Мне нечего сказать тебе в ответ.
Жестокость излечить - всей жизни мало.
Ты мерк во мне, как к ночи меркнет свет,
Неверья своего вонзая жало.

Смирилась я. Давно. И умерла.
Уж девять лет над мною ветер свищет.
И, будучи в могиле, я ждала.
Но нынче мой приют уж не отыщешь.

И надо ли тому, кто в радость лет,
Чтоб сытно есть, со ванною душистой,
Пролить стремился, в погубил что, свет,
Рукою злой задёрнув полог мглистый.
От тех времён вручалась мне сума
Во страхе, что тебя я одолею.
И в страхе том сводился ты с ума,
Хоть знал тогда, что я тебя лелею.

Ты наслаждался тем, что мог купить,
В обмен им предлагая радость жизни,
Чтоб чувствовать, что жив. Что можешь быть,
Стремясь со ними вознестись ко тризне.

Твой выбор твой: одной рукой казнить.
Другой рукою делать подаянья.
Но даже с кем-то - одиноким быть.
И, даже применив своё влиянье,
Не сыщешь ты ни радость бытия
(вино, доступность - ложная дорога):
Твой ум, лукавство - лживая змея,
Что ядом полнит тех, кто у порога
Приветит, напоИт и в дом введёт
Как  странника, усталостью что полон.
В  открытых душах ты находишь брод,
Укрыться чтобы от безумства волон,
Какие поднял жизни шелухой,
Стремясь ко обладаниям и длани,
Чтоб после всем пропеть: - Во упокой!
"Свободу" добывая по-пираньи.

Ты просто жалок, зеленью капуст
Отгородившись от извне влияний.
Твой мозг изыскан хитростью, но пуст
Владыкою, что жадность обладаний
Возвёл краеугольным камнем в грех,
Чтоб плоть твоя не ведала отказа:
Шевелится кто, поимел ты всех,
Кто полон той же жадностью экстаза.

Не по пути нам. Нет. Не по пути.
У праха ли испрашивать прощенья,
Чтоб дальше той дорогою идти,
Но чтоб избегнуть судьбоносность мщенья?

Не я, пойми, собой поила страх,
Преследует тебя что в жизни этой:
- Проклятия, что делал - на устах;
- Что плети возносил - вернутся плети.

Я знаю, что свой долг не возвратишь
(где чести быть, когда гнилое ложе,
для страха приготовлено, лишь гложет?!)
Но всем нам надлежит ко Часу быть
Пред Тем, кем нам ссудился этот век,
Где взвесятся поступки и мотивы,
Какие не сокроет человек
Молитвами, что лживые и льстивы.

Поверь, никто не сможет нам помочь
Очиститься от бренного экстаза:
Зачтётся также, что из ночи в ночь
Другим передавалась та зараза,
Что множила повсюду грех людской,
А жадность разрушала вехи мира.
Не важно, что уйдём во упокой -
Расстроена уже земная лира.

Ты тщился власти, коей обрастал;
Величия, чьим воздухом питался;
Ты жаждал, чтоб двуногим - идеал
В твоей персоне вечностью достался.
Ты жертвоприношений ждал и ждёшь,
Во нарциссизме превознёсшись богом,
Возделывая земли, чтобы ложь
В них прорастала вслед за лживым слогом.

За это всё расплата предстоит.
И, властный нынче, в униженьях будешь.
Увы, ты про сотвОренность забудешь,
Лакеем став, какой владыке льстит.

Как, впрочем, и сейчас ты был таким -
Продаться, обладаний ради, лестно.
А потому глумился над другим,
Чтоб одинокость подлости не пресна:

Ведь так надеждой полнится душа,
Что ты иных не хуже, а лишь выше.
Ты стал рабом всевластия гроша,
Зазнался и квартирою на крыше
Его высотки, чтобы свыше зреть
На беды, что посажены с любовью.

Настанет время всем нам умереть.
Нагими - умерев, вернуться новью.