Аннотация: Эта встреча может показаться настолько невероятной, что утверждать ее достоверность я воздержусь. Однако она определила направление моего развития на многие годы вперед.
ЁШКА
В средине июня, роса? Не, у нас так не бывает. Не было росы, а было тепло и сухо. Вы представляете, Солнца нет, звёзды видны, а тепло, так что можно совсем раздетым идти. Конечно, возможность это ещё не есть необходимость и поэтому я предпочёл одеть, спортивные брюки старенькие кроссовки и футболку, прикрыв её видавшей виды штормовкой.
К такому наряду явно не хватало рюкзака, но я ограничился самодельной джинсовой торбой, в которую бросил коробочку с различной рыболовной оснасткой к складному удилищу, которое в сумку не помещалось и его приходилось нести отдельно.
Со стороны я, наверное, выглядел как фанатик рыболов, которому будущий улов не даёт спать и он, вылупив глаза, спотыкаясь, и цепляясь за всё на свете, торопится в ночной мгле к водоёму, чтобы успеть занять то одно единственное место, которое принесёт ему удачу и лютую зависть остальных претендентов. Но это только со стороны, а на самом деле я больше маскируюсь под рыбака чтобы не вызывать излишнего любопытства.
У большинства людей, вид человека сидящего целый день на берегу с воткнутой в него палкой и так уже, мягко говоря, вызывает некоторое недоумение, а если ещё и палку ту убрать, тут совсем никаких сомнений не останется.
Так вот, я не был приверженцем, каких либо определённых мест и менял их, сообразуясь не с возможным количеством улова, а с тем душевным комфортом, который я испытывал, находясь там. Короче, если место мне надоедало, то пусть рыба хоть сама в сумку из воды прыгает, я всё равно туда не пойду.
Не так давно, случилось мне рыбачить с одним незнакомым человеком. Клёва не было и мы, в нарушение рыбацких правил, разговорились. Я поведал ему о своей тяге ко всему загадочному и таинственному и заодно изложил свою точку зрения на причины возникновения таких явлений.
Человек внимательно меня слушал, потом после долгого молчания, во время которого он видимо мучительно размышлял о чём-то, вдруг посоветовал мне прогуляться, как ни будь в северо-восточном направлении, километров эдак 14-15 и если... Он опять замолчал, что-то обдумывая и, наверное, ничего не решив, предложил продолжить беседу после моей прогулки в указанном им направлении в том конечно случае, если я сочту это необходимым и пожелаю его отыскать.
Слова незнакомца заинтриговали меня, а мой жизненный опыт подсказывал, что за его поведением кроется что-то весьма необычное. Он не доверил это даже своим словам, предпочтя дать мне, возможность самому испытать то, что по видимому испытал сам. Именно это и побудило меня отправиться в путь за пару часов до рассвета.
Я не имел не малейшего понятия, что ожидает меня впереди, кроме того, что там есть пруд и небольшая деревенька с простым названием Песчаная.
Должен сказать, что путь мой начинался не из города, а от небольшого дачного участка, где у меня стоял маленький деревянный домишко и откуда я обычно начинал свои походы по округе.
Стояла чудная ночь. Огромная, только-только пошедшая на убыль Луна, совсем недавно выкатилась из-за горизонта, и теперь упрямо поднималась ввысь, напрочь, погасив Млечный путь, оставив лишь самые яркие звёзды и вполне подтверждая слова старой украинской песни, про сбор иголок в лунную ночь. Её свет позволил мне сразу набрать крейсерскую скорость и устремиться в указанном мне направлении походкой человека хорошо знающего, куда его чёрт несёт в столь неурочное время. Вскоре разномастные строения дачных участков остались позади. Я повернул на просёлок и пошёл рваными чеками гороховых, капустных и ещё Бог знает, чем засаженных полей, прямо на встречу ночному светилу, к виднеющийся вдали кромке леса.
Идти пришлось неожиданно долго. Неверный свет Луны скрадывал расстояние, и я успел несколько притомиться, пока почувствовал, наконец, как в духоту ночных полей стала проникать влажная прохлада уже недалёкого леса.
