Аннотация: Как то так получилось, по коментам будем править.
Глава 2. "Охота на самурая"
25 марта 1904 года 05-35 по местному времени.
Якорная стоянка в окрестностях островов Элиот,
БПК "Адмирал Трибуц"
Капитан первого ранга Сергей Сергеевич Карпенко.
- По местам стоять, с якоря сниматься! - Вот команда от которой у настоящего моряка по коже бегут мурашки. До рассвета остались считанные минуты, и как поется в китайском гимне - "восток уже алеет". Рядом с нами выбирает якоря "Новик". Мы знаем, что неожиданно для всех час назад с внешнего рейда Порт-Артура ушли в море "Аскольд", "Баян" и "Диана". Кубрики последней были битком набиты моряками "Доброфлота" для формирования призовых команд. Не повторится ситуация, когда мы привели в Порт-Артур конвой из призов, держа их команды буквально под дулами автоматов. Теперь лучшее что может ждать торговых моряков Британии или иных стран, это шлюпки, весла и открытое море. Правда, не такое уж оно открытое, оперировать мы будем вблизи китайских или тех же японских берегов. Но все равно, никого из этой братии мы в Порт-Артур не потянем.
Якорь полностью обсох, теперь на малом ходу довернуть к выходу из бухты. Боны уже оттянуты в сторону, и сначала мы, потом "Новик", выходим на большую воду. Средний ход, двадцать узлов. Вслед за нами ту же скорость набирает "Новик", для него это тяжеловато и в посветлевшем воздухе видно, как тянется за ним густой шлейф угольного дыма. Была мысль перевести его на жидкая топливо, но эта задачка не для десяти дней на якорной стоянке. Тут нужны условия хорошего судоремонтного завода, оснащенного эдак по стандартам сороковых годов и пара месяцев времени. А в нынешних условиях и вообще можно потратить на такую реконструкцию от четырех месяцев до полугода. Проще после войны начать постройку серии эсминцев типа "Новик-II" только с пятьсот тридцати трех миллиметровыми торпедными аппаратами и ста тридцати миллиметровой артиллерией, эдакие полукрейсера в полторы-две тысячи тонн водоизмещения. А самой главной изюминкой должна стать дизельная силовая установка. Для газовых турбин здесь еще рановато, а вот дизеля будут самое то. Пришлось потратить пару вечеров, прикинуть кое-что с нашим "дедом". По расчетам скорость на форсаже должна превысить тридцать пять узлов. Должен получиться крайне неприятный сюрприз для всех любителей господства на морях. А если вспомнить о возможности постройки дизельных линейных крейсеров по типу немецких образца сороковых, то задача в случае войны прервать чью угодно торговлю станет вполне выполнимой. Только вот базироваться все это новье на европейском ТВД должно не на Кронштадт - Гельсингфорс, а на не построенный еще Мурманск. А это значит, что и строить, по крайней мере серии, надо не в Питере, а в Архангельске, а может даже и экстренно основывать Северодвинск и закладывать военную верфь там. Как подумаешь, какую глыбу для этого нам надо сдвинуть и голова идет кругом. Двигать глыбу начнем после того как до нас доберется Великий Князь Александр Михайлович вместе с Михаилом Романовым. Младший брат царя, это как же мы должны были взбудоражить его Величество, чтобы он послал сюда своего друга детства и мужа свой сестры, вместе любимым младшим братом. Если бы что-нибудь зависело от меня, я бы сделал царем именно Александра Михайловича. В его пользу говорит, как то что он всемерно трудился на пользу России, сначала на поприще военно-морского флота, а потом и новорожденной русской авиации. Так и то, что он не замарал себя в паскудной Гражданской войне. Но прав на престол у него меньше всех, хотя, может быть, он самый способный к этой работе член семьи Романовых. Придется обходиться тем что есть. Конечно, любой правоверный монархист придет в ужас от мысли отстранить от власти правящего монарха, но я то не правоверный, и не монархист. Я просто понимаю что в двадцатом веке Россия может выжить и укрепиться только в том случае, если в ней у власти будет цепь жестких, умных, авторитарных лидеров, выполняющих некий единый план, рассчитанный на десятилетия, если не на столетия вперед. И у этих лидеров должен быть опорный слой или класс, который не устанет от усилий, как устала в свое время советская партноменклатура. Что бывает после этого - мы знаем. Спасибо, видели! Девяностые годы прошли перед моими глазами. И это ощущение катастрофы, после гордости за могущество своей страны, я не забуду никогда. Эх, лучше не вспоминать... и конечно не повторять. Пал Палыч говорит, что знает некий волшебный рецепт, что и мертвого на ноги поднимет, так что хочется верить, что у нас все получится. А пока наша забота - японский флот, лежать ему на дне. Им то мы и займемся...
- Сергей Сергеевич! - оторвал меня от размышлений вахтенный лейтенант, - Адмирал Макаров на связи.
- Спасибо, Костя, - поблагодарил я его, и взял трубку, - Карпенко у аппарата. Здравия желаю, Степан Осипович.
- И вам того же, Сергей Сергеевич. - отозвался Макаров, - Как у вас там?
- Степан Осипович, все идет точно по графику. Держим скорость двадцать. По расчетам нашей БЧ-1 будем в точке рандеву ровно в полдень.
- Сергей Сергеевич,- Макаров закашлялся, - я долго думал над вашей, кхм, схемой организации служб. Крайне удобно и практично. Кстати наших шокирует то, что штурман третье лицо после командира и старшего офицера. У нас штурмана до сих пор считаются подлым сословием...
- Степан Осипович, я думаю что сие пошло с Петровских времен, когда плавали вдоль берега, как инвалид по стеночке ходит. А выйди в открытый океан, так там штурман даже не третье, а первое лицо на корабле, только от него зависит - куда придет корабль, когда и придет ли вообще. Так что конечно Вам решать, но опытные штурмана люди крайне ценные. Наши вот сразу после попадания к вам за пару часов определили и время и место нашего нового положения. А без штурмана как, так бы и болтались посреди Тихого океана, или поплыли бы по компасу ровно на запад, что приводило нас в Японию... Ладно дурь это все, еще раз повторю - вам решать и государю. Новый устав если что ему утверждать. Этого даже командующий флотом не может.
- Согласен, Сергей Сергеевич, я еще раз все обдумаю и составлю доклад на эту тему на Высочайшее имя. Да, скажите, а как там "Новик"?
- А что "Новик"? С "Новиком" все нормально, рапорт Николая Оттовича вы уж точно читали, нашу скорость в двадцать узлов он держит уверенно. Машину ему за эти десять дней перебрали, трубки на котлах менять для того условия завода нужны, а остальные работы проделаны. Наши водолазы спускались и осматривали его днище... ходить пока можно, но в ближайшее время желательно поставить в док и все ободрать. У нас есть немного НАШЕЙ краски для подводной части на которой ни одна дрянь не растет, но ее собственно не хватит даже на один "Новик", а своего производства красок в России нет. Павел Павлович плюется и говорит, что отдавать такой секрет немцам или французам, не говоря уже об всяких англосаксах, совершенно нельзя. Стратегический секрет. Но бог с ним, с производством красок что-нибудь придумаем, да они по любому не попадают на эту войну. Но после войны этим вопросом надо заняться вплотную, хорошая краска может дать преимущество в скорости в пару узлов, да еще экономию топлива. Кстати, по спецоборудованию удалось выполнить все. В одном освободившемся патронном погребе 47 миллиметровых пушек установили дизель-генератор с нашего танкера. На фор-марсе установили, снятый с танкера же, радар общего обзора. Так что у вас теперь будет еще один корабль способный видеть в темноте или в тумане. Ну и на сладкое, совместили с носовым орудием радиолокационный прицел с "Вилкова" Провели контрольные стрельбы по корпусу японского миноносца, вроде ничего, все работает. Остальное в бою проверим, Николай Оттович командир от бога, причем именно командир крейсера. Если позволите мое мнение, то его с "Новика не на командира броненосца повышать надо, а ставить на отряд крейсеров, или как в наше время говорили дивизию. Дайте ему хорошую связь и навигацию, и он порвет вражеские коммуникации в клочья.
- Хорошо, Сергей Сергеевич, я подумаю... Действуйте согласно планам. Конец связи.
- Конец связи, - я повесил трубку на рычаг, - Вот высказал Макарову что думал. Мужик он не глупый, был бы глупым не поднялся бы до адмиральских чинов, при своем боцманском происхождении, а мне пора и о насущном подумать... Война она всегда война, что в двадцать первом веке, что в двадцатом. Вот прилетит нам пара восьмидюймовых от какой-нибудь "Токивы" и "привет Вася" Хочется конечно их всех "Шквалами" погромить, а нельзя... жаба душит. Хотя, всего один залп с одного борта кабельтовых так с семидесяти и все, нету Камимуры, жутко соблазнительно - опять победа в одно касание. Ведь если и эту битву выиграть без потерь для русского флота, то война на море фактически будет закончена. То, что останется у Японии это не флот, третья эскадра Катаоки чисто вспомогательная. И то мы уже откусили оттуда одну канонерку и один легкий крейсер. В общем, после разгрома Камимуры сам собой напрашивается запланированный Наместником десант на Мазанпо, после чего установить блокаду японских островов будет проще простого. В результате, Армии останется только добить армию Куроки и занять Корею. Вряд ли японские войска на континенте смогут долго сопротивляться без снабжения и пополнения людьми. А потом, потом будем готовиться к следующей войне, которая, если мы все правильно сделаем, грянет уже в Европе.
27 марта 1904 года 11-10 по местному времени.
г. Владивосток, кабинет командующего Владивостокским отрядом крейсеров
контр-адмирала Карла Петровича Иессена.
- Ваше превосходительство, к вам господа офицеры, из Порт-Артура. Говорят что прибыли в Владивосток по поручению вице-адмирала Макарова.
- Просите, Казимир, - контр-адмирал Иессен Карл Петрович кивнул своему, адъютанту, продолжая просматривать бумаги.
- Здравия желаю, Карл Петрович, - в кабинет вошел знакомый ему по Артуру капитан второго ранга Евгений Николаевич Одинцов, вместе с незнакомым лейтенантом.
- И вам того же, Евгений Николаевич. - контр-адмирал встал из-за стола, - Какими судьбами в наши края-с?
- С пакетом от командующего Тихоокеанским флотом вице-адмирала Макарова, - капитан второго ранга вытащил из-за отворота шинели указанный пакет, скрепленный пятью крупными сургучными печатями, - и Наместника на Дальнем Востоке вице-адмирала Алексеева.
- Даже так? - удивился контр-адмирал, взрезая пакет ножом для бумаг. - Действительно, подписано сразу обоими. На вас там, в Артуре, что, божья благодать пала, после последних событий? Выход в поход, завтра двадцать восьмого... А что так неожиданно, Евгений Николаевич? Залив Петра Великого еще не до конца очистился ото льда.
- Сюрприз для наших узкоглазых друзей, Карл Петрович, на них сейчас работает вся британская разведка, вот и мы хитрим. Вообще-то, мы должны были прибыть во Владивосток два дня назад, в полдень, но подвела железная дорога. Кстати, господин контр-адмирал, позвольте представить вам представителя, как вы выразились, той божьей благодати, что пала на Порт-Артур и встречи с которой не пережил адмирал Того. Лейтенант Злобин Сергей Викторович, прошу любить и жаловать. На том корабле даже простые матросы в чине прапорщиков по адмиралтейству-с.
- Очень приятно, лейтенант, - контр-адмирал прищурился, - не похожи вы на ангела господня. Да, ладно, к делу. Объясните мне, что это за - Карл Петрович вчитался в бумагу, - "новая аппаратура связи", которую вы должны установить на флагмане моего отряда, крейсере "Россия"?
- Об этом, господин контр-адмирал, без свидетелей - лейтенант кивком головы показал на приоткрытую дверь кабинета. - Но, уверяю вас, ничего подобного, сейчас нет ни на одном флоте мира. Мне нужно ваше распоряжение интендантам станции о доставке моего груза на крейсер "Россия". Кроме того, там четыре моих специалиста и взвод казаков охраны, - лейтенант машинально посмотрел на наручные часы, - хотелось бы управиться поскорее, завтра выход, а не все работы можно проделывать на ходу, мы и так опаздываем...
- Ну, если у вас распоряжение сразу и Алексеева и Макарова... - контр-адмирал написал несколько слов на листе бумаги, расписался и поставил печать, - Покажите эту бумагу коменданту станции, он выделит подводы, людей и кого-нибудь в провожатые. Вы, лейтенант, как я понимаю, во Владивостоке впервые?
- В этом, да! - лейтенант Злобин дождался, пока высохнут чернила, и сунул распоряжение адмирала во внутренний карман шинели, - Разрешите идти, ваше превосходительство?
- Идите, лейтенант. - кивнул контр-адмирал, и, дождавшись пока лейтенант выйдет, плотно прикрыв за собой дверь, спросил, - Евгений Николаевич, а эти "специалисты" они как, из прапорщиков по адмиралтейству?
- Да, Карл Петрович, они самые, кроме одного, который поручик по адмиралтейству. В прошлой жизни говорят был старшиной, по нашему, кондуктором.
- Что значит, "в прошлой жизни", Евгений Николаевич? - заинтригованно переспросил контр-адмирал, - Ну-ка, ну-ка?! С этого момента поподробнее?!
