Аннотация: Готическая неоромантическая сказка для конкурса "Мистической фантастики"
У неё было зеркало - огромное зеркало во всю стену. Она любила смотреться в него. Она была красива и прекрасно осознавала это. Ей казалось, что в этом её сила. Она жила предчувствием любви и как только появилась возможность - влюбилась. В меня. Хотя у неё не было выбора, ведь в вампира невозможно не влюбиться...
Её дом - громоздкая многоэтажка - стоял недалеко от реки. Рано утром она могла видеть, как от воды поднимается туман. Вечерами она не боялась гулять по над рекой, бродить по едва различимым тропкам, протоптанным местными пьяницами в береговых зарослях, чуть ниже набережной. Она жила предчувствием любви, и отчего-то это чувство гнало её к реке.
Днями я спал в склепе на склоне холма чуть ниже по течению. Когда-то здесь было кладбище, но от него почти не осталось и следа. Теперь это были мои владения. Место вечного покоя днём и вечного беспокойства ночью.
В том году выдалось чудесное лето. Я тоже часто бродил рядом с рекой, охотясь на случайных прохожих. Насытившись, я топил их в реке - ещё полуживых, чтобы на них не сошло проклятие вечной ночи. В конце концов, они умирали не от моего укуса, так что в этом смысле вода действительно очищает.
Я заметил её сразу. Её было трудно не заметить. Она была ослепительно красива. Моё сердце, вот уже несколько веков лениво перегоняющее чужую кровь, вздрогнуло. "Ты не мог влюбиться, - говорил я себе перед тем, как погрузиться в зыбкий туман дневного отдыха, - Вампиры не влюбляются..."
Я знал, что со мною что-то происходит и боялся этого. Она стала моим наваждением. Печаль моя была безмерна и ужасна. Проклятие вечности - это не только проклятие вечной ночи. Ничто не кончается - это самое страшное. Там, где все людские печали и горести стирает смерть, уныние вампира не имеет предела.
Целый месяц я следил за ней и оберегал её. Она не боялась поздно вечером гулять около реки. Ей казалось, что ничего дурного с ней не может случиться, и это действительно было так - ведь у неё был я, её тёмный ангел-хранитель.
Затем я осмелился заговорить с ней. Сначала она вздрогнула и испугалась. Они всегда вздрагивают и пугаются, ведь когда я приближаюсь к ним, вместе со мной приближается холод. Но затем она оглянулась и посмотрела в моё лицо. Она влюбилась в меня, ведь в вампира невозможно не влюбиться. Никто не может устоять перед красотой застывшей смерти.
-Вам не страшно гулять так поздно здесь? - спросил я.
-А вам? - дерзко ответила она вопросом на вопрос.
-Мне - нет, - ответил я и протянул ей руку.
В тот вечер мы гуляли, взявшись за руки. Я чувствовал, что она слегка меня боится, но это лишь придавало сладкую остроту её любви.
Ещё месяц пролетел в мимолётных встречах. Она не могла понять, что происходит. Посетившая её любовь была не той, что она ожидала. Ей было трудно понять, счастлива она или нет, и откуда берётся ощущение моего присутствия, даже когда меня нет рядом?
Я действительно постоянно был с ней. Когда мы поздно ночью расставались, я лишь растворялся в ночной тьме, но никуда не уходил. Я следовал за ней к её подъезду, а затем долго парил на уровне её окна, следя за тем, как она задумчиво пьёт поздний чай, как долго смотрит в зеркало, как раздевается и ложится спать. Даже пребывая в своём склепе, я видел, где она и что делает.
Единственный раз за время своего ночного существования я хотел, чтобы это продолжалось вечно... Но на этот раз всё должно было кончиться. Любовь вампира не может иметь счастливого исхода - это ещё одно проклятие.
В ту ночь она спала очень чутко, а я вновь парил около окна, ловя каждый её вздох. Я почти мог увидеть её сон. Ей снился я. Ей снилось, что мы занимаемся любовью, и от этого печаль переполняла моё сердце.
Помню, как она вздохнула и прошептала во сне моё имя. В тот самый момент я почувствовал, что древний запрет пал. Я мог войти к ней, ведь она пригласила меня. И я должен был войти - вампиры всегда повинуются зову живой крови.
Я толкнул раму окна. Преграды не было. Спустя мгновение я уже был в комнате, стоял у её кровати.
Она вздрогнула и проснулась. Её разбудил извечный холод, который всегда опережает меня на долю секунды.
Я стоял около её кровати и молчал. Ни один мускул лица не выдавал моего волнения. Я чувствовал её тепло, слышал, как бьётся её сердце.
Она улыбнулась мне. Ей казалось, что сон продолжается. Самый чудесный сон в её жизни. Она протянула мне руку и привычно посмотрела в зеркало... У неё было большое зеркало - огромное зеркало во всю стену, вы ещё помните это?
Зеркало не могло врать. Оно отражало всё, как есть - тонущая в полутьме комната, освещаемая светом полной луны, большая кровать, на которой сидит она с протянутой рукой... И больше никого.
Что с того, что я был там. Парадокс зеркала в том, что оно отражает только объективную реальность. Я был там, но меня не могло там быть, ведь я умер пару веков назад. Я любил её, и она любила меня - но наша любовь была за пределами этого мира, за пределами объективной реальности.
Она закричала. Она кричала очень громко, силясь проснуться, ведь самый красивый сон в её жизни мгновенно превратился в кошмар. Но это был не сон...
Может быть следовало кинуться к ней, зажать рот рукой и впиться зубами в её горло. Позволить себе мгновение холодной смертельной страсти. Это утолило бы мою жажду, но не утолило бы печаль. Это не удовлетворило бы мою любовь, но превратило бы её в занозу, навечно застрявшую в онемевшем сердце. Поэтому я нашёл в себе силы грустно улыбнуться и уйти.
Я развернулся и вышел в окно, а она всё кричала и кричала... Этот крик до сих пор звенит у меня в ушах...
Если мне хватит сил... Если я смогу, то сегодня на заре выйду из склепа, чтобы в первых лучах солнца произнести её имя. Лучше очищающий огонь, чем бесконечная тоска. Я не боюсь. Нет ни рая, ни ада. Есть только вечный рассвет за вечной тьмой.
Я видел этот мир дольше, чем следовало. Он не стал лучше и не стал хуже. Может - лишь печальнее. Так что не беда, что от меня ничего не останется - только горстка пепла и эта рукопись на дне старого гроба в заброшенном склепе на склоне холма. И больше ничего.