Аннотация: Об изобретателе российского фарфора Дмитрии Виноградове, сподвижнике Ломоносова.
В жизни случается всякое. Даже самое невероятное. Важно только вовремя узнать, что вы столкнулись как раз с таким случаем. И если случайно вы стали обладателем фарфоровой чашечки или табакерки, маркированной клеймом в виде стилизованной буквы W, да еще дополненной датой, относящейся к середине XVII века, виноградными гроздьями с листьями, то знайте, что вы схватили судьбу за лацканы. Потому, что перед вами уникальная вещь. Потому, что в мире таких известно только девять. Потому, что она сделана Дмитрием Ивановичем Виноградовым. Не знаете такого?
Дмитрий родился в 1720 году в древнерусском городе Суздале. Его отец, Иван Степанович, был протопопом и ключарем в Рождественском Соборе. Отец очень хотел, чтобы дети пошли по его стопам, и позаботился об их достойном образовании.
Вместе со старшим братом Яковом Дмитрий воспитывался в Москве, обучался в Спасской школе при Славяно-греко-латинской академии Заиконоспасского монастыря. Это было одно из авторитетнейших учебных заведений страны, достаточно сказать, что там обучались архитектор Баженов, математик Магницкий, писатель Кантемир. В это время там учился и Михайла Ломоносов.
С ним тринадцатилетний Дмитрий не только познакомился, но и подружился, хотя тот был старше на девять лет. Огромное желание учиться и одаренность помогли Дмитрию быстро догнать Ломоносова, а потом пройти с ним вместе за один год три класса.
В конце 1735 года обоих братьев Виноградовых и Ломоносова в числе других двадцати учеников направили в Петербург для продолжения образования при Академии Наук. И года не прошло, как Дмитрия Виноградова, Михайла Ломоносова и Густава Ульриха Рейзера, как лучших учеников направляют на учебу в Германию. Вдумайтесь! Прочувствуйте! В шестнадцать лет, по предложению Тайного кабинета министров, по представлению Петербургской Академии наук, по указу императрицы, как одного из лучших! Вот она, хватка гения!
Им надлежало изучать "между прочими науками и художествами особливо и главнейшие химии и металлургии к сему тому, что касается до горного дела или рукописного искусства". Дмитрий с увлечением принялся за науку. Вы наверно вообразили себе канонического прилежного зубрилу? Ничего подобного. Молодость брала свое. Дмитрий отличался и неукротимым нравом, и буйным поведением, и расточительными кутежами. Если вы помните многосерийный фильм о Ломоносове, вы должны помнить и веселую жизнь "школяров" в Саксонии. Но, тем не менее, он учился, учился и учился. Понимая, что теория без практики мертва, он мотался по рудникам, знакомился с устройством шахт, работой рудокопных машин и приборов. Да и сам работал в шахтах.
С багажом основательных фундаментальных познаний и богатым практическим опытом он вернулся в Россию в феврале 1744 года. По результатам экзаменов Берг-коллегия аттестовала его маркшейдером в ранге капитан-поручика, а по окончании года - бергмейстером, т.е. горным инженером. Но, фактически, ему не довелось побывать таковым. 5 ноября 1744 года он был причислен к Кабинету Ея Величества. Его ожидало новое сложное задание - раскрыть секрет производства фарфора, или, как его тогда называли, порцелины.
Организовать производство отечественного фарфора страстно желал еще Петр I. Он прекрасно понимал, что для того, чтобы стать европейским государством, кроме победы под Нарвой и Полтавой надо выиграть также идеологическую войну. Поэтому он всеми силами насаждал в, мягко скажем, нецивилизованной России искусства и ремесла. Для разгадки секрета производства фарфора, который в те времена был известен только в Китае и Саксонии, хитрый царь пошел традиционным путем - занялся промышленным шпионажем. Он послал в Мейссен некоего Юрия Кологривого, но тот потерпел фиаско. Петр пытался подкупить китайцев, однако суммы, запрошенные теми, оказались непомерно большими. Попытка привлечь в Россию иностранных мастеров тоже не удалась. Оставалось одно - своими силами заново изобрести технологию фарфора.
При жизни Петра этого сделать не удалось. Желание отца воплотила императрица Елизавета. 5 июня 1744 по ее указу была основана Порцелиновая мануфактура - первое в России и третье в Европе фарфоровое производство. Но открыть предприятие - еще не значит выпускать на нем продукцию. Ведь как делать фарфор в России еще никто не знал. И Елизавета в очередной раз попыталась пригласить иноземного специалиста. Таковым оказался Кристоф Конрад Гунгер, обязавшийся "учредить в Санкт-Петербурге мануфактуру для делания голландской посуды, також и чистого порцелина, как оный в Саксонии делается".
