Едут на шестисотом мерседесе "новые русские", а навстречу им "запорожец"...
Из анекдота.
Утром он всегда выпивал стаканчик кефира. Местный кефир не имел аналогов ни в одном месте, где ему доводилось бывать - а побывал он во многих местах, в том числе и очень изощренных по части приготовления пищи и придумывания всяких разных годных для употребления продуктов и изделий. После этого небольшая зарядка - даже в отпуске нужно стараться, чтобы тело не теряло нужную форму, ну а потом - потом уже, собственно, приготовление завтрака. Это составляло целый ритуал, и он никогда не стремился к тому, чтобы как-то сократить или ускорить его. Маленькие бутербродики на поджаренных в тостере кусочках белого хлеба с рыбой и колбасой, яйцо всмятку, ароматный кофе со сливками. С кофе нужно было быть осторожным, подделок развелось уже столько, что даже он однажды купил - в магазине! в самом дорогом городском супермаркете!!! - нечто, что словом "кофе" мог бы назвать только очень неискушенный в данном вопросе человек.
Но только из-за этого - из-за того, что на здешнем потребительском рынке ходит очень много фальшивого кофе - и менять столь милый его сердцу уклад небольшого российского городка на что-то другое? Пусть там даже кофе будет самый что ни на есть подлинный и натуральный? Никогда!
Он уже много лет проводил свой отпуск в этом городе и от этой привычки из-за такого пустяка отказываться не собирался. Даже если в один прекрасный день весь кофе здесь станет поддельным, он не будет считать, что жизнь кончилась, и нужно устраивать себе отпуск в другом месте. Потому что нигде, кроме как здесь, не было такого пейзажа, таких лесов, рек и озер, а самое главное, такой рыбалки.
Конечно, он не мог не заметить, что здешняя жизнь за последние несколько лет изменилась - и, хотя он никогда не читал газет и не имел дома такой вещи, как телевизор, он без труда сообразил, что здесь произошли очень существенные перемены. Сперва он, по своему обыкновению, отнесся к этому совершенно равнодушно, потому как его они не касались совершенно, однако очень скоро он заметил, что в чем-то эти перемены помогают ему жить во время отпуска чуть более комфортно, чем раньше.
В отличии от других, он ездил в отпуск не за комфортом - комфорт - настоящий комфорт, такой комфорт, о котором здесь даже и не подозревают, расположен очень далеко - но он-то как раз искал совершенно другого - тихой спокойной жизни, ночевок в палатке, многочасовых посиделок на берегу лесного озера с удочкой, маленьких радостей, когда клюет, притворных ворчливых вздохов, когда рыба все никак не хочет идти на крючок, а потом уха, которую давным-давно научил его варить такой же рыбак, как и он, человек по имени Васильич - где он, столько лет прошло - может, и в живых уже нет. И именно здесь, в этом маленьком городке, лежащем далеко от больших городов, набитых людьми и машинами, он эту тихую и безмятежную жизнь и нашел.
Но в маленьких изменениях в сторону большей комфортности, что ни говори, были свои прелести. Если раньше приходилось стоять в очередях, чтобы купить продукты, а раз, в очередной свой приезд, он с удивлением обнаружил, что продукты вообще куда-то делись, и в магазинах - местах, где эти продукты покупают, - не оказалось вообще ничего, кроме каких-то странных композиций из консервных банок, содержащих что-то совсем неаппетитное под названием "Морская капуста", - то в последние годы в магазинах появились не просто продукты - появился выбор. И - слаб человек - он стал покупать привозимый из-за океана дорогой и хороший кофе, само наличие которого в здешних местах оказалось маленьким, но очень приятным сюрпризом.
