Июльское солнышко припекало нещадно. Так нещадно, что один из двоих мужчин, беседующих подле ограды старинного особняка, стащил с головы пышный парик и обмахивался им на манер веера. Второй же париком не ограничился. Украшенный вышивкой и медными - "под золото" - пуговицами, бархатный камзол с накладными карманами он держал в руке. Держал настолько небрежно, что казалось, будь его воля, бросил бы на землю без сожаления.
- Ах, какие же чудные нынче погоды стоят, Владимир Владимирович, - первый промокнул лоб париком.
- Ваша правда, Дмитрий Поликарпович, - пророкотал второй. - Прямо пекло, раскудрить его в...
Владимир Владимирович вовремя замолчал. Не успел выругаться. Подхорунжий Семиреченского казачьего войска, три года тому назад жалованный высочайшим указом пожизненным дворянством за долгую и безупречную службу, привык изъясняться просто и крепко. А вот теперь дворянство это, етить его налево, обязывало к другому общению, другой одежде, другой жизни. Парики, б..., камзолы приталенные, чулки, ленты... Как баба!
- Жара такая, помнится мне, - продолжил Дмитрий Поликарпович, - последний раз приключилась через шесть лет после нашествия Бонапарта. В тот год появился на свет великий князь Александр Николаевич.
- Бонапарт, - оживился Владимир Владимирович, услыхав подходящее для продолжения беседы слово. - Как же-с, помню. Наваляли мы тогда французишкам.
"Французишек" отставной подхорунжий презрительно процедил сквозь зубы. А все оттого, что более своего нежданного дворянства Владимир Владимирович не любил все нерусское. Не любил настолько, что однажды "выбил бубну" лавочнику, предложившему для пошива рубашек приобрести гишпанский сатин.
- Что было, то было, - согласился Дмитрий Поликарпович.
Дмитрий Поликарпович, надобно отметить, о той войне имел весьма смутное представление, равно как и о воинской службе. Потому поторопился увести беседу в другое русло.
- Я вот тут ремонт затеял, - он махнул рукавом в сторону дома.
Возле особняка суетились рабочие в синих комбинезонах.
- И охота Вам деньги... В смысле, небось, накладно выходит? - Владимир Владимирович похлопал по лапе одного из каменных львов, охраняющих ворота.
- Помилуйте. Можно ли тут о деньгах? Самый красивый дом в Красноярске. Нельзя не поддерживать такую красоту, - похлопанный лев согласно закивал гривастой башкой. - Мой дед - граф Морковин Семен Андреевич - для постройки выписал из Петербурга самого Карла Ивановича Росси.
Казак напрягся, намериваясь пройтись по дедушке на предмет непатриотичности. И только отчество архитектора удерживало его от решительного поступка.
В беседе образовалась напряженная пауза. Владимир Владимирович сосредоточенно изучал шар под лапой льва, Дмитрий Поликарпович старательно устранял какой-то непорядок в своем гардеробе.
- Добрый день, господа, - оторвал их от неотложных дел чей-то голос.
Поворотившись, господа обнаружили перед собой мокрого, почти голого мужчину с ярко выраженной азиатской внешностью. Из одежды на нем имелись лишь странного вида панталоны, которые панталонами назвать было никак не возможно. Внешность и внезапное появление человека вызвало в господах некоторую оторопь.
- Что Вам угодно, сударь, - первым пришел в себя граф Морковин.
"Посейдон" не вызвал гнева у Владимира Владимировича, верно оттого, что раскладывался на два привычных слова - посей и Дон.
- Тот самый Посейдон? Из мифологии? - продолжил допрос Дмитрий Поликарпович.
- Точно так-с, - расплылся в приторной улыбке бог морей, - из мифологии-с.
Хошь-не хошь, а представится, согласно этикету, было необходимо.
- Граф Морковин Дмитрий Поликарпович, - присел в реверансе граф.
- Пожизненный дворянин Владимир Владимиров Померанцев, - щелкнул каблуками казак и добавил на всякий случай. - Подхорунжий Семиреченского казачьего войска.