- Случайно услышал их разговор в вагоне. Загадочнейшая история, понимаете. Свалился на нас этот вспомогательный крейсер "Трибуц" четырнадцатого внезапно, как снег на голову. И не видел, считай, никто ничего толком, только вот японские корабли вдруг взрываться начали. Началось с легких "собачек", а потом и до броненосцев дошло. Я то сам того не видел, мой "Амур" на внутреннем рейде, на бочке, как стоял, так и сейчас стоит. Вам же рассказываю, что офицеры с "Баяна", да "Аскольда" в Собрании говорили... На борту у того "Трибуца" были только Макаров, да Алексеев со своими флаг-офицерами, да больше никто. И стоят они, Карл Петрович, не в Артуре, а на бывшей японской базе, на островах Элиот... А неделю назад вызывает меня Степан Осипович и представив вот этого лейтенанта Злобина говорит: - Твой "Амур" все равно на бочке стоит, так что сдай дела своему старшему и езжай с лейтенантом во Владивосток. - Ну я и поехал. Лейтенант этот, с ним все понятно, говорит, что и отец и дед офицерами были, охотно верю, военная косточка. Это надо было видеть, как он часовых казачков гонял. Только вот странно, обычно в наказание под винтовку ставят, а он отжиматься заставлял? Ну да ладно, а вот "специалисты" его вообще непонятные. Я то, Карл Петрович, считай двадцать лет в строю, всякое повидал. Но вот этих прапорщиков понять не смог. Не похожи они ни на офицеров, ни на стрюцких инженеров, ни на нижних чинов... Говорят спецы по части радио они. Говоришь им про Маркони, смеются, Попов, говорят, радио изобрел...
- Да-с, господин капитан второго ранга, - контр-адмирал Иессен огладил бороду, - понятней картина не стала. А они, не...
- Нет-с, господин контр-адмирал, серой они не пахнут, ладаном, впрочем, тоже. Обычные человеки с двумя руками, двумя ногами, одной головой. Правда, непонятного происхождения, но вроде все русские...
- Э, нет, Евгений Николаевич, что мы с вами тут сплетничаем, как две базарные бабы, поедемте ка на Россию, посмотрим, что там этот ваш лейтенант делать будет? Только вот сперва заедем в Собрание, час то обеденный. - контр-адмирал позвонил в колокольчик, - Лейтенант Дворжецкий, прикажите подать коляску.
27 марта 1904 года 15-35 по местному времени.
г. Владивосток, причальная стенка судоремонтного завода.
крейсер 1-го ранга "Россия"
Когда коляска адмирала Иессена подъехала к причальной стенке судоремонтного завода, там, где был ошвартован крейсер "Россия", вовсю кипела работа. Контр адмирал с капитаном второго ранга увидели как из ломовых телег, выгружают большие железные ящики, бухты кабеля, какие-то коробки и баулы. Шум на причале стоял как на базаре в ярмарочный день. Матерящиеся по народному русскому обычаю матросы на руках тащили это добро по трапу на высокий борт крейсера. Чуть поодаль давешний лейтенант что-то объяснял командиру "России" капитану первого ранга Андрею Порфирьевичу Андрееву. Тот крутил в руках вскрытый пакет, вроде того что лежал у адмирала в кармане шинели, и молча кивал головой.
- Это оно, Евгений Николаевич? - контр-адмирал Иессен указал стеком на ящики, - Как то не впечатляет.
- На вашем месте я бы не стал делать поспешных выводов, господин контр-адмирал. Если уж я временно переведен в ваш штаб совместным приказом Наместника и Командующего Флотом, то обязан дать вам добрый совет. У этих господ содержание может не соответствовать внешности. Я вполне наслышан об этой "новой аппаратуре связи" от офицеров "Аскольда" и "Баяна" где она уже установлена. Вы можете верить, можете нет, мне и самому как то не верится, но с помощью вот этих вот ящиков можно разговаривать как по обычному телефону. "Баян" выходил на патрулирование, "Аскольд" стоял во внутреннем бассейне на бочке, и здрасьте, Макаров говорит с Виреном как из соседней комнаты.
- Пойдемте, посмотрим на ваше чудо, - контр-адмирал отщелкнул лакированную дверцу коляски и тяжело спустился на причал.
- Ваше превосходительство, крейсер "Россия"... - начал было рапортовать капитан первого ранга Андреев.
- Вольно, Андрей Порфирьевич, - прервал его контр-адмирал, - я смотрю, наш молодой друг времени не теряет. Мне тут кое-что порассказали про вашу загадочную "аппаратуру", и если верить капитану второго ранга Одинцову, ничего подобного нет ни в одном флоте мира. Вы же продолжаете хранить таинственное молчание.
- Ваше превосходительство, - лейтенант Злобин оглянулся по сторонам, - их высокопревосходительства вице-адмиралы Алексеев и Макаров вручили мне для вас еще один пакет. Который я должен вручить вам только в вашей адмиральской каюте на России и больше нигде еще. Там же я готов дать вам все интересующие вас объяснения. Вообще-то желательно сделать это уже после выхода отряда в море, но это только желательно. Ибо Александр Васильевич Суворов сказал, что каждый солдат должен знать свой маневр. А уж адмирал не ведающий что творит это вообще сущее бедствие...
Контр-адмирал пожал плечами, - Я смотрю, вы набиты этими секретными пакетами как новогодняя хлопушка конфетти. Если так угодно Командующему Флотом и Наместнику, то пройдемте в мою каюту. Хотя документ за подписью их обоих для меня чудо не меньшее, чем лейтенант поучающий контр-адмирала.
Как только защелкнулась дверь адмиральской каюты, лейтенант Злобин немедленно отдал адмиралу пакет. На его лицевой стороне красивым каллиграфическим почерком безвестного штабного писаря было выведено: - Его превосходительству Контр-адмиралу Карлу Петровичу Иессену лично в руки. Вскрыть непременно в адмиральской каюте флагманского крейсера "Россия" в присутствии лейтенанта Злобина С.В. После прочтения уничтожить.
- Лейтенант Злобин С.В. стало быть вы? - контр-адмирал Иессен стремительно сломал печати, - Интересно, что мне хотят такого сообщить, что это требует стольких предосторожностей? - Карл Петрович вчитался в текст и на минуту остолбенел. Потом из его уст вырвался поток ругательств, больше подходящий какому-нибудь боцману, чем контр-адмиралу Российской Империи.
- Вы правильно все поняли, ваше превосходительство. Позвольте? - Злобин забрал письмо из адмиральских рук. - Спланирована операция чтобы выманить хитрую лису Камимуру из Сасебо. После гибели Того он не особо жаждет выходить на морскую прогулку, а достать его эскадру в бухте Сасебо почти невозможно. Почти идеальная тыловая база. Вашему отряду Карл Петрович уготована роль сыра, которым хитрый лис непременно захочет полакомиться. Если не случится какого-нибудь шторма, при котором его корабли будут небоеспособны, то у него в линейном бою будет превосходство в главном калибре как шестнадцать к шести, а это почти в три раза. А если учесть что облегченная схема бронирования "Рюриков" не предусматривает броневой защиты для носовой и кормовой оконечностей... Догадаться можете сами. А еще у него будет иллюзия, что Порт-Артурский отряд в это время будет занят прерыванием японской торговли вдали от места событий... Идеальные условия для взятия реванша. А вот теперь во исполнение распоряжения после прочтения сжечь... - лейтенант щелкнул зажигалкой, и на глазах удивленного адмирала письмо превратилось в горстку пепла.
- Ну а какова ваша роль в этом спектакле, господин всезнайка? - пришел в себя адмирал, - Вы-то наверняка имеете еще один пакет, который предписывает вам остаться во Владивостоке...
- Никак нет ваше превосходительство. Я имею предписание обеспечить вам постоянную, надежную, бесперебойную связь с Командующим Тихоокеанским Флотом вице-адмиралом Макаровым, и Наместником на Дальнем Востоке вице-адмиралом Алексеевым. И отправлюсь вместе с вами хоть в Порт-Артур, хоть к черту в зубы, - отчеканил лейтенант Злобин, - И не беспокойтесь, роль жертвы в этой трагедии вам не грозит. Жертва уже назначена, и если вы адмиралы не ошибетесь, то ею будет господин Камимура лично и его эскадра вообще. - голос его звенел, - А сейчас господин, контр-адмирал, если вы позволите, я вас покину, поскольку еще до полуночи мы должны провести первый сеанс связи.
28 марта 1904 года 08-25 по местному времени.
Восточно-Китайское море, БПК "Адмирал Трибуц"
Капитан первого ранга Сергей Сергеевич Карпенко.
Неласково встретило нас Восточно-Китайское море. Низкая облачность и порывистый ветер. С труб идущего следом за нами "Аскольда" срывает рваные клочья черного угольного дыма. Кардиф, кардифом, только вон даже такой уголь считается бездымным только условно. На фоне коптящих крейсеров начала двадцатого века, мы в своем камуфляже, смотримся призраком, бесплотно несущимся над волнами. И Степан Осипович не утерпел, еще позавчера перешел к нам на борт. Еще бы, радар, сонар, и возможность при случае послать на разведку вертолет, сильно расширяют возможности командующего, а к хорошему привыкаешь быстро. Тем более что это не учения а самая настоящая война. Здесь вполне могут шарахаться в дозоре корабли третьей боевой эскадры японцев. Хотя, хм, навряд ли они ждут нас так быстро, ведь идем мы не принятым здесь экономичным десяти узловым ходом, а на шесть-семь узлов быстрее, почти максимальный ход для самого тихоходного корабля в отряде - тетушки "Дианы". Не понимаю, зачем строить быстроходные крейсера вроде Варяга или Аскольда, что бы потом вешать им на шею такое тихоходное убожество как "Диана", "Паллада", "Аврора". И не скажешь, что их строили два-три года назад. Броненосный "Баян" и тот бегает быстрее. В этом походе на "Диане" сугубо вспомогательная функция, она везет пару сотен моряков Доброфлота для составления призовых команд на захваченных судах. На это она вполне пригодна. Мы тут немножко пошумим, потом пойдем по душу Камимуры, а "Новик" с "Дианой" будут делать все для того чтобы японское командование думало что на коммуникациях разбойничает весь наш отряд. Для того на "Новик" и поставили радар, что бы он мог служить поводырем для других. Жаль "Паллада" серьезно застряла в ремонте, а то можно было бы удвоить наш аппетит к морскому грабежу.
Вчера ночью, наконец, на связь из Владивостока вышел контр-адмирал Иенсен. Лейтенант Злобин с прапрадедом Павла Павловича благополучно добрались до места и передали приказы командования. Очень наверное интересный был вид у Карла Петровича и офицеров его штаба, когда до них дошло, что они удостоены одновременной беседы с вице-адмиралом Макаровым, который в это время находится в ста милях южнее Мокпо, то есть примерно в семистах милях от Владивостока, и вице-адмиралом Алексеевым, который на броненосце Петропавловск готовится выйти в море для причинения Японской империи очередных неприятностей. Как я понимаю, адмирал проникся и осознал. Наконец-то осознал себя не случайной щепкой которую кидают то во Владивосток, то в Артур, то, обратно во Владивосток, а частью слаженной боевой машины, все части которой действуя по отдельности, но в полной согласованности и порядке должны нанести врагу сокрушительное поражение. Это не могло не нравиться этническому немцу с врожденной тягой к орднунгу. У Павла Павловича на Карла Петровича большие планы. В нашей истории, после выхода в отставку в 1909 году, он был владельцем военной судостроительной верфи недалеко от Риги, строившей для Балтийского флота эсминцы серии Новик-II. В этой истории ему будет предложено стать совладельцем подобной верфи, но не рядом с Ригой, а по соседству с Дальним. И именно на этой верфи планируется спустить на воду головные эсминцы и крейсера нового поколения. Но для этого, во первых надо победить в этой войне, чтобы оставить за собой Маньжурию и Корею, а во вторых надо, чтобы Карл Петрович благополучно пережил все бои и походы, которых у него не было в нашей версии истории. Если верить последнему сеансу связи, час назад Владивостокский отряд вышел из бухты Золотой Рог. Игра началась.
13-45 по местному времени.
Не успели выйти на коммуникации, и вот тебе пожалуйста - отметка на радаре. Скорость четырнадцать узлов, водоизмещение десять-пятнадцать тысяч тонн, курс примерно от Гонконга на Нагасаки.
- Степан Осипович, обратите внимание. Специально для вас даем мастер-класс морского разбоя. Вы же горячий сторонник крейсерских операций и прерывания торговли? Вот глядите, засекаем радаром некую цель с дистанции примерно двести пятьдесят кабельтовых. Это в том случае если в воздух не поднят вертолет. С высоты он и безо всякого радара углядит в море дымы больше чем за сотню миль. Если сейчас послать "Аскольд" уму ему наперерез...
Макаров только хмыкнул, - А почему не "Диану", Сергей Сергеевич? Она же по вашему плану предназначена именно для захвата призов?
- "Диана" с "Новиком" свои призы еще наловят, их я думаю направить дальше на юг, пусть там развернутся во всю. А нам с "Баяном" и "Аскольдом" желательно помелькать в этих водах, севернее Формозы, что бы в штабе объединенного флота были уверены, что мы отвлекаем внимание Каммимуры от прорывающегося Владивостокского отряда. И тогда он собственной персоной вылезет в море, чтобы наказать нас, в лице контр-адмирала Иенсена. Им теперь, Степан Осипович, отчаянно нужна хотя бы одна, маленькая победа. Если Каммимура решит что нам не до него, он обязательно выйдет для боя с Иенсеном, тем более что у него двойное превосходство в кораблях и тройное в весе залпа...
- Да уж понятно, - вздохнул Степан Осипович в бороду, - тут вообще расчет ювелирный должен быть, только на эту вашу связь и надежда.
- Не только на это, мы не зря вышли сюда с запасом в двое суток... Если в течении сорока восьми часов мы не пропустим к Японии ни одного трампа, то от этого рубежа и еще пятьсот верст на север, то есть с гарантией, образуется мертвая зона свободная от транспортных судов. Там можно будет только случайно на инвалидов Катаоки нарваться, но имея преимущество в дальности обнаружения, мы сможем, предупредив "Новика" с "Дианой", просто обогнуть его эскадру по широкому кругу. А до этого момента у нас еще двое суток самого банального разбоя.
