Оплывшие свечи на канделябрах в небольшом полуподвальном зале знаменитого ресторана давно пора было заменить, но никто не обращал на них внимания, хотя в табачной духоте и жаре от котельной за стеной они еле теплились. Открыть фрамугу в окне никому не приходило в голову, разговор шел не для чужих ушей.
- Господа хорошие, у меня к вам только один вопрос. Кто убил Марусю Климову?
Гнусавый голос вновь и вновь повторял этот вопрос. Кто убил Марусю Климову?
Неожиданно зажглась люстра в центре зала, надолго ли?
Присутствующие хмуро уставились друг на друга. Трое приятелей Виктор Мамонов, Алексей Анисимов и Борис Крюгер - бывшие выпускники пятой казенной гимназии на углу Большой Молчановки и Поварской - смотрели на развязного типа по кличке Комиссар Ада с золотой фиксой во рту и вспотевшими черными кудрями на лбу. Это он собрал их здесь. Пригласил на серьезный разговор. Они уже начинали злиться и сожалеть, что согласились. Уйти однако не пытались, в зале наверху конца разговора дожидались подручные Комиссара.
- Я так понял, мой вопрос вас не удивляет? Это облегчает задачу. Я жду ответа. Ну же.
Они его не узнали, понятное дело. Все, кроме одного, который многое о нем знал, но даже не подозревал, что Комиссару это хорошо известно. А вот Комиссар всех прекрасно помнил, хотя встречался с ними совсем в другой жизни. Тогда их было четверо, самый умный из них, Семеняко, пустил себе пулю в лоб, когда его отказались принять в университет из-за дворянского происхождения. У Крюгера тоже мать дворянка, но университет его не интересовал.
Именно в их компанию упорно стремилась попасть Маруся Климова. Его Муреночек. Будущий Комиссар влюбился в нее раз и навсегда. Он знал, что Маруся с детства росла вместе с Алешей Анисимовым, их семьи дружили. Благодаря ему ей удалось-таки попасть в компанию этой четверки. Они брали ее с собой на прогулки в Сокольники, на каток или кататься на санках у храма Христа Спасителя... Чутким влюбленным взглядом Комиссар видел, что она выделяет именно симпатичного Анисимова. Пришлось с местной шпаной как следует его поучить. Может, и напрасно? Похоже, Анисимова тогда интересовала совсем другая девушка. Нет, не напрасно, Маруся стала отдаляться от гимназистов и наконец обратила свое внимание на него. А уж он-то ради своего Котеночка был готов на многое.
Жизнь круто изменилась, появилось гораздо больше возможностей доказать любимой женщине свою любовь, особенно на фоне общей разрухи. Пришло его время.
Комиссар, слегка покачиваясь и развязно улыбаясь, неторопливо прошелся за спинами сидящих за столом приятелей и остановился около Бориса Крюгера. Узкое лицо Крюгера не выражало никаких эмоций. В этой разношерстной компании он выглядел, как английский лорд на псарне. Дворянская кровь - не водица, не скроешь, даже если очень постараться. Тонкие пальцы, длинная шея, осанка, манеры. Высокий накрахмаленный белый воротничок и черный фрак с длинными фалдами. А всего-то тапер в большом зале, и фрак позаимствован в театре, где подвизался Мамонов, третий из друзей. Внешне Борис казался подростком из-за своей худобы и отсутствия растительности на лице. Лицо безмятежно бесстрастное, светло серые глаза не выражали никакого интереса к происходящему. Казалось, он просто ждет, когда закончится перерыв и можно будет вернуться в зал.
Крюгер недавно вернулся в Москву откуда-то из провинции, на работу ему помог устроиться тот же Виктор Мамонов, приходящийся племянником владельцу ресторана.
- А что, Маэстро, поговаривают, что Мурка захаживала в ресторан с каким-то франтом. Кто таков? Что скажешь?
- Я не знаю, только неделю работаю.
- Так-таки и не знаешь? Ни разу не видел ее в ресторане, что ли?
- Только раз, в первый день работы. Она поднесла мне бокал вина. С кем была не видел, я же спиной к залу сижу.
- А ее разглядел хотя бы? Как она была одета? В кожаной тужурке?
- Да, нет. В синем бархатном платье с меховой накидкой, - задумчиво произнес Крюгер. - И перстень с сапфиром.
- Все верно, все верно, - бормотал Комиссар. - Откуда у нее этот перстень взялся-то? Очень дорогая вещь. Я ей его не дарил, может, тот франт подарил?
