня мог здесь увидеть? Силы были неравны, незримая воронка оказалась сильнее, я уже почти подчинилась ее воле, смиряясь с неизбежным, чем-то неведомым и оттого пугающим, занесла ногу для шага... И тут меня разбудили.
Айна обеспокоенно склонилась над Маржаной, пытаясь привести ее в чувство. Похлопывание по щекам не дало никакого эффекта, но графиня запретила себе думать, что могут означать мертвенная бледность, разлившаяся по лицу девушки, не прослушивающийся пульс и слабое, почти не заметное дыхание.
- Свет! - с отчаянием позвала Айна. - Она не просыпается!.. Сделай что-нибудь!
Рыцарь обеспокоенно склонился над Маржаной, побрызгал на ее лицо водой. Без толку.
За несколько следующих минут графиня и рыцарь перепробовали все известные им способы пробуждения: трясли Маржану за плечи, хлопали по щекам, обрызгивали водой и изо всех сил кричали над ухом. Они уже совсем было отчаялись, когда щеки Маржаны наконец порозовели, вернулись дыхание и пульс. Спустя еще пару мгновений хайяри сладко потянулась и открыла глаза. Айна шумно перевела дух. Рыцарь облегченно вздохнул и поспешно отошел в сторону.
- Я думала, ты уже никогда не проснешься! Ты выглядела совсем как мертвая, - всхлипывая, пожаловалась графиня, вытирая со щек мокрые дорожки. - Я едва не лишилась рассудка!
- А зачем ты меня будишь в такую рань? - медленно приходя в себя и с трудом соображая, где она находится и что происходит, спросила Маржана.
Успокоившаяся было Айна вспомнила причину их с рыцарем стараний и снова всхлипнула:
- Вотий пропал...
- Что?! - сонливость с Маржаны как рукой сняло. - Как пропал?! Куда пропал?! Когда?!
- Я не знаю... Светомир не заметил, когда он ушел. Он решил, что Вотька в кустики отлучился. А потом мы все проснулись - а Вотий так и не вернулся. Да еще ты спала как убитая...
- А где все? - рассеянно спросила, озираясь по сторонам, Маржана, порываясь бежать куда глаза глядят - все равно куда, лишь бы не сидеть сложа руки.
- Дар и Зари ушли на поиски. А Свет вон, в трех шагах маячит...
Дарилен, наблюдая за рыцарским утренним туалетом, не сразу заметил исчезновение ученика. А заметив, поднял тревогу и отправился на его поиски. Хуже всего было то, что магия на сей раз оказалась бессильна - запускать поисковые импульсы в полном зверья и птиц лесу бессмысленно. Пришлось прибегнуть к старому способу, известному с сотворения мира: самостоятельно обходить лес и кричать, срывая горло, в надежде, что пропажа откликнется. Дарилен призвал на помощь Заринну, и они разошлись в разные стороны, строго-настрого наказав Светомиру в случае чего защищать оставшихся на поляне девушек и не отходить от них ни на шаг. Вместе с Даром ушел Кисс, с Заринной - Фтайка.
***
Поиски чародеев затягивались. Прошло уже часа три, а они так и не появились и вообще никак не давали о себе знать. Как в воду канули.
Маржана очень старалась держать себя в руках, но время от времени нервы ее не выдерживали, и тогда она начинала причитать вполголоса, подвывая от ужаса:
- А если с ним что-то случило-о-ось? А вдруг на него напали-и-и? И как я не уследила, не уберегла-а-а?!
Воображение услужливо подбрасывало Маржане жуткие картины расправы, учиненной над беззащитным Вотием лесными братьями, нежитью и диким зверьем поочередно, отчего отчаяние безутешной сестры становилось еще горше, и она с трудом сдерживалась, чтобы не заголосить в полную силу. Айна успокаивала ее как могла. На какое-то время уговоры помогали, потом все начиналось по новой.
Наконец на поляну вышел хмурый Дарилен. Один. У Маржаны тревожно ёкнуло сердце.
Минуту спустя появилась расстроенная Заринна. Маржана была близка к истерике.
