Данила Сергеевич среди ночи ощутил такой леденящий, сковывающий ужас, что прямо во сне понял: если он сейчас не проснется, то умрет от страха. Сердце его взорвется или застынет в ступоре, забыв, как качать кровь.
Он распахнул глаза и стремительно сел, врезавшись худыми и плоскими, как ласты, ступнями в пол. Совершенно ошарашенный, несколько минут таращился в темноту, чувствуя, как холодный, противный пот струится по всему телу, с головы затекает в глаза и в рот. В горле было до того сухо, что, казалось, оно забито песком, но Данила боялся сглотнуть стоящий ком и протянуть руку к столу за кружкой с чаем.
Еще ужасно хотелось в туалет и почему-то посмотреть на себя в зеркало. Но он долго не мог даже пошевелиться.
Наконец, во тьме стали появляться очертания родной комнаты. Глаза привыкли, благодаря постоянно горящему в общем коридоре свету, проступили проемы окон и двери. Потом увидел телевизор, стол и стоящий на нем бокал с чаем. Он потянулся за ним непослушной рукой, схватил, но тот запрыгал в дрожащей ладони, пришлось придержать его другой рукой. Он жадно, проливая жидкость на подбородок, выпил чай и поставил пустой бокал на пол.
Теперь предстояло дойти до включателя, но Данила знал, что пять шагов до стены ему не осилить. Тело было, словно не его, и ничего не умело. Стоило слегка напрячь какую-то мышцу, как эта часть тела начинала ходить ходуном, будто взбрыкивала и возмущалась насилием. Даже при питье чая пришлось вспоминать, как его глотать, чтобы он не выливался или не хлынул в лёгкие.
Данила Сергеевич попытался приподнять худое, длинное тело на сухощавых ногах, но они так затряслись, что он в испуге опустился на пол. По телу, как из сжатой губки, снова хлынул холодный пот. Подгоняемый паникой, не обращая внимания ни на что, он пополз к выключателю.
Откуда-то раздался еле слышный писк то ли шорох. Данила, вздрогнув, едва не по-пластунски припустил к заветной стене. По косяку вскарабкался вверх и хлопнул по выключателю. Вспыхнул свет.
Данила, мокрый от пота, с трясущимися руками и ногами, с круглыми от ужаса гласами, стремительно осмотрелся. Всё было, как всегда: убогая обстановка, скомканная постель, обшарпанная мебель. Сигареты "Максим" на столе. Часы показывали четыре утра.
Он сел на стул и минут пять приходил в себя, набираясь сил. Он гнал от себя мысли о страшном сне, боялся вспомнить даже малую толику того, что примерещилось. Хотел не просто забыть привидевшееся, а совсем не знать, что ему вообще что-то снилось.
Силы к нему постепенно вернулись, и он, выйдя в коридор, в трусах пошел в туалет. Дрожь и панический паралич еще не совсем улеглись, но он старался не заострять на этом внимание, тем более, что нечто подобное он иногда уже испытывал в периоды жестокого похмелья. Он пожалел, что вчера не был свински пьян, тогда бы ночной кошмар легко было объяснить. Но он уже несколько дней почти не пьет и регулярно ходит на работу.
После туалета вслед за физической силой к нему стал возвращаться и жизненный позитив. Он тщательно умылся в ванной холодной водой. Потом долго и внимательно разглядывал в зеркале физиономию. Не изменилось ли что? Не поседел ли или вдруг, наоборот, не помолодел? Не выросла ли какая антенна на голове? Ничего не изменилось. Те же серые глаза в глубоких глазницах, большой корявый нос на вытянутом, похожем на лошадиное лице. Тонкие губы очерчивали огромный, как у осла из бременских музыкантов. Русые, давно не стриженные волосы торчали в разные стороны. Не найдя на себе новообразований, Данила плюнул в раковину и, вернувшись в комнату, достал из холодильника початую бутылку водки. Вылил ее содержимое в бокал из-под чая и выпил, даже не поморщившись. Водка теплом разлилась по телу, в голове приятно дзинькнули колокольчики.