Все-таки жить здесь, совершенно не интересуясь местными событиями, было нельзя - да и потом, могла ведь опять приключиться какая-нибудь история, как с тем человеком, представлявшим местные силы, надзирающие за соблюдением закона, который стал приходить к нему с первого же дня отпуска и просить у него какие-то официальные бумаги, которые носили разнообразные названия, как то: "выписка из домовой книги", "прописка", "форма номер 9" - короче, пришлось срочно звонить местному контактному лицу, чтобы вопрос был улажен как можно быстрее.
И вот - все-таки жизнь меняет людей, и люди сами меняются по ходу изменений - он в прошлый свой приезд связался с контактным лицом и попросил сообщить основные сведения о месте, где он провел уже так много отпусков, и где он собирался проводить их и дальше - а там, чем черт не шутит, может и поселится после выхода на пенсию, - событие, до которого оставалось, в общем-то, не так уж и много лет.
Контактное лицо как всегда проявило себя очень добросовестным и исполнительным, информация пришла в полном объеме и даже несколько более большем, чем необходимо, вся она была хорошо изучена, проанализирована, отсортирована - и положена в самый дальний угол памяти, потому как приехал он все-таки не следить за перипетиями изменчивой, но, в сущности, глубоко провинциальной в глобальных масштабах местной политики, а отдыхать после своей беспокойной, трудной и такой необходимой обществу работы.
Приготовив завтрак, он помылся, не без удовлетворения рассматривая в зеркале свое лицо - самое заурядное лицо самого заурядного человека, неспособное привлечь чье-то внимание в толпе местных жителей, и в самом себе не имеющее ничего, что могло бы вызвать к нему даже самый кратковременный интерес. Коротко подстриженные волосы - парикмахер назвала эту стрижку "под канадку" и все было недосуг заглянуть в словарь, чтобы посмотреть, что же это такое - "канадка" и почему "под", немного оттопыренные уши, серые глаза, немного морщин под ними, среднестатистический нос - в общем, именно то, что и нужно, чтобы не выделяться.
С хорошим аппетитом и не менее хорошим настроением съел он свой завтрак, тут же убрал за собой и помыл посуду, одел свой купленный лет этак пятнадцать назад, в свой первый отпуск, плащ, того же возраста шляпу, взял с вечера приготовленные вещи, лежавшие в маленьком пространстве перед входной дверью, которое называлось прихожей (если есть прихожая, то где же "хожая"? автоматически промелькнула в мозгу мысль, как бывало каждый раз, когда он сталкивался с удивительными странностями языка, которым пользовался, пребывая в отпуске - или в отпуску? нет, невозможно понять логику здешней грамматики!) - и вышел из своей квартиры, в которой было всего одна комната, санитарно-гигиенический блок с ванной и унитазом, кухня и пустая вспомогательная комната-шкаф, в подъезд.
Подъезд встретил его знакомым запахом нечистоты и нестерильности, что не вызвало у него никаких отрицательных эмоций. Наверное, только такой человек, как он, может лишь умиляться этому постоянству - запаху подъездов, облупившейся штукатурке на стенах, стертым и потрескавшимся ступенькам, частично обгорелым ящикам с цифрами, как-то связанными, судя по нумерации, с квартирами в подъезде. Нужно жить очень непостоянной жизнью, чтобы ценить постоянство - пусть даже это постоянство неухоженности и очень низкой бытовой культуры - а то и полного ее отсутствия. И нужно очень устать от почти медицинской стерильности служебных помещений, чтобы почти радоваться бытовой нестерильности и такой трогательной нечистоты повседневной жизни, что окружала его здесь.
Машина стояла в гараже, а гараж - ряд сделанных их металлических панелей коробок - располагался прямо во дворе - что для машиновладельца очень удобно. По здешнему календарю был выходной, но во дворе уже стояла соседка - пожилая женщина неопрятного вида с признаками чрезмерного употребления алкогольных напитков на лице, которая, каждый раз встречая его, зачем-то пыталась с ним заговорить - а в прошлый или позапрошлый отпуск - даже зазывала его в гости.