Перехваченный Аскольдом трамп под британским флагом вез в Японию станки, много станков. Так сразу было и не понять, частью какого производства они должны были стать, но это было японцам уже без разницы, потому, что товарищи Одинцов и Лисовая найдут этим станкам куда более достойное применение. Британской команде было сказано, что они могут садиться в шлюпки и убираться к чертово матери, на восточной и юго-восточной стороне горизонта маячила узкая полоска китайского побережья. В отличие от предыдущего раза мы специально выбрали место охоты так, что бы несчастные моряки могли добраться до берега и всем рассказать какие мы нехорошие и как нас здесь много...
К вечеру Вирен доложил, что у него тоже улов - британский же угольщик с семью тысячами тонн отборного кардифа на борту. Уже в темноте "Новик" перехватил и взял на абордаж германский пароход с военными грузами для японской армии, были там и ставшие уже знаменитыми солдатские сапоги, и шанцевый инструмент, и всякая прочая амуниция могущая понадобиться солдату в походе вроде фляжек и солдатских котелков. Немецкая команда под честное слово была оставлена, на борту сначала до утра, а потом и до Порт-Артура. Как я понимаю, ну не поднялась у Николая Оттовича рука гнать своих соплеменников на шлюпке в предштормовое море.
К исходу вторых суток на коммуникациях ни много не мало, в компании "Новика" и "Дианы" было уже семь пароходов с арестованной военной контрабандой и два японских трампа, шедших порожняком. Продолжать охоты было почти бессмысленно, взятые с собой призовые команды уже были распределены по трофеям и людей резко не хватало. Тут с вертолета, вылетевшего в район Сасебо на разведку сообщили, что вторая эскадра вышла из базы и огибая остров Кюсю с юга, экономическим ходом движется в сторону Корейского Пролива. Вот и пришел тот момент, когда разгром Японии на море может стать необратимым.
30 марта 1904 года 06-05 по местному времени.
Порт-Артур.
Над городской набережной сырой ветер нес хватающие за душу звуки "Прощанья славянки". Пять русских броненосцев "Петропавловск", "Севастополь", "Полтава", "Победа", "Пересвет" отправлялись в боевой поход. Рыдали медные трубы гарнизонного оркестра, плыли над водой разрывающие душу звуки. Немногочисленные провожающие с набережной махали платками и фуражками. Русская броненосная эскадра уходила в море под брейд-вымпелом вице-адмирала Алексеева. Один за другим они проходили мимо батареи Тигрового Хвоста и вскоре скрылись в туманной дымке на горизонте.
Не прошло и получаса, как к зданию Порт-Артурского телеграфа стали подходить весьма респектабельные господа. Пара журналистов и трое состоятельных торговцев, из них двое китайских. Все они желали дать телеграммы "до востребования" в Шанхай. Телеграммы у них с вежливой улыбкой принимали, но никуда не отправляли. Это была плановая операция российской контрразведки по выявлению вражеской агентуры. Поскольку японский флот от берегов Квантуна был отброшен, и семафорная связь с японскими миноносцами была невозможна, а джонка до Вейхавея будет ковылять пару суток... Короче вся японская, британская и американская агентура, независимо друг от друга, толпой ломанулась на телеграф.
Жандармский штаб-ротмистр Микеладзе, которому была поручена эта хитроумная операция, пережил не самую приятную неделю. Сначала разгорелся скандал вокруг генерала Стесселя, причем многие концы тянулись к нему - Микеладзе. Из Мукдена понаехали люди Алексеева, "ревизионная комиссия" - генерал оказался замешан во вполне непристойных делах и история вышла нешуточной. Через двое суток обливания холодным потом, когда же наконец доберутся и до него, штаб-ротмистр был вызван во дворец Наместника. Там с ним имел беседу флаг-капитан вице-адмирала Алексеева капитан первого ранга Эбергард, и еще один господин во флотском мундире капитана второго ранга, но с узнаваемыми штаб-ротмистру повадками. Представлен он был как Баев Игорь Михайлович. Жесткий взгляд серых глаз, презрительная складка губ и еще кое какие приметы наводили штаб ротмистра на мысли не о нынешних рафинированных питомцев Гороховой, а о жестоких временах Сыскного Приказа, дыб и кнутов. Именно этот господин четко и ясно и объяснил штаб-ротмистру его задачу, и в конце добавил... - Если вы все сделаете правильно, и операция пройдет успешно, то и мы постараемся забыть о некоторых фактах вашей биографии. Эх, была бы моя воля... но, к сожалению, у России и Государя слишком мало опытных жандармов. Так что идите, и оправдайте оказанное вам доверие... - от этих слов Микеладзе пробрала волна ужаса, таким тоном со смертными мог бы говорить Ангел Господень или посланец Князя Тьмы. Оставшиеся до операции дни он провел в судорожных попытках тщательно подготовиться к "оправданию доверия". Неизвестного господина он больше не видел, до самого вчерашнего вечера. Вчера же тот встретил Микеладзе поздно вечером в компании трех крепких громил в наполовину пехотной, наполовину морской форме. У двоих были погоны прапорщиков, у одного подпоручика. Микеладзе догадался что они из формирующейся на островах Элиота бригады морской пехоты. Там у штаб-ротмистра не было ни одного информатора, а те кто что-нибудь мог знать об этом деле отделывались ничего незначащими фразами.
- Понятно, почему, подумал штаб-ротмистр, если там на жандармском хозяйстве сидит этот Паук, у него не заболтаешь, враз голову оторвет. Только вот откуда он взялся, может из военной разведки, а может и из "товарищей" кого перевербовали. У них, говорят, с изменниками весьма жестко поступают-с.
- Так-с, господин штаб-ротмистр, - после некоторой паузы произнес капитан второго ранга, - Будьте готовы к завтрему... - и так же бесшумно как подошел, растворился во тьме, вместе со своими провожатыми. Будто нечистый дух. Именно тогда, от греха подальше, и решил штаб-ротмистр вести жизнь честную и богобоязненную, службу исправлять честно и добросовестно, а на всяческие махинации махнуть рукой... что и привело его к чину полковника, в момент выхода в отставку, а через четыре десятка лет, к смерти в собственной постели в окружении многочисленных детей, внуков и правнуков. А ведь его судьба могла сложиться и иначе, кто знает...
Короче, по результатам операции "Телеграф", в Порт-Артуре была вскрыта целая разведывательная сеть из британских, японских и одного американского шпиона. В ответ на вопрос Микеладзе: - А что же теперь со всей этой компанией делать, не проще ли их всех арестовать? - капитан второго ранга Баев ответил, что арестовать их и дурак сможет, но тогда на их место пришлют других - поумнее. И кстати не стоит расслабляться, некоторые знаковые фигуры, такие как мистер Сидней Рейли, он же лесоторговец из Одессы, так и не были засвечены. А значит в игре еще могут быть темные карты того же или даже большего достоинства. Так что не стоит расслабляться.
Вице-адмирал Алексеев стоял на мостике флагманского "Петропавловска", подставляя лицо соленому ветру. За его спиной море вспахивал бронированный кулак из пяти броненосцев. Огромная сила в этих морях, у японцев так вообще не осталось ни одного современного броненосца, так мелочи - трофей китайской войны "Чин-Иен" и тридцатилетний старик "Фусо". Пять броненосцев, пять пальцев в кулаке. Правда, это не самый писк военно-морской моды, эскадренный ход получается не больше пятнадцати узлов, в то время когда утопленники "Того" бегали по семнадцать с половиной. Но они сейчас на дне, спасибо каперангу Карпенко, одним залпом смел с игральной доски все японские эскадренные броненосцы и пару броненосных крейсеров в придачу. Да и в этой операции у пары Макаров-Карпенко пока все идет успешно. Час назад состоялась, как будут выражаться в будущем "радиоконференция", ну это когда несколько абонентов сразу разговаривают. И у Иессена и у Макарова-Карпенко все идет по плану. Владивостокский отряд крейсеров строго по графику идет к Корейскому проливу. Паллада с Новиком так разошлись на коммуникациях, что у японцев введен временный запрет на выход трампов в море. И это хорошо, никто не заметит, что "Трибуц", "Баян" и "Аскольд" на максимальных оборотах побежали на север. И вот донесение Карпенко, - Несколько часов назад с разведывательного вертолета обнаружен выход в море второй боевой эскадры вице-адмирала Камимуры. В состав эскадры входят четыре броненосных и четыре бронепалубных крейсера, а также восемь больших контрминоносцев.
- Не рискнул, значит Камимура номерной мелочью, море то штормит, а их мореходность под сильным вопросом. - подумал вице-адмирал, - Вот высокий бак, как на "Трибуце", это да! - скакнула его мысль, - Это в будущем хорошо придумали. Корабль того же водоизмещения в мореходности резко прибавляет, по сравнению с ровнопалубным. Значит, с Камимурой все решится завтра. Уже сейчас он фактически отрезан от Сасебо. Хотя может показаться что "Баян" и "Аскольд" это не серьезно против целой крейсерской эскадры, даже если к ним добавить рюриковичей и "Богатыря". Только вот с ними "Трибуц" - убийца броненосцев, а это значит, что японцам пора заказывать некрологи. А потом и мы заглянем в Чемульпо, а то там, говорят, скопилось много грузов для японской армии. И пусть там меня ждет хоть вся третья эскадра и господин Катаока лично, противопоставить пяти более-менее современным броненосцам ему нечего. Да, и если "Диана", с "Новиком" уже схватили больше десятка "призов" и еще пять пароходов ими потоплены, то может быть лучше дать им приказ возвращаться в Артур? Задания свои они выполнили: и внимание отвлекли, и торговлю слегка порушили. Не оказаться бы в положении той индийской обезьянки, когда и тащить тяжело и бросить жалко... Точно, надо передать Эссену - пусть возвращаются - они свое дело сделали. А мы идем в Чемульпо, будем "наводить порядок" там, откуда это все началось.
30 марта 1904 года, полдень
Российская Империя, г. Санкт-Петербург, Ижорский завод
Железные ворота, украшенные вензелем Ижорского завода, захлопнулись, как только последний всадник кавалькады въехал на территорию завода. Незаметный господин в потертом пальто и порыжевшем от Питерской непогоды котелке, торопившийся попасть на заводской двор вслед за верховыми едва не лишился носа в железных створках. Разочарованно вернувшись к казенным дрожкам, он забрался под потертый коленкоровый откидной колпак и достал видавшую виды записную книжку, для надежности перехваченную резинкой. Сделав в ней запись, он засунул её поглубже за пазуху и отвалившись на спинку сиденья задремал.
В это время карета Великой княгини петляла по заводским проездам среди порыжевших стальных болванок и штабелей железных листов. Наконец карета и конвой остановились между двумя пакгаузами, вдоль которых тянулись высокие дощатые перроны. Вдоль одного из них стоял, весь в грязных разводах, состав императорского поезда.
- Гретта Августовна, не сочтите за труд, узнайте о прибывших! Секретарь великой княгини , прижимая к груди свой редекюль отправилась вдоль состава на поиски. Ксения откинулась на спинку сиденья задумавшись о муже, -доехал ли он или все еще в долгом и опасном пути. Прикидывала она в уме.
Не прошло и десяти минут как раздались мужские голоса. Откинув шелковую занавеску Ксения увидела не большую группу флотских офицеров, над которыми возвышалась голова знакомого ей директора завода, Ивана Никаноровича Воскресенского, бывавшего в их доме и подолгу разговаривавшего с Сандро - перед ними на больших столах грудами лежали чертежи кораблей, альбомы с фотографическими карточками военных кораблей разных стран, папки с листами расчетов. Сандро отзывался высоко об этом человеке, и ценил знакомство с ним. Порой бывал на этих встречах адмирал Макаров, тогда беседы мужчин затягивались далеко за полночь. Даже Великий Князь, Михаил Николаевич навещал спорщиков и рассматривая в двойной лорнет листы чертежей и задавал вопросы. Что-то выяснив для себя он отправлялся на свою половину удостоверив самого себя в собственной значимости и своем соответствии проблемам этих знатоков. Он высоко ценил многосторонние знания и увлечения своего сына, круг его знакомств, хотя не вполне одобрял ведение и манеру их разговоров, и активную жестикуляцию во время споров.
- Дав знак кучеру в цилиндре с плюмажем открыть дверь кареты Ксения вышла к подошедшим под громкое представление её Греттой Августовной уподоблявшейся дворцовому можордому объявлявшему титулы и звания прибывших во дворец гостей .
- Их императорское высочество Великая Княгиня Ксения Александровна! Махнув в сторону секретаря что бы угомонить её, Ксения протянула руку Ивану Никаноровичу. - рада Вас видеть и спешу поблагодарить за любезное содействие в просьбе моего супруга. -директор держа форменную фуражку в руке поцеловал протянутую руку Ксении и выпрямившись сразу перешел к делу, - Какие труды - всегда готовы оказать помощь уважаемому Александру Михайловичу! Великий князь частый гость на моем заводе, это льстит не только Вашему покорному слуге, но специалистам! Помилуйте - всегда готовы услужить! Принять Состав и людей нам не составило труда. Все исполнили, как распорядился Великий Князь! Императорский состав загнали и поставили на наши тупики. Я объявил персоналу и работникам, что вагоны требуют проверки после такого перегона, а ящики привезли из Порт Артура и в них упакованы образцы брони и некие хитрые механизмы с японских кораблей нашедших свой конец под ударами наших молодцов. При грузах, как того требуют правила, флотское сопровождение. Да еще вокруг вагонов поставили наших заводских охранников. Так что все исполнено - не извольте сомневаться! При случае в депеше передавайте Вашему супругу поклон от ижорцев и меня лично.
- А... - не успела Ксения задать свой вопрос, как Воскресенский, опережая её, представил небольшую группу офицеров как сопровождающих груз Великого Князя с театра военных действий в столицу, - прошу, - вперед вышел среднего возраста и плотного телосложения морской офицер, в начале разговора молча стоявший во время приветствия директора.