- Ха! - довольный, вслух усмехнулся Данила Сергеевич и, не выключая свет, лег на кровать. - Приснится же такое. Сто лет ни одного сна, а тут на тебе. Суки-юки! Одуреть - не встать. Ну, ё... твою мать! Не дай Бог опять!
Но в семь утра Данила снова подскочил, как ошпаренный, и завращал выпученными глазами. Волосы на голове шевелились, скулы свело судорогой. Он встал, раскинул длиннющие, худые, как общипанные крылья, руки и ломанулся на кухню коммунальной квартиры. Заспанные соседи, увидев такое явление в огромных трусах, замерли, кто где стоял, и открыли рты. Данила обвел соседей безумным взглядом и гаркнул:
- Божий суд стучится в двери! Вижу улицы, заваленные трупами. Все погибнут. Все! И люди, и кошки, и птицы. Никто не спасется, потому бегите из города, пока есть время. Особенно ты, Степан! - Данила Сергеевич резко притянул соседа так, что засаленная майка на том треснула. - Беги первым, паршивец!
Степан побледнел, потом побагровел. Данила умчался к себе, оделся и бросился на улицу.
- Кабздец,- произнес сосед. - К мужику белки приехали.
Данила Сергеевич носился по городу, врезался в толпы людей, вращал безумными глазами, размахивал длинными руками и твердил:
- Уезжайте из городов! Люди, бегите из городов, покуда живы! Божий суд стучится в двери. Все, кто останется, погибнут. Без исключения! Уезжайте! Забирайте детей и увозите, ибо здесь произойдет страшное! Улицы будут завалены бездыханными телами. Раздастся звон, от которого разорвутся сердца и мозги. Всё осветится неземным светом, и город умрет. Уезжайте!
Он не ел и не спал. Днями и ночами повторял громовым голосом одно и то же, мечась по разным концам города. Приставал ко всем до тех пор, пока его не скрутил проезжавший наряд милиции и не отвез в психбольницу. Но и перед милиционерами, и перед врачами он продолжал проповедовать. Даже, когда ему, пристегнутому к лежаку, ввели транквилизатор, оставшись один, он не умолкал.
Каких только спецотделов и спецподразделений не существует в наших доблестных силовых структурах, какими только степенями секретности от глаз простого обывателя и вездесущего врага они не скрыты. Да только вот делать им в основном нечего. И врагов-то, кроме хулиганов разных да раздолбаев, нет почти. У американцев вон Фокс Малбер и эта, как ее, напарница его куда ни приедут, куда, извиняюсь, поесть ни сядут - везде им х-файл на блюдечке с голубой каёмочкой. Везет же кому-то не в стране, а в сплошном диснейленде, набитом под завязку НЛО и монстрами всякими, родиться. А Малбер с подружкой воюют со всей этой гадостью направо и налево: передохнуть некогда, работы невпроворот.
А у нас? Дребедень одна. Сидят со своими всемогущими полномочиями майор Денис Потапов и старший лейтенант Маша Петровская в кабинете, допуск в который строго ограничен, и выискивают в интернете глупые приколы, лишь бы поржать. Ну, хоть где-нибудь НЛО бы грохнулся, ребенок индиго со сверхвозможностями объявился, чёрная дыра какая образовалась. Одни придурки да психопаты кругом или такое, что никаким объяснениям и трактовкам не поддается.
Журналюги зато каких только чудес не открывают. Пришельцы да колдуны на телеканалах скоро руководящие посты займут и будут говорить, что вещают из космоса, а проверить, так резиновая дубина по выдумщика плачет, чтобы народ не баламутили. Тьфу!
Вот и сидят всесильные и мудрейшие агенты и ждут сигнала из какого-нибудь Пердуева о том, у тети Глаши бурёнка Маня в космос улетела и обратно вернулась. И мчатся доблестные агенты снять с обосранных коровьих боков звездную пыль да порекомендовать тете Глаше поменьше самогона лакать, а то еще не то примнится.
- Денис Давыдович, - обратилась Петровская к своему импозантному шефу. - Тут информация появилась.
- И что там? - поинтересовался шеф, не отрываясь от компьютера.
- Дело в том, что его месяц успокоить не могут. Никакие препараты не действуют.
- Правда, что ли? Во, блин! Может, доза маленькая?