Крюгер пожал плечами. Вблизи при ярком свете стали явственно видны и вкрапления седых волос на русой голове, и легкие морщинки у глаз на почти юношеском лице. Комиссар вроде уже начал отходить от него, но вдруг повернулся и подозрительно спросил. - А где ты пропадал последнее время?
# * *
Дорога домой оказалась трудной. Где пешком, где на попутной машине или телеге, от Тулы удалось попасть в товарный вагон на Москву, и, хотя поезд ехал больше суток, это был самый удачный отрезок пути. Наконец, Борис Крюгер ступил на платформу Курского вокзала.
Москва поразила его своей оживленностью. Больше двух лет назад он покидал полупустой угрюмый город, а сейчас повсюду магазинчики, кабаре, трактиры, лотошники... НЭП, одним словом. На улице много деревенских. Конные экипажи соседствуют с машинами. Патрули красногвардейцев на каждом шагу. Зорко следят, чтобы народ не слишком расслаблялся. На Бориса, как обычно, патрули не обращали внимания, худенький, в студенческом пальтеце, обменянном на шинель, он выглядел подростком.
До Спиридоновки добирался пешком. Ничего хорошего от встречи с домашними Борис не ждал. Мама еще в начале восемнадцатого года, все бросив, уехала с любовником в Америку, каким-то чудом сумев передать сыну прощальное покаянное письмо... С тех пор отношения с отцом, преподавателем музыкального училища, и так непростые, совсем разладились. Слишком внешностью и манерами сын напоминал ему изменницу. Живы ли бабушка и няня Мариша?
На подходе к дому на Спиридоновке перед ним вдруг резко остановилась встречная пролетка, вылетевшая с Гранатного. За спиной кучера сидели двое мужчин.
- Боря! Крюгер! Ты ли? - из пролетки вывалился длинноволосый молодой человек артистической внешности в короткой шубе и сапогах.
Витя Мамонов. Обнялись.
- Откуда ты?
Несмотря на то, что Витя - один из самых близких людей, даже ему Борис не рискнул сказать правду.
- Поносило по стране. Хотел тетю в Воронеже навестить, а тут, видишь, какая круговерть получилась.
- Так ты ничего не знаешь? - печально спросил Виктор, без вопросов проглотив про тетю, которой, как он прекрасно знал, у Бориса никогда не имелось ни в Воронеже, ни где-либо еще.
- Ты о чем?
- Прими мои соболезнования. Твой папа погиб.
Новость ошарашила Бориса, самые противоречивые чувства нахлынули на него. Наскоро попрощавшись с другом, он побрел домой.
Подъезд выглядел так, будто люди затеяли делать ремонт, но плюнули на это дело и оставили все как есть. Побелка с потолка местами смыта, кое-где вывернуты наружу электрические провода, обмотанные изоляционной лентой. На дверях их квартиры появилась табличка с пятью фамилиями и указаниями, кому сколько раз звонить.
- Уплотнили, - подумал Борис с раздражением.
Но хотя бы в перечне живущих значились фамилии бабушки и няни Мариши.
Дверь открыл мужчина средних лет. Он внимательно посмотрел на Бориса и подвинулся, пропуская того вовнутрь.
- Борис? Ведь вы же Борис? Мариша часто показывала ваши фотографии, - смущенно сказал он и быстро добавил. - Они ушли в церковь. Вы не думайте, ваша бабушка сама пригласила нас жить к себе, потом уж все оформили. Мы с товарищем работаем на хлебозаводе.
Ну что ж, если уплотнение неизбежно, лучше уж такие соседи. И Борис пожал протянутую руку.
Бабушкина дверь оказалась заперта на врезной замок.
- Не мог бы я пока помыться? - попросил Борис соседа.
- Да, конечно. Вода есть, и уголь завезли.
По черной лестнице Борис спустился в подвал. Все тут ему было знакомо до мельчайшей выбоинки в стене. Практически ничего не изменилось. Он аккуратно выдвинул знакомый кирпич, за которым чернела пустая ниша. Здесь и спрятал пистолет, завернутый в серую тряпицу. Задвинул кирпич на место, никаких следов. Надежное место. Наполнив углем ведро, запер дверь котельной.
