Аннотация: Это наша первая книга, ее написание идет полным ходом и по этому, мы будем очень рады вашим комментариям и пожеланиям
Глава 1
Холодно, холодный осенний ветер врывается в комнату сквозь разбитое окно. Дощатый пол усеян мелкими осколками мутно-серого стекла. Крики людей заглушают, тихие стоны умирающих. Темно, в голове сумрак, мысли проносятся одна за другой. Свист стрел разрезает ночную тишину, лязг металла отдается эхом от лесных деревьев. Острая боль в животе, рваное одеяло залито кровью, моей кровью. Голова словно ватная, не могу пошевелиться, боль в животе проступает все яснее, из раны сочится кровь. В комнату вошел мужчина, его доспехи блестели в переливах уже начавшегося пожара, темные, спутанные волосы свисали из-под шлема, а в руках у него был короткий, весь залитый кровью меч. Он наклонился ближе, у него было старое, изможденное боями и временем лицо, серый шрам на щеке делал его лицо еще более страшным и старым, а седые брови с потрохами выдавали его возраст. Убрав меч в ножны, он выпрямился, и, занеся надомной свой здоровенный кулак, что было сил, ударил меня по голове. Теплая, густая кровь потекла по моему лицу, невыносимая боль раздалась в голове, все словно стало темнеть, и я провалилась во тьму.
Глава 2
Крейн затянул кожаные ремешки на походном мешке, и, выпрямившись, некоторое время смотрел на него, пытаясь собраться с мыслями и подумать, что он мог оставить, но попросту не был в состоянии сосредоточиться. На глаза совсем не по-мужски навернулись слезы, и Крейн сердито смахнул их, сделав вид, что в глаз попала соринка. Он поднял голову. Все село стояло перед ним: усталые, озабоченные лица, грязная, залатанная одежда, сильные натруженные руки и спутанные бороды. А впереди - отец, мать, оба брата и младшая сестренка. У всех, кроме папы, лица были заплаканы, а глаза покраснели от слез, но отец не ревел. Он вышел вперед. Только сейчас Крейн понял, насколько тот стар - седые волосы, борода до груди, морщины, избороздившие уставшее, чуть грустное худое лицо.
-Ну что, сынок. - Проговорил отец тихо, - Вот страна и призвала тебя отдать ей долг, который несет пред своей землей любой мужчина.
Крейн кивнул, ничего не говоря, боялся, что если заговорит, то расплачется.
-Ты видишь, я стар и сед, моей силы едва хватает, чтобы нарубить дров, а ведь некогда я был воином, одного имени которого страшилось пол-Империи. И я даю тебе последнее, что могу: совет и меч.
Крейн взволнованно протянул дрожащую руку, и в нее легло оружие. Тяжелое, закутанное в простенькие тряпичные ножны, но от этого все равно будоражащее дух. Сколько раз он пересматривал этот момент в своих мечтах...
-Спасибо, пап.
-Но есть кое-что, что важнее любого клинка. Запомни, что главное во всем том, что может поджидать тебя. - Отец наклонился к уху сына. - Не убояться зла.
Он отстранился и с легкой улыбкой похлопал Крейна по плечу.
-Ступай. Если Боги будут милостивы, ты вернешься.
"Если будут..."
Крейн кивнул, обнял вновь зарыдавшую мать, потрепал младших по голове, пожал мощную, словно стальную руку кузнеца-соседа, кивнул всем остальным, и, развернувшись, зашагал по дороге, к мрачному сосновому лесу через поле. Вот так вот быстро кончилась старая, и началась новая жизнь.
Глава 3
- А что Лок ?
- Ну, я слышал, что он ушел из армии и купил себе местный бар в Мильборне, этот старый черт хочет начать новую жизнь, пока еще не помер.
- Новую жизнь? Его выгнали за пьянство, это известно даже портовой шлюхе.
- Ну, не будь так суров, в конце концов, в прошлом он был отличным воином и черт подери, сражался за нашего покойного короля Элфрига.
- Отхлебнув глоток, и отерев усы рукавом, он вторил.
- И потом, если ему хочется быть пьянью, то это его дело.