- В него уже столько разной гадости закачали - десятерых уморить можно, а ему хоть бы хны. И не ест ничего.
- Интересно, родственники у него есть?
- Жена бывшая ждет, когда от него комната в коммуналке освободится.
- Дождалась. Надо забрать его в нашу клинику и поизучать этот феномен. А вдруг на него и спецсредства не подействуют? Это же...
Денис Давыдович и Маша Петровская проехали на территорию психбольницы, как свои. Припарковав служебный "шевроле-блейзер" у крыльца, с важным видом прошли в приемную главврача. Секретарша открыла было рот, но слова застряли в горле - до того внушительно выглядели в черной дорогой тройке мужчина с пышными усами и молодая женщина в деловом костюме с папкой в руке. Майор Потапов выбрал стул почище в похожем черт те на что кабинете и критически уставился на рывшегося в бумах профессора. Тот поправил очки и, сморщившись, почесал лоб.
- Простите, - спросил он, - вы ко мне?
- Вы меня не интересуете. Так что расслабьтесь. У вас находится пациент, э-э...
- Данила Сергеевич Махов, - вставила Маша.
- Простите, с кем имею честь?
Майор, печально вздохнув, продемонстрировал свой документище.
- Простите, - снова извинился профессор, - я не разглядел. ФБР?
Майор кашлянул, шевельнул усами и сказал:
- Вам лучше не вникать. А что, часто к вам из ФБР наведываются?
- Всяких полно. Инквизиторы бывают.
- Хватит! - Майор встал. - Мы по делу государственной важности. Вы, что, не понимаете, кто к вам приехал?
- Признаться, не понимаю...
Данила в отдельной палате с мягкими стенами был пристегнут широкими ремнями к лежаку.
- А-а, - пробасил он. - Государевы псы прибыли. Услышали меня! Давно пора! Бежать надо из города! Без оглядки! Владыка изголодался. Он жрать хочет. Он такое устроит, что мир содрогнется. У оставшихся в живых в головах всё перевернется вверх тормашками. Вы поняли?!
- Вот уже месяц так, - сказал профессор. - И ничем не успокоить. Зря только добро переводим на него.
- Убить не пробовали?
- Ну, это, извините, по вашей части.
- Я пошутил, профессор, - счел нужным смутиться майор.
Теперь феномен Данилы Сергеевича Махова исследовали засекреченные врачи и профессора в спецклинике ФСБ. Они проверили и изучили в нем всё, что можно было, но понять так ничего и не сумели. Маша и Денис Давыдович стояли в лаборатории и важно беседовали с директором клиники, искоса поглядывая на Данилу. Тот уже не орал, как прежде, не пучил страшно глаза, не скалил зубы, но продолжал бубнить прежнюю белиберду.
- Скажите, профессор, - спросил майор, - а вы не пробовали ввести ему смертельную дозу какого-нибудь препарата?
- Имеете в виду ввести что-то, от чего другой человек умер бы?
- Да.
- Видите ли, ему вводились, прямо говоря, такие лошадиные дозы снотворного, от которых любой человек просто бы не проснулся. А этот даже глаз не сомкнул.
- Может, его и убить невозможно?
Профессор озадаченно хмыкнул и задумался.
- Хотите, - спросил он, - попробовать застрелить?
Майор неуверенно пожал плечами.
- Ну, если он и после этого не вырубится...
- А кровь, - заговорила Маша, - и всё остальное у него такие же, как у других людей?
- К сожалению, да, - ответил профессор. - Полуразложившаяся печень алкоголика, геморрой, простатит и сифилис в начальной стадии.
- Вот мерзавец, все как у нас! - возмутился майор.
- Послушайте, - неуверенно проговорила Маша, - я скажу сейчас, наверно, чушь, но все же... А что, если этот Махов как бы уже мертв? - Профессор и майор удивленно уставились на нее. - Ну, а что? По-вашему, это менее вероятно, чем то, что на него чертовы наркотики не действуют?
Данила снова забубнил:
- Бегите из городов. Когда город накроет светящимся столбом, за его пределы уже никто не выйдет. Сотни, тысячи, миллионы трупов будут валяться после его пира. Бегите.
- Задолбал, - сказала Маша.