- А, сосед приехал! - громко воскликнула она. Голос ее был очень резким и грубым, почти мужским, и он подумал, что сон немалого количества людей нарушен в эти утренние часы, потому что пятиэтажные дома, построенные из железно-бетонных блоков, образовывали колодец, в центре которого и находились гаражи, а также детская песочница и сломанные качели - ну и большие и дурнопахнущие металлические контейнеры для отходов, из которых эти самые отходы все время выпирали - и падали на землю, не делая двор чище и опрятнее. И любой резкий звук отражался от стен, усиливался и долго не мог утихнуть, словно бьющаяся в клетке птица.
- Здравствуйте, - вежливо сказал он, пройдя мимо, и отперев серо-ржавую дверь своего гаража.
- А мы-то все смотрим - нет и нет нашего вахтовика-нефтянника, ужо и беспокоиться начали - не случилось ли чего.
Женщина уже не первый раз называла его так - хотя он никогда и никому ничего подобного не говорил - да и не мог сказать, потому что не видел надобности. Все вопросы с его пребыванием здесь решало контактное лицо, а что там написано в документах, которые у него, как и у любого здешнего добропорядочного и законопослушного человека, были в полном порядке, его слабо интересовало - то есть вообще-то не интересовало совсем.
Нужно сказать, что эта соседка, кроме оставшегося в прошлом Васильича, случайно встреченного на одной из рыбалок во время первого отпуска, являлась единственным человеком, который проявлял к нему интерес - хотя бы в форме каких-то попыток заговорить или познакомиться. Тот давний случай с человеком из органов правопорядка благополучно забылся, а все остальные люди, с которыми он просто неизбежно вынужден был вступать в минимальный контакт - продавщицы в магазине, парикмахер, служащие на бензозаправочной станции - все они не проявляли к нему абсолютно никакого интереса. Что его абсолютно и безусловно устраивало.
- А тут уж твой гараж хотели того, присматривались. Ведь нет хозяина и нет. Даже дверь ломать хотели. Собрание там провести, протокол составить - и открыть двери-то, потому как хозяина не слуху и не духу, а гараж пропадает...
Он пожал плечами. И дверь была не совсем уж такая простая, чтобы ее могли запросто открыть, и где-то в нужном месте в нужной местной инстанции лежала нужная бумажка, подстраховывавшая от таких ситуаций, - да и вообще все это было ему безразлично. Потому что он знал, что когда приедет сюда, все его немногие вещи будут в его квартире, гараж будет стоять во дворе, а внутри будет стоять его машина.
Купил он ее тоже в свой первый приезд в отпуск - как и многое другое. Мог купить и другую, более престижную - но он искал и разыскал именно эту, стоило ему только раз встретить на улице это нелепое устройство, снабженное двигателем внутреннего сгорания. Контактное лицо, которое помогало ему в тот первый день, кажется, немного оторопело от такого странного выбора клиента, но - будучи, как уже отмечалось, дисциплинированным и исполнительным - а другим оно, собственно, и не могло быть по определению, сделало все точно и в срок, и уже вечером уникальное изделие местных автомобилистов стояло во дворе его дома. Конечно, вот так сразу сесть и поехать - это было нереально, два дня он с восхищением изучал устройство этого аппарата, еще один день ушел на мелкие усовершенствования, не превратившие, конечно, устройство в подлинное средство передвижения в современном значении этого слова, но позволявшие быть уверенным, что уж до ближайшего пригородного леса на нем доехать можно. А большего ему и не нужно было. Зато, вернувшись из отпуска и занимаясь своей работой, связанной зачастую с самыми современными техническими устройствами, он не без теплоты вспоминал четырехколесное устройство, терпеливо и верно ждущее его в своей железной коробке.
Пока он клал в машину вещи - палатку, удочки, другие необходимые рыбаку вещи, - соседка что-то говорила, но слушать необходимости не было, поэтому он и не слушал и не слышал.