Маг, стараясь не выдать собственного беспокойства, принялся успокаивать хайяри тем, что наставнический амулет, связывающий его с Вотием, молчит - а значит, с мальчишкой все в порядке. Если жизни ученика что-то угрожает, амулет учителя дает об этом знать. Была еще одна возможность определить местонахождение исчезнувшего мальчишки - опять-таки с помощью амулета. Дарилен до последнего оттягивал неприятную процедуру - ее рекомендовалось использовать только в крайнем случае, если попытки найти ученика всеми другими способами не увенчались успехом. Рекомендация эта была оправдана в первую очередь крайней болезненностью процедуры и немалыми затратами магической силы. Но маг решил, что в их ситуации едва ли не любой случай может считаться крайним, а потому морально приготовился к боли, от души желая Вотию вытерпеть ее достойно и стойко, как подобает будущему великому чародею.
Колдун уже снял с шеи цепочку с капелькой янтаря, когда на поляне, будто из ниоткуда, бесшумно возник Вотий - грязнее последнего гоблина, в изодранных на коленях штанах, но живой и невредимый. "Искатели" дружно ахнули.
- Где ты был?! - Маржана в один прыжок оказалась возле брата, тряхнула его хорошенько за плечи. На перепачканном грязью лице лишь хитро поблескивали глаза, и разобрать выражение, покаянным оно было или довольным, не удавалось.
- Я... - Вотий замялся. Он не ожидал столь бурной реакции. - Мы вчера вечером мимо поля проходили. То есть мимо деревни, а за деревнями всегда поля есть. Я не удержался, проверить решил, - мальчишка виновато шмыгнул носом, - и вот...
Вотий вынул из-за спины руку: в ней был замызганный, изрядно побитый жизнью кусок ситца, в котором при ближайшем рассмотрении и некоторой доле воображения можно было распознать платок, а в платке... картошка. С десяток картофелин средней величины и россыпь мелочи размером чуть больше горошин.
Окружающие не знали, смеяться им или плакать.
- Добытчик, - насмешливо протянула Заринна. - Кормилец ты наш...
Маржана порывисто притянула брата к себе, чмокнула в чумазую щеку. В семье Лыковицких не жаловали всяческого рода "телячьи нежности", и если Маржана кинулась обнимать-целовать брата, значит, она действительно не на шутку испугалась за его жизнь.
- Никогда больше так не делай, - тихо попросила она его. - Никогда.
- Не буду, - так же тихо ответил Вотий. - Обещаю...
Но Маржана обещанием братца не удовлетворилась - она столько нервов потратила за это утро! Повторение ситуации грозило ей преждевременной сединой.
- Так, - сурово сдвинув брови, сказала она, - с этой минуты - от меня ни на шаг!
Вотий испуганно присел и оглянулся на учителя в поисках поддержки.
- Как же это - ни на шаг? - растерянно забормотал мальчишка. - Я что же, за юбку твою держаться должен?! Меня ведь засмеют тогда!
Кто именно его засмеет, Вотий не смог бы объяснить и самому себе, но был твердо уверен: засмеют, и все тут!
- Ладно, - немного подумав, смилостивилась Маржана. - Если не со мной - значит, будешь с Наставником! И уж от него - никуда!
В другое время Дар непременно запротестовал бы против такого самоуправства, но теперь только покорно вздохнул, смиряясь с неизбежным. Маржана была права. За Вотием нужен был глаз да глаз.
Картошка в мундирах удалась на славу: сладкая, рассыпчатая, сдобренная нежно-зелеными стрелками дикого лука... Ее хватали еще горячей, обжигаясь и дуя на пальцы, нахваливая скромно опускавшую глаза Маржану и покрасневшего от гордости Вотия. Мальчишка, конечно, перепугал всех, но в глубине души спутники были ему благодарны: лесные травы и ягоды им уже приелись так, что смотреть на них было тошно, продукты в селах покупали лишь в случае крайней необходимости (то есть когда удача оставляла путников и от вынужденной диеты хотелось выть на луну, а Дарилен в сердцах заявлял, что он не травоядное и без мяса долго не протянет), так что обед, благодаря хитрому ученику мага, стал для оголодавших странников чем-то вроде праздничного пиршества.
Готовкой, как всегда, заправляла Маржана. Сколько бы она ни пыталась приспособить к этому магичку или графиню, все ее старания ни к чему не приводили. Заринна была не прочь что-нибудь приготовить, но тут уж воспротивились все заинтересованные лица: из всего вареного магичке удавались лишь чай и колдовские зелья. Все остальное было безопаснее есть сырым.
Графиня у котла тоже была безнадежна: она покорно выслушивала объяснения Маржаны, как и что нужно делать, старательно следила за процессом приготовления блюд и даже иногда помешивала варево. Этим все и ограничивалось. Аристократическое воспитание давало о себе знать - графиню учили многому, она могла протанцевать несколько видов вальса, вышить на пяльцах небольшую картину или даже потренироваться с мечом, но кулинария, удел простолюдинов, в число ее умений не входила никоим образом.