- Позвольте представиться, Ваше Императорское Высочество, начальник этой незапланированной поездки в столицу по распоряжению господ Алексеева и Макарова, капитан второго ранга Ильенко Дмитрий Олегович - Ваш покорный слуга. Со мной в столицу прибыли капитан второго ранга Степанов Василий Иванович и старший лейтенант Мартынов Евгений Петрович. Но, смею заметить, имеющийся при нас значительный груз, желательно было бы доставить одним маршрутом вместе с нами.
Ксения и в этот раз не успела сказать ни слова. Иван Никонорович всех успокоил, заявив, что его об этом в депеше просил Великий князь и заводские казенные кареты для господ офицеров и ломовые подводы с сопровождающими каждый воз охранниками из заводских уже приготовлены и готовы отправиться. Так что Великой княгине оставалось лишь в очередной раз поблагодарить любезного Ивана Никаноровича и предложить господам собираться в путь - благо все так замечательно сложилось! Но прошло еще не менее часа пока ящики были погружены на подогнанные к багажному вагону поезда возы. Поверх ящики накрыли кусками рогожи, прихватив её для надежности крепкими веревками.
Карету Великой княгини, начальник конвоя поместил в самое начало колонны, следом за нею не торопясь тащились ломовики, за ними ехала закрытая карета с приехавшими флотскими офицерами. По обе стороны и позади карет ехали казаки. Возглавлял колонну бравый казачий офицер. Выехав за ворота Ижорского завода, колонна не торопливо тронулась в не близкий обратный путь. В некотором отдалении от них, на служебной пролетке, неспешно следовал потрепанный господин в котелке.
Уже смеркалось, когда вся это кавалькада въехала на задний двор дворца Михайловичей, расположенный между набережной и Миллионной. Слуги, удивленные тем, что Великая княгиня остановила карету у служебного входа во дворец, а не у парадного, расположенного на набережной. Выйдя из кареты, усталая с долгого пути но озабоченная и взволнованная, Великая княгиня велела позвать управляющего дворцом и распорядилась, не мешкая, под надзором прибывших господ офицеров, занести ящики во дворец и сложить в гардеробную главного вестибюля, рядом со швейцарской. И чтоб он лично, несколько раз за ночь, проверил как охраняются ящики присланные Великим князем с Востока. Это для Государя Императора послано! И что, он отвечает за них головой покуда пребывают они в их доме! Поинтересовавшись, приготовлены ли для прибывших комнаты, она пригласила господ офицеров отужинать, как они управятся с делами и будут готовы. И уже поднимаясь по ступеням она обернулась к Ильенко, - Дмитрий Олегович, не сочтите за труд, уделите мне несколько минут после ужина. - и, получив утвердительный ответ, она, в сопровождении секретаря направилась к себе.
В душе Ксении кипели страсти. Ильенко, еще на заводе отдал ей письмо от Сандро! Написанное на листе его личной бумаги с их гербом было его рукой написано несколько строк совершенно не вязавшихся с тем Сандро, которого она знала, любила, и провожала так недавно.
Милый ангел мой! Прошу тебя отнестись ко всему, что тебе предстоит услышать с полным вниманием, доверием и верой! Тебя поразит и приведет в расстройство все, что тебе сообщат господа офицеры, встреченные тобой на Ижорском. Ради наших детей, нас с тобой, и всей семьи нашей, прошу тебя, окажи им полную поддержку и понимание. От тебя, родная, зависит все, вплоть до дня завтрашнего нашей Империи, нашего с тобой завтрашнего дня! Помоги им во всем что потребуется, особенно организовать приватную их встречу с Маман. Это весьма важно, что бы никто, ни в семье, ни в доме ничего не прознали о беседе и о чем у них пойдет речь!
Сохранение всего, о чем зайдет речь, не должно покинуть стен комнаты где пройдут переговоры! Узнав обо всем ты, мой друг поймёшь сколь я прав. И в первую очередь, прошу тебя о встрече прибывших с Марией Федоровной! Храни тебя и наших ангелочков Господь! Уповаю на его доброту и на твою поддержку. Пребываю и остаюсь! Твой Сандро.
Ксения еще раз осмотрела сломанную печать на тыльной стороне конверта. Оттиск их с Сандро герба не вызывал подозрений! Что же так могло смутить и взволновать её такого спокойного, часто ироничного Сандро? Еле дождавшись конца ужина, она пригласила Ильенко в свой кабинет.
- Объясните мне, ради всего святого, что могло так взволновать моего супруга что им было послано мне письмо с такого содержания? Что там произошло в Порт-Артуре? И при чем наши жизни и жизни наших детей?! Ради бога, не томите!
- Ксения Александровна! Ваше Императорское высочество, все в Ваших и наших руках и прошу Вас не волноваться! Еще ничего не предрешено. По плану, согласованному с Великим Князем, Вы вместе с Вашей Августейшей Матушкой, как только будет организованна приватная с нею встреча, будете поставлены в известность по всем вопросам! Лишь об одном прошу Вас - будьте предельно аккуратны с теми подробностями, которые Вам предстоит узнать! И попрошу Вас, сожгите это письмо от Вашего супруга! В сохранении тайны - наша наиглавнейшая задача!
Огонек на серебряном подносе в последний раз вздрогнул и пропал - письма от Сандро к ней больше не было, но осталась на душе у Ксении такая неутихающая буря, c которой ей предстоит жить до завтрашнего дня, - Господи !Все в руках твоих! И спаси нас Всеблагой!
30 марта 1904 года, вечер
Российская Империя, г. Санкт-Петербург, Аничков дворец
В восемь лакей приносил Марии Федоровне и фрейлинам теплое молоко. Весна не особо прибавила света в высоких окнах дворца. По углам большой комнаты, в которой Императрица любила проводить вечера, копились тени. Почти весь штат фрейлин вдовствующей Императрицы сейчас находился здесь во главе с Обер фрейлиной, сидевшей за бюро возвышавшимся у стены, ею составлялся пространный список дел и поручений для слуг на завтрашний день. Дамы занимались рукоделием в то время как Мария Федоровна писала письма своим многочисленным родственникам, разбросанным прихотью династических браков по всей Европе. Самым близким она писала сама, другим под её диктовку писала её секретарь, в обязанности которой входило написание ответов на прошения или пересылка их с приложением пары фраз от имени Вдовствующей императрицы с просьбой ускорить решение, она же многим отписывалась набором уместных фраз соответствующих характеру прошения.
В углу комнаты, где тени залегли наиболее густо, сидел единственный мужчина в этой комнате - отставной фельдфебель времен Николая Павловича, получивший сквозное ранение обеих ног на Аккермановских высотах под Севастополем. Солдат получил крест на лазаретной койке из рук самого великого князя - Михаила Николаевича, который много позже, встретив ковылявшего вдоль канала инвалида, рассказал о нем своей попутчице Императрице Марии Федоровне. Великий Князь велел остановить коляску и подошедши к опешившему ветерану, приветствовал того. Михаил Николаевич рассказал историю солдата и вторично наградил солдата золотым империалом. Мария Федоровна тронутая убогим видом героя велела ему прийти в Аничков где ему подберут работу по силам. Еще больше её поразила память Великого Князя не забывшего этот эпизод далекой юности. Что Вы сударыня, разве то память?! Вот батюшка наш, светлой памяти государь император Николай Павлович, вот он то памятлив был на удивление - все имена и чины в столичном гарнизоне помнил. И не столько генералов, всех от фельдфебеля в памяти держал. Того же и от нас требовал - стыдно не знать имен того с кем воевать и умирать придется! Это Ваньками у нас только извозчиков по городу всех прозывают, а солдат главное достояние империи, по стольку опорой ей служит. Россия страна крестьянская, а солдат тот же хлебопашец в казенных сапогах - вся то и разница - у одного сапоги от царя а у другова от себя.
Вот и стал Глеб Иваныч заведовать освещением в личных покоях Императрицы. Он приглядывал, сидя в уголке что бы свечи горели ровно. Щипцами подрезал фитили и снимал наплывший воск. Приглядывал за печами в личных комнатах. Проверяя своим ставшим похожим на сливу носом нет ли угара и не летит ли копоть. Единственной слабостью его был нюхательный табак исправно привозимый Марией Федоровной из поездок в Копенгаген к родным. В дополнению к ароматному зелью фрейлины дарили ему к Христову дню и Дню Ангела дюжину клетчатых платков с его инициалами. После того как в комнатах зажглось электричество, Глеб Иванович получил в обязанность поливать Императорские фиалки, присланные Марии Федоровне Августейшей сестрой из Виндзора. Фиалки цвели, печи исправно горели, нос Глеба Ивановича имел солидные заряды датского табака. Вдовий мир Аничкого размеренно дрейфовал в день завтрашний!
- Ваше Императорское величество, что будет угодно Вам одеть в поездку на дачу, шубу или пальто? Осмелюсь рекомендовать шубу и теплые боты. По низинам еще не весь снег сошел а у фонтанов на эспланаде холодный ветер с залива - Вы обязательно изволите пойти посмотреть первые цветы в парке. А в прошлый раз на эспланаде так простыли, что потом целый месяц пробыли в постели. Обер Фрейлина прекрасно знала, что не простуда уложила Марию Федоровну в постель, а нежелание ехать поздравлять невестку в Царское с днем ангела! Простуда давала возможность ограничиться букетом и собственно ручным поздравлением. При этом все остались довольны. В Аничковом дворце возможностью не ездить в Александровский дворец Царского. Александровский вздохнул с облегчением, что не ощутит на себе осуждающих взглядов. Вопрос решился к обоюдному облегчению.
- Да, лучше шубу, но полегче! Вы понимаете! Дамы обменялись понимающими взглядами.
В этот момент в комнату вошла горничная, дежурившая у парадного входа дворца. Получив утвердительный кивок Императрицы, она подошла к столу и протянула Марии Федоровне серебряный подносик с белой визиткой. Кто бы это мог быть, в такой час? Скоро десять. Она посмотрела на фамилию, указанную на картонке, и её сердце, как показалось, в мгновение остановилось! Ксения! Дети! Александр! Старый Князь, не с ним ли что? Господи, твоя воля! Прошептали женские губы. Что случилось?
Иголки не достигли вышивок, спицы замерли, забыв про нитки, перо остановило свой бег по бумаге - все лица женщин разом обернулись к столику Императрицы!
- Просите, просите скорей! Горничная стремглав бросилась из комнаты, на ходу придерживая свободной рукой накрахмаленный чепчик.
Мария Федоровна, взглядом подозвала обер фрейлину и, не слова не говоря, указала ей на маленький шкафчик на стене, с парой ангелов из слоновой кости летящих на резных дверцах на встречу друг другу. Дама подошла, и, открыв дверцы, достала аптекарский флакон с ландышевыми каплями. Отмерив в хрустальную рюмку, взятую из того же шкафчика положенное количество капель, она понесла его к Императрице. В этот момент в комнату вошла дама средних лет в английском костюме и шляпке с шаловливым перышком у тульи. Нос её, скорее мужского образца украшало пенсне с коричневой узкой бархоткой пристегнутой к лацкану маленькой брошкой- цветком .
Приветствовав при входе в комнату всех присутствующих дам общим поклоном от входа, Грета Августовна, секретарь Великой княгини Ксении Александровны направилась к посменному столу Вдовствующей Императрицы, ловко огибая по дороге преграды в виде разнокалиберных столиков с разложенными рукодельями дам. Не доходя нескольких шагов до хозяйки, она изобразила классический смольненский книксен которому обучала девушек из хороших семей Империи в течении двадцати лет.
- Что произошло? - вырвалось у Марии Федоровны, что с Ксенией? На что в ответ вся комната и наполненные интересом к происходящему женские ушки услышали четко поставленным учительским голосом слова, что у Их Императорского Высочества все в порядке, дети здоровы. Их Высочество Великий князь благополучно следует на Восточный Театр военных действий и благополучно сообщает на Миллионную о своем продвижении. Велит кланяться Вам, с наилучшими пожеланиями здоровья! Старый Великий князь тоже благополучно пребывает в добром здравии.
Мария Федоровна, когда после этих слов у нее отлегло от сердца, вдруг разглядела, что глаза шведки усиленно указывают ей на дверь в соседний будуар Императрицы! Распознав намек секретаря дочери, она светским голосом пожилой, владетельной дамы пригласила пройти нежданного посла дочери в будуар. И пошла первой горя от волнения и теперь любопытства сменившего страх внезапной неизвестности визита.
Когда дверь была плотно закрыта крепкой рукой Агаты, Она прошептала едва слышно, - Ксения Александровна и её семейство пребывают в полном благополучии. И они просят их Величества прибыть к ним завтра пораньше, для совершенно конфиденциальной беседы. Ксения Александровна изволили настойчиво предупредить, что беседа имеет быть совершенно конфиденциальна. И будут на ней только Ваше Величество, Ксения Александровна и господа офицеры, присланные Великим князем с Востока. Они прибыли только сего дня и были встречены Ксенией Александровной, и ею, Агатой, на Ижорском заводе. Прибыть просила Вас Ксения Александровна самым конфиденциальным образом, не привлекая внимания публики. Еще во дворец были доставлены дощатые ящики привезенные господами офицерами от Александра Михайловича! И сложены под замком и дворцовым караулом. В гардеробной!
Тут уже Мария Федоровна окончательно запуталась в услышанных новостях! Какие ящики и офицеры, при чем тут её дочь и Ижорский завод? Или Сандро опять что то учудил? К своему дню рождения? Грета Августовна заверила её в полной серьезности услышанного. И это заверение было сказано с интонацией классной дамы, неопровергаемо утверждающей всю нелепицу услышанного
-. И Ксения Александровна велела сообщить, что Вы приглашены обсудить с нею ... - Грета замялась...о положении Великой княгини в тягостях! Но это, она велела Вас успокоить лишь для публики. По сему позвольте Вас покинуть. Мы будем Вас ждать завтра во дворце, с нетерпением!