- Знали бы вы, - профессор, лучезарно улыбнувшись, развел руки, - как он здесь нас достал.
- Дамы и господа! - разнесся по салону приятный женский голос. - Займите, пожалуйста, свои места и пристегните ремни. Наш лайнер начинает снижение.
То же самое приятный голос повторил по-английски. Стройные, как куколки, стюардессы засновали по салону, контролируя выполнение рекомендаций и ненавязчиво помогая тупым и глухим.
- Прилетели? - спросил один из пассажиров.
- Да, через десять минут мы совершим посадку в аэропорту города Б. Разрешите, я проверю. - Она с вежливой улыбкой дозащелкнула замок на ремне безопасности. - Всё в порядке. Не стоит волноваться. Так положено.
Командир корабля всматривался вперед и никак не мог определить, что это такое он видит.
- Рома, - позвал он штурмана, - посмотри-ка, что там такое.
Рома даже привстал и вытянул шею. Впереди , из самого города Б, тускло мерцала колонна, уходившая от земли высоко в небо, в космос. Светящийся столб был огромен.
- Что это за чертовщина? - спросил Роман. - Надо запросить аэропорт.
На все попытки связаться с землей ответа не последовало. По мере сокращения расстояния до города Роман впадал в панику, сердце его леденело, руки начали дрожать.
Командир экипажа тем временем разговаривал с соседним аэропортом.
- Что происходит в Б.? - спрашивал он. - С ним нет связи. Над городом навис светящийся столб.
- У нас с ним связи тоже нет, - отвечали ему. - Никто не знает, что там происходит.
Лайнер подлетел к городу еще ближе. Теперь мерцание было повсюду.
- Поворачивай! - дико закричал Роман и бросился отключать автопилот. - Нам конец, если мы войдем туда! Борис Дмитриевич, поворачивай к чёртовой матери.
- Но пассажиры!? Успокойтесь вы!
Роман выхватил табельный пистолет и направил на командира.
- Нет времени спорить. Если вы сию минуту не повернете, мы все погибнем. И тогда какая разница: из-за гибели командира или от чего-то еще.
Но командир уже и сам понимал, что в Б. Лететь нельзя. Он отключил автопилот и заложил максимально возможный для огромного авиалайнера поворотный вираж. Самолет мелко затрясся, пассажиры вцепились в поручни кресел. Куколки стюардессы побледнели, прикрыли пушистыми ресницами глазки и молили Бога о пощаде. Роман с ужасом смотрел на приближающееся мерцание. Еще мгновение, и их самолет вонзится в непонятное светящееся поле.
Но вот что-то произошло. Все вокруг стало этим странным светом. Это продолжалось секунд пятнадцать, показавшихся вечностью. И вдруг свет начал удаляться. Пилоты переглянулись. Они были живы.
- Ты за это ответишь, - сказал командир штурману.
Роман с облегчением вздохнул и смахнул холодный пот с лица.
- Рано радоваться, - снова заговорил командир.
Весь экипаж знал это. Лайнер в полете десять часов, и теперь горючего не хватит ни до одного аэропорта, способного принять самолет этого класса.
- Борт пятьсот тринадцатый, куда направляетесь? - В диспетчерской соседнего города царил переполох. Уже не первый самолет отворачивал от Б. и приземлялся у них. А что происходит в Б., никак не удавалось.
- Мы даже до вас не дотянем. Найдите посадку поближе.
- Ближе!? - Диспетчер замолчал. Скорее всего, отключив микрофон, он матерился. - Единственный аэропорт ближе нашего - военный в ...
- Он же для истребителей! - чертыхнулся Роман и добавил: - Нам крышка.
- Знать хотя бы, что из Б. не зря ушли. - Командир положил самолет на новый, указанный диспетчером курс. - Храни нас Господь.
Штурман насмешливо скривил губы.
Степан, на котором Данила порвал майку, сначала посмеивался над соседом, но его слова не давали ему покоя. Он дней десять мучался сомнениями, исподтишка прислушиваясь к тому, что твердил Данила, в конце концов, покидал в сумку вещички и уехал в пустующий родительский дом в деревню. "Давно собирался", - говорил он себе, не смея признаться, что боится, потому что совесть его отнюдь не сверкала чистотой. Позднее, наблюдая мерцающий столб с двухсоткилометрового удаления, он был доволен.
