Бои: другие произведения.

Зк-13. Небольшая пьеса для королевы с шутом

Журнал "Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь]
 Ваша оценка:

  
   - Но что же вам прочесть, моя сеньора?
   Бесстыдные труды Боккаччо?
   Я не решусь, язык не повернется.
   - Язык шута? Да полно! Слугою господин владеет.
   Ты - мой слуга, а значит и язык...
   - Молю о снисхождении, сеньора!
   У вашего величества слуги послушнее не сыщется, однако
   Усердно за собою наблюдая, заметил я особенность одну.
   Когда мой рот не наполняет пища,
   Язык свободен, и порой такие слова с него слетают,
   Но Боккаччо...
   - Язык свободен лишь до той поры, покуда госпожа не разлучила,
   Его с рабом владетельным и дерзким.
   Тогда уже и раб, наверно,
   Ей будет целиком принадлежать.
   - Боккаччо, так Боккаччо, как угодно.
   - Нет, не угодно. Если твой язык ему противится настолько,
   Тогда пускай историю другую
   Поведает, свободой окрыленный.
   - Да, есть такая, он ее расскажет.
   Однако же прошу вас, госпожа,
   Коль скоро вам рассказ наскучит,
   Или почтенья не достанет в нем
   К персоне вашей, только прикажите,
   Уж я ему задам - так прикушу зубами,
   Что будет помнить, кровью истекая.
   Итак, в Неаполе то было...
  
  
   - Театр старого Франческо в те времена искусным и богатым
   Прослыл заслуженно на весь Неаполь.
   И будучи еще мальчишкой,
   Сеньора, ваш покорный раб при том театре обретался.
   Но годы шли, и юноши мужали, мужчины старились, а старики...
   Пришла пора, Франческо старый помер.
   Наследник, получив наследство, из кассы до флорина все забрал,
   Оставил при себе прислугу и лакеев, а прочим указал на дверь.
   Актеры, рассудив разумно держаться вместе,
   С семьями и скарбом всей труппой путь держать решили
   Аж во Флоренцию, где как известно, бедняк последний сказочно богат.
  
   В пути невзгоды стороной их обходили,
   Пока в овраге к счастью или к горю карету не нашли,
   А в ней тела людей, убитых и ограбленных злодейской шайкой.
   Средь мертвецов, исколотых клинками, один лишь был живой -- младенец, девочка.
   И тут же шум вдали и пыль.
   Нашедший девочку Филиппо на руки кроху взял и в роще схоронился.
   Немедля стражников суровых отряд настиг актерский табор.
   Их командир, вельможа видный,
   Убитых осмотрел, прочел молитву над телом той высокородной дамы,
   Что девочку рукой сжимая мертвой, малютку укрывала до конца.
   Всех прочих мертвецов вельможа перечел,
   И отдалившись от отряда, актеров взялся спрашивать о том,
   Кого они могли найти средь мертвых.
   Однако тут же увидал ребенка у Фьоретты,
   У той, которая на сцене Коломбину представляла.
   Узнав, что на ее руках новорожденный мальчик,
   Монету золотую отдал ей и наказал,
   Чтоб малыша назвали Алессандро,
   И повернувшись к стражникам своим, им объявил, что, мол, убиты все.
   Мальчишку, что родился у Фьоретты, так и крестили Алессандро,
   А девочку, теперь его сестру, Фьоретта и ее вскормила, назвали Бьянкой.
  
   Спустя какой-то срок, сказать точнее,
   В тот день, когда сестре и брату шесть лет исполнилось,
   В театр снова пришел тот господин вельможный,
   Который во главе отряда актерам на дороге повстречался.
   Не в силах глаз отвесть от Алессандро, он золота еще Фьоретте дал,
   Немного позже, может быть, спустя неделю,
   Привел с собой монаха-книгочея,
   Что должен был учить детей Фьоретты и счету, и письму,
   А танцам... В театре танцам их любой научит.
  
   Минули годы, их уже тринадцать с рождения детей прошло,
   Хоть нечестивым то число считают.
   Малец вчера с сестрой озорничавший, теперь уж стал почти мужчиной,
   Однако он по этой части побед не одержал покуда,
   Зато успел вербовщику попасться и подписал кондотту.
   С ватагою наемников лихой ушел искать богатство, славу, смерть...
   А слава. К театру вновь она вернулась,
   Вот только о богатстве... О нем и во Флоренции безбедной
   Актерам лишь мечтать возможно.
   Девчонка-сорванец, что вместе с братом
   Участие принять была готова во всех его проказах безрассудных,
   Бутоном нежным ныне расцвела и стала выходить на сцену.
   Судьба хранила Алессандро, о том писал он в письмах для своей сестры,
   Сестра ему с любовью отвечала, ждала и упрекала нежно
   За легкомысленную храбрость.
   Случилось, что в бою однажды отважный юноша от смерти графа спас,
   Спиной к спине они сражались, испачканы в крови друг друга,
   Но более в крови своих врагов, пока не подоспела к ним подмога.
   Победы пораженьями сменялись, а юноша мужал, и после битвы,
   Уже другой, когда Фортуна злая героям славным изменила,
   Когда сраженный вражескою сталью их кондотьер упал, и многим,
   Им было суждено остаться в поле для воронья кровавой пищей,
   Тогда повел в атаку Алессандро товарищей, и вопреки судьбе,
   Врага заставил поле устилать своими мертвыми телами.
   Тому свидетелем случился его высочество Великий герцог,
   Из рук которого и принял Алессандро серебряные рыцарские шпоры.
  