Дорога разделилась на две. Одна пошла вдоль границы поля, другая углублялась прямо в лес. Судя по общему направлению, мне предстояло идти именно по ней, что я и сделал.
Да, сразу почувствовалось заброшенность этого пути. Просека была узкой, заросшая высокой травой с еле заметными следами колеи и та видна была метров двести, до первой полянки, где остались следы давнего пикника. Дальше дорога сужалась почти в тропу, которой, похоже, больше пользовалась лесная живность, чем люди.
Я присел отдохнуть на поваленное дерево, которых полно было вокруг. Наверное, лесники здесь не работали с начала перестройки. Часы показывали начало пятого, наступал рассвет.
Лес, чуть ранее полный всяческих ночных шорохов и движений, сейчас притих, поскольку ночные его обитатели уже завершили свои дела, а дневные ещё не проснулись. Одни только кукушки не ведая времени, в самозабвении обдирались в своём пении, заглушая не менее старательные трели соловьёв.
Долго сидеть мне не пришлось, потому, как незаметно стала подкрадываться дремота, и я решил продолжить путь. Не потому, что боялся заснуть, но мне хотелось до восхода Солнца придти на место.
Если верить словам незнакомца, то я был уже недалеко. Действительно, вскоре я вышел на взгорок, и тропинка пошла круто вниз в долину, где сквозь поредевший лес в не очень густом утреннем тумане угадывались очертания водоёма средней величины. Ещё дальше, из-за поворота долины я расслышал крик петуха и догадался, что деревня должна быть именно там. Восток уже чётко обозначил место появления дневного светила, и до него оставалось не более двадцати минут. Пора мне быть на берегу, и я быстро направился вниз по тропе.
Ближе к пруду деревья почти пропали, если не считать нескольких ракит, стоявших у самой воды и сменились высоким кустарником. Тропинка прихотливо петляла в нём, а туман, сверху показавшийся редким, оказался довольно плотным и ограничивал видимость метров до пяти, не более.
Стремясь побыстрее дойти до воды я не особо глядел по сторонам, целиком доверившись тропинке и потому не сразу обратил внимание, что боковое зрение почувствовало необычное движение чуть сбоку и сзади.
Оно уже не раз посылало упреждающий сигнал но он гасился сознанием, что место незнакомое, туман, кусты и мало ли чего не покажется, нечего зря башкой крутить вот выйду на открытое место и улыбнусь укоризненно, не пацан поди - опытный бродяга и на тебе, хвост поджимаешь!
Но на этот раз хотя и бесшумно, но совершенно явно кусты зашевелились почти рядом, и даже показалось, что за ними мелькнула чья-то массивная тень. Появилось ощущение какого-то присутствия, и что оно движется параллельно мне в кустах, внимательно следя за моими действиями.
Я остановился, такого у меня ещё не случалось. Мне не раз приходилось встречаться носом к носу с лесной различной дичью, но это было всегда чётко видно, слышно и вполне понятно. Здесь было непонятно, чтобы не сказать страшно.
Я мгновенно вспомнил незнакомца, его нерешительное молчание и совет направиться именно в этот район. Так, он выбрался живым и здоровым без видимых следов, какого либо увечья, более того предложил мне такое же испытание. Следовательно, чтобы не гуляло там, в кустах, оно врядли агрессивно...
Да и стыдно тебе. Ты, столько читавший о необычных встречах и таинственных визитах, всегда осуждающе ворчащий о людской глупости в подобных ситуациях, сейчас стоишь перед лицом неведомого и просто-напросто трусишь!
Такая самокритика пошла мне на пользу, и я почти совсем успокоился, осталось только настороженное внимание, смешанное с любопытством.
Почему-то вспомнился мультфильм про "Крошку енота" и я сделал то, что собирался сделать на открытом месте - я виновато улыбнулся.
Он вышел. Он не мог не выйти, я это понял сразу, как только его увидел. Кто он? Рост, вес, цвет, лицо или рожа? Боже мой! Зачем? Антропологи, зачем? Доколи же мы будем измерять наличие человечности наличием рожи или цветом кожи? Да и кто вам сказал, люди, что человечность имеет какое либо измерение. По-моему человек либо есть, либо его нет, и не имеет значения в какую форму это заключено. Иной раз в том, кого мы считаем животным, заключено больше человечности, чем в некоторых из нас.