Когда дамы вышли из комнаты, успокоенные, хотя не без налета загадочности, фрейлины окончательно уверились - Ксения в тягости, о чем хочет завтра уведомить мать. Пару лет назад, так же под вечер пришло приглашение на Миллионную, а после, по сроку, народился еще один Михайлович, точнее Александрович, но во семье прозываемый по деду, Михаилу Александровичу. Уже на выходе из комнаты, Агата услышала обращенную к ней реплику Императрицы, - Передайте моей дочери, что бы она не смела ни за какими ящиками на Ижоры кататься! И тяжелого в руки не брать! В семье Дураков и так достаточно! Да пусть почаще на портрет супруга поглядывает - дитё должно быть по отцу красивым! Грета в ответ, обернувшись, сделала еще один книксен и тихо прикрыла за собой дверь. Миссия порученная ей Ксенией Александровной, была ею благополучно исполнена!
31 марта 1904 года 05-35 по местному времени.
Корейский пролив, 25 миль южнее о. Цусима, БПК "Адмирал Трибуц"
Капитан первого ранга Сергей Сергеевич Карпенко.
С минуты на минуту взойдет солнце. Кучевые облака над нашей головой уже окрасились в розовый цвет. Полчаса назад поднятый для осуществления визуальной разведки экипаж лейтенанта Свиридова доложил, что визуально наблюдает на левом траверсе эскадру Камимуры, а прямо по курсу, милях в тридцати, Владивостокский отряд крейсеров. Ловушка почти захлопнулась. Ожидаемое время встречи Камимуры и Иессена на контркурсах через один час сорок пять минут. После чего японцы, скорее всего, сделают разворот "все вдруг" и навяжут "рюриковичам" линейный бой на дальней дистанции, для которого они совершенно не приспособлены. Я взял бинокль и вышел на левое крыло мостика, чуть левее носа были видны дымы кораблей. На таком расстоянии они сливались в одно расплывчатое пятно.
Вернувшись в рубку, я запросил на связь Макарова.
- Здравия желаю, Степан Осипович. Мы их нашли. И Камимуру и Иессена. Музыканты в сборе, ваше Высокопревосходительство, бал вот-вот начнется.
- Очень хорошо, Сергей Сергеевич, - немедленно отозвался Макаров, - доложите-ка обстановку поподробнее?
- У Камимуры в наличии вся эскадра, четыре броненосных и четыре бронепалубных крейсера. Восемь четырехсот тонных истребителей, два отряда, идут на двадцать кабельтовых мористее относительно корейского берега. По моим расчетам, до первого огневого контакта остался примерно один час сорок пять минут. Сейчас наша дистанция до концевого японского бронепалубника около тридцати миль, до головного броненосного крейсера тридцать пять. Мы их нагоняем со скоростью восемь узлов. К моменту начала боя мы сократим эту дистанцию до восемнадцати и двадцати трех миль соответственно.
- Погодите, Сергей Сергеевич, через несколько минут буду.... - Макаров отключился.
Пока мы разговаривали, планшетисты нанесли на планшет восковыми мелками исходные позиции кораблей. Пока по донесениям с вертолетов. Совсем скоро отряд Камимуры должен появиться и на наших радарах. Если бы в воздухе висел банальный А-50, то я мог бы видеть все вокруг миль двести. Но эта роскошь осталась для нас в прошлом, или точнее в будущем.
Когда Степан Осипович поднялся в рубку, там уже царила спокойная, совершенно деловая обстановка. Звучали негромкие голоса, на планшет наносились позиции русских и японских кораблей. Те же данные оперативно отправлялись на "Россию" к адмиралу Иессену. В этот раз для русских моряков бой не станет неожиданностью.
Первым делом вице-адмирал Макаров осмотрел горизонт в бинокль, потом повернулся ко мне.
- Ну-с, Сергей Сергеевич, и какой у вас план?
- План, Степан Осипович, прост как у Цезаря. Я предполагаю, что при завязке боя, Камимура, пройдя мимо Карла Петровича на контркурсах, развернет свои броненосные крейсера "все вдруг" и выйдет на линейный бой на любимой для японцев дистанции в двадцать пять тридцать кабельтовых. Там у него на руках будут все козыря. Он, прекрасно знает, что до войны наших артиллеристов учили стрелять на дистанциях десять-пятнадцать кабельтовых. Что наши бронебойные снаряды с дубовыми взрывателями на больших дистанциях малоэффективны, и про свое превосходство в восьмидюймовых орудиях главного калибра как шестнадцать против шести. То есть он будет считать себя хозяином положения. Одновременно, его бронепалубники, последовательно повернут на восемь румбов влево и сделают колонне Иессена классический "кроссинг Т". После чего, повернув на восемь румбов вправо, будут брать Владивостокский отряд в два огня... или описав циркуляцию, второй раз сделают "кроссинг Т" под кормой. Но это неважно, потому что мы не дадим им повернуть даже в первый раз. Имеющиеся у нас ракеты "Раструб Б" предназначены для поражения кораблей имеющих небронированный борт. Их-то мы и выпустим по японским собачкам с дистанции примерно в двести кабельтовых....
- Сергей Сергеевич, - прервал меня Макаров, - а может все-таки ударить столь грозным оружием по броненосным крейсерам? Вы конечно специалист в этом вопросе, но четырех, как вы выражаетесь "асамоидов" я опасаюсь куда больше чем легких бронепалубных крейсеров.
- Степан Осипович, пусть мы за время стоянки и "модернизировали" ракеты, вытащив из торпедных отсеков торпеды, и заменив их по весу влажным пироксилином. Но все равно это не бронебойное оружие, а фугасное. Следовательно, их воздействие на борт "асамоидов" будет не столь эффектных как на тонкие борта японских "собачек". Вы вспомните, что было под Порт-Артуром, все четыре бронепалубника были уничтожены на месте. Тут мы также, в одно касание, снимем с доски четыре вражеских фигуры. После чего вертолеты атакуют линию "асамоидов" торпедами. Так же как и под Порт-Артуром. С первого захода мы получим два потопленных или тяжело поврежденных крейсера. А с двумя оставшимися владивостокская четверка, "Баян" и "Аскольд" должны справиться сами. В крайнем случае, поддержу свою репутацию и разорюсь на два "Шквала".... Только вот я опасаюсь стрелять по японцам, когда за ними в створе наши корабли. Не дай-то бог промах, а глупому железу все равно под чьим днищем взрываться. Вот если эти двое побегут и расстворятся с Владивостокской эскадрой, тогда да.... Или еще раз поднимем вертолеты с торпедами, или рубанем "Шквалами", будет видно по обстановке....
- Хорошо, Сергей Сергеевич, - кивнул головой Макаров, - сделаем, как вы сказали. С господином Того у вас вышло лучше всяких похвал, надеюсь и с господином Камимурой вы меня не подведете.... А так цена этого боя для вас, я думаю, это адмиральские орлы уж точно.
31 марта 1904 года 07-15 по местному времени.
Корейский пролив, крейсер 1-го ранга "Россия"
Первые японские снаряды дали недолет и подняли два пенных столба взрыва, кабельтовых в двух от носа "России". Следующая пара с воем пролетела над кораблем и рванула в трех кабельтовых дальше. Карл Петрович Иессен прекрасно понимал замысел своего оппонента - проходя на контркурсах последовательно отстреляться всеми четырьмя своими крейсерами по русскому флагману. А ведь за броненосной четверкой идут четыре бронепалубных крейсера, которые тоже надо учитывать....
- Сергей Викторович, - обратился он к лейтенанту Злобину, дежурившему у рации. - Что там у Макарова? Еще немного и нам будет очень жарко.
- Они здесь, ваше превосходительство, - ответил лейтенант, выслушав слышный одному ему голос вахтенного с "Трибуца", - отсчет уже идет, до их вступления в дело осталось меньше трех минут.
- Ну, с Богом, - размашисто перекрестился адмирал и взялся за бинокль. Далеко позади японского строя в небо поднимались две ниточки дыма. Тем временем снаряды вокруг "России" стали падать чаще, к обстрелу подключились уже все броненосные крейсера Камимуры. А бронепалубники контр-адмирала Уриу стали последовательно ложиться в левую циркуляцию, подрезая русским путь через Корейский пролив. Первый снаряд, по иронии, должен был мирно пролететь мимо, но по пути встретился с такелажем фок-мачты "России", вихрь раскаленных осколков ударил по палубе. На корабле появились первые убитые, и первые раненые, из расчетов открыто стоящей артиллерии. Вспыхнул пожар. Секунду спустя второй снаряд ударил в левую скулу, под клюзы, якорная цепь лопнула, и якорь нырнул в море. Русские крейсера отвечали из своих орудий по головному японскому крейсеру. Сражение началось. Вода вокруг крейсера буквально кипела, как кастрюля, с супом поставленная на слишком большой огонь. За всей этой суетой никто кроме адмирала Иеcсена не заметил, как далеко в море вспух клуб белого дыма, за ним второй... третий... четвертый....
- Что это, лейтенант? - подозвал Иессен Злобина, - уже четыре раза....
- А, Карл Петрович, - злорадно ухмыльнулся лейтенант, - писец пришел котенку, это "Раструбы", сейчас макакам будет совсем весело. Смотрите на их бронепалубники по внимательнее....
Недоумевая, к какому котенку, пришел какой песец, контр-адмирал Иессен навел бинокль на головной японский бронепалубник. И вовремя. Если верить справочникам это был флагман четвертого боевого отряда крейсер "Нанива" с контр-адмиралом Уриу на борту. Был. Потому что крылатая ракета "Раструб Б", мчащаяся в десяти саженях над водой со скоростью реактивного авиалайнера конца двадцатого века, наконец то засекла своей тепловой ГСН котельное отделение японского крейсера. После чего радиокомандное управление было прервано, и чуть изменив курс, вестник смерти нацелился в борт японского крейсера прямо под единственной трубой. Неизвестно что думал контр-адмирал Уриу в последние секунды своей жизни, но то что на "Наниве" заметили "Раструб" это, несомненно. Крейсер рыскнул на курсе, будто пытаясь увернуться, но чуть шевельнулись рули, парируя жалкую попытку, и ракета ударилась точно туда, куда и целилась, прямо напротив котлов. Взрыв ста пятидесяти килограмм морской смеси и семисот пятидесяти килограмм пироксилина был страшен. Крейсер практически разорвало пополам. Да и много ли надо для кораблика в три тысячи тонн, в котором прочность была принесена в жертву скорости. Секунду спустя свое слово сказала нервная шимоза, которой были начинены японские снаряды, и на месте гибели корабля расплылась жирная клякса черного дыма. Десять ударов сердца спустя за "Нанивой" последовал "Акаси", потом "Такачихо" и "Нийитака". Команды японских броненосных крейсеров настолько оцепенели он ужаса внезапной расправы, что даже на какое-то время прекратили огонь по Владивостокскому отряду.
- Морской демон! - пронесся крик японского сигнальщика с фор-марса, - Там!
Рука матроса указывала назад, где на первый взгляд кроме дымов от двух кораблей ничего не было. Но внезапная гибель отряда Уриу так напоминала завязку Порт-Артурской бойни, описание которой удалось добыть японской разведке. В мгновение просветления вице-адмирал Камимура понял все. Его выманили из Сасебо, как жадного пса из будки, бросив толстую кость с куском мяса: - На жри! И хваленая японская разведка в этот раз села в большую грязную лужу, потому что по их сведениям этот ужас морей сейчас должен быть на тысячу миль южнее, как и "Баян" с "Аскольдом", которым наверняка принадлежат дымы. Макаров провел его как мальчишку, и не только его. Но сейчас главное - что же делать дальше? Совершенно очевидно, что это русское чудо не даст ему добить ни одного корабля Владивостокской эскадры, и если верить данным с дальномера до "Демона" уже меньше ста пятидесяти кабельтовых. Адмирал Камимура поднял бинокль к глазам.
- И летит он почти как миноносец, узлах на двадцати пяти.... Убежать от него не удастся.... В этот момент оба отряда истребителей развернулись навстречу чужаку. Они могли бы уйти в открытое море, и никто бы за ними не гнался слишком мелкая добыча, но команды выказали истинную самурайскую доблесть и рванулись в лихую атаку на ужасного врага. Восемь больших четырех трубных миноносцев, густой дым из труб, вытягивающийся в нитку за стремительными силуэтами. И... тут заработала артиллерия "Трибуца". Камимура видел, как частым как у картечницы огнем ударили две пушки. Судя по рвущимся вокруг японских миноносцев снарядам сто двадцать или даже сто пятьдесят миллиметров. А снаряды рвались густо, накрыв цели практически сразу же. Причем на таких дистанциях, на которые японские орудия не могли бы, и докинуть снаряд, а тем более попасть. Пятнадцать минут спустя для японских миноносцев все было кончено, а русский крейсер-убийца приблизился к колонне японских крейсеров еще на пару миль.
- Поднять сигнал, - скомандовал Камимура, - повернуть "Все вдруг" на восемь румбов влево. Будем прорываться в Мазанпо через Владивостокский отряд, надеюсь пресветлая Аматерасу не оставит нас своими милостями. - Объяснил он своему начальнику штаба, капитану первого ранга Като.
- Но, господин адмирал, - возразил тот, - на коротких дистанциях "Рюрики" разнесут нас в клочья из своих восьмидюймовок.
- Против этого русского демона у нас вообще нет шансов, - отмахнулся Камимура, - я не думаю, чтобы он стал стрелять своим главным калибром через строй своих же кораблей. Сейчас наш долг сохранить для Японии то, что еще можно сохранить. Этот поход моя ошибка, и если мы выберемся из этой переделки живыми, я обязательно испрошу у божественного Тенно разрешения сделать сеппуку....
