Аннотация: Одесситы много курят, поэтому город часто стоит в тумане. 14.12.00 курили слишком невоздержанно. Торговая. Вид из окна - порт. Не было видно даже маяк. Струйка сигаретного дыма вырывалась из окна и чувствовала себя в своей тарелке.
Одесситы много курят, поэтому город часто стоит в тумане. 14.12.00 курили слишком невоздержанно. Торговая. Вид из окна - порт. Не было видно даже маяк. Струйка сигаретного дыма вырывалась из окна и чувствовала себя в своей тарелке. Если бы ей пришлось попробовать себя в роли шпиона, более удачного стечения "погоды" просто и быть не могло. Двенадцать огоньков в стороне порта. Еще один фонарь чуть ближе, поэтому кажущийся более ярким, приложил палец к губам: "Тс-с-с-с. Свои." Облегчение? И так всё слишком хорошо и незаконченно, чтобы еще и он был заодно.
Невидимый Маяк орал, провоцируя кошек на весну, они отвечали взаимностью.
Насколько же может быть ранимо-беспощадно одно и то же человеческое сердце. Когда-то оно было богатым любовью. Оно разрослось тогда до невероятных размеров, впитывая боль и восторг, получив такую полноту ощущений, что, казалось, однажды оно разлетится вдребезги, как разлетается на куски тишина раннего утра, вспоротая зовущим куда-то гудком. Цветок абрикоса однажды становится красивым солнечным плодом, если его преждеверменно не сдует ветер на Еврейские Кучки. Гусеница - бабочкой. Но так или иначе у всего есть фазы и оставаться в одной и той же минимум глупо. Вот и сердце прошло фазу Вселенской вспышки. И теперь оно даже не слишком давит на глаза в поисках соленой жидкости, которую в женских романах называют "хрустальной слезой", когда заходит речь о тогдашних переживаниях. И становится гадко оттого, что.
И оно реже начинает учащенно биться, потому что все чаще предложения виснут в воздухе прошедшим временем.