Вы мне не верите? Ну, да Бог с вами! Я и сам не от рождения так думал.
А он всё-таки вышел, и не было страха у меня, многое было, наверное, всё, кроме страха и это всё было в квадрате, нет, наверное, в кубе, а может и в ещё более высокой степени.
Свойство у него такое, если есть в человеке что-либо хорошее, то он может увеличить это так, что всю душу заполнит. Но это я потом узнал, а тогда...
Тогда мне просто хорошо стало, он понял это, повернулся ко мне спиной и пошёл по тропинке вниз, а я следом.
Неожиданно кустарник кончился, и мы вышли на неширокий берег пруда. Солнце уже показалось из-за горизонта, и первый утренний ветерок радостно побежал его приветствовать, прихватив с собой основную массу тумана, а тот который задержался в низинах и запутался в камышах, небольшими клочьями выскакивал оттуда и торопливо устремлялся вдогонку.
Невдалеке, под раскидистой вербой виднелась фигура раннего рыболова. Что-то в ней мне показалось знакомым, и я направился туда.
Существо из кустарника, перемещалось оно кстати весьма быстро и ловко, уже было возле рыбака и судя по его почти никакой , реакции, знакомы они были давно.
Я подошёл ближе и совсем не удивился, узнав в человеке давешнего незнакомца. Собственно я угадал его, как только увидел на берегу, но не был полностью уверен.
Он, услышав мои шаги, обернулся, внимательно вгляделся, и приветливо улыбнувшись, сказал, что рад меня видеть, но не ожидал, что я так скоро откликнусь на его приглашение.
Уловив в его голосе некую безаппеляционность, я тут же сделал вид, что не вижу вокруг ровным счётом ничего необычного, и возможно немного суховато ответив на его приветствие, с излишней деловитостью стал готовить свою рыбацкую снасть.
Почувствовав моё настроение, незнакомец оставил меня в покое, и мы занялись непосредственно рыбалкой.
Кустарниковое чудо в этом деле не участвовало. Оно удобно расположилось на корневище дерева, с солнечной стороны и, прикрыв большие, очень выразительные глаза, огромными ресницами похоже задремало.
Клёв был нормальный. В основном неторопливая, осторожная поклёвка карася сменялась стремительной поводкой бешеного окуня или старательным утаскиванием сверх жадного ерша.
Через пару часов я наловил ровно столько, сколько необходимо чтобы пройти мимо бабушек у подъезда с видом человека не зря убившего время, но и не вызывая зависти чрезмерностью улова.
Мой сосед также удовлетворился своей долей рыбацкого счастья и, разведя со своим необычным напарником аккуратный костерок, взгромоздили над ним солидный, литров на пять котелок, из которого изливался, затопляя всё кругом, аромат поспевающей крутой ухи.
Конечно, всё это время у меня из головы не выходило размышление об этой странной паре. Множество вопросов крутилось у меня на языке и мне очень хотелось их задать, но я не знал, как это сделать, чтобы не показаться излишне назойливым.
Человек, тем часом уже снимал котелок с костра, и вопросительно посмотрев в мою сторону, опять приветливо улыбнулся приглашающе кивнув.
Оставив условности обычая тройного приглашения к столу, я не стал дразнить судьбу и сразу направился к таинственным незнакомцам.
Совместная трапеза и дальнейшее развитие наших отношений требовали более тесного знакомства, и мы наконец-то познакомились.
Моего собеседника звали Андреем Ивановичем. Он был лет на пять старше меня, но сразу предложил перейти на ты, считая это наиболее удобной формой общения.
Бывший лётчик, истребитель, рано выйдя на пенсию, он вернулся в родное село, но тяги, к земле не ощущая в колхоз, не пошёл, а устроился егерем на лесной ближайший кордон государственного заповедника.