Голова болела, вкус крови во рту напоминал об ударе этого поганого имперского ублюдка. Живот слегка побаливал, но рана уже успела затянуться и покрылась коркой запекшейся на холодном ветру крови. Радом со мной лежали трупы, рвотный позыв тут же подошел к горлу, но немного погодя я сумела успокоиться, и взят себя в руки. Было холодно, по небу медленно плыли темно-серые тучи, застилая собой небесную синеву, слышались звонкие постукивания копыт лошади, тянущей повозку. Дорога была не ровной, частые кочки и выбоины заставляли повозку подскакивать, от чего отдавалось болью все мое тело. Прохладный ветер шевелил ветви елей на окраине дороги, повсюду щебетали птицы и стрекотали кузнечики, темно-серые тучи сгущались, и было видно, что вот-вот будет дождь. Тем временем извозчики продолжали обсуждать какого-то очередного пьяницу и громко смеясь, то и дело прикладывались к бутылке с янтарно-желтой жидкостью. На мое счастье, меня они не замечали и, смеясь над, только себе понятным юмором, продолжали восклицать. Нужно было что-то делать, пока мы не приехали в конечный пункт, и там не выяснилось, что я все же жива. Бог знает, что со мной там сделают. Лоб покрылся каплями пота, мои спутники, кажется, не замечали ничего, что происходит вокруг, уже изрядно выпившие, они безуспешно пытались что-то втолковать друг другу. Настало время действовать, тихо, чтобы не отрывать от беседы их пьяные, красные морды, я начала сползать все ближе и ближе к заднему краю повозки. Дюйм за дюймом, по холодным и размякшим трупам, грязным от земли и собственной крови. И вот наконец, моя нога коснулась земли, слегка приподняв голову и посмотрев на своих спутников, в последний раз, я перевернувшись через бок, упала на сухую, взрытую колесами тяжелой повозки землю. Как только я упала, все мое тело вновь начало болеть, и хоть телега была не так высоко и ехала очень медленно, мне все равно пришлось какое-то время полежать на месте своего падения для того чтобы унять боль. Спустя примерно полминуты, я приподнялась, голова кружилась, хотелось лечь обратно, но надо было двигаться, в любой момент на дороге мог появиться кто-то еще и тогда бог знает что будет. Рана на животе начала немного кровоточить, поднявшись, я быстро пошла к ближайшим кустам, но не тут-то было, меня мотало во все стороны слово пьяную, тело упорно отказывалось идти прямо, голова кружилась и меня слегка мутило. Но спустя какое-то время я оказалась на черте где заканчивалась дорога, и начинался лес. Ступив в тень деревьев, и сделав пару шагов, я услышала как по дороге, кто-то приближался, стук копыт отдавался все яснее и яснее.
- Как я вовремя ушла с дороги.
По дороге проскакали с десяток, одетых в кожаные доспехи воинов, они о чем-то шумно говорили, явно довольные собой, и умчались дальше, по дороге. С минуту я стояла и пыталась осознать, как мне повезло, что я сейчас тут, уйди я минутой позже, и точно попалась бы этим всадникам. Оглядевшись, еще зеленый лес блистал красками, трава и мох укрывали землю, на которой лежали редкие, желтые листья. Густые кроны деревьев закрывали небо, звонко пели птицы, и рыжая белка, бросая скорлупу, грызла орех. Половина моей головы была в крови, мои длинные темные волосы покрылись коркой и слиплись в не понятный клок. Ноги были все в грязи и крови, что можно было сказать и о моей одежде, порванная на животе ночная рубашка, открывала свету большую, резаную рану на животе, покрытым засохшей кровью. Моя длинная ночная рубашка. Доставала мне примерно до колен, но была безнадежно выпачкана в грязи и крови. Нужно уходить, и подумав, я двинулась в путь.
Где я нахожусь, я не знала, ровно, как и не знала, сколько времени я пролежала без сознания, поэтому я решила идти на север, росший на деревьях, и земле густой темно-зеленый мох, явно выдавал его расположение. Где-то в северной стороне должна быть река Хилана, по крайней мере, я надеюсь, что меня не очень далеко увезли от дома, и до нее идти не очень долго. Шла я медленно, голова кружилась, и поэтому приходилось держаться за ближайшие деревья, чтобы не упасть. Начинало темнеть, комары доставляли немало проблем, от их укусов уже чесалось, кажется, все тело, я очень устала, хоть и прошла всего пару - тройку миль. Присев около огромного, старого дерева, на мягкий, уже почти черный от сумерек мох, я сразу же уснула.
Холодный дождь бил по желтеющим листьям кустов, и падал на мох, глухо исчезая в бесконечных его переплетениях. Проснулась я от того, что моя одежда насквозь пропиталась холодной водой и под яростными порывами осеннего ветра, еще больше охлаждала мое тело. Было очень холодно и мокро, кровь с волос давно смыло дождем и теперь они прилипли к спине как у мокрой собаки. Очень хотелось, есть. От не долгого сна в голове прояснилось, и я уже могла соображать более или менее нормально. Решив, что спать под таким дождем будет опасно, я поднялась, от холодного дождя, мое тело почти перестало болеть и я медленно, начала идти. Было темно, на расстоянии нескольких метров, не было видно ничего. Повсюду лишь капли дождя и жуткий шум тысяч листьев под ударами воды. Мне было очень страшно, но прекращать идти было нельзя, нужно было двигаться, иначе я могу замерзнуть насмерть. Ноги окоченели от холодной и мокрой травы, идти было очень трудно и больно, каждый шаг давался мне с огромным трудом, очень хотелось спать. Внезапно справа что-то зашевелилось, это не было похоже на обычную листву, что-то большое и темное.