   Меж тем в театре появился некто,
   Шпион, быть может, соглядатай чей-то.
   Он стал выспрашивать о тех далеких днях, когда нашли младенца на дороге.
   Кто тот младенец, где его родня?
   Что разузнал, кому о потом поведал? О том неведомо, но вскоре
  
   Пожар случился. Будто сноп соломы, театр вспыхнул,
   И в огне, о горе! Фьоретта погибает, а Филиппо...
   Филиппо, спасшись из-под рухнувшего свода, дух испустил у Бьянки на руках.
   Свидетелей тому нашлось немало, и в то же время только мне известно,
   О ране, что нанесена кинжалом, и кто удар нанес Филиппо в спину.
   Я слышал, как при виде смерти, Филиппо рассказал несчастной Бьянке
   О том далеком дне, когда в карете, нашел ее живой среди убитых.
   И в подтверждение своих последних слов, заветный медальон ей отдал,
   Тот что хранил все эти годы в тайне.
   Еще одно для дочери названной Филиппо смог промолвить умирая,
   Чтобы бежала та без промедленья куда глаза глядят, да с тем и умер.
  
   - Ты замолчал? И что в твоем молчаньи? Уже ли продолжения не будет?
   Рассказ хорош, когда подбит итог, мораль ясна и правда торжествует.
   - От вашего величества не скрою, истории моей до совершенства
   Не ближе чем распутнику до рая. А продолженье... Продолженье есть.
   Молчание пусть будет только знаком того, что времени изрядная толика
   Минула с той поры.
   Три года, как рассказчик нерадивый не ведал о своих героях.
   Теперь же в герцогство Альверно ему перенестись придется в надежде встретить их.
  
   Представьте город, что украшен цветами и знаменами повсюду,
   А горожане, радость не скрывая, приветствуют того, кто сохранил
   Их жизни, честь и кров, не дав разграбить
   Дома и храмы сдавшихся на милость.
   Окончена война, а старый герцог, нет, не убит в сражении кровавом,
   Господь без мук прибрал его во сне, а с ним и род почти прервался.
   Всего один единственный росток от древа той династии остался.
   Племянницей властителю Альверно, тому, что так скоропостижно умер,
   Графиня Катарина приходилась.
   Знатна, свежа, прекрасна, будто роза, она завидною невестою была,
   Судьба ее однако ныне стала Юноне и Амуру неподвластна.
   Поскольку герцогство и город теперь испанскую корону славят,
   То и замужеству красавицы-графини не состояться без благословенья
   Сиятельного вашего супруга.
   - Ах, даже так? Мой шут себе позволил персону короля упомянуть
   В своем рассказе?
   - Но, госпожа, вы сами говорили, что будто бы рассказ негоден,
   Когда в нем правда не восторжествует.
   И как мне истину от вас сокрыть, когда ей надлежит торжествовать?
   - Ну, хорошо, шельмец, что было дальше? Да только сочинять теперь не смей,
   Коль объявил, что так об истине печешься.
   - Все что сказал - святая правда, и впредь ни слова лжи с уст не сорвется,
   Для вас, моя сеньора.
   Другим же я такого обещанья дать не могу, ведь я не им слуга.
   А правда... правда в том, что ваш супруг избрал в мужья графине юной
   Вернейшего из слуг - Диего де Веласко.
   То, без сомнения, был мудрый выбор, поскольку граф Диего
   Возглавил войско, вошедшее победно в распахнутые города ворота.
   Альверно пал,
   Причиною тому, уж верно, послужила смерть прежнего его сеньора.
   Скончался старый герцог, а капитан его, узнав, как грозен и силен противник,
   Отдал приказ солдатам открыть ворота и идти домой, сложив оружие в казарме.
   При том сеньор Стефано, прежний капитан, никак не мог считаться трусом.
   До той поры он яростно сражался, не раз сойдясь в бою жестоком
   С врагами герцога. Но герцога не стало...
   - Графиня, граф, супруг мой венценосный, и даже герцог тот, что Богу душу отдал...
   А где же брат с сестрой названной? О них ведь был рассказ? Что с ними стало?
   - Сеньора, я прошу у вас... нет, не того о чем иные просят.
   Прошу терпенья вашего крупицу.
   Герои близко. Скоро суждено им будет встретиться судьбою.
   Вот Алессандро. Вы его хотели видеть?
   Теперь он видный кабальеро и служит королю в гвардейской роте.
   Верхом он едет следом за каретой, что госпожу мою везет в Альверно
   Навстречу к ее доброму супругу.
   - Ты обещал одной лишь правдой свою историю наполнить. А Алессандро?..
   - Моя история настолько же правдива, насколько мокрой может быть вода.
   А Алессандро я могу позвать, и если нынче он не в карауле...
   Сеньора, я прошу у вас прощенья, но глупости болтать - мой долг.
   - Ну нет, от глупостей меня уволь, мне твой рассказ гораздо более по вкусу.
   Что было дальше? Продолжай. А Алессандро... его ты позже мне покажешь.
   - Как будет вашему величеству угодно.
  
