Прости мне, Отче, зверства во плоти
Я не приму. Поскольку не приемлю
Жестокости на жизненном пути,
Как и попытки гадить нашу землю.

Скажи мне, Отче, как и почему
Среди людей являются гиены?
Души ли их неведомые гены,
Бессильны в чём научные умы
Ни разгадать, ни умозаключить,
Поскольку как анализ не оформить?
Ну, а душа, во теле что, молчит,
От всех свои скрывая корни, формы,
А тело вьёт жестокости суму
В надежде обойти себя сторонкой.
Но не спасёт от холода пелёнка,
Коль не судьба избавиться чумы.

Уж боле сил не стало у меня
Потворствовать чужому наважденью,
В чём люди отыскали вожделенье,
Адреналин свой теша ото дня
Ко дню другому всё сильней и больше,
Уверовав, что деньги их спасут -
От наказанья жизни унесут,
Пролив на них елея, манной, ковшик.

Им удовольствий - тешится слезой,
Отчаяньем, заламываньем дланей:
Повадками они страшней пираньих,
Что тешит голод. Человек же - злой,
Жестокости вкушающий плоды,
Поскольку чувства прежние постыли.
И вонь от тел, гниющи что, на мили.
И крики, что в музон не заглушили,
Сокрыть, в надежде, мерзкие следы.

Всё тайное когда-то станет явным.
И опухоль прорвётся гнойной язвой.
И нити, где тонкИ, прорвут основ
Красивейших, на первый взгляд, полотен,
Узор чей, как "величье" чьё-то, плотен,
Но заплутал в энергиях азов,
О чём представить и не догадались,
Поскольку, по умишку, не пытались,
А строили фундамент свой и кров
На слабостях чужих, что так знакомы
В себе самом до кома в горле, комы,
Радея, что свершился их "улов".

А коли нет - раздрай! Цунами! Смерч!
А следом - издевательства и смерть,
Да так, чтобы погибель растянуть,
Чтоб ужаса, как воздуха, вдохнуть:
Другие чувства пресны и не вкусны -
Лишь боль чужая в них рождает чувства.

Прости, Отец, не понимаю я
Стремления чужой слезой испиться.
Зачем так далеки Твои границы,
Что лишь преддверьем новым бытия
Прольют на происшедшего мгновенья
Стыда и страха, после разуменья,
Когда уже разрушена семья,
Разрушены дома, где птицы пели,
Когда надежд замуровали сели
Узоры жизни? Что же до хламья -
Оно растёт. А сводом удобрений
Ему стенанья стали поколений,
Где непременный мальчик для битья,
Как стрелочник, что жив в моём народе,
Что и умён, не без талантов, вроде.
Но почему здесь задыхаюсь я?