Аннотация: Миндовг расправляется с князем Романом.
МИНДОВГ
Предупреждение от Полины прилетело к Миндовгу в день, когда жена его родила двух наследников-близнецов.
- Горе и радость идут рука об руку, - усмехнулся великий князь, прочитав послание дочки. - Видно, пир будет кровавым.
Он немедля распорядился снарядить послов в Новогрудок. Сам Миндовг занимал замок неподалёку, в Варуте. Так было сподручно: и Роману не мозолил глаза, и всегда был под боком. Послам король Литвы велел без князя и его дружины в Варуту не возвращаться. Да и не мог Роман отказать. Кроме Войшелка, наследников у Миндовга не было, а тут сразу двое. Ещё раньше из замка выехали небольшие отряды, чтобы перекрыть все пути с юга и перехватить послов от Данилы. Миндовг не сомневался, что князь Галицкий не применит предупредить Романа о походе на Литву. Имея такую поддержку в стане Миндовга, можно было не сомневаться в успехе. Роман в решающий момент ударит в спину и откроет ворота в Новогрудок. Потому сына Данилы нужно было обезвредить любой ценой. Также срочно выехали послы в Полоцк в Товтивилу, в жмудь к Тройнату и в Нальшаны к Довмонту за подмогой. А сам Миндовг занялся подготовкой к пиру.
- Никакого живота не щадить, - наказывал он отрокам из своей дружины. - Всех побить!
Сие слова случайно услыхала Вилейка, которая перебралась сюда вместе с женой Миндовга, и поспешила сообщить Марфе слова Миндовга. Та попыталась вразумить мужа:
- Ты не забыл, что Полина и Войшелк у Данилы?
- А что ты так о них печешься? Они же не твоей крови.
- Зато люблю, как своих, - с достоинством ответила Марфа.
- Не кручинься, - усмехнулся в бороду Миндовг, - Полину Данила не тронет. Что с бабы возьмёшь? А Войшелк прыткий, не пропадёт. Весь в меня.
- Как не пропадёт? - ужаснулась Марфа. - Как до Данилы дойдёт, что ты убил Романа, так тут же прикажет казнить Войшелка. Таков древний обычай.
- Да Войшелк уже упорхнул.
- Как?
- Ушёл на Афон. Мне лазутчики донесли.
- Слава богу! - перекрестилась Марфа и ещё раз предостерегла мужа:
- Не губи Романа. Живой, он тебе больше пользы принесёт.
- Иди к детям! - зло прикрикнул на жену Миндовг. - Негоже бабам в дела мужей нос совать.
Король Литвы не случайно взъярился на Марфу. Он понял, что она права, но нельзя было признавать правоту за бабой. Поостыв, Миндовг всё же распорядился оставить Романа в живых. Данила много даст за своего сына. Однако, мы предполагаем, а бог располагает. Вначале всё шло по замыслу Миндовга. Вестников Данилы вовремя перехватили, и ничего не подозревавший Роман прибыл со всей дружиной в Варуты. Их приняли, как родных, усадили за дубовые столы, ломившиеся от яств, преподнесли полные чаши. А когда воины изрядно захмелели, по команде Миндовга, началось кровавое побоище. Вилейка с ужасом видела, как рекой лилась кровь, смешиваясь с вином, падали на землю отрубленные головы с открытыми глазами, бились в судорогах тела и уносились в ночное небо предсмертные хрипы. Несколько человек набросились на Романа, но тот, словно могучий тур, стряхнул их себя одним движением, и выхватил из-за пояса короткий кинжал, который всегда носил с собой.
- За что?! - стрельнул он яростным взглядом в Миндовга, молча взиравшего на происходящее со своего королевского изукрашенного резьбой трона.
- Данила предал меня и идёт сюда с татарами.
- Врёшь! Мне нечего не ведомо.
- Не ведомо, потому что вестники схвачены, - добродушно рассмеялся Миндовг и щёлкнул пальцами.
В зал ввели связанного гонца. Роман узнал его и вопросительно взглянул ему в очи. Тот молча кивнул и опустил голову.
- Данилу татары принудили, - попытался оправдать отца Роман.
Миндовг расхохотался:
- Может, и мне пойти в услужение татарам. Говорят, повинную голову меч не сечёт. Только как же нам теперь Русь от поганых оборонить? Я для того и Новогрудок отдал, и Слоним, и Волковыйск, и всё впустую. Всё пошло прахом.
Король на минуту умолк, пристально глядя на Романа, и вопросил:
- Может, хоть ты мне послужишь на благо всей Руси?
- Какой с меня толк без дружины? - криво усмехнулся Роман, окидывая печальным взором поверженных воев.
- А я тебе дам, - предложил Миндовг.
- Против отца не пойду.
- Тогда будешь у меня заложником. Авось, Данила не переступит через сына.
- Я живым не дамся, - чуть слышно вымолвил Роман.
- А тебя никто и не спрашивает, - небрежно махнул Миндовг рукой и жестом приказал набросить на князя сеть.
Два ловца поспешно приблизились к Роману с сетью, но тот коротким взмахом вонзил кинжал в сердце, успев выкрикнуть:
- Отец! Отомсти за меня!
- Стой! - вскочил с трона Миндовг, но поздно. Роман рухнул на заваленный яствами стол и затих навеки.