   Скажу о том, что видеть каждый мог, когда бы знал, куда свой взгляд направить.
   Два дня тому назад, когда мою сеньору встречал весь город, путь цветами устилая,
   Народ, разинув рты, взирал на короля и королеву.
   Когда скажу, что их величества собой затмили солнце,
   Мои слова поблекнут в одночасье средь выспренных речей придворных,
   Вот у кого язык на диво затейлив, гибок и послушен.
   Как говорят, торжественную оду на ваш приезд дон Серхио составил,
   И вам прочесть хотел,
   Да только стража его не допустила к королеве.
   Шуту же не пристало лить елей...
   - Да-да, я помню, ты одну лишь правду мне обещал поведать,
   Но что случилось там во время моего приезда?
   Уж верно я на поданных смотрела, на горожан, а ты мне говорил,
   Что я сама могла увидеть...
   - Простите, госпожа! Могли бы. И задержись вы у дверей дворца,
   Тогда бы вы свидетельницей стали того, как граф Диего
   Сжал Алессандро в дружеских объятьях,
   Того, как на героя, и друга будущего мужа своего
   Взглянула донна Катарина,
   Того, как Алессандро ей ответил взглядом,
   Того, как взгляды их заметил... Но нет, не дон Диего.
   Граф несказанно рад был встрече с другом,
   С тем, что его не раз спасал в бою.
   - И что же продолженьем стало, тех взглядов, о которых ты сказал?
   - Помилуй, Бог! Сеньора!
   Тем взглядам было б суждено остаться только взглядами, не боле.
   - Ах ты негодник! Плут! Тебе уже не скрыть интригу!
   Рассказывай, что дальше стало! Постой, ты говоришь - два дня назад?
   Теперь, я вижу, ты намерен устроить тот конец счастливый,
   Таким чтоб он пришелся мне по нраву, и чтобы я сама...
   Да только зря.
   - Сеньора! И в мыслях не было! Но правы вы в другом,
   Конца у моего рассказа нет, ему лишь предстоит свершиться.
   Пока, когда на то у вас желанье будет, продолжу повесть без конца.
  
  
   Как госпожа моя желает, не будем строить планы и гадать,
   Заглянем лучше в дом графини Катарины.
   А заглянув, увидим лишь секретаря, юнца безусого Лоренцо,
   Он, стоя в кабинете за бюро, пером гусиным водит по листу бумаги.
   Графиня входит:
   - Как удачно, мой секретарь и вдруг на месте,
   И никого не надо посылать, чтобы его немедленно сыскали.
   К тому же делом занят, что вдвойне похвально.
   - Чем вашей светлости могу я услужить? - склоняя голову в поклоне
   Лоренцо, убедившись, что просохли чернила на исписанном листе,
   Свое письмо под стопкою бумаг, графине улыбаясь, ловко прячет.
   - Гляжу, ты почту разбираешь. И что же пишут мне, и кто?
   - Сеньора, здесь не перечесть вам поздравлений с будущей помолвкой
   Ответы написать заране я смелость взял.
   Графиня повела плечом.
   - Желала бы я знать, хотел бы кто-то меня поздравить так же,
   Когда бы дон Диего мне в мужья не королем Испании назначен был?
   Теперь же у меня одна надежда на благородство будущего мужа,
   На то что искренней любви от нелюбимой невесты он не ждет.
   - Сеньора! - Лоренцо вдруг румянцем вспыхнул. - Да можно ль знать о том?
   - О чем?
   - Да о любви, конечно! Как не зажечься ей от жара вашей красоты, сеньора?
   Уже ли граф - слепец?
   - Ты слишком юн, Лоренцо, чтобы судить о том.
   - Когда сеньору возраст мой смущает, я о другом влюбленном ей напомню...
   - Постой, другой влюбленный... кто же первый? Не ты ли? Ну-ка, отвечай!
   - Плох тот слуга, в ком к господину нет истинной любви, сеньора.
   А что же до другого, то юнцом его не назовешь никак.
   Дон Серхио который год страдает от нежных чувств, не разделенных вами.
   - Лоренцо, придержи язык. Дон Серхио другой любви не знает
   Помимо страсти к пыльным фолиантам.
   А я... Наверно, я - лишь средство стяжать библиотеки герцога богатства.
   Наивно и смешно.
   Однако же он родственник мой дальний, и впредь тебе велю, Лоренцо,
   О доне Серхио себе не позволять речей подобных.
   - Как скажет ваша милость.
   - Да, так и скажет. Впрочем,
   За разговорами пустыми, я чуть о главном не забыла.
   Возьми бумаги лист, ответить надо на приглашение, что граф прислал.
   Едва ответ на приглашение напишешь, скрепи его моей печатью
   И тут же графу во дворец доставь.
  