Сидя и покуривая в дворовом сортире, Степан услышал самолетный гул. Это было привычно, поскольку совсем недалеко располагался военный аэродром. Но в этот раз гул был какой-то другой и быстро нарастал. Спустя секунды, он превратился в оглушительный рёв. Степан натянул штаны, выскочил из сортира и увидел то, во что его мозг не мог поверить. Он нервно хохотнул. Но потом рот его обессилено открылся, тлеющая сигарета, прилипнув, повисела на нижней губе и упала. На Степана прямо вдоль уличного порядка несся огромный, больше всей деревни, самолет и сносил дворы, как спичечные коробки. Степан дико заорал и бросился бежать.
- Не дотянули, - проговорил командир экипажа, сжимая зубы.
Роман кивнул.
- Одной деревенькой, - добавил командир, - на просторах нашей необъятной родины стало меньше.
- Гореть нам в аду, - сказал второй пилот.
- Аминь, - резюмировал командир.
А город Б. тем временем как бы перестал существовать. Если бы не мерцающий столб, который был виден днем и ночью отовсюду, никто бы не обратил внимания, что город больше не принимает участия в жизнедеятельности страны. Связь с ним прекратилась, никто из него не убегал, никто не взывал о помощи. Всё было тихо. Только это странное светящееся образование над городом... Но мало ли? Может быть, смог так осветился в преломлении каких-нибудь лучей или грозового фронта. Причин для волнения, вроде бы, не было.
Но когда грохнулся, не долетев до аэропорта назначения, пассажирский лайнер, диспетчеры соседнего аэродрома затревожились и захотели узнать, что там за фигня в городе Б. Военные отправили туда вертолетное звено со связистами и спецназом. Вертолеты улетели и исчезли. Направленные в город войсковые разведывательные подразделения тоже пропали.
Тогда озадаченные военные блокировали все подступы к городу и стали ждать результатов космической фотосъемки. Не поняв из нее толком ничего, объявили чрезвычайное положение. К городу Б., кроме регулярных войск, потянулись подразделения химической, радиоактивной, антитеррористической разведки, МЧС, эксперты, теоретики, аналитики, политики, гидрометеорологи, альфа-, бетта-, гамма-части и т.д., и т.п. Но хоть бы кто-нибудь из них имел понятие, что надо делать.
Столб стоял двое суток. Он не увеличивался и не уменьшался, и вообще не менялся. Начинало казаться, что он был всегда и останется навечно. И войска рядом с ним поселились на века. Агрессии со стороны столба не ощущалось. Может быть, вообще это какое-то дружественное явление или послание, которое просто ждет, чтобы его расшифровали и поняли. И тогда зря приведены в боевую готовность ракетно-стратегические и космические войска всех стран мира. И зря министерства обороны - от Пентагона до Мадагаскарского - скачут на ушах и задают направо и налево бесконечные вопросы, не получая на них толковых ответов.
На третьи сутки тускло мерцающий столб, за которым наблюдали со всех концов Земного Шара, взял и рассеялся. Он исчез.
Многие ощутили облегчение. Но хотя связь восстановилась, город молчал. В город ринулись роботы-разведчики на самоходных установках. Но продвинулись они недалеко, потому что улицы оказались завалены автомобилями и человеческими трупами. У военных волосы под фуражками встали дыбом. Наземных роботов вернули, снова направили вертолеты со спецназом и экспертами. По дорогам в город стали втягиваться войска. Даже бывалые солдаты содрогнулись от увиденного. Улицы и площади были устланы телами людей. Словно все полтора миллиона жителей с детьми и стариками вышли одновременно из квартир, чтобы принять смерть. Военные шли в гнетущей тишине, слыша только звук своих шагов, шорох одежды и дыхание рядом идущих.
К исходу дня во всем городе не обнаружили ни одного хотя бы стонущего человека. Но многие были без сознания или в коматозном состоянии. Их размещали в опустевших больницах. За городом рыли многокилометровые ряды могил для мертвых и тут же хоронили.