Я притихла, из последних сил присела, но встать уже не смогла, из-за кустов показались два темных силуэта.
- Смотри, кто это тут у нас?
- Какая-то девчонка, что она делает тут в такое время.
Он почесал затылок.
Вот и все, теперь только бог может меня спасти, с этими мыслями я упала на мокрую от сильного дождя землю и потеряла сознание.
Глава 4
-Бей их в спину! - Ликующе прорычал Элиас, воздев к небу окровавленный меч, и воины поддержали своего командира дружным ревом.
Они перескочили через разрушенные баррикады, и понеслись на противника, чье отступление было готово превратиться в обычное бегство. Свистнула стрела, и один из воинов Элиаса с хрипом упал и покатился по земле, еще одна ударила в нагрудник самого командира, но не пробила его, лишь заставив воина пошатнуться. Это еще больше прибавило ярости атакующим, и они с ужасающим воплем обрушились на имперских солдат. Щит врезался в щит, меч столкнулся с мечом, и вновь местность наполнили крики, рев, лязг оружия и топот. Элиас уклонился от выпада копьем, грозившего проткнуть его шею, обрубил древко, и резким выпадом располосовал нападающему горло. Сверкнувший справа клинок он перехватил гардой, и от силы удара руку пронзила боль и предательская слабость, и Элиас, оскалившись, боднул врага лбом в лицо, чувствуя, как ломаются кости, и ударил мечом. Наконечник бессильно звякнул о кольчугу, но второй удар нашел путь в сердце противника, и тот повалился наземь, залив Элиаса своей кровью. Кто-то тяжелый и орущий упал на него сзади, увлек за собой на землю, и Элиас отпихнул ногой раненного воина в накидке с Символом Империи, красным солнцем на белом фоне, пытаясь подняться на ноги. Но тут же чей-то тяжелый кольчужный кулак врезался ему в зубы, и в голове загудело, как будто кто-то ударил там в огромный колокол, а в глазах засверкали вспышки. Элиас пошатнулся и машинально выставил перед собой меч, которым и встретил удар врага; клинки с лязгом сошлись, скользнули друг по другу, высекая искры, но вдруг искаженное в ярости лицо врага странно изменилось. Его глаза закатились, и он тряпичной куклой рухнул замертво. Его затылок был размозжен ударом булавы.
-Спасибо, Хуррим. - Пытаясь отдышаться, Элиас хлопнул здоровяка по наплечнику.
-Всегда рядом, командир.
Он огляделся. Битва, а точнее, бойня подошла к концу, его воины быстро расправились с деморализованным противником, и имперцы, побросав оружие, с криками бежали прочь. Привычное чувство после боя: кровь стучала в голове, шумела в ушах, руки чуть тряслись, а множественные царапины и ушибы начинали болеть. Но Элиас, кое-как утерев кровь рукавом, бодрой походкой взбежал на нагромождение камней, в которое превратилась угловая башня стены, и воздел Шершень к небу.
-Крепость наша! - Заорал он, с чувством неизмеримого самодовольства и гордости встречая рукоплескания, скандирование его имени, потрясания оружием и одобрительные крики.
-Хуррим, Цицевельд, за мной. - Бросил он двум преданнейшим своим воинам, и зашагал к донжону полуразрушенного замка.
Под его ногами хрустело каменное крошево, Элиас небрежно отпихивал трупы и оружие с дороги, а вороны, сердито каркая, спешили убраться подальше. Воины врага прятались от него по углам, и ему был приятен их страх, хотя он все равно уже пощадил их. Необходимо проявлять тауое внезапное милосердие, в противном случае враг будет знать, что пощады ему не дождаться, и станет сражаться до конца... Элиас пересек заваленный камнями от разбитых стен и башен, покрытый выбоинами от требушетов двор, и взошел на ступени, ведущие к воротам донжона, с удовольствием отметив, что тот почти не пострадал в ходе штурма (круглые башни лучше выдерживали попадания снарядов), а значит, не пострадало и то, что хранится внутри. Створки ворот были открыты: очевидно, в панике всем было уже все равно, проникнут враги внутрь, или нет. Лестница внутри башни оказалась проломлена одним залетевшим внутрь камнем, но Элиас и не собирался идти наверх. Вместо этого он стал внимательно оглядывать каменный пол.
-Как может выглядеть эта дверь, милорд? - Спросил Хуррим.
-Не знаю, но, скорее всего, она хорошо замаскирована.
Цицевельд молча стучал латной перчаткой по стенам, Хуррим стал топать, чтобы услышать полый звук тайного хода, а Элиас подошел к рыцарским латам, стоявшим в качестве украшения. Он снял толстую кожаную перчатку, и, нахмурившись, провел пальцем по нагруднику, а затем улыбнулся, и мощным пинком с грохотом разметал части латного доспеха. За ним оказалась стена, из отверстия в которой свисала цепь с кольцом.