Его нисколько не беспокоил этот приступ внезапного интереса к своей персоне, потому что он знал, что даже если этот интерес станет слишком навязчивым, есть немало способов раз и навсегда от него избавиться. И эти способы даже не потребуют особых усилий с его стороны.
Он вывел машину из гаража - завелась она сразу, сходу, что не осталось незамеченным, но только уже не соседкой, которая все еще чего-то громко и визгливо говорила, а вышедшим из дома пожилым человеком с собакой на поводке, одетым в пиджак, из под которого выглядывала несвежего цвета майка, и штаны, называемые здесь почему-то тренировочными, хотя человек больше походил не на спортсмена, а на злоупотребляющего алкоголесодержащими напитками человека - какая-то напасть среди местных жителей! - однако, в здешних местах это было скорее правилом, чем исключением.
- Смотри, год Петровича не было, а его тарантайка с первого раза завелась!
Несложно было понять, что Петровичем человек с собакой назвал его самого, правда, так и осталось неясным, почему, ведь в маленькой красной книжке со странной картинкой на обложке, что он всегда носил с собой, и внутри которой была его черно-белая фотография, ни про какого такого Петровича написано не было. Однако и это не вызвало ничего, кроме смутно промелькнувшего - и тут же забытого - недоумения. Он закрыл гараж, сел в машину и не торопясь выехал со двора через узкий проход-арку между домами на прилегающую улицу, оставив соседей что-то горячо обсуждать - и даже смутно долетавшие до его ушей слова вроде "жлобье всякое" и ему подобные, извергаемые громогласной соседкой, оставили его совершенно равнодушным.
Впереди было то, ради чего он приехал на целый месяц в этот маленький город - тишина и спокойствие средней полосы умеренного континентального климата в самом начале сезона, называемого осенью, и, для разнообразия, тихая неторопливая жизнь маленького провинциального города, в которой он находил отдохновения не менее, чем в утренней рыбалке или ночевках в палатке где-нибудь на берегу речки или озера - и все это наполняло душу умиротворением и спокойствием.
Город постепенно просыпался - и если лет десять назад об этом говорили его жители, спешащие на большой завод в центре, то теперь он, этот самый завод, делавший что-то примитивно-железное для оборонной инфраструктуры этой страны, по вполне понятным причинам почти не работал, о чем говорили хотя бы переставшие отравлять воздух большие трубы, торчащие из-за высоких красно-кирпичных стен. Сейчас признаками начала нового дня жизни города являлись уличные продавцы, которые выкладывали свой товар на тут и там расставленные лотки, раскрывающие свои двери маленькие и большие магазины, выходящие в свой ежедневный поход в поисках дешевого и хорошего старухи с сумками в руках.
Сегодня он не планировал серьезную вылазку на природу с ночевкой, палатку же и всякие принадлежности взял только на всякий случай - а вообще он собирался просто поискать новое место. В свой последний приезд, - условно говоря, год назад - на своем любимом месте в десяти километрах от города на восток по федеральной трассе, и еще столько же по грунтовой на юг, он обнаружил какие-то признаки если еще не самого строительства, то подготовки к нему - а учитывая то, что, при всеобщем обеднении населения этой страны в целом, определенная часть ее стала получать сверхдоходы, позволяющие им строить не просто дачи, а целые замки, не было гарантии того, что на берегу его озера уже не вознесся какой-нибудь особняк внезапно разбогатевшего члена здешнего общества.
Поэтому-то он и посмотрел накануне, еще перед приездом, внимательнейшим образом карту, сделанную с очень высоким разрешением специально по его просьбе. И уже наметил несколько мест, достойных того, чтобы их посетить - если в самом деле подтвердится то, что он предположил в прошлый свой приезд.