Спецагенты Маша Петровская и Денис Давыдович сидели в пустом ресторане и смотрели через стекла окон на улицу, где военные медики осматривали тела, констатировали смерть, кому или потерю сознания. Солдаты сортировали тела по машинам. Живых развозили по госпиталям и больницам, мертвых везли за город. Денис Давыдович был бледный и молчал. Маша без конца утирала маленьким платочком слезы и глубоко дышала, пытаясь успокоиться.
- Кто это сотворил? - спросил майор, обращаясь словно в пустоту.
- Ты хорошо знаешь, что за самыми невероятными внешне явлениями всегда стоят люди.
Денис согласно кивнул и медленно, отделяя каждое слово, произнес:
- Обычно - да. Но на земле нет такого оружия, которое действовало бы без взрыва, без заражения или без облучения. Если же это результат поражения каким-то совершенно новым, неопределяемым вирусом, то завтра умрут все, кто здесь побывал. Потому что жители города Б. погибли за два дня.
- А если не умрут?
- Тогда человеческих ли рук это дело? - Денис размышлял в слух. - Этот мерцающий свет... Ни один прибор в мире не смог установить его источник и природу...
- Пришельцы? Инопланетная агрессия?
- Проще всего, - сказал майор, - списать всё на инопланетян. - Я ни разу не видел стопроцентного доказательства их существования и поэтому в пришельцев не верю. Не вижу я доказательств и сейчас.
- Денис! - Маша вся подобралась. - Из головы у меня не выходит одна мыслишка. Может быть, глупость. А вдруг это поможет что-то прояснить...
- Да говори же! Что ты, как школьница, не выучившая урока.
- Помнишь пациента из психушки, Данилу Махова? Того, на которого лекарства не действуют?
- Его все-таки успокоили?
- Я не об этом. Помнишь, о чем беспрестанно твердил? О светящемся столбе, об улицах, устланных трупами, о том, чтобы люди бежали из городов. Именно это и произошло в городе Б. Так, может, стоит поговорить с ним более внимательно?
- Чёрт побери! - воскликнул майор. - Он же предупреждал об этом событии задолго до того, как оно произошло. Он каким-то образом предвидел его. Маша, сумасшедший говорил во множественном числе: "Бегите из городов". Значит, не только Б. подвергнется такому уничтожению!?
В авиакатастрофе выжили несколько человек. Одна из стюардесс и штурман на удивление отделались ушибами и ссадинами. Поскольку они были членами экипажа, то отказались от госпитализации.
- Ира, - окликнул Роман стюардессу.
Ира бросилась к нему и, впервые дав волю слезам, разрыдалась на его груди. У него самого глаза были полны слез, которые почему-то не текли. Внутри была полная беспросветность, чувства в ней, казалось, заблудились навсегда.
- Ирочка, давай, сядем, а то у меня кружится голова. Как бы не свалиться. - Они опустились на землю.
- Рома, а Борис Дмитриевич жив? Кроме нас, еще кто выжил?
- Из экипажа только мы.
- Боже мой! Что там у вас произошло? - Она вцепилась в его китель, попыталась встряхнуть, но лишь снова бессильно упала к нему на грудь. - Почему вы свернули с курса? Почему мы оказались здесь, а не в Б.?
Роман криво усмехнулся и промолчал.
- Ты смеешься, что ли?
- Да, смеюсь. Над гримасами судьбы. Почему остался жив я, ты не знаешь? Ни семьи, ни детей, никто не любит и не ждет. А я угробил больше ста человек и стою перед тобой целёхонек. Не знаешь, почему? - Он посмотрел на Иру в упор. - А зачем? Тоже не знаешь? Вот и я думаю - это нелепая ошибка. - Он выхватил пистолет и приставил к голове.
- Нет! - Ира повисла на его руке и закричала: - Не надо! Не надо!
Он выстрелил, но пуля прошла мимо.
- Не делай этого! Умоляю!
Какой-то мужчина помог ей и, вывернув у Романа руку, отобрал оружие.
- Ты спятил! - Девушка влепила штурману звонкую пощечину. - Мерзавец, как ты посмел? - Она снова сникла, даже плакать сил уже не было.
Мужчина сел рядом.