"Всего-то".
-Хуррим! Цицевельд! Ко мне, я кое-что нашел!
Он взялся за кольцо и потянул, но цепь не поддалась ни на дюйм. Элиас, поняв, что выглядит сейчас довольно глупо, уперся ногой в стену, и обеими руками потянул кольцо на себя, и с тем же результатом. В итоге он был вынужден обратиться за помощью к Хурриму - громадный воин обладал поистине бычьей силой, и под их совместным напором цепь неохотно заскрежетала, а в полу стал открываться тяжелый люк из кованого железа. Глазам всех троих предстал зияющий черный проход, и Элиас, оттирая руки от ржавчины, удовлетворенно кивнул. Он не особенно хотел спускаться туда первым, но дорожа репутацией храбреца, и будучи командиром, был вынужден с нарочито равнодушным видом первым опуститься в проход. Ноги его коснулись твердого пола.
-Цицевельд, факел.
Бледнолицый убийца с тонкими губами и черными волосами высек огнивом несколько искр, и промасленные тряпки тут же вспыхнули. Элиас принял факел, и его мерцающий свет разогнал тьму, выхватив из нее спускающиеся вниз ступени, блестящие от влаги. Элиас прислушался, но снизу не доносилось никаких звуков, а снаружи хохотали и топали его воины, предаваясь грабежу и вандализму. Он высвободил Шершень из ножен, и темная сталь клинка остро сверкнула в свете факела, а привычная тяжесть в руке придала храбрости, и Элиас, не оборачиваясь, стал спускаться, однако вскоре с облегчением услышал за собой буханье сапогов и сопение Хуррима и мягкие шаги Цицевельда. Ступени долго шли вниз, и вскоре стало так холодно, что изо рта шел пар. Однако волнение и азарт Элиаса лишь разогревался, он ускорил шаг и вскоре оказался в каком-то зале; факел выхватывал из темноты лишь стену слева. По ней стекали струйки воды, и где-то в темноте слышалось капанье и журчание влаги, просачивающейся сквозь недра земли. Похоже, перепады температуры и влажность сыграли важную роль в разрушении подземелий, и камень во многих местах растрескался, или оброс редкими видами мхов и лишайников. Хуррим без конца сквернословил и жаловался, пока Элиас не велел ему заткнуться, Цицевельд по своему обыкновению неприятное путешествие сносил в угрюмом молчании. Три пары сапог стучали по каменному полу, пока вдруг Элиас не заорал.
-А-а-а! Черт... - Он отскочил назад, с шипением махнув мечом, но клинок рассек только воздух, а слабеющий факел выхватил из темноты лежащий на полу скелет.
-Командир?
-Ничего... Просто неожиданно. - Буркнул Элиас.
-А это что? - Подал голос Цицевельд.
В конце зала что-то светилось. Нет, вернее, луч света с высокого потолка падал вниз...
-Это он! - Ликующе прошептал Элиас.
Они почти бегом направились к концу зала, и там увидели свою цель. На каменном троне, скованный тяжелыми цепями, пересекающими грудь, сидел человек. Его лысая голова свесилась вниз, а свет делал различимым неживой оттенок кожи. Черное одеяние превратилось в лохмотья, а кандалы стерли руки до крови. Элиас довольно улыбнулся, хотя его воины, похоже, не разделяли энтузиазма и восторга.
-О да. - Элиас кивнул. - Я потратил не один год, чтобы отыскать тебя, пролил немало крови и прошел немало миль. И вот я здесь, а предо мной колдун, запертый в подземельях крепости, спрятанной в горах.
Человек на троне пошевелился.
-Я сижу здесь шесть десятков лет, и если ты намерен меня освободить, а не глумиться, то приступай сейчас. - Молвил он.
-Ха! - Элиас покачал головой. - Я что, похож на... Как его там?
-Альтруиста. - Подсказал Цицевельд.
-Вот. Проще говоря - сперва мы заключим один маленький договор. В противном случае ты можешь... Хм, мариноваться здесь еще пару веков, прежде чем отсыревший потолок не погребет тебя под скальной породой.
-Так я знал, что ты что-то от меня потребуешь. - Проскрипел колдун.
-Я надеюсь, ты еще не утратил своей силы?
-О нет, должны пройти тысячелетия, прежде чем я лишусь ее.
-Тем лучше. - Элиас кивнул. - Итак, я потребую служения мне. Ты будешь моей правой рукой и телохранителем, будешь убивать моих врагов, помогать мне осаждать крепости и прятаться от преследователей, лечить меня, если я заболею. Твое служение будет продолжаться, пока я не умру, и тогда ты будешь свободен. Подумай, помру я, скорее всего, не своей смертью, тебе и полувека ждать не придется. А что для тебя такое половина века?
Колдун поднял голову, и Хуррим выругался. Лицо пленника было серым, как у мертвеца, покрытая шрамами и жуткими символами кожа обтягивала череп, а глаза запали так глубоко, что их не было видно вовсе.