Встреча с бабушкой и Маришей вышла очень теплой и трогательной. Старушки были счастливы. Они быстро смекнули, что расспрашивать внука о его похождениях не стоит. По большей части говорили о себе. Как закрепили за собой две комнаты, сумев сохранить еще одну для Бориса - верили, что он обязательно вернется - как пустили постояльцев, ставших соседями, на хлебозаводе им зарплату выдавали хлебом, еще неизвестно, как бы они без этих пекарей выжили. Помогали с продуктами и Маришины родственники из деревни, передавали то масло, то еще что-нибудь... Бабушка получала пенсию за мужа-бухгалтера от министерства финансов. Выплаты шли нерегулярно, но она ходила, хлопотала, кое-что удавалось получить. Отец почти год не мог найти работу, продавал понемногу ценные вещи. Во время одной такой встречи с покупателем его и зарезали.
* * *
- Так где же тебя носило в такое неподходящее время? - не отставал Комиссар.
Борис пожал плечами.
- Какое это имеет отношение к твоему расследованию?
- А это уж мне решать, имеет или не имеет. Почему ее застрели почти сразу после твоего появления? Ну?
Но Борис, казалось, уже отключился, задумавшись о чем-то своем.
Если он намеревался как следует разозлить Комиссара, лучшей тактики придумать не мог. Тот в бешенстве рубанул рукой по столу так, что упал один из канделябров.
- Отвечай, вашблагородь, где тебя носило! На каком фронте воевал, сволочь белогвардейская?
Тяжелое напряжение ощущалось просто физически, грозя разразиться чем-то ужасным. Анисимов в упор уставился на Бориса, как будто повторяя заданный вопрос. Виктор Мамонов побледнел. Только Крюгер, причина и объект смертельно опасной вспышки ярости, казался невозмутимым.
И тут неожиданно внимание переключил на себя Виктор Мамонов. Вскочил, заметался в волнении по залу, отчаянно выкрикивая:
- Слушайте, вы! Это я убил Марусю. Да-да! Убил и очень этому рад.
Невольно все, даже Крюгер, повернулись к нему в недоумении.
- Ты? - удивился Анисимов, - Но почему?
Виктор повернул к нему голову, и только теперь стало заметно, что глаза у него - сплошные черные зрачки. Это объясняло его чрезмерную экзальтацию.
- Она мне кое-что доставала. Я на нее полагался, а она вдруг заявила: все, конец! Я вспылил и вот...
* * *
Выросший в большой купеческой семье, Витя был стеснительным и ранимым ребенком. Его счастливое детство кончилось, когда где-то лет в пять его переодели из просторного девчачьего платьица в короткие штанишки и объяснили, что играть в куклы нехорошо, а нужно играть в лапту, бабки или противного чижика. Освобождением от этого издевательства служила только учеба, и Витенька с головой погрузился в изучение математики, истории, литературы... Успехи его были впечатляющими, он с легкостью поступил в гимназию. Опять наступило счастливое время. Родители им гордились, педагоги по большей части хвалили, а главное, у него появились друзья, добрый и сильный Алеша Анисимов, благородные и утонченные Семеняко и Крюгер.
Витя очень любил своих друзей, но со временем понял, что его чувства к Борису Крюгеру отличаются от всего, что он когда-либо испытывал к другим. Он с трудом удерживался, чтобы не дотронуться осторожно до его руки или волос. Ему казалось, что если губами коснуться его губ, то он потеряет сознание или умрет от счастья.
Будучи наблюдательным и чутким человеком, Витя очень скоро сделал два чудовищных открытия. Во-первых, Борис не только не разделяет его чувства, но даже не догадывается о них, несмотря на дружескую привязанность. И второе, так будет всегда, и ничего исправить нельзя. И если он хочет сохранить дружеские отношения, ему придется скрывать свою любовь.
Жизнь разметала друзей в разные стороны. Борис куда-то пропал. Виктор пытался заглушить свою тоску стихами, много читал и даже сам пробовал писать, но это только попусту бередило душу. Устроился литературным агентом в старорежимный, без новомодных авангардных экспериментов театр. В конце концов, он нашел себе друга, а тот, в свою очередь, научил его получать забвение в кокаине...
# * *
- Значит, говоришь, ты убил? А как? Зарезал? - будто бы даже участливо спросил Комиссар.
Он, казалось, напрочь позабыл о своей вспышке ярости, ухватившись за новое развлечение.
- Застрелил, - не поддался на провокацию Виктор. - Из пистолета.
- А пистолет наверняка выбросил? Понятно. Ну, расскажи тогда, как это происходило. Где? Может, вспомнишь, что на ней было надето?
Вопрос застал Виктора врасплох. Он набычился.