Однажды, обходя вверенный ему участок территории, он услышал странный звук толи чьего-то стона, толи сопения. Подойдя, ближе Андрей увидел на дне старого танкового капонира забившееся под ствол сломанного бурей дерева, странное существо похожее на человека. Именно похожее, поскольку, имея строение тела почти как у нас, он был более чем двух метрового роста, с хорошо развитой мускулатурой, чётко различимой под короткой, но густой коричневато- серой шерстью. Лицо невозможно было сравнить ни с одной живущей на Земле расой или ветвей приматов. Оно имело все признаки присущие человеку, однако пропорции были смешанны в совершенно непривычном порядке.
Общий вид не был отталкивающим, скорее он был необычен. На существе не было никакой одежды и хотя признаки пола, как и у животных, не были ярко выражены, всё же не оставалось сомнений, что это мужская особь.
По все видимости ему было плохо, очень плохо. Широко открытые глаза были задёрнуты какой-то пеленой и явно ничего не видели. Всё его тело била мелкая дрожь иногда перемежающаяся резкими судорогами, похоже, как эпилептического характера. Несмотря на то, что перед Андреем Ивановичем находилось существо ещё не известное и возможно потенциально опасное, он, тем не менее, спрыгнул на дно капонира и, подойдя к нему, вплотную попытался сообразить, чем он сможет помочь.
Стояла средина осени, по ночам уже случались заморозки, его найдёныш явно перемёрз, и его знобило. Андрей не знал, какая нормальная температура у этого существа, но та, что была тогда, наверняка превышала всякую норму. Он скинул с себя куртку, укрыл ею могучий торс незнакомца и, сбегав к недалёкому ручейку намочить шарф, приладил его к горячему лбу неожиданного пациента. После чего он развёл костёр, хорошо протопил его и, отбортовав, что бы его находка в беспамятстве не закатилась в огонь, отправился домой.
Вернулся он через пару часов, неся на спине объёмистый рюкзак с тёплой одеждой, консервами и вообще со всем необходимым для, по крайней мере, трёх дневного пребывания вне дома.
Существо уже пришло в себя, и взгляд его был вполне осмысленный. Видно было, что переместился он ближе к огню и даже поддерживал его горение, но эти попытки окончательно обессилили его, и теперь он лежал совершенно беспомощно, не делая попыток пошевелиться, и только внимательно посмотрел на подошедшего Андрея.
Их взгляды встретились и оба поняли, что знают друг друга очень и очень давно, со дня Сотворения Мира
В глазах незнакомца струилась Беспредельность космического Бытия.
Вы спросите, что это такое и возможно ли это? Не знаю, это не объяснишь, это надо увидеть.
Я видел. Да - возможно.
В ответ глаза Андрея рассказали о человеке, о том конкретном кусочке Бытия, где он сейчас находится и о глубоко запрятанной тоске по своим истокам, по Беспредельности.
Так состоялось их знакомство. Андрей ещё раньше разглядел на голове человека некое подобие ушных раковин и счёл нужным представиться, назвав своё имя. Однако, как он почему-то предполагал, словесного ответа не получил.
Просто в его сознание вошла мягкая волна как бы тепла, и он понял, что его информация принята, но незнакомец не может назвать себя, поскольку они воспринимают Мир несколько по иному.
У них нет индивидуальной значимости, чего бы то ни было, но есть восприятие всего в целом.
Отсюда, и нет необходимости давать словесные определения тому, что едино в своей сути.
Они считают себя и всё сущее - одним Проявлением, но бесконечно разным по формам, которые Оно принимает для решения каких либо задач, но которые, безусловно, иллюзорны по отношению к Нему и посему не могут быть индивидуализированы.
Им уже приходилось встречаться в мирах, подобных этому с субъективной обособлённостью всего и вся, поэтому для удобства восприятия можешь конкретизировать и меня, дав имя которое тебе покажется наиболее подходящим.
Всё это Андрей не услышал и не прочитал, оно возникало в его голове целиком в виде знания и только потом он уже, кстати, не без труда перевёл это в слова.
Решив разобраться с именем попозже, Андрей сноровисто сладил небольшой курень, предназначив ему быть базовым жилищем, пока его новый друг не поправится и он не решит, что с ним дальше делать.
