Питающих жалость к несчастным жёнам "плохих" мужей и блядям всех мастей
НЕ БЕСПОКОИТЬ!!!
Подался как-то в дальние края Махровый Птиц - крылатой Птахой с Юга. Он знал, что где-то ждёт его подруга, С любовью называл её "змея" И обещал найти, беречь, любить, Чтоб парою счастливой вместе жить.
А надо бы сказать, что у него В родных пенатах, на родных болотах Жила Куличка. Словом, эта "кто-то" Любила проходимца одного.
Итак, Кулик отправился в полёт - Во страны, что есть близко и далече. Решил перекусить - подходит вечер, Болота не видать, устал пилот. А тут из-за куста глядит Лиса - Рыжеволоса, мордою пригожа... Расправив грудь, подумал он: - Краса! Должно быть, есть и бархатная кожа.
Но рыжая к нему издалека: - О, милый Птах пернатый, я несчастна! Я чувству бесконечному подвластна - Боготворю того я мужика, Освободит меня кто от ВолкА! Уж больно он придирчив, груб, циничный, За лапою своей не постоит: Глядите, гематомою висит Такой ещё мой рыжий мех приличный, Но нового от мужа не видать - Способен он не денег - трёпку дать!
И правда - под хвостом висит колтун, Попахивая резкостью мускуса. Наш Птиц подвержен разным был искусам, Добавить к слову то, что он болтун, И получился славный диалог: Он в жалости к Лисице занемог!
И колтуна решил её избавить. Ещё в любви признаться и восславить Несчастную из грубых волчьих лап. Замечу, что он слаб был и до баб.
По времени ли коротко, ли долго Он уверял себя, что чувство долга - Того, кого прирУчим мы, спасти И жизненной дорогою вести.
Он защищал Лису перед ВолкОм: Волк, удивленья пОлон, делал ноги, Чтоб не сшибить собой на той дороге Куличика, что писал кипятком.
А Волк, скажу, друзья, совсем не груб. Он просто возвращался ко закату, Лисе свою вываливал зарплату, Но оклеветан был - ОН БЫЛ НЕ ЛЮБ! Лиса же рисовала сто картин, По коим Волк последний был кретин. Кулик же упивался: - Мужиком Он стал Лисе! В парад перед ВолкОм.
Уже Кулик сменил Лисе и шубу, И сапоги-ботфорты прикупил. И ждал, что он Лисе - прекрасный лЮбый. Но тут Журавль... И клёкотом затмил...
Несолоно хлебавши, наш Кулик, Помаявшись без средств по белу свету, Решил, что краше мест болота нету, И нет болот краснее, где возник. И он, узревши телефонной будку, Заветный номер быстро набирал, Чтоб совершить далёкую побудку В болотах, где с любовью он играл.
Но матушка, его услышав в трубку, Заохала - в слезах полился плач - Мол, потерял ты славную голубку, Поскольку не мужик ты, а палач!
Ни мига больше не сидел в застольях, Взметнулся, возвращаясь ко двору, Предчувствуя любови хлебосолье И свадебную страстную пору.
Вернулся. Обняла в слезах мамаша. Но он глядит в окно на болотА. - Поешь, родимый, ведь остынет каша. И чарка самогона налитА.
- Простите, мама, - молвил торопливо, Но я хочу увидеть, кто любил!.. А мать, присевши тихо, сиротливо, Сказала, что любовь он погубил.
Что десять лет ждала шального Птаха Его Куличка в дальних болотАх. Ещё о том, что облетала Сваха Вокруг неё на зЕленых ветвях.
- И кто жених?, - в полголоса спросил. - Да Соловей из дальней верхней рощи... Она тебе прислала краткий росчерк, Что отпускает. Всё, как ты просил. Ещё велела передать тебе, Чтоб жалостью и дальше упивался, Был смелым. Пред дорогой не сдавался. И пожелала счастия в судьбе, Чтоб ты всегда берёг, кто был прирУчен. И в счастье своём был бы неразлучен.
Мораль сей байки просится в глаза: - Будь счастлив, Куличок, средь лис и меха! И потекла солёная слеза... Не то от боли... А не то от смеха.