- Ничего я тебе говорить не буду.
- Говоришь, она тебе что-то доставала? Интересно, что? - с издевкой продолжал допрос Комиссар.
- Хватит уже, - неожиданно подал голос Крюгер. - И так понятно.
- Тебе, может, и понятно, а мне - нет. Похоже, господин Мамонов намекает на кокаин? Так вот, никогда Маруся с ним дела не имела. Принципиально. Неувязочка получается.
Мамонов, похоже, удивился.
- Как же так? Ну... Она не сама передавала, через посредника, но я уверен, это от нее.
- Слышь, фраер? Кто был посредником? - рявкнул Комиссар.
- Это не важно. Он тут ни при чем, - наотрез отказался отвечать Мамонов.
- Как это ни при чем? - уже в который раз взбесился Комиссар. - Покрываешь его? Он тебе кто? Дружок? Как это у вас, поэтов, принято? Уж не общий ли у вас с Марусей был дружок? И не этого ли дружка видели с ней в ресторане?
Виктор демонстрировал отчаянную решимость не отвечать.
- Похоже, сам-то ты уверен, что Марусю убил твой дружок, и боишься, что я до него доберусь, - констатировал Комиссар.
В наступившей тишине особенно значительно прозвучал вопрос Алексея Анисимова:
- А так ли хорошо ты знал свою Марусю?
Комиссар, будто дождавшись наконец, когда тот вступит в разговор, оставил в покое Мамонова, обошел стол и остановился за спиной Анисимова. Тот скинул на спинку стула черную кожаную тужурку с меховой подкладкой и сидел в полинявшей гимнастерке, местами влажной от пота. Комиссар качнулся, будто потеряв равновесие, наклонился к уху Анисимова и язвительно произнес:
- Господин.... Ой, простите, товарищЪ Анисимов, а что за интерес у вас завелся последнее время к Марусе?
Алексей Анисимов затянулся папироской, скосил глаза в его сторону, но отвечать явно не собирался. Комиссар разозлился, на лице заходили желваки, в глазах мелькнуло безумие. Он схватил Анисимовскую тужурку, молниеносным жестом выхватил револьвер из кармана и быстро отступил в сторону. Алексей вскочил, но встретился с направленным на себя дулом револьвера. Рука комиссара, явного неврастеника, опасно подрагивала, дулом он указал на что-то плоское в нагрудном кармане гимнастерки Алексея.
- Желаю взглянуть, товарищЪ.
Алексей достал удостоверение.
- Репортер журнала 'Юный коммунист'. РКСМ, - с усмешкой прочитал Комиссар. - Ну да - ну да, для такого дела револьвер очень нужен. Только сдается мне, что ты его получил в ВЧК?
Анисимов дернулся. Эх, парень, не ту ты себе профессию выбрал. Комиссар повторил свой вопрос:
- Так что за дела у тебя были с Марусей? И советую поторопиться с ответом. Я устал.
# * *
Отец Алеши Анисимова работал инженером на Трехгорной мануфактуре, он был, что называется, прогрессист, сочувствовал рабочему движению и пользовался уважением рабочих.
С Климовыми его семья сошлась на почве летнего соседства. Семьи снимали рядом дома в пригородном дачном поселке. По вечерам перекидывались в карты, чаевничали, разговаривали, слушали пение мамы Алеши, Климов подыгрывал ей на гитаре.
А дети развлекали себя сами. Они часто сорились, совестливый простодушный Алеша и шустрая хитрованка Маруся. Но все равно им было весело играть друг с другом. Маруся обожала всякие каверзы. Как-то она устроила ловушку на дороге, выкопала довольно глубокую ямку и искусно прикрыла ее веточками и травкой. Предполагалось, что туда попадет бродячая собака, которую дети страшно боялись.
Алеша в тот день никак не мог уснуть, представлял себе, как собака попадет в ловушку, сломает лапу, что тогда прикажете с ней делать? Он осторожно встал, взял свой совок, прокрался на террасу мимо спящих домашних и вышел во двор. В песочнице он наощупь наполнил детское жестяное ведерко и осторожно понес песок на дорогу. Тусклый свет уличного фонаря позволил ему найти ловушку. Когда он закапывал ямку, почувствовал рядом чье-то присутствие, и с ужасов обнаружил ту самую собаку, наблюдавшую за его действиями.
- Только не бежать, - вспомнил он чей-то совет.
