С высоты птичьего полёта это место выглядело, как тёмное пятно на зелёном ковре леса. Но если крутануть объектив и приблизить картинку, то перед взором открывалась трагедия.
- Током, током врежь! - кричали зеваки из толпы. - В сердце, в сердце коли! Ну что там возишься?!
Седовласый доктор и молоденькая фельдшер проводили реанимацию на песчаном берегу водоёма. Подросток лежал на спине с запрокинутой головой. От песка шёл невыносимый жар. Вокруг плотным кольцом собрались люди.
Доктор качал грудь, он пытался запустить юное сердечко. По его лицу стекал пот и повисал каплей на кончике носа. Живот мальчика вздымался от каждого толчка, а бледная кожа напоминала бумагу.
Он знал, что нет на свете любви сильнее родительской, но время потеряно, парнишка слишком долго находился без воздуха. Доктор не раз видел, как в отчаянии ползают родители и рвут на себе волосы, как несчастная мать умоляет вернуть любимое дитя.
- Раз. Два. Три. Четыре, - шептал он и продолжал раскачивать грудь.
Серые кабинеты прокуратуры и бессонные ночи его не волновали в эти секунды. Совесть, вот что было важно. Он качал грудь, а глупая толпа ревела и выкрикивала всякий вздор.
Молоденькая фельдшерица смотрела на доктора умоляющими глазами, а он продолжал невзирая на шум и жару.
- Дмитрий Алексеевич, - наконец сказала она. - Хватит. Остановитесь.
- Замолчи! - закричал он. - Не лезь! Делай свою работу!
Наконец, он убрал руки от бледного тела и оглядел зевак, которые теперь уже молча смотрели на несчастного мальчишку. Они ждали от доктора чуда. Они хотели счастливый финал, как в фильме или романе, но чудо не произошло, ведь жизнь оказалась суровей вымышленных историй.
Родители парнишки уже подъезжали к пляжу. Неравнодушная девчушка из толпы отыскала их номер в записной книжке телефона. Им предстояло пережить самое страшное горе в своей жизни.
* * *
Доктор сидел на пляжной лавке и молча курил. Фельдшер Татьяна осторожно подсела рядом.
- Вы не виноваты, Дмитрий Алексеевич, - сказала она. - Вы всё сделали правильно.
Ответа не последовало. Он мысленно возвращался и проигрывал события снова и снова. Для него любая смерть была личным поражением.
- Ну, ведь мог вернуть парнишку, мог! - ругал себя доктор.
Тело накрыли клетчатым покрывалом, и толпа разошлась. Озеро стало на редкость спокойным, исчезла волна и теперь не представляло труда увидеть в воде человека. Оно будто нарочно затихло. Оно будто специально забрало очередную юную жизнь.
* * *
Город шумел. Летние веранды кафе ломились от посетителей. По проспектам то и дело с рёвом проносились дорогие автомобили. Самокатеры и велосипедисты мчались по бесконечно длинным велодорожкам. На бульварах тусовались подростки. Город дышал. Вот только не было среди этих людей весёлого парнишки с девчачьими ямочками на щеках. Его коротенькая история закончилась на песчаном берегу водоёма, практически так и не начавшись.
* * *
Ночью доктор курил, облокотившись на бортик балкона. Ему не спалось. Он смотрел на жёлтые окошечки бетонных муравейников и думал о пляжном ангеле. Он знал, что время заставит забыть. Знал, что сделал всё правильно, но шрам, который остался на сердце, будет ныть в минуты одиночества. Усталость шептала ему: "Покончи с ней навсегда. Уйди в частную клинику. Только там будут ценить и любить".
Он вдыхал прохладный ночной воздух, и в сознании появлялись улыбки людей, которые навсегда остались ему благодарны.
"Да... совсем крохотная, - вспоминал доктор. - Малютка, 22 недели от роду. Радовалась же её мама, когда она задышала. Сложно было, но мы справились. А мужик этот чудной. Я ему тогда инфаркт купировал. Ох, как же он благодарил. А мне, что его благодарности, я работу делал. Ведь приехал на подстанцию, и подарки подарил, чудак. Нет, ну оно, конечно, приятно".
Он курил, а в памяти всплывали лица людей, которым он когда-то помог избежать смерти. Уголёк горел, а на лице доктора сияла улыбка. В эту минуту он точно знал, что должен спасать людей.
Дорогие читатели, если рассказ произвёл на вас впечатление, то обязательно напишите в комментариях. За критику буду признателен, ведь она помогает совершенствовать тексты. Мне важно знать, что пишу не напрасно!