- Ты пилот? - улыбаясь, спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Я сначала подумал, что с ума сошел, как мой городской сосед. У того конкретно снесло крышу, в дурдом увезли. Он еще месяц назад предупреждал про этот светящийся столб. О том, что все там погибнут. Никто его всерьез не принимал. А я послушал, послушал да уехал из города от греха подальше. - Степан поставил пистолет на предохранитель и бросил Роману. - Ваш самолет всю мою деревню, как корова языком, слизнул. И родительский дом, как карточный, рассыпался. Я только успел от туалета шагов пять сделать, меня ветром сшибло, понесло над землей. Мимо бревна, доски. А на мне вот ни царапины. - Степан говорил, не переставая по-дурацки улыбаться. - Полысел вот только. - Он провел рукой по абсолютно голому черепу. - Понять не могу, то ли волосы вырвало, то ли выпали, - обратился он к Ире и нагнул голову.
Ира растерянно посмотрела на лысину.
- Я не знаю, как такое могло случиться, - сказала она.
- А, ладно. - Степан махнул рукой. - я после всего этого подумал, что раз чудом смерти избежал, то, значит, уж не столь виноват перед Богом. Или как?
Роман и Ира промолчали. А Степан продолжил:
- А с другой стороны, если Бог только бы грешников к себе прибирал, то мне давно быть бы на том свете. А он сберег меня. Принял в моей судьбе участие. Не поленился. Не наплевал на меня. Нужен я ему для чего-то. Понимаете?
Роман с Ирой переглянулись. Роман слушал вполуха, но ответил:
- Не очень.
- Да нету того Бога, чей лик в церквах висит. Нету!
Роман внимательно поглядел на Степана. Лет ему около тридцати пяти. Плотный, симпатичный, безобидный с виду. Но проступает в его ангельском облике что-то звериное. "Пройдоха еще тот, - подумал штурман. - И натворил, наверное, немало. Но чутье у него точно звериное".
- Слушай, мужик, в какой дурдом твоего соседа-предсказателя отправили? Не в Б.?
- Нет. В нашем городе своя психушка есть. А чо?
- Проповеди его послушать хочется.
- Кто же тебя к нему пустит?
- У меня друзья есть, поспособствуют. Отвезешь к нему?
Степан, как бы прицениваясь, задумался, что-то решив, снова улыбнулся и сказал:
-Отвезу. У меня и "жигуленок" для этого имеется.
- Угнал, что ли?
- А кому он теперь нужен?
- Да, это точно. Тогда вперед.
- Чего сидеть, погнали. - Они пошли.
- Рома, а я? Я одна не останусь. Я с тобой. - В туфлях на каблучках, в узкой, мешающей идти юбке Ира, вцепившись в руку штурмана, вприпрыжку побежала с ними.
Данилу несколько раз пытались, развязав ремни, просто запереть в изоляторе. Но, едва почувствовав свободу, он словно наливался силой и начинал реветь, как раненый лев, бросаться на людей и выкрикивать свои апокалиптические предостережения, будто вдалбливая их таким образом в тупые человеческие головы.
Его снова пристегивали к лежаку и запирали в темной камере. В одиночестве он успокаивался и замолкал. Наконец, по причине полной бесполезности для науки его затолкали в обитую мягкой резиной комнатушку размером метр на два, и выключив свет, закрыли. Данила не ел, не пил, в туалет не ходил и потому хлопот не доставлял. За ним наблюдали, не открывая двери, через монитор, не произошло ли каких изменений. Изменений не происходило.
Денис с Машей смотрели в монитор на Данилу. Тот лежал на полу и беззвучно шевелил губами.
- Он опасен? - спросил майор служителя. - Ну, если войти к нему? Попробовать поговорить?
Денис встал в дверном проеме. Данила встал и подошел к нему вплотную.
- Снова государев пёс явился? Что, в штаны наложил? Я же предупреждал. А ты ничего не сделал, чтобы людям помочь.
Денис вытер со своего лица брызги Даниловой слюны и жестко посмотрел в его бешеные глаза.
- Что тебе об этом еще известно? - спросил он.
- Бежать надо! Прятаться в лесах! И убивать!
- Что!?
- Опять не понял? - рявкнул Данила. - Убивать, убивать и убивать! И тогда владыка смилостивится.