   - Забавно. Так подробно, в лицах ты рассказал о том, чего не видел,
   И утверждать тот час берешься, что истиной слова твои полны?
   - Да, госпожа, и в том я присягнуть готов...
   - На чем?
   - Да вот, хоть на любимой погремушке.
   Я - шут, а значит, погремушка и колпак дурацкий - регалии мои.
   Выходит, для шута нет клятвы крепче.
   - Когда бы я тебя не знала, то сей рассказ сочла за вымысел и сказку,
   Но только шут, который мне достался, не так уж прост, и истины зерно
   Дает в его истории причудливые всходы.
   Ну что же, посмотрим на плоды.
   - Мне продолжать?
  
   Продолжу тем, что в дом графини вернусь под вечер.
   А вернувшись, слышу - в дверь стучат.
   - Сеньора, там, у двери... - спешит с докладом камеристка,
   Дыханье сбив на лестницы ступенях.
   - Ну, кто там? Говори скорей, Феличе!
   К добру ли то, когда ты вдруг и слова вымолвить не можешь?
   - У двери, там... тот кабальеро, что в свите королевы прибыл.
   Вы помните еще сказали, что будто бог языческий он грозен.
   - Да, грозен и божественно... однако, чего желает этот юный бог?
   - Он с поручением от графа к вам.
   - Что? Мой жених его ко мне прислал?
   - Да, верно, так, когда сей бог не шутит. Но ведь богам вольно со слугами шутить.
   - Что хуже не решу, когда моя служанка смазлива, или на язык остра не в меру.
   Ну что же ты стоишь, зови скорей сюда сеньора...
   - Алессандро, ваша светлость.
   Кто в промысел божественный не верит,
   Тот скажет только: "Что за совпаденье,
   Бывает же, когда герой романа явится во плоти пред дамой сердца".
   - Бывает же... Ну что за наказанье! Нет, наказание, дай срок,
   Феличе, я тебе назначу.
   - От вас его приму покорно, но только, госпожа, боюсь,
   Что то, как вы смотрели на сеньора, и то как он на вас смотрел...
   - Не смей о том болтать и даже думать!
   Но только что же это в самом деле, когда не промысел Его?
  
   - Приветствуя, в почтении склоняюсь, графиня, перед вашей красотой.
   Простить мои манеры невозможно, и все же я прощения прошу
   Для грубого и темного вояки, которому придворный этикет
   Неведом и претит, по чести.
   - Мы не представлены, сеньор. На том и разговор окончить должно,
   Однако вы, я слышала, спешили сюда с известием от графа.
   Да, кстати, что уж тут кривить душой, как вас зовут, и чем вы знамениты,
   О том успели мне в подробностях поведать.
   И кто же вы, как не придворный? Иным не место в королевской свите.
   - Я знаменит? Боюсь, моя сеньора, вы за другого приняли меня.
   Того, кто ночью с караулом ходит, вы спутали с героем и вельможей.
   Но нынче я - не сторож, я - посыльный , мой долг теперь еще скромнее.
   Я вам привез письмо от графа.
   - И что в письме?
   - Откуда же мне знать. Однако я всем сердцем уповаю
   На то, что свиток сей никак не связан с дурным расположеньем духа,
   В котором граф меня сегодня встретил.
   - Вы говорите, мой жених разгневан, и в гневе написал свое посланье?
   Но в чем причина недовольства графа?
   И почему он вас ко мне послал, а не отдал письмо Лоренцо?
   - Лоренцо?
   - Да, мой секретарь, он с поручением отправлен к графу был,
   И мог бы мне его письмо доставить.
   - Увы, я не застал тот спор, который ваш слуга почтенный,
   Дерзнул затеять нынче с графом.
   - Почтенный? Что вы! Он - мальчишка.
   Да, дерзок, но поспорить с графом... О чем же спор?
   - Нет, ваша светлость, я плохой свидетель, и верно не из тех, кто утверждает,
   Что он воочию все видел, когда лишь слухи до него дошли.
   - Так вы не видели Лоренцо? Конечно, нет, его почтенным иначе б называть не стали.
   Но с графом спорить... Да... А что за слухи? Надеюсь я, до вас правдиво
   Их собственные уши донесли?
   - О да, прекрасная сеньора, ушам не доверять покуда
   Мне не представился прискорбный случай.
   Слыхал я, будто бы Лоренцо, письмо вручая прямо в руки,
   На миг замешкался и тут же из рук у графа свиток вырвал.
   - Да, это странно.
   Порою юношам присуща дерзость, но... Любопытно, какова причина
   Такой безумной выходки его?
   - Возможно, ваша светлость, судить вам о причине станет проще,
   Когда прочтете то письмо. Его и передал со мною граф.
   - Прочту немедля, только прежде
   Скажите, что с Лоренцо стало? Его за дерзость граф решил призвать к ответу?
   - Да, графиня, я слышал ваш слуга отправлен под арест.
  