Жил Андрей один, в доме, построенном ещё отцом, но всё равно привести в село этакое чудо, кто его знает, как отнесутся к этому односельчане. А может сдать его представителям науки? Да где их сейчас сыщешь, вон Космос и то в запустении, кто же будет возиться с этим ведь его кормить надо, а они пока решат, кому это делать, так он и с голоду помрёт!
Так в раздумьях прошёл остаток дня. Ночь они переночевали вполне сносно, а на следующее утро Андрей проснувшись, не обнаружил рядом своего подопечного.
Ошалело, хлопая спросонья глазами, он выскочил из их временного жилища и увидел, что тот, напялив его спортивный костюм (благо он растягивается в беспределе), занимается чем-то вроде гимнастики и как бы с некоторым недоверием или может удивлением относится к своему телу.
Однако общий его вид был отнюдь не болезненный. Ой, перепугаю я им всё село, подумал Андрей, но его друг обернулся и Андрею стало стыдно:
- Нет, пусть говорят что хотят, но он человечней любого из нас - Больше на эту тему он не думал, но в село решил зайти вечером затемно.
Да, было уже почти темно, когда они вышли на край хутора. Как ни странно, обычно сверхчуткие сельские собаки, встречающие дружным брёхом любого чужака, в этот вечер молчали, будто их и не было.
Вроде никем не замеченные они дошли почти до цели, как вот дверь соседнего дома отворилась, и в её проёме показались два закадычных друга и собутыльника, известные всему селу пьяницы: Бывший учитель сельской школы по математике, русскому, немецкому и биологии Фёдор Петрович Лёвин и его нежно поддерживал, иногда на нём же зависая, Иван Хорьков, механизатор широкого профиля, при виде которого любая техника начинала дрожать мелкой дрожью, будучи ещё не заведённой.
В данный период перестройки его талант механика остался невостребованным, и он промышлял свободным предпринимательством, изготовляя самогонные аппараты.
Вот и сейчас он, со товарищи, выбредал от Андреева соседа, после успешно проведённых ходовых испытаний своего очередного творения.
Начав торжественный марш с высокого крыльца, они в середине пути в чём-то просчитались и, увлекая друг друга, устремились вниз, суматошно семеня ногами и уже безо всякой солидности, чуть не сбив с ног наших путешественников, влипли в забор рядом с ними, судорожно вцепившись в спасительные рейки. Хорьков первый почувствовал рядом, чьё-то присутствие и, хлопая со света глазами, попытался свести тройное изображение в единое целое. Лучше бы он этого не делал, потому что когда ему это удалось, он сдавленно икнул, побледнел и, пробормотав что-то про маму, которая с детства не советовала ему выпивать, стёк вниз по забору.
Фёдор Петрович, даже в пьяном состоянии умевший трезво мыслить, поймал его за шиворот и забормотал:
-Вань, слышь, ты того... эт-то, не ссс... этто, не бойся
Он тряхнул друга, продолжив объяснять:
-Не спи, слышь, Вань, это-то этот, ёшь ть мать, ну снежный тот, ик! Ийетти! Не ссс, не трусь! Слышишь, Ёшка это, не видишь что ли!
Хорьков ничего не ответил, и Петрович обратился к Андрею:
-Рад приветствовать!
Он хотел отдать честь, но одной рукой он вцепился в забор, бросить который ему не позволял инстинкт самосохранения, а другой держал друга, бросить которого не позволяла пьяная этика, поэтому пришлось ограничиться кивком головы:
-Ты где эттакого барса изловил, браконьер что ли? Правильно, в млицию его, там ррразбрутся, чо то за щегол, там и не таких, брили... Вот.
Фёдор Петрович не так давно посетил районное отделение милиции в связи с недостойным поведением в нетрезвом виде и довольно скоро вышел оттуда совершенно трезвый и, питая глубокое уважение к этому заведению, которое он теперь всячески старался подчеркнуть, особенно если бывал выпивши.
Андрею эта встреча, конечно, была не в радость. Особенно его покоробила кличка с пренебрежением приклеенная пьяненьким учителем его другу, и он сухо отрезал:
-Друг это мой, Яков, человек, как и мы
И они продолжили свой путь, оставив двух друзей самих решать свои взаимоотношения с забором.