- Вельми рад знакомству, - улыбка Посейдона с каждым разом становилась неприятней.
- Дозвольте полюбопытствовать, уважаемый Посейдон ... э-э-э... Простите, как Вас по батюшке? - поинтересовался Морковин.
- А никак, - развязано засмеялся Посейдон. - Никак и все. Нетути у меня батюшки, потому что Бог я. А вот фамилия имеется - Чегопулос. Меня можно и по фамилии. И еще: Посейдоном не обязательно. Вот Нептуном, например. Многие так и называют - Нептун Чегопулос.
- Позвольте, но Нептун - это уже из римской мифологии, - проявил эрудированность граф.
- Ах, да полноте, ваше сиятельство, - отмахнулся Чегопулос. - Римляне-греки, Посейдон-Нептун... Какая на хрен разница? Как ни назови, все одно - Бог.
Померанцев в это время маялся с выбором - то ли надавать по евхаристии этому греко-римскому Чегопулосу, то ли обождать пока. Благоразумие победило.
- А по какой надобности, уважаемый Нептун Че.., - Морковин запнулся.
- Чегопулос, - подсказал Нептун.
- Благодарю Вас. Так за какой надобностью Вы прибыли в Красноярск?
- Я, видите ли, - затараторил Нептун, - делал вояж по своим владениям. Так вот-с, в Японии мне насоветовали посетить Красноярск и своими глазами посмотреть на особняк графа Морковина.
Да, уж! - самодовольно заулыбался граф. - Посмотреть есть на что. И как Вам пришлась Япония?
- Чудесная страна, потрясающая, - защебетал Нептун. - Какая культура, какая кухня, какие люди - все сплошь самураи. А песни... Вы позволите? - и он запел:
巡（めぐ）る 盃（さかずき） かげさして (Хару коро но хана но ен)
千代の松が枝（え） 分け出（い）でし (Мегуру саказуки каге сашите)
昔（むかし）の光 いまいずこ (Чийо но матцу гае вакеидеши)
秋陣営（あきじんえい）の 霜の色 (Микаши но хикари лима изуко)
После отвратительного вокала Померанцев решил, что уже пора дать в рыло богу морей. Или, хотя бы, назвать "замудонцем". Но графа снова понесло.
- Так Вы к нам прямо из Японии прибыли.
- Ну, не прямо. На Камчатку заглянул. Берингов пролив проинспектировал. Потом в Карское море и по Днепру прямо сюда, - дал справку Нептун.
- По Днепру? - ахнул граф. - Как по Днепру? Откуда Днепр? Помилуйте! У нас тут, сударь, Енисей.
- Вот уж и вовсе не Енисей, - возразил Чегопулос. - Взгляните-ка на реку.
Вообще-то, из того места на проспекте Мира обычно реку увидать нельзя было. Только магазин "Русская тройка". Но сейчас магазин отсутствовал. От края тротуара простиралась водная поверхность. На другом, совсем изменившемся берегу раскинула руки Родина-мать, да сверкали на солнце купола лавры.
- А Вы говорите - Енисей, - захихикал Посейдон.
От тротуара отчалило суденышко со странным названием "BMW".
- Ух, бусурмане, - прошептал Померанцев.
Волночки, поднятые судном, звонко шлепались о бордюр. Или о поребрик, как сказал бы граф Морковин. "Поребрик" и "Бордюр" были причиной постоянных дуэлей Померанцева и Морковина, в которых неизменно побеждал подхорунжий. Он и из Лепажа бил без промаха, и холодным оружием владел не в пример лучше. И только дважды победитель выявлен не был по причине прибытия наряда полиции. Дуэлянтов приговаривали к административному штрафу за стрельбу в населенном пункте и исправительным работам на 80 часов.
- Кстати, - подал голос Морковин, - сударь, где Ваш трезубец? Эта странная штука с бубенцами у Вас в руках на трезубец вовсе не похожа.