-А если я нарушу уговор, человек?
-Не нарушишь. - Прорычал Элиас и потряс у лица колдуна свернутым пергаментом, - Ибо я подпишу этот договор твоей кровью. Такую клятву ты нарушить не сможешь. Так ты принимаешь мое предложение?
Колдун помолчал, а потом кивнул.
-Ты можешь взять мою кровь, человек.
-У тебя нет особого выбора. - Хмыкнул Элиас.
Хуррим, очевидно, ободрившийся бессилием колдуна, подошел к нему, и поднес нож к его ладони, собираясь взять кровь, но тонкие длинные пальцы крепко схватили гиганта за запястье.
-Что за?..
Хуррим закричал и упал на колени. Кожа на нем стала чернеть и сморщиваться, а колдун, наполняясь чужой жизненной силой, торжествующе смеялся. Вот телохранитель Элиаса рухнул на пол, превратившись в обугленный скелет, а колдун небрежным движением разорвал цепи, выпрямившись. Элиас с ревом бросился на него, но бледная рука перехватила Шершень, легко вырвав его и отбросив в сторону. Громыхнуло, Элиаса отбросило назад, а Цицевельда ударило об стену, и он без чувств свалился на каменный пол. Зал тут же наполнился тьмой, клубящейся, агонизирующей, на стенах корчились чьи-то лица, их рты были разинуты в безумном крике боли и ненависти. Ужас, животный, первобытный страх завладел всей душой Элиаса, и он, что-то мямля, пополз назад. В его голове раздавались сотни голосов, шепчущих, говорящих, кричащих, все они требовали отдать им его душу. Из пола вырвались черные руки, они бесцельно скребли пальцами воздух, тщетно пытаясь что-то схватить, а в углах замаячили неясные тени.
-Элиас, сын Дориаса Черного! - Прогрохотал голос колдуна, взлетевшего над землей и раскинувшего руки, с которых свисали порванные цепи, - С этого дня ты проклят, ибо душа твоя отдана тобою злу. Ты убивал и грабил, предавался насилию и ненависти. Ты не знал милосердия, когда люди просили его у тебя, и не ведал жалости, когда ее заслуживали. Вся твоя жизнь - сплошная река крови, и единственный, кому ты сделал добро, это Бог войн и смерти, и потому быть тебе отвергнутым каждым живым существом! А чтобы ты не знал покоя, я посылаю охотиться за тобой Чумного Моргла, страшную тварь, которая была рождена в века столь древние, что люди тогда еще не существовали. А теперь - уходи прочь и ищи искупления!
Глава 5
Тепло, наконец-то тепло, первый раз за столько времени я лежала на чем-то мягком и очень удобном, глаза открывать не хотелось. За окном барабанил дождь, изредка ударяя по стеклу, кто-то еще был здесь, было страшно, где я, что это за люди, что теперь делать. Полежав немного и успокоившись, я решила, что ничего плохого пока не произошло, по ощущениям было все нормально, слегка побаливали содранные о ветки и колючки ноги, но это терпимо. Я решила все же посмотреть, что происходит, аккуратно приоткрыв один глаз. Моему взору открылась просторная комната, тут было достаточно светло и чисто, на стенах висели разные сушеные травы и странные инструменты до этого мне не известные. Пахло свечами и травами, массивные деревянные, немного ветхие стены комнаты надежно защищали всех ее обитателей от уличной непогоды, а каменный, немного староватый и слегка темный от копоти камин в углу комнаты наполнял ее, таким долгожданным и нужным мне теплом. В углу за столом сидела девушка, и, перелистывая какие-то выцветшие листы бумаги, что-то в них искала. Ее короткие каштановые волосы, едва доходившие до плеч, ветвились и переливались в свете камина и множественных свечей. Я приподнялась на локтях и уставилась на нее, услышав, что я проснулась, она положила свои ветхие бумаги и обернулась ко мне.
- Доброе утро, как ты себя чувствуешь?
Она слегка улыбнулась, но на ее лице явно читалась усталость и облегчение, ее казалось молодое лицо, сейчас посерело, глаза немного потускнели, и казалось, вот-вот закроются. Ее серо-белая, слегка неряшливая кофта была немного испачкана кровью, но, не смотря на все это, она приветливо улыбалась.
- Я? Эм.
- Не бойся, тут ты в безопасности, Дорн сильно испугался, когда нашел тебя в лесу. Понимаешь, в такое время, одна, да еще и вся израненная.
Она уселась по удобнее, и, облокотившись спиной на край стола продолжила.
- Что с тобой стряслось? когда он притащил тебя ко мне, на тебе живого места не было. Я, конечно, тебя подлатала, как могла, но я не многое могу, я ведь не врач.
Посидев немного в своем прежнем положении, и попытавшись понять, что я в безопасности, и больше не нужно никуда бежать и пытаться выжить, я тяжело опустилась на кровать и с облегчением вздохнула.