Как бы то ни было, но стараниями Ивана Хорькова к полудню следующего дня всё село знало, что у егеря Андрея поселился дикарь Ёшка, который возможно всех их зарежет и съест, как только будет в нехорошем настроении.
Иван исправно заходил в каждую хату, делясь своими впечатлениями в обмен на стопарик. Ему, вроде никто особо и не верил, но гнать стали только тогда, когда он пошёл на третий круг.
Через некоторое время односельчане под разными предлогами стали стекаться к дому егеря.
И тут обнаружилось одно из необъяснимых свойств Ёшки: Неизвестно как, но если он решал что с этим человеком не надо встречаться, то либо человек не мог войти в дом, будучи не в силах преодолеть какой-то внутренний запрет, либо сам Ёшка куда-то исчезал, и обнаружить его не было никакой возможности.
Сложилась более чем странная ситуация, почти две трети сельчан видели и познакомились с ним и, где-то одна треть, так и не смогла этого сделать, и для них существование Ёшки стало под сомнение.
Жил в этом селе бывший парторг Егор Николаевич Матюхин, по прозвищу "комиссар".
В своё время власть он имел практически неограниченную. Комиссар беспардонно регламентировал все стороны жизни односельчан вплоть до того, когда надо спать ложиться или что должен есть за обедом Советский колхозник.
Прослышав про Андреева постояльца, он кинулся к нему, но, войдя в хату никого, не увидел.
Произошёл скандал, Егор Николаевич требовал, чтобы ему немедленно представили это непонятное существо, которое вполне возможно есть замаскированный агент иностранной державы, на коих у него, Егора, особое революционное чутьё!
Обшарив все закоулки в доме и оглядев всё подворье, зачем-то поковыряв пальцем в мышиных норках, Егор Николаевич громогласно объявил, что этого так не оставит и не позволит чтобы его родное село стало резиденцией всяких там...
И он действительно так не оставил. Почти всю зиму напялив маскхалат и вооружившись приватизированным в правлении колхоза биноклем, он тщательно следил за подворьем егеря время, от времени делая неожиданные набеги в дом, но так ни разу и не изловил ставшего для него уже мифическим, Ёшку.
К Андрею иногда заходили друзья, и Егор дотошно выспрашивал у них подробности их посещения и о деталях общения с неуловимым для него агентом.
В конце концов, Егор Николаевич предал анафеме существующую власть, которой дела нет до злобствующих и издевающихся над людьми агентах и которая на его бесчисленные сигналы ответила одним единственным уведомлением, что если он не прекратит утомлять их своими воплями, то они обяжут районную администрацию раскошелиться на посылку спец машины в село с большим красным крестом на борту и парой дюжих санитаров...
Так пал последний форпост недоброжелательства и недоверия по отношению к Ёшке.
Пока Андрей всё это рассказывал, мы сняли привал, и не спеша, направились в сторону села.
Было уже около десяти часов утра, высоко поднявшееся солнце мощно обнимало и давило на нас своим теплом и светом, да вдобавок полубессонная ночь и весьма плотный завтрак вконец разморили и мы, не сговариваясь, направились к дому Андрея, чтобы укрыться за его толстыми стенами от разгорающегося зноя.
Вскоре мы уже были во дворе и, сполоснувшись ледяной водой из глубокого колодца, вошли в дом.
Мы расположились на широких лавках вдоль стен горницы, и блаженно дремотное состояние охватило меня. Я довольно невнимательно слушал продолжение рассказа хозяина.
Мне стало ясно, почему он не сказал про Ёшку в первую нашу встречу, а ну как бы тот меня не признал, кем бы выглядел рассказчик? Далее последовала просьба, которая напрочь прогнала мою дремоту и заставила подскочить на лавке:
-Ты бы попробовал поговорить с ним. Может у тебя получится. Чувствую, что хочет он что-то сообщить и сообщает, да я выключаюсь, а очнусь - понимаю что знаю, но о чём, ну ничегошеньки не помню. Прямо чертовщина какая-то.