Адмирал не знал, что командиры вертолетов, кружащихся неподалеку, уже получили свой приказ, и выпущенные ими две электроторпеды продираются сквозь толщу воды, отыскивая цели своими акустическими ГСН. Не оставляющие следов, а потому невидимые они до последнего момента оставляли в неведении японских сигнальщиков. Не успел "Идзумо" завершить циркуляцию, нацеливаясь межу первым и вторым русскими крейсерами, как под кормой, что-то глухо ухнуло, и в небо поднялся пенный столб воды. Крейсер сначала рыскнул на курсе, потом вдруг задрожал крупной дрожью, да так что у адмирала от тряски застучали зубы. Это погнутые взрывом гребные валы сейчас в клочья разносили дейдвуды, подшипники и все что подвернется по пути. Внезапно тряска прекратилась и из предохранительных клапанов в небо ударила белая струя пара. Инженер-механик остановил обе машины, пока они не растрясли корму вдребезги, и начал сбрасывать давление пара в котлах. Секунду спустя, совсем рядом прогремел оглушительный взрыв. Камимура повернул голову и увидел, как над "Токивой" встал грибовидный столб густого черного дыма от взорвавшихся погребов. Мгновение спустя владивостокские крейсера обрушили шквал огня на уцелевшие "Адзуму" и "Ивате". Чем меньше было расстояние, тем эффективней был русский огонь. Четыре против двоих. Через русский строй продрались два изуродованных инвалида с выбитой артиллерией, сбитыми трубами и подводными пробоинами. На корме "Адзумы" полыхал неслабый пожар, и казалось, что кормовая башня уже раскалилась докрасна. Их скорость упала как минимум вдвое, а с юго-запада к месту боя подходили совсем неповрежденные "Баян" и "Аскольд". Дальше началось то, что на военно-морском языке называется затаптыванием подранков. Японцы сражались отчаянно, а русским совсем не нужны были ни трофейные корабли, ни пленные японские моряки. На месте гибели японских крейсеров из воды подняли не более двадцати японцев и среди них ни одного офицера. На последних минутах сражения не повезло Карлу Петровичу Иессену, один из последних японских снарядов выпущенных из носовой башни "Идзумо" ударил в боевую рубку "России". Вихрь осколков проник через кормовые щели. Были убиты или ранены практически все находящиеся внутри. Лейтенант Злобин, благодаря тому, что рация была преднамеренно установлена в мертвой зоне, был только оглушен. Контр-адмирал Иессен получил два куска рваного железа в плечо и в бедро и сейчас истекал кровью. Также был ранен командир крейсера капитан первого ранга Андреев. Рулевой, на долю которого пришелся основной сноп осколков, был убит наповал. "Россия" было, неуправляемо покатилась в сторону, но минуту спустя другие руки взялись за окровавленные рукояти штурвала и вернули ее на курс. Сражение в Корейском проливе было выиграно, пусть дорогой, но не фатальной ценой. Вторая боевая эскадра была уничтожена полностью, ускользнуть в суматохе сумело только авизо "Чихайя". Погибли вице-адмирал Камимура, контр-адмиралы Уриу и Мису. Это был второй удар, пославший японский флот в нокдаун.
31 марта 1904 года 08-45 по местному времени.
Корейский пролив, БПК "Адмирал Трибуц"
Капитан первого ранга Сергей Сергеевич Карпенко.
Всего каких-то полтора часа продолжалось сражение, в конце живо напомнившее пинание лежачих ногами. Но, несмотря на наш весомый вклад в это сражение, эта победа далась владивостокцам нелегко. Больше всего досталось "России" как флагману, сейчас мы подходим к ней, чтобы принять на борт контр-адмирала Иессена и других тяжелораненых, которые без вмешательства нашего врача просто не доживут до Порт-Артура. Крейсер производит тягостное впечатление. При завязке боя ей досталось больше всех. Большие рваные раны от японских фугасных снарядов в небронированной носовой оконечности. По счастью пробоины надводные, но полный ход и даже небольшой шторм сейчас крейсеру противопоказан. Сбита прямым попаданием погонная палубная шестидюймовка. Грот-мачта грубо "обгрызена" на уровне фор-марса, остатки такелажа бесформенной грудой труб и канатов накрыли собой мостик. Изувеченные остатки шлюпок, частью сгоревших, частью иссеченных осколками до состояния решета, безвольно болтаются на шлюпбалках. За ранеными мы пошлем собственный катер, ибо понятно, что после душа осколков на владивостокских крейсерах не осталось ни одного исправного малого плавсредства. А те, что с виду выглядят целыми, пригодны только для отбрасывания макарон. Из владивостокских меньше всего пострадал "Богатырь", единственный восьмидюймовый снаряд прилетел ему можно сказать случайно.
- Сергей Сергеевич, - повернулся ко мне адмирал Макаров, - как вы думаете, может, соберем здесь, у вас, на совет, командиров кораблей?
- Вы считаете, что это необходимо, Степан Осипович? - скептически хмыкнул я, - Не будет ли слишком большим шоком для господ офицеров, наше внутреннее содержание, вдобавок к нашему внешнему виду?
- Думаю, что нет, Сергей Сергеевич. Господин Одинцов, мне как то говорил...
- Какой из них? - ехидно прервал я адмирала, - Как я понимаю среди ваших ближайших знакомых Одинцовых двое.
- Ваш Одинцов, - так же ехидно ответил Степан Осипович, - Павел Павлович, который праправнук... Так вот, сбили вы меня-с, Павел Павлович, мне как то говорил, что в наши времена каждый год какое то новшество, то аэроплан, по автомобиль, то лодки подводные... Почитывал я господина Жюль Верна, из профессиональных интересов знаете ли... Так вот ваш "Трибуц" на первый взгляд этот самый Наутилус и есть, только надводный. Так сказать, все новшества в одном месте... Имел я уже разговоры с господами офицерами... внушал и объяснял вашу американскую легенду. Пора проверить, как подействовало, или нет.
- А если не подействовало, то что, к примеру, за борт выбрасывать господина Вирена Роберта Николаевича, или во все тайны посвящать? Ох, Степан Осипович, не по нраву мне эта идея... Их же в кают-компанию приглашать придется, командирского салона у нас просто нет. А там такое... Вспомните свой первый визит?
- Сергей Сергеевич, вы только это, свою эту "плазменную панель замаскируйте, а все остальное, это для наших времен чрезвычайно, даже утрировано аскетично. Вроде обители воинов-монахов...
- Ох, Степан Осипович, смотрите, подчиняюсь вашему авторитету. Надеюсь, Степан Александрович, мой старший, возражать не будет, ибо кают-компания его епархия. А совет нужен, абсолютно с вами согласен. Хотя все прошло по плану и цель вроде достигнута, но что-то не то, недоделано все как-то. "Аскольд" то с "Баяном" считайте в деле и не были, боекомплект полный, угля две трети..., это если я правильно доклады Вирена с Грамматчиковым помню...
- Ну-ка, ну-ка, Сергей Сергеевич, договаривайте, - прищурился Макаров, - по вашему лицу вижу же, что вы очередную шкоду задумали? Какую еще свинью вы решили подложить японцам?
- Шкоду, говорите, Степан Осипович? Можно и так сказать, шкода эта японцам сильно не понравится, и некоторым нашим генералам тоже, тем, которые, готовы заманивать супостата внутрь России хоть до Урала. Я думаю, что после разгрома Камимуры, в этом районе можно оставить для долговременного крейсерства "Баян" с "Аскольдом". Тут одни войсковые транспорты японцев шастают, так что призов брать не надо, только топить. Завтра Евгений Иванович должен Чемульпо разгромить в дребезги и пополам, так это не единственный порт. Ту рядом еще и Пусан есть, и Мокпо... Морская блокада Кореи надежней всего устанавливается из этих вод. Зачем "Новик" с призами идет в Артур? Отозвать и сюда, для охраны призов и "Дианы" хватит. То японцы Артур блокировали, а теперь мы им блокаду Кореи устроим. "Богатыря" вернуть в Артур, простите, во Владивосток. Назначить Александра Федоровича Стеммана командующим вспомогательным флотом, а "Богатырь" кораблем-лидером, пусть выйдут всей ордой и блокируют японские порты со стороны Тихого океана. Чтоб японцам, так сказать, жизнь медом не казалась...
- У вас все, Сергей Сергеевич? - поинтересовался Макаров, поглаживая бороду.
- Да, Степан Осипович, по блокаде все... что же касается нас, то мы с "рюриковичами" пойдем сначала навстречу "Диане", а соединившись с ней, повернем на Порт-Артур.
- Примерно так я и планировал... - хитро прищурился Макаров, - только вот про вспомогательные крейсера я не подумал, и про то, что "Диану" с призами лучше присоединить к нашему отряду. Владивостокские крейсера, как вы выразились "рюриковичи" действительно нуждаются в ремонте. Вот только где - вернуть их обратно во Владивосток или вести в Порт-Артур. И так же как и вы, я подумал о Порт- Артуре, как о главной базе. А ведь мыслим то мы с вами одинаково, и думаю, вы, уже созрели для орлов. О чем я и буду ходатайствовать перед государем, как выражается Павел Павлович, в порядке исключения. Но об этом позже, а сейчас значит так, господин Карпенко, собираем командиров и доводим до них задачу, каждому свою. А потом, если позволит доктор, я хотел бы навестить в вашем лазарете Карла Петровича Иессена, как, впрочем, и остальных наших раненых в этом сражении. К вам же направят самых тяжелых.
10-25 по местному времени.
Первыми на борт подняли раненых. Больше полусотни матросов и офицеров. Самые тяжелые, почти полумертвые. С большой потерей крови, обожженные и израненные осколками. Все в окровавленных бинтах, некоторые с шинами наложенными на переломанные руки и ноги. Адмирала Иессена доставили одним из первых. Именно на "России" тяжелых раненых было больше всего, именно с нее их снимали в первую очередь. Плюньте в того кто скажет, что русские моряки отсиживались за спиной "Трибуца", это не так. Эти раненые и те полторы сотни погибших, которых сейчас отпевают корабельные священники, доказывают, что это не так. Мы сделали многое, но не все. Должны были сделать больше, чтобы не было таких потерь. Но с другой стороны русскому флоту надо было дать почувствовать вкус вражеской крови, сделать и их причастными к этой победе. И вот она цена этой причастности, исчисляется в списках раненых и погибших. Хотя без нашего участия справиться с Камимурой у Макарова бы не получилось, тут без вариантов. Уж очень грозное оружие эти "асамоиды" или броненосцы второго класса. Их только то и настоящими броненосцами первого класса прищучить можно. Но что сделано то сделано, русские моряки шли в бой на устаревших кораблях, не предназначенных для линейного сражения, шли что бы если не победить то умереть с честью и забрать с собой побольше врагов. Наше вмешательство только уравняло шансы Хотя, японцев тоже не назвать трусами, дрались они упорно, до последнего вдоха. Что касается раненых, то я связался с нашей базой на Эллиотах. Оттуда в Артур вышлют Страшный и навстречу нам выйдет санитарный лайнер "Монголия". А пока я приказал освободить для раненых несколько матросских кубриков. Как говорится в тесноте да не в обиде, матросы прекрасно меня поняли. Лишь бы у нашего Василия Васильевича Бутова, начальника медицинской службы, хватило на всех медикаментов... конечно мы почти ополовинили стратегические запасы "Вилкова", но в данном случае это стоит того. Вот палуба очистилась от носилок с ранеными, которых переквалифицировавшиеся в санитаров матросы "Трибуца" отнесли вниз, во владения любезного доктора, и к трапу начали причаливать катера с командирами крейсеров. Война продолжалась.
- Господа офицеры! - адмирал Макаров огладил бороду, - Поздравляю вас с новой победой. Теперь перед нами стоит новая задача. Главная и основная. Не дать японцам перебросить на материк ни одной пушки, и ни одного солдата. Потопить или захватить большую часть их транспортного флота. И тогда их армия в Корее умрет сама собой. Значит так, господа офицеры... "Россия", "Громобой" и "Рюрик" пойдут с нами в Артур - исправлять повреждения. Крейсер "Богатырь" возвращается во Владивосток, капитан первого ранга Стемман назначается командующим отряда вспомогательных крейсеров, а его корабль флагманом этого отряда. Ваша задача, Александр Федорович, заблокировать порты на Тихоокеанском побережье Японии. Полностью прервать каботажное и океанское судоходство. Теперь о "Аскольде" и "Баяне". Константин Алексеевич и Роберт Николаевич, вы остаетесь здесь Ваша, так сказать, зона ответственности это Цусимский и Корейский проливы. Именно здесь мы накинем на шею японской армии удавку. Я понимаю, что район крейсирования довольно далек от Артура, но это не беда. Дней через десять мы вернемся с угольщиками и запасами продуктов. Кроме того через сутки к вам присоединится "Новик". Кроме всего прочего, господа, теперь в вашем распоряжении есть связь, которую не сможет прослушать или заглушить противник, и которая позволит вам как связываться друг с другом, так и со мной или наместником Алексеевым. Вопросы есть? Если нет, приступить к исполнению немедля.
31 марта 1904 года 11 ч. 45 мин. по местному времени.
г. Порт-Артур, железнодорожный вокзал.