- Я вижу ты в порядке.
Сказала девушка. Она сидела и смотрела на меня радостным взглядом, как будто сама не верила, что я приду в себя.
- Ты мой первый пациент со столь серьезными ранами, я уж и надеяться перестала, что ты очнешься.
Она слегка нахмурилась.
- Что это за место?
Слегка осмелев, спросила я.
- Это Ферн, наш не большой лагерь.
При этом она слегка отвела глаза в сторону.
- Вы живете в лагере? Но почему?
- Ну, мы не особо любим имперцев, а они не особо любят нас. Ну, мы их и грабим иногда, чтоб не сильно расслаблялись.
- Вы что, бандиты?
По спине пробежал холодок, стало слегка не по себе. Боже я попала к бандитам. В детстве мне рассказывали, что бандиты очень кровожадные и мерзкие люди, что у них нет ни чести, ни приличия, и они всегда все делают под влиянием своего извращенного ума.
- Ну, можно и так сказать. Но я думаю, ты понимаешь, что все это получилось не просто так, имперцы в прошлом очень сильно нам насолили и вот теперь мы вынуждены жить здесь.
- Ты наверно хочешь есть?
Только сейчас я поняла, как сильно я на самом деле голодна, живот прямо-таки разрывал голод, казалось, я могу съесть всё что угодно.
- Да, есть очень хочется.
- Ну, тогда давай одевайся, и пойдем к Эрлу, он тебя накормит.
Она дружески улыбнулась и, отвернувшись, принялась листать все те же старые бумаги.
На табуретке рядом с моей кроватью лежала аккуратно сложенная одежда из какого-то серо-коричневого материала. Приподнявшись с кровати, я поняла, что моей рваной ночной рубашки уже и след простыл. Я схватила своё одеяло и укуталась в него как можно плотнее.
- Где моя одежда?
Взволнованно спросила я.
- Ты про ту порванную рубашку? Я ее выбросила, нельзя же было тебя в ней оставлять, вдруг заражение будет, да и зачем она тебе, вся порванная, ее уже не починить было.
Услышав ее слова, я еще сильнее закуталась в одеяло. Какая-то не знакомая девушка раздела меня и в течении бог знает, какого времени не известно, что вообще тут происходило. Стало вдруг очень страшно, живот закрутило, и по щекам потекли теплые, соленые слезы.
- Ты чего?
С беспокойством воскликнула она, ее лицо сразу посерьезнело, а на лбу проступили морщинки.
- Тебе была так дорога эта тряпка?
- Нет
Я слегка покрутила головой, давая понять, что моя прежняя одежда меня не сильно волнует.
Еще с мгновение она сидела, казалось, пытаясь понять, что вообще происходит, но потом ее словно осенило, и она расплылась в добродушной улыбке.
- Не переживай, могу тебя заверить что за то время что ты тут спала, с тобой ничего не произошло.
При этом она рассмеялась, но не злорадно, а как-то по-доброму, словно знала меня с самого детства. Перестав смеяться, она отвернулась, и продолжила свою работу.
Спустя минут пять, мы вышли на улицу. Моя новая одежда состояла из теплой, кофты, приятно облегающей тело, длинных, немного узковатых штанов коричневого цвета и пары удобных ботинок из какой-то шкуры. На улице по-прежнему шел дождь, каменные дорожки среди маленьких, на первый взгляд уютных домиков, заливала вода. Лагерь был похож скорее на маленькую деревушку, тут было с десятка два домиков, много людей, кто-то куда-то бежал, стараясь не промокнуть, вдалеке, виднелось яркое одноэтажное здание с соломенной крышей, из которого доносилось веселое, чуть пьяное пение. Со всех сторон лагерь окружал лес, и не большая стена из срубленных деревьев как бы отделяла его от лесной чащи.
- Ну что, пошли?
Она посмотрела на меня своими большими, зелеными глазами.
- Ага.
Только и смогла сказать я. И под падающими с неба каплями дождя, мы побежали к тому зданию, из которого доносилось радостное пение.
Когда мы вошли в здание, меня сразу окутало тепло, приятный запах вкусной еды навевал аппетит. С десяток мужчин в разномастной одежде, сидели за столиками и голосили какую-то старую песню про малыша Игава.
- Жил был на свете малыш Игав, был он умен и на голову прав, к бокалу с элем губами припа-а-ав, упал, заснув, наш малыш Игав. В бою не страшился ни разу врага, чуть куст шевельнется, он сразу в бега, враг за спиной одиноко стои-и-ит, Игав со всех ног, к мамке бежит. Аха-ха-ха-ха.
Громкий смех разносился по всему зданию, везде стояли маленькие, но массивные квадратные столики на одной ножке, горел камин, в котором шкварча что-то варилось, издавая неповторимый запах мяса и каких-то трав. Один из мужчин, сидящих и распевающих песню, про маленького Игава, заметил наш приход, и громко сказал.