   Поклоном вежливым ответив, застывшему в поклоне Алессандро,
   Глаза графиня опустила на строки злополучного письма,
   Что, без сомненья, на развернутом листе рука Лоренцо начертала.
  
   - Но как возможно это?! - Смущения румянец
   Вдруг на лице графини вспыхнул.
   - Не оскорбит пусть вашу светлость мое молчание,
   Увы, мне ваших чувств неведомы истоки.
   - Что вы сказали? Чувств? Моих?
   - Я лишь сказал, что говорить о чем-то, сумел бы, знай о чем вы говорите.
   - Я говорю... Ах да, конечно, письмо вы не читали. -
   Глаза небесные графини взглянули прямо и открыто. -
   Когда того хотите, знайте,
   В письме, что с вами граф прислал, и что пред тем мой секретарь
   Пытался у него забрать, сперва ему отдавши в руки...
   - Постойте, ваша светлость! Разумно ль тайну доверять случайному посланцу?
   - Случайному? О, нет.
   Письмо наполнено словами
   Любви и трепетной заботы,
   В нем грусть разлуки и надежда на встречу скорую.
   Хоть подписи и нет, но так же нет сомненья,
   Что секретарь писал его от моего лица.
   - Но разве граф... Ему слова невесты...
   - Письмо написано для вас, дон Алессандро.
  
   - Какой занятный поворот сюжета.
   Слетая с уст, слова портреты ясные рисуют.
   В театре этакую пьесу с успехом мог бы ты представить.
   - Мой зритель - вы, моя сеньора! А прочих в эти тайны посвящать
   Еще не время.
   - Ты прав. И что же дальше было?
   Но прежде, коль подробно так поведал о том,
   Чему свидетелем уж точно быть не мог,
   Попробуй-ка меня опять уверить в правдивости истории своей.
   - Моя сеньора, это так же просто, как истину черпать из книг,
   Когда ты грамоте обучен.
   Всего-то стоит, что взглянуть в глаза, и тайну пред тобой душа откроет,
   Конечно, если собеседник твой тому противиться не станет.
   Феличе мне противиться не стала и рассказала все как есть о том,
   Что ей подслушать удалось под дверью.
   - Теперь мне интересно знать, что мог в ответ ты наболтать своей Феличе,
   Когда глаза ее так много могли сказать тебе?
   - Ах, госпожа, суть песни соловьиной вся до последней трели в дивных нотах,
   И прок от песни есть, а смысла нет.
   - Не важно соловей или павлин... Но что же было дальше?
   - Дальше...
  
   А дальше мы увидеть можем, как юный секретарь графини
   В подвале ратуши томится.
   А с ним по воле злой судьбы сидит в застенке...
   Прошу знакомиться, сеньор Стефано,
   Что капитаном стражи у герцога покойного служил.
   - И что с тобой не так? -
   Ворча, бывалый воин на топчане своем солому поправляет. -
   Уже который раз сам граф к тебе с беседою приходит.
   Тебя бы выпороть, да отпустить, а он...
   - Но-но! С какой же стати ему пороть меня? Я не его слуга.
   - По-мне, так лучше б выпорол и отпустил,
   А разговоры... Какой в них толк? Ведь ты молчишь, точнее,
   О ерунде какой-то болтаешь, и не с кем-нибудь, а с графом,
   Сеньором будущим Альверно.
   - Скажи уж лучше, что тебе обидно, Небось сражался с ним не раз,
   Когда бивал его, когда и битым бывало приходиться, а он тебе и слова не сказал.
   - Что мне его слова! А слава ему какая от того,
   Что я последний бой не принял?
   Меня он, верно, презирает, однако что его презренье мне.
   О том, что храбрости и воинских умений ему не занимать, не спорю.
   Но молод он, щенок почти такой же как ты, ну разве чуть постарше.
   К тому, кто мудрым быть обязан, не с сединой приходит мудрость,
   На то надеюсь я. А граф...
   А граф поймет - нет доблести в убийстве.
  
   Тут шум за дверью, скрип ключа в замке.
   - Сеньор Лоренцо, к вам пришли. -
   Усатый стражник из-за двери глянул и за спину кивнул во мрак.
   - Иди, иди, и если вдруг предложат, на порку соглашайся, а иначе
   Заговорит тебя до смерти граф.
  