Оставались последние версты долгого пути. За окнами, ставшие привычными сопки, плавно перетекали одна в другую, отличаясь друг от друга лишь редко разбросанными домишками китайских крестьян, да деревьями, с погнутыми морским ветром стволами. Великие Князья, в уже одетых форменных шинелях рассматривали пейзаж за окном, Александр Михайлович курил папиросу, пытаясь в ароматном дыме спрятать все нарастающее волнение. Михаил, не различая букв в механической книге, делал вид что читает, поминутно отрывая взгляд в ожидании появления города и станционных построек. По другую сторону насыпь откоса полого опускалась к воде. Бухта близко подходила здесь к стальным путям, и морской ветер, проникая в приоткрытые окна, мешался с приевшимся за долгие часы пути запахом угольной паровозной гари. Карл Иванович сидя в стороне что-то писал простым карандашом в своем блокноте. За окнами вагона развернулась вся гладь рейда Порт Артура
В телеграмме, заранее данной из Харбина "до востребования" на условное имя, любезно предоставленное господином Ильенко, было сказано "без церемоний". Поэтому не выстроен почетный караул и не рыдает, медью труб, гарнизонный оркестр. Не бьются на сыром весеннем ветру знамена и не расстелена знаменитая ковровая дорожка. Да и встречающих на перроне немного - всего несколько морских офицеров, и короткий строй за их спиной, не больше десятка не то солдат, не то матросов. Но не это поразило Александра Михайловича больше всего. Внутренний рейд был пуст. То есть за исключением починяющихся "Ретвизана", "Цесаревича", "Паллады" и нескольких миноносцев на якорях не стоял ни один корабль.
- Однако, Миша, заметь, ни одного корабля на внутреннем рейде, кроме подбитых двадцать шестого января... Странно! Да и на перроне, ни Макарова, ни Алексеева? И кто же эти, позволь полюбопытствовать, встречающие нас господа офицеры?
- Наверное посланцы таинственного месье Одинцова? - Михаил отложил подаренный Ильенко букридер, - Позволю себе заметить, Сандро, что в последнее время странное превосходит обыденное, если не числом, то умением.
- Это ты там вычитал? - Александр Михайлович кивнул в сторону лежащего на стойке гаджета.
- Нет, Сандро, сам додумался! Я тебе не брат Ники, думать умею. - Михаил застегнул свою кавалерийскую шинель и стал одевать портупею. - Ты бы тоже, взял, почитал чего...
- С меня и этого, "Порт-Артура" Степанова хватило, и того до конца не осилил, и так все понятно, за "Цусиму" эту даже не брался - тошно. - Александр Михайлович перетянул свою морскую шинель ремнем, - Я вот смотрю, Миша, ты день и ночь от этой штуки не отрываешься, не ешь, не спишь, только читаешь...
- Потом объясню, Сандро, - Михаил убрал букридер в саквояж, и одел фуражку, - Ну что, Ваше Сиятельство товарищ Великий Князь Александр Михайлович, с Богом!
- К черту, Миша! - Александр Михайлович решительным шагом направился к выходу, за ним Михаил и замыкал процессию Карл Иванович Лёнстрём со своим неизменным портфелем.
Один из ожидавших их на перроне офицеров сделал шаг вперед, - Ваше Императорское Высочество, Ваше Сиятельство, дозвольте представиться, Флаг-капитан Наместника его Императорского Величества на Дальнем Востоке капитан первого ранга Эбергард Андрей Августович. Согласно распоряжению Наместника должен предоставить Вам всю необходимую для дела информацию. Позвольте представить капитана второго ранга Юрасовского Константина Константиновича, командира миноносца "Страшный", назначенного связным кораблем между Порт-Артуром и островами Элиот.
- Очень приятно, господа! - кивнул Александр Михайлович, - Но, позвольте полюбопытствовать, Константин Константинович, кто назначил ваш миноносец связным кораблем?
- Осмелюсь доложить, Ваша Сиятельство, совместным распоряжением их высокопревосходительств Алексеева Евгения Ивановича и Макарова Степана Осиповича. - козырнул Юрасовский, - С пятнадцатого числа сего месяца, прямо с момента дела при Элиотах.
Брови Александра Михайловича поднялись, - Ах, даже так! Интересно! И, господа, пожалуйста без чинов.
- С того момента, - сказал Эбергард, - как распоряжения по флоту стали подписываться сразу двумя нашими вице-адмиралами, в Артуре резко уменьшилось количество того, что наши новые друзья едко именуют "бардаком", или, говоря простым языком, стало меньше вопиющего беспорядка. Позвольте узнать, какие будут распоряжения? Вас доставить в гостиницу, во дворец Наместника, или...
- Вот именно что "ИЛИ", Андрей Августович! Вы и сами все прекрасно понимаете, иначе бы не пригласили прямо сюда капитана второго ранга Юрасовского. - Александр Михайлович обернулся к Михаилу, - Нам же надо на Эллиоты, Ваше Высочество?
- Непременно, Ваша Светлость, только на Эллиоты! - неожиданно ехидно ответил тот, - Мы что, проехали из Санкт-Петербурга через всю Империю, только для того что бы сидеть в гостинице?
- Ну, что ж, - пожал плечами Эбергард, - воля ваша! "Страшный" готов отбыть немедленно, как только вы ступите на его борт.
- С Богом! - Александр Михайлович кивнул господину Лёнстрёму, тот махнул рукой и из вагонов, позвякивая шашками, на перрон начали спрыгивать казаки конвоя. Самыми последними из вагона Великих Князей показались два казака, которые тащили тяжеленные чемоданы. Завидев их, чуть шевельнулось построенные в одну шеренгу морпехи. Недаром говорят, что рыбак рыбака видит издалека, потому что казачки тоже напряглись, едва завидев этих парней в черных беретах. Чутьем профессиональных, по тому времени, телохранителей они сразу распознали в них первоклассных убивцев. Александр Михайлович с удивлением заметил, что у всех "солдат", выстроенных для их встречи, несмотря на то что все они очень молоды, погоны прапорщиков, у командира - подпоручика. Все с солдатскими георгиевскими крестами, некоторые с двумя. Подполковник Новиков не поскупился, выделил для встречи сводное отделение, как он выражался - первого состава. Героев лихих абордажей и ночного штурма Элиотов.
- Господа, чего же мы ждем? - Великий Князь Михаил повернулся к Юрасовскому, - Константин Константинович, давайте - показывайте, где ваш "Страшный"!
- Совсем рядом, Ваше высочество, - показал тот рукой, - ошвартован к набережной сразу за вокзалом.
- Идемте, господа, идемте! - Александр Михайлович размашистым шагом первым двинулся в указанном направлении.
У трапа миноносца, как положено, стоял вахтенный матрос с винтовкой и молодой флотский лейтенант. Юрасовский, по обычаю, представил офицера новоприбывшим, - Мой вахтенный офицер лейтенант Малеев Ермий... - тот едва дождался окончания ответных представлений и радостно выпалил.
- Господа, только что сообщили с Эллиотов. Победа! В Корейском проливе разгромлена и уничтожена эскадра вице-адмирала Камимуры. Потоплены все японские корабли кроме авизо "Чихайя"! Из наших кораблей тяжело повреждена "Россия", средние повреждения у "Громобоя" и "Рюрика". Эти корабли вмести с "Трибуцем" возвращаются в Порт-Артур. "Богатырь", "Баян", "Аскольд", "Новик" остаются в Цусимском проливе для блокады побережья Кореи и японских портов на острове Кюсю...
Михаил и Сандро многозначительно переглянулись - эта война стрелой летела к своему неизбежному концу. Теперь у Японии не было военного флота, кроме старой рухляди и двух только что введенных в строй итальянских крейсеров.
...
У трапа Александр Михайлович подозвал к себе начальника казачьего конвоя, - Ну вот и все, есаул, дальше мы сами, встретили нас. А вы возвращайтесь в Питер, вот вам на дорогу и за труды... - и сунул в намозоленную руку пачку красных пятисотрублевых "катенек". - В Питере зайдете ко мне на Миллионный, спросите управляющего, он сделает вам окончательный расчет. В дороге ведите себя достойно, не опозорьте Конвой. Ну, с богом!
- Не извольте беспокоиться, Вашество! - деньги исчезли из руки с ловкостью какой позавидовал бы профессиональный фокусник-иллюзионист, - Сделаем все в лучшем виде. - Козырнув напоследок Великим Князьям, казаки шумной гурьбой направились к вокзалу.
Как только Великие Князья поднялись на борт, матросы сноровисто убрали трап. Вот отданы швартовы и заработавшая машина малым ходом повлекла миноносец к проходу.
Александр Михайлович поднялся на мостик к Юрасовскому. - Когда будем на Эллиотах?
- Погода спокойная, Ваше ..., простите, Алесандр Михайлович, - ответил тот, - узлов двадцать пять делать можно. Три с половиной, четыре часа ходу, если все будет нормально.
Александр Михайлович осмотрелся по сторонам. По правому борту медленно уплывала назад батарея Тигрового Хвоста. Огромные одиннадцатидюймовые мортиры задрали в небо свои жерла. На корме группа давешних солдат-прапорщиков собралась плотной кучкой. Светились огоньки папирос, дым уносило назад, миноносец набирал ход. На таком расстоянии голосов почти не было слышно, только изредка доносился негромкий смех. Александр Михайлович видел как к курящим подошел Михаил, путаясь ногами в развевающихся на ветру полах своей кавалерийской шинели. Эти две предательницы так и норовили заплестись вокруг ног, что бы хозяин упал на палубу под обидный смех. Но обошлось, не споткнулся.
Когда Михаил подошел к группке прапорщиков, старший, с погонами подпоручика спокойно, безо всякого подобострастия, произнес. - Бойцы, смирно! - и козырнул в знак приветствия.
Михаил сам не знал что его дернуло козырнуть им в ответ, - Здравия желаю, товарищи бойцы! Вольно!
Парни заулыбались, старший пробасил, - Здравия желаем товарищ Великий Князь. Если не побрезгуйте, присоединяйтесь к нашей честной кампании, любоваться красотами природы и делами наших товарищей... - "Страшный" как раз вышел из прохода, морская волна игриво ударила его в правую скулу. Михаил увидел, что справа и слева от прохода к берегу приткнулись массивные туши трофейных японских броненосцев.
Михаил обхлопал себя по карманам, - Закурить не найдется, братцы?
Подпоручик не спеша достал пачку сигарет из внутреннего кармана черной тужурки, на минуту в разрезе сверкнули полосы тельняшки. - Угощайтесь, сигаретки-то еще ОТТУДА. В море шли надолго, а в нем магазинов не бывает, вот и запаслись до упора. Ребята, огоньку товарищу Михаилу.
Михаил осторожно взял длинную бумажную палочку с оранжевым кончиком, повертел в пальцах и зачем то понюхал. Табак был неплох. Конечно не такой, как поставляют ко Двору, но все же... Сунул оранжевым в рот и прикурил от прикрытой ладонною зажигалки. После первой же затяжки по телу прокатилась волна тепла, и вдруг Михаил понял: - Он среди СВОИХ, среди тех кто не струсит и не предаст, не продаст подобно Иуде, и не бросит в беде. Он среди тех кто встанет плечом к плечу и прикроет спину. Надо стать среди них своим и заслужить их уважение. Уважение не как Великий Князь Михаил, младший брат Николая Второго, а как товарищ Михаил, их брат по оружию. Он курил и думал что по прибытии на Эллиоты надо будет записаться в эту бригаду морской пехоты. Да будет тяжело, но в конце концов он сын своего отца и он должен смочь, просто обязан. Папа, - взмолился Михаил, - дай мне сил одолеть неодолимое.. - вдруг перед его глазами возник образ его отца, Царя-труженика. - Сын мой Мишкин, - прозвучали в голове беззвучные слова, - ты справишься, ведь ты МОЙ сын. Держись этих людей, слушай их, учись у них, се наши люди. Но решай все сам, только тебе держать ответ перед Богом и Россией. Так победишь! - образ Царя-Миротворца медленно растаял перед глазами Михаила. Отвернувшись в сторону моря, чтобы никто не видел внезапно выступивших слез, Михаил напряженно думал. Он привык выполнять распоряжение своего отца, а тут команда была четкой и недвусмысленной. Он должен принять Россию, он должен провести ее через беды и смуты и сделать ее еще более Великой. И всему этому он должен научиться у людей из будущего, но решать все он должен сам и отвечать за все тоже будет сам. Вытерев глаза рукой, он повернулся к прапорщикам, - Прошу меня извинить, вспомнил про неотложные дела, честь имею! - и коротко кивнув, широким шагом направился в сторону мостика. Что самое удивительное, теперь полы шинели не норовили подставить ему подножку, а развевались позади будто знамя.
Сандро так же смотрел на стальные громадины бессильно приткнувшиеся к берегу, казалось неведомая сила безжалостно их изломала и выкинула под обрывистый берег.
- Не смогли ввести в гавань, Александр Михайлович, осадка-с не позволила. - пояснил Юрасовский в ответ на вопросительный взгляд, - Этот "Шквал" в днище такие дыры проделал - наш "Страшный" свободно пройти сможет, конечно без мачт. Не пойму я, как они вообще не развалились!
На мостик быстрыми шагами поднялся Михаил, и со словами, - Сандро, можно тебя на минуточку? - потащил Александра Михайловича в дальний угол мостика, капитан второго ранга Юрасовский деликатно сделал вид, что ничего не замечает и отвернулся в сторону. Михаил зашептал, но так, что шепот больше походил на крик, крик души. - Сандро, сейчас мне явился Папа! - Михаил как мог пересказал свое видение, - Сандро, скажи, это был знак? Папа ТАМ все знает и благословляет меня. На что? Свергнуть брата Никки? Или...
- Тихо Миша, - Александр Михайлович положил руку на плечо наследника Российского Престола. - В Первую очередь Дух Государя Александра Третьего Миротворца благословил тебя учиться у пришельцев из будущего и быть готовым принять на себя тяжкую ношу ответственности. И всегда все решать самому, не доверяясь советчикам и помощникам. А каковой будет та ноша, ты увидишь с прошествием времени. Как то так Миша, как то так.
Молодые новоиспеченные прапорщики продолжали курить и тихо переговариваться. Набегающий поток ветра послушно уносил сигаретный дым и звуки разговоров за корму.
- Цыпа, а кто это такой был? - отвернувшись к морю, вполголоса спросил один из прапорщиков у вчерашнего сержанта, а ныне подпоручика.
