Не сносит крышу грешным маем...

  Весной, досады не тая,

  Березку робко обнимаю

  И плачу, плачу, плачу я.

  

          В стихах осокорь, ясень в прозе,

          В душе почти закончив храм,

          С ховеей вдруг родной берёзе

          Он изменил, надравшись в хлам.

  

  Собрав суму, уже на выход

  Иду, свободный, как Тарзан...

  Тебе бы я ответил лихо,

  Но запретил Куняев-сан.

  

          Нет, не такого ждал ответа

          Я от тебя... Куняев-сан!..

          Не ждал подвоха от поэта?

          Стебаться он горазд и сам.

  

  В семье всегда не без урода,

  Экспромты пишешь - значит, псих!

  Болтун, развратник, враг народа...

  Казнить, не миловать таких!

  

          В рецензий ленте станет чисто

          И тихо, словно в... нужнике,

          Когда замочат буримистов,

          Чтоб не стебались, в... коньяке.

  

  Теперь в рецензиях - ни строчки,

  Колючкой обнесен барак.

  Арифис стал вторым Клубочком,

  Где пьют елей, а не коньяк.

  

          Елеем, Сеня, и не пахнет,

          Нет, наш Арифис не таков!

          Здесь, как скала, стоит на вахте

          Морской волчара Кондаков.

  

  Кусаться хищнику не вечно,

  Боюсь, дела его плохи:

  Из волка сделают овечку,

  Спилив и когти, и клыки.

  

          Нет ни подвоха, ни обмана,

          А просто дивная пурга:

          Из волка сделали барана,

          Навесив тяжкие рога.

  

  Летают птицы над бараком,

  Свобода птицам дорога.

  А там, чуть что, так ставят раком

  И, если бьют, то по рогам!