   - Об этом разговоре, верно, тебе беспечно этот самый стражник
   Всю правду рассказал? Дай угадаю.
   Его ты угощал вином, а он тебя - своим рассказом.
   - Нет, госпожа. Теперь тот стражник вина не пьет, да и совсем не дышит.
   Он в тот же вечер был убит, заколот на посту кинжалом, в спину.
   - Заколот... Тоже в спину, как Филиппо? Зловещий поворот.
   - Зловещий и довольно странный. Свидетелей того убийства,
   Увы, сеньора, нет. Но есть другое. То, что странно.
   Сей стражник кем-то был подкуплен, при нем нашелся с золотом кошель.
   А городской совет, мне подлинно известно, за службу страже золотом не платит.
   - Подкуплен, а потом убит? Какая глупость! Когда бы подкупить не удалось...
   А этот секретарь... Лоренцо?
   - Бежал, но к удивленью многих, сегодня утром сам пришел и сдался.
   - Вчера бежал, а нынче сам вернулся?
   Сам... Нынче утром... Здесь, на этом месте, рассказчик говорливый
   Историю прервать решил? Тебя я верно понимаю?
   - Но, госпожа, что говорить, пока не приключилось боле
   Того, о чем уже поведал я?
   Хотя сеньоре угадать события ближайшие несложно,
   Финал, пусть и печальный, близок.
   - Финал печальный близок...
   И в чем подвох?
   Нет, плут непрост, и что у сказки дно двойное, сомнения в том нет.
   Но что на дне?
   Когда бы не умение шута так живо в лицах представление давать,
   Тогда бы все его попытки устроить судьбы... пропали втуне...
   - Но госпожа, я одного боюсь, судить мальчишку
   Своею властью станет граф. А в беспристрастность светлости его...
   - Теперь уж помолчи, а впрочем, нет,
   Добавь к своей истории разгадку, ее ты знаешь, без сомненья.
   И я решу, достойны ли герои счастливого конца пиесы.
   Молчишь? А между тем,
   Убийцу ты узнал, того, кто заколол Филиппо,
   Он здесь, в Альверно, и ему по всем заслугам
   Задумал ты воздать, орудием своим избрав
   Кастилии, Леона и Майорки, Неаполя и Арагона королеву.
   Шуту не много ль чести?
   - Убийство - смертный грех, за то убийцу накажет Бог,
   А я о справедливости земной молить хотел мою сеньору.
   - Хотел? А нынче передумал?
   - Нет, госпожа.
   - Куда же изворотливость ума и красноречие твое пропали вдруг?
   - Что толку в них? Они той истины, что вам так дорога в моем рассказе, не заменят.
   - И что же делать госпоже, когда слуга ее молчит как рыба?
   Да, нечего сказать, хорош.
   Всей правды не сказал, и не соврал ни словом,
   Не предал никого, и должной преданности не явил своей сеньоре.
   - Но, госпожа...
   - Нет, уж теперь молчи.
   Молчи и слушай то, что нынче тебе исполнить надлежит.
   Сейчас же отправляйся и к исходу дня представь передо мной героев
   Истории своей.
   Мне надо ли напомнить, кто был тобою упомянуть?
   - Нет, госпожа. Я помню. Вот разве что Феличе могу забыть.
   - Забудь, когда она сама напоминать не станет.
  
  
   - Вернулся? Мне казалось, что будто бы на крыльях ты летел,
   Спеша исполнить поручение мое. И что же?
   Луна со звездами взошла на небо, шута все нет, и нет развязки
   Истории, что так искусно была им сплетена.
   - Ах, госпожа, позвольте отдышусь.
   - Дыши, но помни, с каждым вздохом терпенья чаша все полней.
   И всех ли ты привел из тех, за кем был послан?
   - Нет, госпожа. Зато развязка... Ох, эта лестница... ступени...
   Когда ты вниз бежишь, их под ногами как будто нет.
   А вверх - и каждая бросается, как пес, пытаясь за ногу схватить.
   - Мой шут, я вижу, снова шутит. Хороший знак, хотя порою
   За шутки наградить его мне хочется изрядной трепкой.
   - Сеньора, вам служить не за награды готов покорный ваш слуга.
   Вину свою признав, скажу - с тех пор, как я своих героев
   Оставил там, где мне пришлось прервать рассказ,
   Случилось многое. Дон Серхио из города бежал,
   Всего лишь одного из слуг с собою прихватив.
   А дон Стефано, бывший капитан, за ним в погоню...
   - Постой! Ты прежде говорил, что он в тюрьме томится.
   - В тюрьме сегодня граф с визитом был, и про портрет какой-то
   Все толковал, а дон Стефано...
   - Казалось мне, тебя тревожит боле судьба Лоренцо, разве нет?
   Гляжу, твоя улыбка шире стала.
   Ах вот как? Все разрешилось к вящей радости твоей?
   Коль прикажу две дюжины плетей немедля всыпать,
   Тебе сие веленье не сотрет с лица улыбку?
   - За что же мне плетей, моя сеньора?
   - За то что свой рассказ ты хочешь погубить. Обманывать надежды, хранить интригу,
   Страх нагоняя и смятенье сея, с улыбкою такой - старанье тщетно.
   - Вы правы, госпожа, и как нам быть?
   Быть может, стоит пригласить сюда, графиню, графа, дона Алессандро?
   Они за дверью ждут, пускай расскажут... Уж им-то вы плетьми не станете грозить.
   - А Лоренцо? О нем ты не забыл?
   - Нет, госпожа... Лоренцо... ему... Я лишь хотел сказать,
   Он тотчас будет здесь, лишь сменит платье.
   На то причины есть - тюрьма, потом побег и снова...
   - Я так и думала. Пожалуй, когда мой шут остался не у дел,
   То госпоже его самой придется вести историю к финалу.
   Ты спросишь как? Я о глазах напомню, о тех, что правду открывают.
   Поверь, глаза шута других не хуже. А дело было так...
  