- Досадно, - крякнул король, велел убрать и похоронить тела в скрытом месте и всё хранить в тайне. Никто не должен был знать даже могилы Романа и его дружины.
В следующее мгновение Миндовг почти забыл о кровавой бойне и поспешил в Новогрудок, несмотря на глухую ночь. Нужно было собирать к грядущей битве рать и дружины подвластных князей.
За время своего правления король Литвы приучил своих подданных быстро и чётко выполнять указания. Потому через несколько дней в стольный град явились все, кому было велено. Сила собралась немалая, однако, когда Миндовг узнал от лазутчиков, какая рать идёт на него, то за голову схватился. Одних татар было вдвое больше. А железные полки Данилы и Василько даже порознь превосходили всё его воинство вместе взятое. Миндовг был не робкого десятка и не раз побеждал не числом, а умением и отвагой, но тут силы были слишком неравны.
- И что гласят боги? - обратился Миндовг за советом к верховному волхву Перуна Зысю.
Правитель Литвы, хоть и принял греческую веру, а потом и римскую вместе с короной короля, пожалованной ему папой Иннокентием, но душа его тянулась к воинственным богам предков. "Что это за бог, для которого геройство лишь грех?" - любил вопрошать он на пирах и игрищах и сам отвечал: "Нет, такой бог нам не потребен. Так мы скоро держать меч разучимся. Герой есть герой, и за поверженного ворога должен не раскаиваться, а получить достойную награду на земле и на небе. На том и стоим." Потому неспроста Миндовг окружил себя не монахами и епископами, а волхвами и вейделотами, вера которых больше отвечала его думам и чаяниям.
Зысь был краток:
- Боги жаждут вражьей крови.
Миндовг с сомнением покачал головой:
- Как бы своей кровью не окропить жертвенный алтарь.
- Павших в сражении боги сразу забирают в ирей. Честь им и слава!
- Сложить голову не мудрено, - задумчиво запустил могучую пятерню король в густую чёрную бороду, растущую длинными вьющимися клочьями, - а тут надобно и ворога разбить и живот спасти.
Накануне, когда стемнело, Миндовг велел разжечь каждому вою по большому костру. Ночное небо зловеще полыхало, словно от зарниц. Пусть вселит зарево страх в сердца ворогов. Татары не начнут сражение, ежели сомневаются в победе. А тут изначально всё пошло не так, как задумано. Вместо послов от Романа с ключами от Новогрудка, возникло, откуда ни возьмись, несметное воинство, ежели судить по кострам. Как тут не вспомнить Койдана и Шейбака. Как бы не постигла Бурундая их участь?
С первыми лучами восходящего солнца поднялся Миндовг со свитой на высокий холм, чтобы обозреть стан неприятеля. Тешил себя надеждой, что уйдут татары, не станут ввязываться в сражение, в котором неизвестна численность противника.
Он приложил десницу к широким лохматым бровям и пристально вгляделся в противоположный пологий берег небольшой речушки, на котором расположились татары и полки Данилы и Василько.
- Не ушли! - досадно крякнул Миндовг, обладавший орлиным зрением. Тут-то и закрались в нём сомнения, стоит ли начинать сечу? Не лучше ли уйти в глухие литовские леса и там пересидеть нашествие? Хоть дружина будет цела. А без неё ни стола княжеского, ни злата не добыть.
Пока Миндовг предавался грустным думам, на холм поднялись два монаха.
- Кто такие? - сурово вопросил Миндовг.
Один из монахов смахнул с головы скрывавший лицо капюшон и лучезарно улыбнулся:
- Отец!
- Сын! - радостно завопил Миндовг, бросаясь к Войшелку и крепко его обнимая и целуя. - Вернулся! Живой и невредимый! И даже принял сан!
- И бесом станешь, чтобы в родной очаг вернуться.
- Провёл-таки Данилу! Ускользнул от него, словно уж. Весь в меня.
- Ещё какая! - сверкнул чёрными, как ночь, очами Миндовг. - Натешимся вдоволь!
- Ох! Соскучился я по мечу, - весело хлопнул в ладоши Войшелк. - Отец! Веди дать мне коня и доспехи.
- Ты же монах! Тебе не пристало сражаться, монахам надобно молиться.
- Ещё успею. Настало время не молитв, а сечи.
Миндовг сразу прикинул, что появление Войшелка на поле брани смутит Данилу. Он-то думал, что княжич у него в заложниках, и его всегда можно обменять на Романа. Не выйдет!
Он увесисто хлопнул сына по плечу:
- Дерзай! Бог в помощь.
Тут второй монах склонился перед Миндовгом и смиренно попросил:
- А мне, великий князь, позволь всё же помолиться перед бранью. Слово Божие самых заклятых ворогов может примирить.
- Елисей! И ты тут? - обрадовался Миндовг, не обращая внимания на то, что тот назвал его великим князем. Он хоть и вернулся в язычество, но титул короля за собой сохранил.
- Как видишь.
- Дозволь ему, отец, - попросил за друга Войшелк. - Мы, когда Игнатия хоронили, нашли древнюю икону. Мыслю, неспроста.
Миндовг с любопытством взглянул на лик Богородицы:
- Коли так, то иди, молись. Против ворога всё сгодится.