- Бес, ты чо, вообще не в курсах? - удивился подпоручик, - Это же младший брат царя - Михаил. Товарищ Подполковник просил меня особо присмотреться к этому мэну, типа последняя надежда империи. Знаешь, как пишут в рекламе американской армии для новобранцев: - Вы сможете повидать весь мир, встретить много интересных людей и... убить их. Так вот, Бес, ты тоже может быть сможешь встретить много интересных людей, типа Ленина, Троцкого, Сталина, Дзержинского, Свердлова, Керенского и прочих. И некоторых из них, с кем не удастся договориться, тебе может быть придется убить... Как то так, да...
- Убить Ленина, да это... - возмутился один из прапорщиков.
- Цыц, Кузя, ты это свои троцкистские зюгановские замашки брось, а то быстро схлопочешь. Ленин - ЧМО, а вот Сталин это да, ГОЛОВА. Я когда по штабу дежурил, слышал как наш Батя с Одинцовым говорил, что мол Иосифа Виссарионовича надо найти и привлечь к сотрудничеству, а остальных геврейских геволюционеров по законам военного времени и геволюционной целесообразности закатать под асфальт. Так что мавзолей ильичу нынче не светит, а светит ему безымянная могилка в европских краях.
31 марта 1904 года, утро
Российская Империя, г. Санкт-Петербург, Аничков дворец
Мария Федоровна подняла дворец, когда еще в соседних церквях не звонили к заутренней. Сидя за туалетом, она ломала голову над просьбой дочери об особой секретности поездки. Привыкшая быть на глазах народа, Императрица не представляла себе как ей в своей Столице спрятаться от глаз людских. Не придумав ничего путного, она пригласила самых смышленых из дам во главе с Обер Фрейлиной. На совет. И вопрос разрешился по женски остроумно не прошло и пяти минут. Глафира, прислуживавшая в личных спальнях, девка умная и шустрая, была послана на Московский вокзал нанять десяток извозчичьих пролеток на день и пригнать их во дворец. Горничная имела жениха из своей деревни стоявшего на Московском вокзале. Парень был знаком во дворце, даже старшие товарки Глафиры советовали ей не упустить такого парня. Не пьющего, соблюдающего себя и угощающий всякий раз как приезжает всех подруг Глафиры сахарными леденцами и калеными семечками. И сам справный и коляска у него на дутиках и клопов на плюшевом сидении никто не видел. Не подведет, не сомневайтесь!
- И другие мужики с нашей деревни, что там же стоят - народ надежный. Трепаться не побегут. И местом своим дорожат. - распиналась Глафира! Её то и отправили на Московский, наказав выбирать дрожки с пологом от дождя, не дай Бог зарядит, хотя с утра солнце светило. C дородной поварихи, служившей в дворцовой пекарне, сняли пальто. Не высокого роста Мария Федоровна могла бы утонуть в нем, но замотанная по талии платками смотрелась в нем весьма натурально. Её не крупное лицо почти совсем спряталось под парой платков, нижний ситцевый полностью закрывал лоб, щеки с подбородком. Поверх него был свободно наброшен ещё один большой, шерстяной, повязанной под подбородком и нависавший козырьком над лицом. За час Вдовствующая Императрица была наряжена, и посмотрев на себя в высокое зеркало увидала русскую бабу возвращающуюся с богомолья. Наряд завершали высокие ботинки Императрицы, в которых она сопровождала своего супруга на утиную охоту.
Вызванный во дворец знакомец Глафиры был одобрен. Получив указание ехать на Миллионную улицу переулками и приехав подать к заднему крыльцу. С разговорами и расспросами не приставать, не гнать и остерегаться механических экипажей, что бы лошадь, упаси бог, не испугалась и не понесла! С молодца было взято клятвенное заверение исполнить все указы, оплата за труд была обещана царская!
Дрожки ждали во дворе перед парадным входом. За старшую оставалась Обер фрейлина. Ей было велено отвечать любопытствующим, что Вдовствующая Императрица сегодня с постели не вставала по причине ломоты в пояснице, которую застудила на прогулке. Особо интересующимся господам велено было разъяснять, что к Марии Федоровне были приглашены господин хирург из военной академии и баба костоправка из перворазрядных бань! Потому прислугу и отпустили погулять на острова. Служанкам и прачкам было дано на угощение пять десятирублевиков с условием, что извозчики в обиде не останутся!
Когда орава хохочущих девиц и молодых баб высыпала из дворца, казалось даже бронзовые кони на соседнем мосту в испуге присели - с хохотом и визгом все расселись по дрожкам и покинули двор. Никто и не заметил среди шумной компании невзрачную тетку в одиночку сидевшую в одной из пролеток и сразу опустившую кожаный полог. Среди десятка пролеток было не разглядеть, кто и с кем выехал со двора. Шум и суматоха схлынули. Ворота закрылись. Невзрачные, потертые господа в котелках постоянно околачивавшиеся у ворот, получив разъяснения у дворника о недуге приключившимся с хозяйкой угнездились как вороны по своим служебным пролеткам, отправив одного гонца с докладом на Гороховую. Дворец замер.
Извозчик оказался молодцом, все выполнив по уговору. Доставил немолодую женщину к служебным воротам дворца, не растреся, и не мучая разговорами. У ворот крикнув дворникам побыстрей открывать, а то их кухарка не успеет, по их нерасторопности обед господам к сроку сготовить, он заехал во двор и подал к заднему крыльцу дворца. Соскочив с козел, он лихо подал руку помогая сойти и был вознагражден империалом за труды и напутствием, что пятак за провоз, а остальное на свадьбу.
Пока он приходил в себя от изумления от не виданной щедрости, тетка в старом потертом зипуне скрылась за высокими и широкими дверями. - Видать старуха себе царствие небесное у бога отмолила! - и скорее помчался со двора, покупать в Гостином ненаглядной Глафире платок с алыми павлопосадскими цветами.
Марии Федоровне не приходилось еще находиться в этой части дворца дочери. Когда за ней закрылись входные двери, она очутилась в просторной зале, без окон, из которого вели многочисленные двери в хозяйственные службы. Здесь обеспечивалась всем необходимым другая, парадная сторона дворца в которую она попадала приехав в семейство дочери или на бал даваемый многочисленным родом Михаила Николаевича. В приоткрытые или распахнутые двери можно выло наблюдать жизнь ранее не видимую ею в этом доме. Тянуло запахами приготовляемой пищи, Слуги в холщевых балахонах и фартуках таскали короба и свертки взад и вперед, из одной двери в другую. Самые всевозможные запахи наполняли это помещение, многие из которых она была готова назвать по именам. На столах по стенам стояли плетеные короба с огородной зеленью, от мешков, пошитых из дерюги, шел запах земли и душного подвала. Мальчишка поваренок бегом пронес с левой стороны в правую половину штуку сыра, явно минуту назад разрезанную. На ходу он торопливо запихивал за щеку обрезок, украденный им из под ножа, или презентованный доброй поварихой. Терпкий аромат, коснувшись ноздрей Марии Федоровны напомнил ей, что утренний стакан чая был выпит ею без бутерброда и явно требовал повторения в компании с этим желтым сыром. Пожелание Императрицы явно отразилось в её глазах, и было замечено шустрым мальчишкой, тащившим это желтое сокровище истекавшее ароматом. Прервав свой бег, мальчонка обернулся к старухе в салопе стоявшей посреди прихожей и, не слова не говоря, сунул в её руки не доеденный ломоть, только что им укушенный на ходу. Он не произнес ни слова, только ободряюще махнул рукой. помчался дальше, по своему делу, позабыв и сыр и старуху одаренную им этим утром. Все случилось в мгновение, Мария Федоровна не успела даже сообразить, как в её руке оказался обкусанный ломтик сыра.
И первое, что пришло ей на ум, что она по мановению волшебных сил попала в сказку своего доброго друга Ганса Христиана. В его мир, детской доброты, мир её далекого детства в Копенгагене. Не попадаясь под ноги бегающим в зад и вперед слугам, Мария Федоровна двинулась вдоль стены. Через пару шагов она увидела перед собой приоткрытую дверь, за которой старичок конторщик, стоя за высокой конторкой что то писал в толстой тетради . Перед ним стоял стакан с явно остывшим чаем возле которого лежал ломтик хлеба на четвертушке бумаги. Явно забытый в суете начавшегося дня завтрак. Сердито посмотрев на вошедшую фигуру. Он первым делом отложил ручку со стальным пиром, которым до этого писал в тетради, и поднял голову. Одной ладонью он оперся на ребро конторки а другой, с направленным на императрицу сухим , с толстым суставом посередине, стариковским пальцем, он описал в воздухе круг, проколов его по центру тем же пальцем, явно указующим на не закрытую дверь за спиной Императрицы. -Пойдите сударыня вон! Его глаза явно видели только малую часть окружавшего мира. Да, вон! И не медля! У меня еще по сего дню не все сведено, а сейчас пришлют за ведомостями от старшего, и что мне прикажете отослать Теодору Карловичу в заместо бумаг - словеса в селедочной бумаге?! Недовольно бормоча он приблизился к Вдовствующей Императрице при этом копаясь двумя пальцами правой руки в кармане своей жилетки, давно потерявшей вместе со цветом и большинство пуговиц. - Нате, да возьмите же! - его пальцы совали в её нераскрытую ладонь медный пятачок. Примите...Наконец острие его слабого взгляда, пройдя сквозь линзы подвязанных веревочкой к голове, очков слились воедино в мысль ошеломившую его не слабее дубины лихого человека из темной подворотни! - Матушка, царица, да чтоб здесь, самолично?! Не губите, что не признал, не осудите, - все через свою слепоту, очки окоянные третьего дня уронил на каменный пол в подвале, они и на дужках и поломались! Не углядел сразу, не узнал Вашу Персону! Не губите старого дурака - помилосердствуйте. Бога ради! Ноги старика начали было складываться в коленях, он готов был рухнуть на грязный пол возле своей конторки. Мария Федоровна живо ухватила его за плечи и вернула в вертикальное состояние. Любезный, любезный, да оставьте, не волнуйтесь уж так, послушайте, да послушайте вы меня сударь, очки тут не причем, я без парада прибыла к дочери, по секрету, без огласки. Вот попейте чая. Она сунула ему в руки стакан, взятый ею с конторки. Поугомонитесь! Однако! Не убивайтесь! Лучше помогите мне разоблачиться здесь у вас! И сопроводите к дочери! Меня Вы этим очень выручите, голубчик!
Через несколько минут странная процессия поднималась от черного входа во дворец по лестнице ведущей в господский бельэтаж, на чистую половину. Впереди уверенно шла немолодая женщина в темном платье и черном платке накинутом на плечи. За ней, неся на вытянутых руках ворох одежды, шел старик в подвязанных очках на плешивой голове
Дама время от времени оборачивалась к своему сопровождению и просила идти помедленней и смотреть себе под ноги внимательней. Но глаза старика видели перед собой только её и разверзнись в сей момент перед ними врата преисподней, он не перекрестив лба шагнул бы вслед за ней!
Последние двери распахнулись и перед взором ошеломленных людей, сидевшей в малой гостиной, Великой княгини предстала эта пара, на мгновение задержавшаяся на пороге.
- Я не поздно? Пришлось выполнить все твои поручения Ксения! Теперь изволь объяснится, что все это значит и к чему этот маскарад? И пожалуйста, распорядитесь принести стакан чая, после Вашего сыра, которым меня любезно угостили у входа, хотелось бы это все запить горячим с лимоном! Не сочтите за труд!
31 марта 1904 года, полдень
Российская Империя, г. Санкт-Петербург, Особняк на Миллионной
Мария Федоровна была дама последовательного образа действий. После того , как присутствующие в комнате обрели наконец дар речи, она попросила пригласить с кухни обладателя рыжих вихров разносящего сыры с резки. Покуда его искали, она дала указание дочери обеспечить своего конторщика дополнительной парой очков, предметом необходимым для достойного исполнения им работы. Не дать садовнику лопаты и заставить его пересаживать розовые кусты - поверь, друг мой, -выглядеть смешною! Вы обязаны, сударыня помнить не только о своих поручениях людям, но и что потребно для их исполнения! Этот господин, достойно исполняющий свой долг в твоем доме , в силу природных причин обременяющих всех нас не молодых - принужден трудиться в скверных условиях. И твоя обязанность предоставить ему все, что потребно! Поверь мне, он трудится весьма прилежно, и столь же прилежно вы обязаны обеспечить его всем необходимым.
Было дано указание отвезти конторщика к глазному врачу и приобрести для него пару новых очков надлежащего качества! Встав из за сервированного для её чаепития столика, она подошла к старику и загородив его от глаз присутствующих в комнате опустила в карман жилетки приготовленный империал. Старик готов был еще раз повторить обрушение предпринятое им а момент обнаружения Императрицы посетившей его комнату, и опять перехваченный её руками он был возвращен в вертикальное состояние. - Полно те, друг мой, мы оба не молоды, а годы берут свое! Ступайте любезный, была рада воспользоваться Вашей помощью!
Спиной вперед, кланяясь и бормоча заверения и слова благодарности, конторщик покинул комнату, и сразу за ним был приведен с кухни обладатель рыжих вихров и в цвет них многочисленных конопушек на курносом носу. Мальчишка держал руки спрятанными под белоснежным фартуком выданным ему по случаю посещения верхних покоев. Он смотрел на присутствующих испуганными, ничего не понимающими глазами и не ожидал ничего хорошего от этого приглашения. Мария Федоровна, встав переел ним, и смотря прямо в его бледно голубые глаза, голосом и интонациями доброй бабушки поблагодарила за чудесное его угощение, и по учению Господа нашего, что все доброе совершенное нами будет вознаграждено сторицей, хотела бы его отблагодарить! А поскольку для любого мужчины лучшим подарком будет учение, то просит она отдать этого юношу в обучение старшему повару, и надеется, что через недолгий срок он порадует её своими расстегаями! Поманив пальцем, она и в эту руку сунула свой империал за что была вознаграждена усиленным блеском глаз из соцветия веснушек!