Мужики, друзья мои тоже пытались да не получается и язык вроде понятен а перевести не можем. У тебя я вижу , ум чуть иначе смотрит, может это ближе к его языку?, Ты не обижайся это я в хорошем смысле про ум то...
Я и не думал обижаться, ведь мне предложили то, о чём я и мечтать, не смел! Попытаться выйти на прямой контакт! Конечно, я попробую:
-Ёшка, милый, тю ты, Иаков или Яков! Ты слышишь меня?
Заорал я мысленно, чрезмерно волнуясь и сбиваясь.
-Подожди, спокойно. Так трудно. Приляг поудобней и расслабься. Ни о чём не думай, растворись.
Возникло у меня в голове, и я послушно вытянулся на лавке, призывая на помощь весь свой небогатый опыт медитации в Шавассане.
Некоторое время мне ничего не удавалось. Кости больно давили на лавку, мысли хороводом кружили, как снежинки в буране. Но вот по телу прокатилась чуть колючая волна и смыла все ощущения. Тело вообще перестало ощущаться, а следом исчезли мысли, и сознание стало разворачиваться в какую-то невообразимую пустоту, в которой постепенно стало возникать осознание то ли себя, то ли его, а может и неразрывно всего.
Я понял, что вмещаю в себя и его и видимый Мир и ещё много - много большее. Стоит лишь приложить незначительное мысленное усилие, и я возникну конкретно в любой избранной мною точке Пространства. Мне доступны идеи любой формы Бытия, и я могу создать любую материальную конструкцию для сколь угодно долгого пребывания на данном плане бытия.
В моём теперешнем случае мне необходимо было пополнить свою часть пространства энергией, которую может дать только этот уровень Материи. Вот я и создал себе генератор - модулятор этой энергии, который у вас называется телом. Правда была допущена некоторая небрежность и была использована модель не совсем подходящая для данной планеты, поэтому период адаптации прошёл несколько болезненно.
Пришелец? Я не знаю такого понятия. Как я могу куда-то придти, если я везде? Правильней будет - проявленец.
Моя жизнь, её цель? Её нет, моей жизни, и цели соответственно тоже нет, ибо я не личность - я Сущность. Сущность не имеет жизни, Она есть Бытие, т. е. Произрождающее и поддерживающее жизнь как средство достижения Гармонии и Красоты Бытия!
Бог? Да, нет же! Бога вообще нет как такового. Существует высшая идея индивидуального развития, её то мы и обожествляем, но по мере постижения Бытия, мы утрачиваем индивидуальность, ибо Оно не объективируемо и не может иметь имени, даже Бога.
Что обуславливает моё проявление в тех или иных планах материи? А, что обуславливает движение души человека во время сна? Она ведь тоже являет себя в Миры иные, подчиняясь законам провидения Высшего и не ведая конечной цели до определённого этапа пути.
Так и я, я не знаю, где появлюсь в следующий раз. Сейчас, мой период пребывания здесь подходит к концу. Я чувствую, как моя материальная конструкция становится всё более утончённой, что говорит о её готовности к дематериализации в этом Мире и возвращении в форму идеи.
Что касается тебя лично, то мы уже не расстанемся никогда, и я всегда буду присутствовать в тебе в качестве твоего второго я, и когда ни будь, когда ты освободишься от тела, мы вновь соединимся в единое целое. Я знаю, когда это произойдёт, ты, пока нет. Только-то и разницы!
-Сань, а Сань!
Кто-то дёргал меня за рукав:
-Вставай, кваску попей. Совсем сомлел от жары-то.
Передо мной стоял Андрей с большим запотевшим глиняным жбаном. Я сел на лавке и повёл глазами по сторонам:
-А где Ёшка?
-Ёшка? Какой Ёшка, аль приснилось чего?
Андрей чуть хитровато прищурился:
-Нет тут никакого Ёшки... Ты есть, я есть, а Ёшки нет.
-То есть, как нет? И не было, что ли?
Егерь опять несколько странно посмотрел на меня:
-Да кто же его знает... Был, не был. Я и сам-то брат, не знаю.