Выезд на трассу лежал сразу за перекрестком. Ему горел красный - и он послушно остановился. Правила вождения автомобилей были достаточно просты и логичны, и никаких проблем у него с ними не было. Если бы только и другие придерживались их так же аккуратно, как он. Потому что, когда ему загорелся зеленый, и он аккуратно тронулся на первой передаче, из-за поворота выскочила огромная, но все-таки легковая машина, похожая на сарай черного цвета, проскочила как ни в чем не бывало на красный свет - и он точно и аккуратно въехал этой черной машине в бок - успев лишь чуть-чуть изменить угол столкновения с прямого на остро-тупой.
Передняя часть его машины сплющилась, в то время как у черной машины - тут он обратил еще внимание на ее затемненные, практически черные, стекла - было разбито переднее правое крыло. Из машины тут же вышел невысокий плотный человек в черной кожаной куртке.
- Ну, мужик, ты попал! - сообщил этот человек, взглянув сначала на свое правое крыло, а потом на него, вылезающего из разбитой машины - дверь сильно покорежило и открыть ее стоило больших усилий.
- Вы проехали на красный... - начал он, но кожаный только качал головой, и повторил, не дослушав:
- Во, ты, блин, мужик попал!
Тут из машины вылез точно такой же человек в кожаной куртке, разве чуть-чуть толще и массивнее, и на груди у него была очень большая желтого цвета цепь, и он сказал ту же самую фразу, правда, порядок слов был другой:
- Попал ты, мужик, блин, однако!
А из машины показался уже следующий - и опять абсолютно такой же человек! -ну, разве что какие-то детали были другим - уши чуть более оттопырены, глаза чуть меньше, подбородок чуть массивнее, живот чуть более отвисший, - но он сказал сначала что-то абсолютно непонятное, и только по наличию определенных слов можно было догадаться, что это так называемая табуированная лексика, которая служит для передачи эмоционально-окрашенной речи и чаще всего несет какое-то негативное содержание, направленное в сторону реципиента, то есть собеседника. Однако после трудно-переводимого потока слов он добавил все тот же оборот, то есть фразу, имевшую, судя по всему, какой-то сакральный смысл в сложившейся ситуации.
- Попал ты, однако, мужик.
Однако и это было не все. Из машины появился четвертый - и опять точно также одетый в черную кожаную куртку, спортивные штаны с лампасами и ботинки на толстой подошве - человек с точно такой же короткой стрижкой. С какими-то мелкими и непринципиальными отличиями во внешнем облике. Так, например, у него, в отличие от предыдущих, на каждом пальце рук были надеты толстые кольца желтого цвета. Таким образом их стало четверо - и они были похожи друг на друга, как родные братья. Про то, что он сказал - пусть и немного другими словами, про "мужика, который попал", можно, само собой, и не упоминать.
Свою машину ему жалко не было - и починить ее не стоило труда, и заменить на другую - тоже. Однако четверо из черной сараеобразной машины, похоже, были просто потрясены, хотя, на его взгляд, повреждения на ней были не настолько существенны, чтобы выражать свои эмоции в столь резкой форме, как начали они - все сразу, повышая голос и мешая понять, что они говорят. Он только улавливал слова, выражающие разные оттенки как отправления физиологических нужд, а также связанных с сексуальным поведением, но только в какой-то нетрадиционной манере - с родственниками, представителями своего пола и почему-то с животными. Он быстро потерял к ним интерес, отвернулся, и стал думать, как убрать свою машину с полосы движения, но тут вдруг его настиг страшной силы удар в ухо, который сбил его с ног.
Он быстро перевернулся и вскочил на ноги - и увидел, что все четверо стоят совсем рядом и вообще настроены очень агрессивно.
- Ты, че, мужик, отворачиваешься? Слухало не работает?
- Простите, - сделал он еще одну попытку, потирая звенящее и очень болезненно перенесшее удар ухо. - Вы нарушили правила дорожного движения, выехав на управляемом одним из вас автотранспорте на красный свет светофора...