Маржана сдалась и оставила надежду только после того, как Заринна предъявила котелок с жуткого вида зеленоватой зловонной жижей, в которой плавали не поддающиеся определению куски, частью расползшиеся на волокна, частью сохранившие исходные замысловатые формы, и гордо назвала это супом, а графиня, вспотев от усердия, испекла на углях зайца - охотничий трофей Светомира. Мясо, дабы не обидеть графиню, долго добросовестно пытались разрезать, но после сломанного ножа и погнутой вилки оставили попытки и решили похоронить безвременно почившего косого целиком, дабы после обеда не составить ему компанию.
После этого Маржане передали бразды правления над котелками и приправами, единогласно утвердив ее в должности бессменного кашевара. Остальные помогали по мере сил и более чем скромных способностей: кто приносил дрова, кто воду, кто добывал съестное растительного, а то и животного происхождения (последнее, впрочем, случалось очень и очень редко). Указания обычно тоже раздавала Маржана, удивляясь, как это ее спутники, такие умные, образованные существа, не могут запомнить ингредиенты самого простенького супчика или хотя бы все тридцать девять трав, входящих в состав ее коронного чая, прозванного Заринной "смерть минушам" [3]. Шеф-повару в вопросах приготовления и добычи съестного подчинялись беспрекословно. Иногда возмущался лишь Вотий - по привычке, на правах младшего брата, и Светомир - по причине воинской гордости и врожденной вредности.
Не удержался от комментариев он и в этот раз. Утро выдалось нервным, обед, конечно, был вкусным, но возмутительно быстро закончился, и в довершение всех бед над губой у рыцаря вскочил нахальный прыщик. А тут еще какая-то селянская девица посылает его за водой - его, доблестного кавалера Ордена Летучей Мыши, Светомира Лучезарного из рода Парящего Сокола! Да у него в отчем доме был с десяток слуг и служанок, которые наперегонки мчались исполнять его желания, стоило ему слово сказать! Воспоминание о слугах и в особенности о хорошеньких служаночках несколько смягчило рыцарскую обиду, и он со вздохом взялся за фляги для воды, не преминув, впрочем, огласить свое честное беспристрастное мнение:
- Ишь, главнокомандующая выискалась... Амазонка без роду, без племени... - он пробормотал это вполголоса, не особенно рассчитывая, что его услышат (и, откровенно говоря, от души надеясь остаться неуслышанным).
Однако слух у Маржаны оказался на удивление острым.
- Что ты сказал? - зловеще протянула она. - А ну повтори!
Рыцарь на миг замялся. С одной стороны, ему, доблестному воину, пасовать перед обычной девчонкой очень не хотелось. С другой - были еще свежи воспоминания о расправе над разбойниками в кожаных куртках. В конце концов в ходе несложных умозаключений Светомир пришел к выводу, что жизнь много дороже столь эфемерных понятий, как "доблесть", "отвага" и "рыцарская гордость".
Он уже открыл рот, чтобы принести извинения, - но было поздно. Маржана тоже вспомнила произошедшее на поляне и рассудила, что лучше не доводить дело до беды и отомстить сразу. Решение созрело в тот же миг. Уроки магии, преподанные ей наставником накануне, не прошли даром. В воздух красиво взмыла и плавно опустилась на рыцарскую ногу тяжеленная коряга, как нельзя более кстати попавшаяся Маржане на глаза. Девушка делала удивительные успехи в искусстве левитирования предметов.
Рыцарь взвыл. Ему вторила перепуганная неожиданным шумом Фтайка. Через пару секунд дуэт превратился в трио: к двум голосам добавился гнусавый мяв Кисса - коту просто хотелось развлечься, и он с удовольствием воспользовался поводом продрать горло.
- Нечаянно?! - рыцарь грязно выругался, в очередной раз пополнив словарный запас своих спутников.
- Нечаянно, - как ни в чем не бывало, нахально подтвердила девица. - Сама не знаю, как так получилось...
Светомир поначалу жутко обозлился, но дулся недолго - он и сам понимал свою оплошность. Однако, вернувшись с водой, не упустил возможности попенять мстительной хайяри.
- Это была шутка! Понимаешь, всего лишь шутка! Ты бы хоть посмеялась, что ли!