   Сеньор Диего де Веласко в подвалы ратуши ворвался будто смерч,
   Ворвался и сейчас же, как будто о скалу разбился
   Смущенного и хмурого Лоренцо увидав.
   Тогда высокомерие презрев, граф узникам, склонившимся пред ним,
   Учтиво поклонился будто равный, а поклонившись пожелал
   Поговорить приватно, когда на то согласен сеньор Стефано будет.
   Уж не в подвале, наверху, в одном из залов ратуши, чиновников и свиту за дверями
   Оставив,
   Граф со словами извинений объявил, что дон Стефано теперь свободен, и когда
   Желание на то у благородного сеньора будет, стать как и прежде капитаном
   При новом герцоге Альверно.
   На это дон Стефано лишь головой качнул и с грустью произнес,
   Что более не смеет приказывать своим солдатам, когда отдал приказ о сдаче.
   Тогда, вздохнув, сеньор Диего, как будто в омут головой бросаясь,
   Спросил о главном, о чем спросить не мог решиться, о портрете:
   - Мне слуги во дворце сказали, что на портрете том
   Великий мастер сохранил лик герцогини,
   О ней покойный герцог уже семнадцать лет как тосковал.
   И можете ли мне поверить, его я разделяю чувство.
   Когда же о судьбе жестокой, постигшей герцога супругу,
   Поведал мне старик-дворецкий, я клятву дал,
   Найти убийцу прекрасной дамы с дивного портрета.
   - Мне случай выпал в том же присягнуть, - ответил графу дон Стефано -
   Разбойников, напавших на карету моей сеньоры... их я нашел.
   Теперь они в аду, порукой в том мое вам слово.
   Того же, кто мерзавцам заплатил за их кровавый труд,
   Я отыскать не смог.
   О нем под пытками злодеи поведали одно -
   Сеньор по виду знатный, лицо же он под маскою скрывал.
   И вашей светлости я послужить готов, когда сеньор Альверно пожелает
   Найти исчадье ада.
   Однако разве только это, а именно - желанье отомстить,
   Вас привело сюда?
   - Вы правы, дон Стефано.
   Не только месть... Но как сказать, не знаю...
   Речь снова о портрете, нет, не о нем...
   Слуга, из уст которого я слышал историю о смерти герцогини,
   В своем рассказе грустном обмолвился о крошечном ребенке .
   В карете вместе с матерью своей, дитя грудное было.
   - Вы полагаете ребенок выжил?
   - А вы что скажете, сеньор Стефано?
   - И все же, граф, я вижу, вы боитесь меня начистоту спросить.
   - О чем спросить?
   - Да о Лоренцо!
   - Вы не могли, проникшись чувством к портрету матери, ее не разглядеть.
   - Ее?!
   - Да, ваша светлость. Я ошибся, когда за сына герцога вдруг принял
   Мальца, что на руках у путницы случайной
   Увидел в день тот злополучный.
   - Вы видели Лоренцо? И все-таки, в чем вы ошиблись?
   Прошу вас, дон Стефано, откройте правду!
   Загадки эти разрывают душу мне!
   - Политика во все века была земной забавой,
   Для вашей светлости в том нет секрета.
   А небеса над суетой земной шутить умеют.
   Вот вам король в супруги графиню Катарину выбрал,
   Которую считал чистосердечно наследницей правителей Альверно.
   Однако мы же с вами знаем, наследник чьи права неоспоримы
   Иной.
   Я о младенце говорю, от рук убийц спасенном провиденьем.
   Доселе я считал, что тот младенец - Алессандро.
   - Как Алессандро?!
   - Да, сыном герцога все эти годы я мнил его. Но встретив нынче...
   - Загадок, дон Стефано, все больше с каждым вашим словом!
   Но неужели, разгадка, что на ум приходит в портрете том сокрыта?
   Лоренцо так похож на герцогиню... одно лицо...
   А по сему наследник - это...
   - Наследница. Да, ваша светлость, дочь родилась у герцогини.
  