Впрочем, от страха он и так не мог двинуться с места. Пятилетний малыш смотрел прямо в собачьи глаза, и она стала потихоньку пятиться от него. Дальше, еще дальше, повернулась и побрела прочь. Только тогда он сорвался с места и бросился бежать к дому.
Маруся же осталась его подругой почти до окончания гимназии, потом их пути надолго разошлись.
# * *
Не выпуская оружия, Комиссар свободной рукой достал из кармана брюк миниатюрную металлическую шкатулочку и отсыпал из нее белого порошка себе на ладонь, поднес ее к носу и энергично вдохнул. Выглядело это отвратительно, но, по крайней мере, руки у него перестали дрожать.
Комиссар вертел в руках револьвер, делая вид, что внимательно его изучает.
- Вот из этой штуки ты и убил Марусю? Пытался сделать ее стукачкой, сдать банду чекистской сволочи, а когда не выгорело, ну, ты ее и кончил.
Алексей Анисимов только презрительно ухмыльнулся на такое предположение. Он действительно по рекомендации комитета комсомола перешел из журнала на работу в городской отдел ВЧК. Работой своей он гордился, но, когда по поручению начальства пришлось следить за бандой Комиссара - Климовой, впервые попытался уклониться. Начальник напомнил было ему о законах военного времени, но, узнав, что причина отказа - личное знакомство с Климовой, даже обрадовался и разработал специальную операцию по ее вербовке.
Только ничего этого не понадобилось. Маруся каким-то образом узнала, что Алексей Анисимов стал чекистом, сама к нему пришла и предложила информацию о банде в обмен на свою безопасность. Сказала, что устала от воровской жизни. Она оказалась первоклассной наводчицей, и на днях готовилось взятие всей банды во время крупной операции.
Алексей повернулся к Комиссару.
- А может, ты сам ее убил? Заподозрил что? Или приревновал? А теперь ищешь на кого спихнуть, чтобы твои люди тебе поверили.
Комиссар рванулся к Алеше, схватил его за грудки и сильно тряхнул. Но своего смятения скрыть не смог. Алеша затронул больную струну. Бандит рухнул на стул и охватил голову руками. Он на глазах терял адекватность.
- Мурка, мой Муреночек... Уж я ли тебя не одевал? Все - шляпки и жакеты, кольца и браслеты - чего я только для нее не добывал, - непонятно кому пожаловался Комиссар, на его щеке пот смешался со слезами. - Кто-то встретил ее в подворотне. И не ножичком пописал, так ее не взять, тут она виртуоз, а тупо вынул дуру и шмальнул. Здравствуй, Мурка, и прощай. Пулю получай. А за что?
Во время этого причитания Комиссар, с трудом собирая блуждающие сами по себе мысли, потаенно прикидывал, а простак-то Анисимов не дурак. Сразу выдвинул две основные версии.
Насчет ревности точно угадал. Поговаривали, что в ресторане частенько стали ее видеть в компании юного франта. Мол, танцевала она с ним, обнималась... и все такое.
Очень это злило Комиссара, но если это посредник при продаже кокаина, то и Бог с ним... Зачем только врала, что не желает иметь дел с кокаином?
Действительно, в последнее время пошли провалы, начались обвалы. Много стало урок попадать. В банде зрела паника. Неужели это Мурка зашухарила всю малину? Не может быть.
Комиссар с трудом попытался ухмыльнуться. Изображение размывалось.
Эх, Анисимов, умен-то ты умен, а того не знаешь, что на самом деле это Мурка тебя обвела. Втерлась к тебе в доверие, мол, не могу больше с урканами жить, надоели эти хазы и малины, все про банду расскажу, только защити. Ты и рад стараться. А ей того и надо... Так задумывалось, но так ли делалось?
Так кого же ты предала, Маруся Климова?
Комиссар вопросительно уставился на Анисимова, а тот повел себя как-то странно. Вдруг стал ниже ростом, худее, рыжие волосы разметались по плечам.... Ба, так вот где ты, Муреночек. Ну, получай, зараза!
Но что-то горячее обожгло спину так больно, что револьвер вывалился из рук...
Борис Крюгер с пистолетом в руке подошел к уже затихшему Комиссару и стал осматривать его одежду. Друзья уставились на него, замерев, не зная, чему больше поражаться, тому, что он застрелил Комиссара, или тому, что шарит по карманам. Наконец, из большущего кармана галифе, Борис достал перстень с синим камнем.
- Красивое колечко, - пробормотал Анисимов.
- Это перстень моей мамы, - спокойно ответил Борис и надел его на безымянный палец.