- Яник-джан... Ты о чем? - а глаза его уволакивают вглубь... сейчас утону...
- Ты пошто меня с папой одну на один оставил? - тону я... Всё-таки тону... Потому как отвечаю в его манере.
- А что? Сильно кричал?.. - молодой человек очень плохо говорит по-русски... Еще хуже, когда волнуется... Сейчас - волнуется... Но вся эта неразбериха в его словах... Одурманивает, обволакивает...
Или это обволакивает тепло и уют зала? И запах... Тот запах, который не спутать ни с чем... Шашлык. На стол подают шашлык и лаваш... Слюнки... Глотаю слюнки...
Не стоит ему показывать свои недостатки... Лучше упрусь в его глаза и буду тонуть...
Молодой человек тянется...
- Вот вы где!.. - зычный говор с таким же сильным акцентом, как и у Эдварда... Вздрагиваем...
Вот уж - помяни и появится...
Папа садится напротив и начинает отчитывать нас, как малых детей.
- Вы что натворили? Вы лучше бы вообще ничего не творили!.. Вы почему взрослых не слушаете?!
Голос эхом разносился по кафе. Шаляпин, как есть - Шаляпин, эвон как стекла-то звенят... Бармен падающие бокалы со стойки не успевает подхватывать... Тепло, уютно...
И страшно...
И кушать хочется... Потому что пахнееет... Во рту уже глотаться не успевает...
Кошусь на Эдварда, присевшего рядом... Глаза полны тоской... Тоже кушать хочет...
Молодой человек не выдерживает первым. А может это руки сами тянутся к лавашу... Потому что запах... Вай...
Темно!.. Темно!!!
Фрр... И вода потекла по шее за воротник... Медленно проявляются силуэты вокруг... Как-будто проявляется фотография... Красное... белое... и черное...
И где-то далеко... Очень далеко... Как-будто сквозь вату в ушах... Все тот же говор... Но только глуше и тише...
- Ты куда смотрел, ты до чего её довел!.. Мне только обмороков тут не хватало!
Приходя в себя, вижу как проступают очертания лица напротив. Улыбаюсь в ответ очаровательным, но сейчас - грустно-встревоженным - глазам...
А говорю не им, а поверх брюнетных вихров:
- Не ругайте его!.. Я сама... У компьютера пересидела...
"Мальчики" переходят на язык, который я не понимаю... Интонацию разве что... Папа ругается, Эдвард оправдывается...
Из всего, что они говорят до меня доходит только одна фраза... Последняя... По-русски...
- Что ты хочешь, папа? Я - в первый раз!..
Папа грозно поворачивается ко мне... О, этот огонек в глазах у них семейный...
- Ну, ладно... Он - в первый раз... Но ты-то... Ты - куда смотрела?.. О чем думала?..
Почувствовав окончательную ясность сознания... но краснея от смущения и стыда говорю: - Но, Эдвард у меня тоже - первый...
Продолжение мужского разговора заставляет сторонних посетителей оглядываться в нашу сторону.
- Эдвард, мальчик мой, как ты мог умудриться сделать это... Ведь он у тебя такой маленький. Его даже не видно!
- Видно. Он красивый! - взмах головы в мою сторону: - Она постаралась, раскрасила...
Я вжимаюсь в скамью.
- Ты! - да-да, это меня. - Сколько времени уже?.. Папа, когда волнуется, говорит тоже малоразборчиво... Я делаю круглые глаза в ответ...
- Я спросил - сколько недель! - Ай, громко спросил... Звенят стекляшки на люстрах...
- Три... - может спрятаться под лавку от посторонних взглядов?
- Еще не поздно!..
- Но папа! - кажется Эдвард забыл слова и на родном языке тоже... - Папа! Это - моё! Пусть будет, а?
- Короче!.. - папа хмыкнул. - Ешьте, ладно... Приятного аппетита... - глядя, как молодой человек, уже отчаявшись дождаться окончания разборок, приступил к еде: - Кушайте... - это уже мне и мягче... даже с улыбкой... - НО!
Мы вскинули головы, ожидая развязки...
- Вот это... - папа постучал по столу, попадая аккурат в газету, где красовался симпатичный, но очень маленький рекламный модуль: - Это... Должно быть большим и красивым, чтобы я без очков прочесть мог! - и ушел, ушел, как отрезал...
- А теперь есть? - сейчас моя очередь щурить глазки... Правда непонятно отчего - толи в ответ рекламодателю, то ли от удовольствия, что угощение на вкус не обмануло визуальные предчувствия... Эдвард распрямился, глядя мне куда-то за спину, а потом наклонился поближе и прошептал на самое ухо: - А теперь будут.