- Ха. Ха. Ха, - мрачно сказала Маржана, зло глядя на рыцаря. Ее притворное смущение как рукой сняло. - Доволен? И больше не смей шутить над моей родословной! Шуток о моей семье я не терплю.
- Светомир, - окликнул воина маг, дождавшись, когда ученица отвлеклась и не могла его услышать. - Ты бы вообще поменьше подшучивал над Маржаной... Шутки шутками, но если вдруг она снова выйдет из себя... Тебе-то потом, положим, уже все равно будет, а она расстроится, может, даже плакать станет. Нехорошо.
Рыцарь надолго задумался. И судя по тому, как в процессе раздумий медленно скисло его лицо, Светомир Лучезарный пришел к правильному выводу.
Дар тоже погрузился в свои мысли, но размышлял он над другим вопросом. В последнее время маг часто начинал невольно прикидывать, какая стихия ближе его ученикам.
Вообще-то притяжение стихии становится более-менее выраженным через несколько лет после начала занятий магией, окончательно же определить ее можно лишь по завершении обучения, - но кто сказал, что учитель не может строить догадки задолго до этого?!
Среди магической братии негласно считалось, что существует прямая связь между основной стихией и характером мага. Правда, это утверждение распространялось на уровне ничем не подтвержденных слухов и сплетен. Официальная магическая наука ничего подобного не доказала - но и не опровергла. И Дарилен строил предположения, постепенно утверждаясь в своем мнении.
Порывистая, своевольная Маржана, на первый взгляд милая и домашняя, но в случае чего вспыхивающая, словно спичка, - огонь. Огонь может мирно гореть в очаге, создавая в доме уют, дремать в тлеющих углях. Но если он вырвется на волю, всему живому лучше убраться с его пути.
Мягкий, уступчивый Вотий. Вода, принимающая форму сосуда, в который ее нальют. Вода, которой со временем суждено стать льдом.
"Лед и пламя", - невольно усмехнулся Дар. Что-то во всем этом настораживало колдуна, что-то было не так, но что именно, он никак не мог взять в толк.
Додумать колдуну не дали.
- Дар, - Маржана неуверенно топталась на месте, пряча глаза. - Мне нужны "карающие звезды".
- Что?! Какие еще звезды?! - поперхнулся маг - он в этот момент неспешно прихлебывал знаменитый маржанин чай.
- Ну... Оружие такое. В форме звездочек. Их швыряют во врагов заместо ножей...
Что такое "карающие звезды", колдун знал. Доводилось видеть их в действии. Но вот так сразу поверить, что Маржана действительно говорит именно об оружии, было решительно невозможно.
- Да зачем они тебе?!
- Нужны, - уклончиво ответила Маржана. - Так, на всякий случай.
- Какой еще всякий случай?! - Дар смотрел на ученицу во все глаза, безуспешно пытаясь определить, кто из них двоих сошел с ума. - Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? Ты с мечом-то не умеешь обращаться - что ты будешь делать со звездами?
- Не знаю, - честно призналась девушка, поднимая на наставника взгляд. Смущенный, растерянный, виноватый. - Я понятия не имею, зачем они мне. Но я чувствую: нужны. Они третий день не идут у меня из головы, я о них думаю постоянно.
- А если бы у тебя из головы не шли настоящие звезды или луна - ты бы решила отправиться за ними на небо? - скептически поинтересовалась Заринна.
Маржана не ответила, окончательно смутившись. Дарилен, внимательно присмотревшись к ученице, вздохнул.
- Я верю, что они тебе нужны, - как можно мягче произнес он. - Но даже если и так - где мы возьмем на них деньги? "Карающие звезды" - оружие не для бедняков. Я уж не говорю о сложностях обучения. "Звезды" не просто "швыряют во врагов", это целая наука. Я не владею этим видом оружия, Светомир, насколько мне известно, - тоже. Кто будет тебя учить?
- В школе воинов нам давали несколько уроков, - встрял Светомир. - Профессиональный воин в идеале помимо основного вида оружия должен владеть еще несколькими более-менее сносно и иметь представление об остальных, даже редких. Но научить пользоваться кэй'ли я вряд ли смогу. Мне и самому, откровенно говоря, тех уроков не хватило.
- Я сама научусь, - шепнула Маржана, мысленно прощаясь со своей сумасшедшей идеей. Что ж, нет так нет, она на другое и не рассчитывала. Но как объяснить спутникам, что с каждой минутой она все отчетливее понимает: без "звезд" душевного покоя ей не видать, как своих ушей?