Денис отступил на полшага и профессиональным, поставленным ударом вогнал свой кулак в челюсть Данилы. Тот врезался в стену, обвалился на пол, но тут же поднялся и снова придвинулся к майору.
- Вот так да! А еще из пушек, пулеметов, бомбами, ракетами.
Денис снова отправил Данилу к стенке и, когда тот встал, еще и еще раз.
- Хватит орать! - сам закричал он на Данилу. - Я не глухой. Я пришел поговорить. - И снова всадил ему кулак, словно кувалду, в грудь. Не паясничай! Иначе убью.
В глубоко посаженных глазах Данилы, казалось, блеснуло удивление. Его лошадиная челюсть отвисла. Капельки крови от выбитых зубов падали на штаны. Он не стал подниматься с пола. Молчал и смотрел на Дениса.
- Что? - не выдержал майор.
Данила сплюнул кровь и зубы.
- Ну, давай, - устало и спокойно сказал он.
- Стул мне! - крикнул Денис за спину и, усевшись, замолк в раздумье, с чего начать, о чем говорить с сумасшедшим и как.
- Ты говорил про светопреставление, - начал он. - Ты знал о светящемся столбе?
--
Я его видел.
--
А еще что ты видел?
- Груды трупов на городских улицах.
- Такая участь постигнет не только Б., но и другие города?
- Их будет много.
- По всей России?
- По всему миру.
- Можешь назвать эти города?
- Я их не знаю.
- А когда это случится?
- Хорошо. Тогда скажи, кто убивает людей?
- Владыка отбирает у них души.
- Кто такой владыка? Бог?
- Бог, церкви, религии - всё его произволение и творение.
- О ком ты говоришь?
- О том, кто выращивает нас, людей, словно траву в газоне. Кто создает и лелеет наши души, как произведения искусства, оберегает и питает их, как редкие цветы в оранжерее, а потом забирает их себе.
- Все-таки Бог?
- Я же сказал, богов нет. Они придуманы. ОН совсем не похож на этих богов.
- Хорошо, пусть будет так. Значит, это он убил людей в городе?
- ОН взял их души, и люди умерли.
- Для чего ему людские души?
Данила по-прежнему, не отрываясь, глядел в глаза майора и монотонно ронял слова, словно устал повторять их снова и снова.
- На земле, - говорил он, - почти сто лет не было мировых войн. При современном развитии военных технологий их больше не будет никогда. А ЕМУ нужно всегда много наших душ. ОН решил взять свое сам.
- Наши души, - задумчиво сказал майор, - будто мыши, которых кошки ловят. Люди выращивают коров, свиней, чтобы съесть их мясо. А...
- А людей выращивают, потому что нуждаются в их душах, - закончил его мысль Данила. - Вот именно. Человек не царь природы. И не надо нам тешиться своим могуществом. Человек так же немощен и уязвим, как всё в природе.
- Кого ты называешь владыкой?
- Я не знаю правильного слова для его обозначения.
- Ты его видел?
- Его никто не видел. Но я его почувствовал.
- В городе Б. обнаружили много людей - не живых, не мертвых. Что это значит?
- Одна душа не равна другой. Бывает, что сотня душ меньше одной.
- Как это понимать?
- Как хочешь. Что толку от твоего понимания? Иди и убереги людей от применения ядерных ракет.
Денис Давыдович вошел в аппаратную и сел рядом с наблюдавшей в монитор Марией Петровской.
- Полный псих, - сказал майор. - Такую ахинею несет.
- Будешь докладывать? - спросила напарница.
- О чем? Меня на смех поднимут или рядом с этим психом запрут.
- А я верю Даниле, - убежденно сказала Маша.
- Умоляю, больше ни слова об этом. Пойдем, найдем чего-нибудь поесть и выпить.
- Подожди. - Она взяла майора за рукав и быстро ему зашептала в ухо: - Почему он заговорил об ядерных ракетах? Если у людей не выдержат нервы, начнется цепная реакция уничтожения всего живого.
- Тогда конец земному шарику. В космосе будет болтаться обугленная головёшка, которую когда-то кто-то называл землей.
- Может быть, Данила и это предвидит и предостерегает нас? Мы должны что-то предпринять, убедить...