- Колян! - сказал один из четверых - Этот козел с "запора" вроде издевается...
- Да нет, Витек, - откликнулся другой. - Мужик просто не понял. Слышь, дядя, пять штук баксов - и скажи спасибо, что не убили.
Переводчик в голове быстро откликнулся: "Пять тысяч долларов - валюта Соединенных Штатов Америки".
- Простите, - сказал он. - Во-первых, насколько я понимаю, согласно закону, вы должны мне компенсировать ущерб, потому что столкновение произошло по вашей вине. Во-вторых, вы грубо нарушили Уголовный кодекс, применив ко мне силовое воздействие - за что вам придется отвечать согласно...
- Точно, издевается! - заорал кто-то из четверых. Стало ясно, что сейчас последует новая атака и он уже собрался встретить ее, но в этот момент прямо к перекрестку подъехала машина, исходя из ее раскраски и дополнительно установленного оборудования, одна из тех, на которых ездят представители сил, наблюдающих за соблюдением правопорядка. У него отлегло от сердца - потому что не хотелось представлять того, что могло бы последовать, если бы эти четверо мужчин набросились на него.
Из подъехавшей машины вышел человек в синеватой форме и кепке с большим козырьком. Как ни странно, его появление обрадовало и четверых с черной машины.
- Здорово, Толян, - сказали они по очереди и принялись пожимать ему руку, что в системе ритуалов данного социума означало приветствие хорошо знакомого лица.
- Что тут происходит? - спросил человек в форме.
- Толян, "Запоры" совсем распоясались. Прямо в бок нам дал, козел! Ездить не умеет! И еще платить не хочет!
- Вы владелец "Запорожца"? - И, не дождавшись ответа: - Документы, права, техталон.
Он знал, что это такое, поэтому спокойно протянул все необходимое, добавив при этом: - Я настаиваю, что дорожно-транспортное происшествие произошло по вине черной машины...
- Так, гражданин Сидоров Сергей Михайлович, проживает по адресу Кузовная 3, квартира 8, - громко объявил человек в форме. - Вы грубо нарушили правила дорожного движения, о чем будет составлен протокол. Все дальнейшие меры по возмещению причиненного ущерба машине "Джип Чероки" будут решаться по суду или в форме договоренности с потерпевшими.
- Ага, - сказал один из четверых. - Тут фара одна на три штуки баксов, по спецзаказу из Штатов.
- Да нет, вы не поняли, - сказал он. - Это я потерпевший...
- А вот это уже мое дело - определять кто потерпевший, - сказал человек в форме и, направляясь к машине, бросил на ходу четверым: - Если не договоритесь - протокол получите у меня. Адрес у него в паспорте. Только вы этого придурка здесь не замочите, да и вообще поаккуратнее...
- Ну, Толян, о чем речь! - пообещала одна из кожаных курток.
- И это ведро с гайками пусть мужик сначала куда-нибудь оттолкает! - крикнул представитель сил, наблюдающих за поддержанием порядка, по имени Толян, и уехал на своей ярко раскрашенной машине с дополнительно установленным оборудованием. И тут он понял, кого тот ему напомнил. Если снять с него синеватую форму и одеть в черную кожаную куртку, спортивные штаны с лампасами и ботинки на толстой подошве - он стал бы неотличим от четверых из черной машины, похожей на сарай с затемненными стеклами.
- Давай, мужик, оттолкай свой "Запорожец" куда-нибудь в уголок, чтобы людям не мешал ездить. У нас много дел - сейчас к нотариусу поедем, доверенность писать будешь на квартиру свою, а нам из-за тебя, козла, еще ремонтироваться, а нас и так пацаны ждут.
Вообще, заметил он, кожаный начал говорить даже как-то ласково, но в его словах чувствовалась скрытая угроза. Ситуацию следовало проанализировать, и пока он толкал свою разбитую машину в сторону, чтобы она не мешала уличному движению, он ситуацию проанализировал. И анализ этот ему не понравился.