- Смотрите, кто к нам присоединился.
Все дружно обернулись и уставились на нас. На их лицах читалось легкое опьянение и добродушный нрав. Один мужичек, уже явно в возрасте, поглаживал свою длинную бородку, в которой пробивались седые волоски, на лбу у него проступили морщинки, и он слегка нахмурился.
- Не следовало тебе так рано вставать с кровати.
Промолвил он.
- Еще слишком мало времени прошло.
С этими словами он поднялся и твердой поступью, подойдя ко мне, взял меня за руку и усадил за один из столиков стоявших ближе всего к камину.
- Эй, Эрл, налей ка даме супа.
Эрлом оказался массивного вида человек, с маленькими глазами и грязным фартуком поверх мешковатой одежды, он тяжело встал и, взяв тарелку, неспешно пошел к большому котлу, висевшему в камине, и принялся наливать суп, большим деревянным половником.
- Меня зовут Дорн, рад, что с тобой все хорошо, но я все равно продолжаю считать, что ты выбралась из кровати слишком рано, тебе бы еще отдохнуть.
При этом он посмотрел на мою спутницу с неким укором и протянул мне свою старую, покрытую венами и сухими мозолями руку.
- Мне очень приятно с вами познакомиться, большое вам спасибо за то, что не бросили меня там.
Сказала я, пожав его крепкую руку. Его глаза округлились, а лицо вытянулось от удивления.
- Честно говоря, когда ты упала там, то я думал, что ты уже не выкарабкаешься, когда я принес тебя к Анне, на тебе живого места не было, не представляю даже, каких трудов ей стоило поднять тебя на ноги за столь малый срок.
Сказав это, он взял стул от соседнего столика и, подвинув его, тяжело опустился рядом с нами. Я взглянула на сияющее радостью лицо Анны. Я была безмерно благодарна этим людям, если бы не они, моя жизнь закончилась бы там, в лесу, в грязи и собственно крови.
- Я даже не знаю, как вас отблагодарить, если бы не вы, меня бы уже не было в живых.
Дорн улыбнулся и слегка хмыкнув, сказал.
- Не беспокойся об этом, сейчас тебе лучше поесть.
И придвинув ко мне принесенную Эрлом тарелку с супом, он, приветливо улыбаясь, протянул мне большую деревянную ложку.
Суп был очень вкусный, он приятно согревал, и создавалось ощущение уюта. От всего этого мне очень захотелось спать, и, поставив на стол тарелку, я поудобнее уселась на стуле. Хотелось закрыть глаза и уснуть, мужчины в дальнем конце таверны продолжали шумно распевать песни и смеяться. Аня о чем-то говорила с Дорном, толстый бармен неуклюже прибирался за стойкой, за окном все также лил дождь, барабаня по камням и листьям, где-то вдалеке шумел ветер, тревожа листья.
Проснулась я практически сразу, Аня, взяв меня за руку, потащила меня в какой-то домик.
- Он пустует, так что теперь ты будешь жить здесь.
Сказала она, показывая на, средних размеров хижину, с соломенной крышей и тусклыми окнами. В темноте хижины было мало что видно, Аня, войдя в нее, исчезла в темноте и спустя минуту, в камине загорелся тусклый огонек, который продолжал разгораться и освещать комнату. Это была средних размеров комната, достаточно уютная, в дальнем конце стояла одноместная кровать, около двери стоял столик, на котором была старая ваза с засохшим синим цветком, справа горел камин, освещая комнату и создавая тени, которые весело играли на стенах.
- Ну вот, теперь это твой дом. Тут конечно не очень красиво, да и убраться не мешало бы.
- Спасибо, мне очень нравится.
Улыбнувшись, она, подошла к двери.
- Доброй ночи.
И она ушла, закрыв толстую деревянную дверь.
Сил на что-либо еще попросту не было, и, упав на слегка пыльную кровать, решив, что завтра нужно будет убраться в доме, я уснула.
Глава 6
Проснулась я рано, яркий солнечный свет изредка пробивался сквозь ветви мокрых лесных деревьев, дождь уже закончился, и, приоткрыв тусклое и мокрое от вчерашнего дождя окно, повеяло свежим ветерком. Я все еще не могла поверить, что эти люди меня нашли, мне несказанно повезло, что я не осталась там. После продолжительного сна, мои волосы превратились в запутавшийся комок, кое-как, разгладив и выпрямив их руками, я посмотрела в зеркало, оно было старым, и резная деревянная окантовка уже местами почернела и потрескалась. Мое отражение в пыльном зеркале выглядело слегка помято, глаза покраснели, лицо немного опухло ото сна. За окном пели птицы, стрекотали вылезшие на уже основательно просвечивающее сквозь деревья солнце, кузнечики. Взяв какую-то серую тряпку на столе среди жуткой пыли, я вымочила ее в дождевой воде, которая была налита в старой кадушке около дома. Утренний воздух приятно бодрил, свежесть после дождя позволяла глубоко и легко дышать. Смочив тряпку, я вернулась в дом, где принялась вымывать всю грязь и пыль.