- У нас нет средств, - повторила Заринна. - На еду-то едва наскребаем, на подножном корму сидим, тут не до оружия...
Маржана совсем по-детски шмыгнула носом.
Светомир помолчал немного, нарочито громко вздохнул и с истинно императорским величием стянул с пальца золотой перстень. Один из многих, унизывающих его холеные пальцы, самый маленький, с мизинца, но все равно стоящий, судя по всему, целое состояние, к тому же по виду - фамильный. До сего дня посягательства на его драгоценности он с негодованием отвергал, заявляя, что перстни - семейные реликвии, и он скорее станет есть землю, чем согласится с ними расстаться. И вдруг - снял сам!
Но еще удивительнее было то, что за этим последовало.
Рыцарь немного помедлил и, подойдя, неловко сунул кольцо в маржанину ладошку. Потрясенная девушка широко раскрытыми глаза посмотрела на кольцо, потом перевела взгляд на рыцаря.
- Ты что?! - испуганно прошептала она севшим от неожиданности голосом. - Зачем? Не надо! Вдруг это и правда - всего лишь мой каприз?
- Я отдаю его не просто так, - пожал плечами рыцарь. - Даже с фамильной реликвией можно расстаться за достойное вознаграждение.
- И что же ты хочешь взамен? - насторожилась Маржана. - Ты же знаешь, у меня ничего нет. Мне нечем с тобой расплатиться.
Рыцарь окинул девушку оценивающим взглядом, явно наслаждаясь ее замешательством, и, не выдержав, расхохотался.
- Я хочу пойти с тобой в оружейную лавку, только и всего!
- Зачем? - Маржана на всякий случай отодвинулась подальше и с подозрением предположила: - Приставать будешь?
Рыцарь возвел очи горе и пробурчал что-то о скудоумии прекрасного пола вообще и некоторых его представительниц в частности.
- Не буду я к тебе приставать! Больно надо! Мне что, по-твоему, жить надоело?! Я всего-навсего хочу посетить оружейную лавку! Мне нужен... Новые ножны для меча мне нужны, вот! Эти уже никуда не годятся...
Рыцарь безбожно врал. На взгляд колдуна, для странствующего рыцаря ножны и впрямь не годились - слишком они были приметны, к тому же, по его мнению, любой уважающий себя вор был просто обязан заинтересоваться сим произведением оружейного искусства. Как до сих пор меч оставался при рыцаре, было непонятно. Ножны, висевшие у рыцарского пояса, были новехонькими, богато украшенными камнями, сверкающими на солнце всеми цветами спектра, к тому же на редкость удобными - но Светомир был неумолим: ему нужны, просто жизненно необходимы другие ножны!
В конце концов решено было, что в ближайший город к оружейнику Маржана и Светомир отправятся завтра поутру - для этого остаток дня и часть ночи компании предстояло провести в пути, но все мужественно согласились с таким раскладом.
Недоволен был только Вотий, он долго канючил, упрашивая сестру взять его с собой - ему так хотелось снова увидеть оружейную лавку! Маржана непременно уступила бы уговорам брата, но Заринна, контролировавшая процесс сборов, была непреклонна:
- Сказано - нет! Девушку с мальчишкой сразу заприметят, пророки о вас двоих на всех перекрестках талдычат! Сиди тут, перетерпишь, от этого еще никто не умирал!
Вотий обижался и дулся, даже хотел было расплакаться, но вовремя вспомнил, что он ученик Дарилена Заозерного, и сдержал подступившие к глазам слезы.
- Я куплю что-нибудь и для тебя, - пообещала вечером Маржана, поглядывая на тревожное зарево заката, предвещавшее ясный, но ветреный день.
- Да ты в оружии совсем не разбираешься, что ты мне сможешь купить... - по-прежнему обиженно буркнул мальчишка, однако на душе у него заметно полегчало. Ученичество ученичеством, но Вотий все же оставался обычным ребенком, любящим подарки и обожающим сюрпризы.
А ночью на них напали.
[1] Тарн - древний бог, по слухам, покровитель оборотней. Точнее сказать могли бы сами оборотни, но, увы, дети полуночи, как они сами себя называли, отличались необычайной скрытностью во всем, что касалось их быта и истории. Отчасти это объяснялось неприязнью, которую издревле питали к оборотням люди, отчасти - верованиями самих детей полуночи, согласно которым чужак, узнавший секреты оборотня, обретал над ним власть.