Когда он закончил, сзади раздался звук двигателя: черная машина с затемненными стеклами стояла позади него, вся четверка сидела в машине, одна из дверей была приветливо открыта, и из машины донеслось:
- Садись, дюдяй, подвезем.
- Я никуда с вами не поеду, - сообщил он им, доставая из машины сумку и палатку.
- Чё? Чё ты сказал?
Он счел, что вопрос этот чисто риторический, то есть ответа не требующий - отмечалась такая парадоксальная форма в здешнем языке - вопрос, не требующий ответа, - и поэтому повторять свои слова не стал. Просто закинул тюк с палаткой за одно плечо, сумку взял в другую руку - и направился к переходу, чтобы идти в сторону дома.
Если бы не было первого случая, когда один из кожаных стукнул его, когда он этого не ждал, он мог бы в этот раз получить удар гораздо большей силы - потому что выскочивший из машины и разбежавшийся сзади человек ставил своей задачей попасть ему в голову огромным черным ботинком с толстой подошвой. Но на этот раз он был настороже, точно рассчитал момент времени - и в последнюю секунду просто легким движением ушел в сторону. Ударявший проскочил мимо, потерял от неожиданности равновесие и упал. Крик, который он издал, слился с криком троих, выскакивающих из машины. Это было какое-то слово, но он разобрал только первый слог:
- Пи-и-и-и...
Трое - это уже серьезнее, решил он, поэтому бросил в сторону палатку и сумку и встретил их так, как его учил первый и лучший инструктор по борьбе в стиле Ки. Через секунду все трое лежали в разных позах на земле, и еще одна секунда ушла на то, чтобы присоединить к ним поднявшегося, но не обездвиженного четвертого - или, точнее, первого, промахнувшегося с ударом ногой.
После этого он взял палатку, сумку и спокойно пошел домой.
Город зажил своей обычной жизнью, и, окунувшись в нее, вся эта неприятная история тотчас стала выглядеть в его глазах мелким и досадным недоразумением. На улицах уже попадались люди помоложе, чем обходящие магазины старухи, оживал после ночного сна транспорт, звенели железом диковинные автобусы, ранее ему не попадавшиеся, с надписями, рекламирующими товары и услуги, а также призывающими голосовать за какого-то человека, потом что этот человек олицетворяет Справедливость и Закон. В городе, судя по всему, происходили выборы регионального руководства, потому что плакаты, посвященные выборам, попадались везде, - странно было только то, что на всех на них был один и тот же человек - и, как он не без иронии отметил, посвятив лишнюю секунду изучению одного из выборных плакатов, в данный момент и являвшимся этим самым региональным руководителем.
Не торопясь, наслаждаясь хорошей погодой, ясным небом, чистым воздухом, запахом, еще не испорченным двигателями внутреннего сгорания, он пришел к своему дому, где его, как выяснилось, уже ждали.
Прямо во дворе стояли две большие машины, сделанные тоже явно не в этой стране, а около них стояла группа людей. Они были практически точной копией недавно повстречавшейся ему агрессивно настроенной четверки из черной машины, грубо нарушившей правила пересечения регулируемого светофором перекрестка, а возле них стояла утренняя соседка и, когда он вошел во двор, она указала на него и радостно сообщила: "Вот он, голубчик".
Все присутствующие посмотрели на него - и ему на какую-то секунду стало неприятно от этого, так как во взгляде у всех у них было явное и неприкрытое недоброжелательство - и это если говорить мягко, не употребляя слов с более сильной эмоциональной нагрузкой.
От группы отделился один - при более внимательном изучении постарше, и заметно постарше, но тоже коротко подстриженный, со сплюснутым мясистым носом и сплюснутыми губами, чуть заплывшими глазами и несколькими шрамами на лице, - он направился навстречу ему, а из группы кто-то сказал негромко: "Этот хмырь, типа, приемчики знает", на что тот, кто постарше, недобро улыбнулся - и остановился в двух шагах, продолжая держать руки в карманах.