Спустя примерно два часа, дом блестел на столько, на сколько это было вообще возможно, тонны пыли были вымыты из дома, полотенца постираны и теперь сохли на поручне при входе в дом, полы помыты и даже в вазе за место сухого синего цветка, красовались бело-желтые лесные цветочки.
Утро выдалось теплым, в синем небе кружили птицы освещаемые лучами солнца, шелестела трава на прохладном ветру, людей было мало, оно и понятно, кто будет просыпаться в такую рань, хотя, некоторые уже вовсю работали. Первым делом я решила осмотреться, при свете солнца, все тут казалось еще более дружелюбным и красивым, здесь было тихо и спокойно, казалось, ни что не могло нарушить это.
- Я тебе покажу, вернись, вернись быстро. Ишь чего удумал ирод, воровать мясо, а ну вернись.
Мимо меня пролетел мальчишка, бросив на меня мимолетный взгляд, он унесся дальше, сжимая в руках бесформенный сверток. Оно и понятно, спустя мгновение по тому же месту пронесся массивного вида продавец, размахивавший вяленой свиной ногой и, грозясь прикончить маленького воришку. Улыбнувшись про себя тому, как спокойно и размеренно проносится жизнь в этом месте, я спустилась с крыльца и зашагала вдоль по улице. Крик продавца по видимому возымел эффект, и спустя какое-то время, из домой начали вылезать сонные и немного помятые люди. Кто-то тянулся разминая бока, иные уже разговаривали со своими соседями или знакомыми обсуждая что-то, что я не могла разобрать.
- Ой, извините.
Засмотревшись по сторонам, я чуть не сбила с ног, возникшего из ниоткуда старца. Готова поклясться, что еще минуту назад его там не было.
- Ничего страшного дорогуша, молодым свойственно любопытствовать.
И с этими словами он направился прочь. Его серый плащ с черными вставками развевался на ветру, а длинная седая борода доставала ему почти до пояса. Идя прочь, он слегка прихрамывал, опираясь на старый, видавший многое, деревянный посох.
- Привет.
Откуда-то из-за спины ко мне подбежала Аня, ее улыбка сверкала радостью и каким-то поистине детским счастьем.
- Как тебе спалось в новом доме? Я утром зашла, а тебя уже нет, чистота там конечно, этот дом с роду такой чистый не был.
Сказав это, она невольно рассмеялась.
- Спасибо, достаточно удобно.
Я улыбнулась.
- Почему ты всегда такая радостная?
- Ну
Слегка замялась она.
- У меня тут не очень много друзей, собственно ты моя единственная подруга в этом лагере. Я надеюсь, я не слишком тебе надаю?
- Нет, что ты, у меня ведь больше никого нет.
Она нахмурилась, явно пытаясь перевести тему.
- Ну, пойдем, я все тебе здесь покажу.
Она схватила меня за руку и потащила вперед по выстеленной камнем дороге.
- Здесь у нас магазинчик Норина, он у нас кузнец и весьма умелый, честно говоря.
Она показала на ровный, выложенный из обожженных глиняных блоков дом, с деревянной крышей и огромной, возвышающейся на несколько метров выше самого дома, трубой, из которой сейчас валил густой, серый дым. Самого Норина видно не было.
- А вот это святилище Геттерби, он помешан на всякой религиозной чуши и немного странноват.
Это было маленькое, сложенное из срубленных деревьев здание, на двери которого висел медный крест и чем-то белым был нарисован какой-то очень странный знак. Окна были из все того же тусклого стекла сквозь которое впрочем виднелись огни самодельных свечей. Сам Геттерби стоял метрах в двадцати от своего святилища и с кем-то что-то очень эмоционально обсуждал. Он был одет в черный балахон, на груди которого был вышит все тот же странный знак, волосы его были седы как снег, лицо покрывали морщины, а старые, на вид слабые руки, то и дело резво взметались в воздух, помогая ему донести свою точку зрения.
- А это мой домишка.
Сказала она, виновато улыбнувшись. Ее дом был на вид сильно запущен, но только на вид, внутри же, как я уже убедилась, царили уют и красота.
- Слушай, у меня совсем нет денег, как мне платить за еду и прочее?
- Не беспокойся, сегодня мы пойдем на дорогу, там должен проезжать обоз с провизией для гарнизона замка Рейндор, там ты и найдешь себе все необходимое.
- Нужно будет драться? Я никогда раньше не дралась ни с кем.
- Не переживай, драться будут парни, а мы будем отвлекать внимание возницы до того как начнется атака.
- Что же, надеюсь это не опасно, есть хочется.
- Пойдем к Эрлу, он тебя накормит. Мне кажется, ты вчера ему понравилась.