- Да, что трезубец, - вновь отмахнулся Чегопулос, - большая вилка и не более. А странная штука, как Вы изволили выразиться - это мой хвост. По суше, знаете ли, на хвосте не очень. Пришлось отцепить. И бубенчики - не бубенчики. Ключи это от моих чертогов. Карманов мне по статусу не положено, вот и приходится ключи на пальце таскать. Ах, простите. Пользуясь случаем, приглашаю посетить и отобедать.
- С превеликим удовольствием, - шаркнул ножкой граф.
Померанцев же промолчал. Но про себя подумал, что найдет повод при посещении чертогов "надавать в душу" неприятному типчику.
- А, вот и мой экипаж прибыл, - гадко заулыбался Нептун Чегопулос.
К тротуару лихо причалила белоснежная яхта с красными полосами и красным же крестом. Два полосатых дельфина в панамах ВМС США грохнули на пристань сходню и взяли плавниками "под козырек". На борту нарисовалась русалка с огромным караваем в руках.
Подхорунжий еле сдержался, чтоб не нащелкать по клювам наглым янки.
- Прошу на борт, Ваше сиятельство, - засуетился Нептун, подхватывая Дмитрия Поликарповича под локоток.
Граф Морковин уверенно зашагал по трапу.
- А Вы что же, любезнейший Владимир Владимирович? - удивленно вскинул брови морской бог.
Померанцев колебался. Он не любил всяческие плавсредства, он не любил воду. Да и ситуация ему казалась крайне подозрительной.
- Володымыр Володымыровыч, - вновь качнула приятными выпуклостями русалка, - я Вас чекаю.
Это колыхание развеяло сомнения Померанцева, и он смело шагнул на трап.
***
Ирочка устало поднялась на лестничную площадку между вторым и третьим этажом - единственное место в больнице, где дозволялось дымить персоналу. Ну, наконец-то! Молодая докторша сейчас здорово жалела, что не пошла в исторический. На медицинском мама-хирург настояла. Спасибо, мама. Вот, полюбуйся. Дочь месяц как в должности, второе дежурство и вдруг такой форс-мажор.
За двое суток тридцать шесть человек по "скорой". Тридцать местных и шесть гастарбайтеров. Троих вот только час назад доставили. Все с одного адреса, все с химическим отравлением... Если это можно назвать отравлением. Ни головокружений, ни тошноты. Зато у всех повально "глюки". Да еще какие. Полное отделение дворян, ученых, богемы. Не едят, не спят. Прийти в себя даже не пытаются. Лекарства силой приходится впихивать. А вот стихов и формул хоть отбавляй. Среди ночи Шаляпин с Козловским затеяли дуэт петь. Мимо нот, правда. Зато, как у Венечки Ерофеева - с песьими модуляциями.
Какой-то умник из управляющей компании для ремонта подъездов краску по дешевке закупил. "KRАСКЙ ЗЕЛЬЕНОЕ". Made in China. "Гастеры" красили и дышали этой гадостью. Жители подъезда не красили, но дышали тем же самым. Вот и надышались...
- Ирина Михайловна, голубушка, - на лестнице появился высокий, худой мужчина, - страшно неудобно отрывать Вас от исполнения обязанностей, но... Кгм. В общем, Никита Сергеевич не дает Александру Сергеевичу читать стихи в голос. Всей палате интересно, а Никита Сергеевич противится этому. Шумит, называет всех педе... Ох, простите! Называет всех содомитами, стучит туфлей по тумбочке и грозится показать Кузькину мать. Кроме того, он готовится совершить нечто недопустимое. Михайло Васильевич слышал, как Никита Сергеевич сговаривался с господином Шикльгрубером, чтоб выкрасть у меня второй том "Мертвых душ" и сжечь его. Ну, каково?
- Не беспокойтесь, Николай Васильевич, - Ирочка стряхнула пепел. - Я этого не допущу. А сейчас ступайте и передайте от меня Никите Сергеевичу, если он немедленно не прекратит безобразничать, то завтра на "летучке"... на специальном пленуме ЦК мы серьезно обсудим его поведение. Со всеми вытекающими... Нам субъективисты и волюнтаристы в партии не нужны.