Однако задачей императрицы было не столько начать изготовление фарфора под руководством иноземного спеца, сколько перенять его тайны. С этой целью Елизавета "по высочайшему своему капризу" поручила надзор за будущей "мануфактурой" барону Черкасову, управляющему ее личной канцелярией. Тот же, "для присмотра дела порцелина" приставил к Гунгеру молодого бергмейстера. Дмитрий рьяно взялся за дело, желая досконально изучить все тонкости ремесла, он не отходил от Гунгера ни на шаг.
Но чем больше он присматривался к действиям Гунгера, тем сильнее убеждался в его невежестве. Дело в том, что тот был обыкновенным алхимиком-шарлатаном, или, как их тогда называли "арканистом". Таких тогда было множество в Европе. Единственной его задачей было выбить побольше денег у императрицы. Барон же Черкасов более всего хотел угодить всемогущей государыне. Единственным, кто действительно хотел создать фарфор, был Виноградов.
Впоследствии Виноградов писал о Гунгере: "Сколько таких побродяг находится в свете, которые из ничего золото хотят делать, другие из всех камней и земель чистый порцелин составить обещаются, а сами ни основания, ни истинного искусства весьма не знают и тем, кто их обманам поддается, целые горы к порцелину годной материи и полные магазины чистого фарфора обещают. Но, невидимому, те магазины с фарфором только на воздухе строят и только дым и чад за порцелин продают и чрез то других обманством своим в великие протори и убытки вводят".
Разность интересов Гунгера и Виноградова привели к откровенной вражде между ними. Гунгер понимал, что Дмитрий - единственный человек, который может его разоблачить. А посему откровенно мешал ему заниматься собственными исследованиями, и даже неоднократно пытался очернить Виноградова в глазах Черкасова. Тот же, вместо того, чтобы разобраться в сути вопроса, все больше угрожал репрессиями.
Убедившись, что от Гунгера положительных результатов ждать нечего Виноградов, попытался сам получить фарфор, и уже в 1747 году смог изготовить несколько удачных образцов. Надо было спешить - в России то тут, то там предпринимались самостоятельные попытки разгадать секрет древнего ремесла.
Например, в 1724 году русский купец Афанасий Гребенщиков основал фаянсовую фабрику, и пытался изготовить на ней фарфор. В 1747 году это ему почти удалось. Но полученные образцы были далеки от идеала, и эти разработки не получили дальнейшего развития, несмотря на то, что Гребенщиков был, по-видимому на верном пути.
Наконец, все же, стало ясно, что Гунгер - пустышка, и в 1948 году его уволили. Руководить Порцелиновой мануфактурой поручили Дмитрию. Хотя, нет, теперь уже Дмитрию Ивановичу. Пользуясь обретенной свободой, он организовал систематическую научно-техническую работу.
Виноградов разрабатывал рецептуры фарфоровых масс, глазурей и красок по фарфору, искал сырье, налаживал его добычу, очистку и доставку, проектировал обжиговые печи и вел испытания различных сортов топлива, исследовал режимы обжига. Это был "прилежный труд", как он сам называл его.
Одновременно Дмитрий Иванович готовил себе сотрудников, помощников и преемников. В отличие от иноземных специалистов он ничего не скрывал от тех, кто помогал творить ему русский фарфор. Результаты более чем тысячи опытов Виноградов систематически записывал в журнал.
Да, помощников было много, но все же "первой скрипкой" был он, Дмитрий Виноградов. Он сам как-то написал об этом: "Одним словом, не было такого человека, который бы мне что лучшее показать или присоветовать мог". Так и получилось, что русская технология фарфора была создана самостоятельно, без привлечения западных специалистов, и не вслепую, а в результате строгой научной работы.
В 1752 г. заканчивается чисто исследовательский этап работ Виноградова. Мануфактура заработала, и в 1753 производство фарфора было поставлено на поток. Первые изделия в силу технического несовершенства производства были мелкими - всякая фарфоровая всячина от пуговиц, набалдашников для тростей и эфесов шпаг до пудрениц и табакерок.
Потом пошли вещи покрупнее. Первый императорский сервиз изготовили "по рецепту" Виноградова в 1756 году. В него входили столовые тарелки и вазы, супницы "с прелестницами" и прелестница с "прелестями", кавалеры с орденами и чашки в комплекте под названием "Каприз императрицы". Появились заказы от частных лиц. Процесс пошел.
Однако самоотверженный труд стоил Виноградову жизни. Постоянное непосильное напряжение, которое он пытался ослабить принятием горячительных напитков, привели к хроническому алкоголизму со всеми вытекающими последствиями. Как творец он исчерпал себя. Вот что Дмитрий писал барону Черкасову: "За что я не примусь, то почти все у меня из рук валится, и в мыслях моих все странное вселяется: то какого-то рассуждения там ожидать, где только беспокойство жилище свое имеет..."
И чем же благодарное отечество помогло Виноградову? Больной, доведенный до галлюцинаций, он... был прикован цепью к печи "на время обжигу... чтобы и спал там". "Просидев" три дня на цепи, 25 августа 1758 года Виноградов умер. Ему было 38 лет.