  
   - Мой говорливый шут дыханье затаил?
   Он ждет развязки, будто бы не сам для госпожи своей затеял представленье.
   - Я поражен, моя сеньора. Вы говорите так свободно о том,
   О чем я лишь догадываться мог.
   Я все гадал, как дон Диего узнал в Лоренцо...
   Ну, конечно же, портрет!
   - О том, что было дальше ты судить
   Вернее мог бы доверяя своим глазам и слуху,
   Не слову моему.
   - Нет, госпожа! Глаза обманут, а слух...
   Мы чаще слышим то, что хочется самим услышать.
   А вам теперь я верю больше, чем себе.
   - Теперь? А раньше?
   - А раньше верил только, как себе, и как своей сеньоре.
   - Довольно лести, не пора ль позвать героев нашей пьесы?
   - Но госпожа, а как же быть с развязкой?
   В рассказе вашем или же моем она еще не наступила.
   Как можно на поклон актеров звать, когда спектакль не окончен?
  
   - Как я могла забыть, мой шут - большой знаток законов лицедейских.
   Но коли так, потороплюсь с развязкой.
   В тот час, когда посланец мой
   К графине прибыл с приглашеньем,
   У донны Катарины был с визитом не кто иной, как Алессандро.
   Ему доверившись вполне, графиня показала, наконец,
   Письмо, что поводом служило для треволнений дней последних.
   Конечно, в почерке секретаря графини герою нашему как было не узнать
   Своей сестры любимой почерк.
   И тем с письмом загадка разрешилась.
   Когда же шут неугомонный предстал перед влюбленными...
   Да-да, уж если взгляды нежные заметила Феличе,
   То и от нас не скроешь их любовь.
  
   Как нам уже известно было, дон Серхио бежал,
   И моему шуту пришлось поторопиться к графу,
   Потом - на площадь городскую к магистрату.
   А там... Его стараньем дон Стефано, едва вдохнул свободы воздух,
   В погоню поспешил за доном Серхио, поскольку
   Мой шут в том опознал убийцу,
   Который бедному Филиппо нанес удар коварный в спину.
   Когда же дон Стефано отбыл, ведя с собой десяток конной стражи,
   То мой посланник обнаружил, что граф... его сыскать не могут.
   Искали битый час, потом нашли...
   В темнице с пленницей его пленившей.
  
   - Ну что, теперь рассказ окончен и занавес мы можем опустить?
   - Да, госпожа, вот только...
   - Только что?
   - За дверью шум, то верно гости, из тех, за кем вы посылали.
   Но мнится мне, что голоса до сей поры их были неслышны.
   Без всякого сомненья, этот шум своим явлением Лоренцо вызвал.
   - Мой шут про плети позабыл, про те, что я ему сулила?
   - За что же снова плети, госпожа?
   - Наследницу короны герцогства Альверно ты именем секретаря графини
   Назвал. За то и наказанье.
   Ступай и пригласи немедля ее высочество и всех, кто там шумит.
   - Занятия приятней нет - приказ исполнить, который с радостью себе бы отдал.
   Прошу прекрасных дам, сеньоров благородных!
   От гордости рискуя лопнуть, я вашему величеству спешу
   Представить герцогиню Бьянку.
   - Ах, дорогая герцогиня, простите моего шута.
   Здесь не прием, не бал. А титул, что? Не с ним я вас спешу поздравить.
   Сегодня вы сестру и брата
   Нашли. Сестра же ваша обрела...
   Глядите-ка на них, они и перед ликом королевы не отрывают взгляды друг от друга.
   Дон Алессандро! Где же смелость ваша? За руку донну Катарину
   Возьмите! И ее руки просите тот же час!
   Поверьте мне, ее глаза вам отказать уже не смогут.
   - Не смогут, госпожа моя!
   За то что в разговор влезаю, прощения не будет мне.
   Однако же и шут сегодня счастлив.
   Но отчего отважный дон Диего нахмурил бровь?
   Уже ли он не рад развязке?
   Когда вы спросите меня, шуты в политике толк знают,
   То шут ответит:
   Честность во сто крат дороже лжи, но платят лишь за ложь...
   - Мой шут прощенья слишком часто сегодня у меня просил, и верно уж привык,
   Что я его всегда прощаю. Простит ли граф его - другое дело.
   Но графу я скажу одно - вам воли королевской не нарушить.
   Когда же мой супруг решенье принял, Альверно под защиту вам отдать,
   То я вам под защиту отдаю
   Не меньше - герцогиню Бьянку.
   Что до политики... то верно ей на пользу пойдет урок,
   О том, что чувства не заменит честность,
   О том, что истина - и есть любовь.
  
  

  • Комментарии: 5, последний от 01/03/2025.
  • © Copyright Бои
  • Обновлено: 28/02/2025. 47k. Статистика.
  • Рассказ: Детектив
  •  Ваша оценка:

    Все вопросы и предложения по работе журнала присылайте Петриенко Павлу.

    Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
    О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

    Как попасть в этoт список