Он тоже остановился.
- Здорово, мужик!
- Здравствуйте, - сказал он, стараясь придать своему голосу наиболее возможную мягкость, а сам в это время взглядом внимательно перебирая взглядом стоящих в отдалении людей одного за другим - особенно обращая внимания на их руки и на их позы.
- Ты, мужик, обидел четырех хороших пацанов. Ты где, в Афгане служил, да? ты там ногами дрыгать научился, да? и теперь думаешь, козлина ты паршивая (стоящие сзади радостно заулыбались и их хмурые и ничего не выражающие лица на миг даже показались симпатичными ), что можешь вот так, запросто, моим пацанам машины ломать и на бабки их сажать, да?
- Позвольте... - начал он, но договорить ему не дали.
- Думал я бабулек с тебя содрать, да только иногда деньгами уже делу не поможешь - пришел тебе мужик полный...
Говоря это, человек начал вынимать из кармана что-то, и он не стал ждать, чтобы выяснить что именно. Как-то сразу он понял, что это что-то будет не очень хорошее. Поэтому он отбросил в сторону мешающие вещи, сделал так называемый "бросок ящерицы" - не очень корректно, но не на соревнованиях ведь - и через секунду стоял с отключившимся на какое-то время от реальности человеком постарше, держа его перед собой, как щит, - и не зря, потому что в ту же секунду у троих из присутствующих в руках были точно такие же предметы, как тот, что ныне выпавший из реальности пытался достать перед тем, как из реальности выпасть, - устройство, выпускающее с большой силой кусочки металла и основанное на действии пороховых газов, именуемое на здешнем языке пистолет. Говорить стало не о чем, и, хотя он очень не хотел того, что ему предстояло сделать, сделать это пришлось. Продолжая прикрываться бессознательным телом, как щитом, он быстро присел, подобрал лежавший на асфальте черный пистолет - и выстрелил в одного из державших оружие. В зажатом со всех сторон домами дворе звук выстрела был подобен грому.
В принципе, с оружием этого типа ему не доводилось встречаться, но не нужно было быть каким-то гением, чтобы понять, как это устройство работает. Поэтому, не глядя на то, как опускается на землю тело с аккуратной дыркой во лбу и не поднимаясь с корточек, он выстрелил еще два раза и только после этого поднялся. На землю упало еще два тела - ровно с такими же дырочками во лбу. Тишина после раскатов выстрелов была тихая - и в ней прозвучало только: "Ой, мамочки, что деется", произнесенное на удивление тихим голосом обычно такой громогласной и визгливо говорящей соседкой.
Он положил пистолет в карман, взял свои отброшенные на газон вещи, и хотел было идти домой, но потом передумал, вернулся на шаг назад, вынул пистолет, аккуратно выстрелил в голову лежавшему на земле и подающему первые признаки возвращения в реальность самому старшему члену этого странного братства коротко стриженных людей в кожаных куртках - и только после этого пошел домой. Что происходило за его спиной, его мало интересовало.
И только дома он честно признался самому себе, что отпуск испорчен - и испорчен безнадежно. Достав из шкафа свою дорожную сумку, он начал класть в нее свои вещи - зубную щетку, бритву, еще какую-то мелочь. Пару секунд разглядывал диковинное устройство под названием пистолет - и решил оставить его себе на память.
За окном между тем происходила какая-то активность. Сначала взревели автомобильные моторы, наверное, уехали оставшиеся члены комитета по торжественной встрече. Потом стали доноситься голоса, какие-то испуганные крики. По лестнице кто-то бежал, раздался плач ребенка.
Между тем захотелось принять ванну или душ, потому что после всех сегодняшних происшествий он чувствовал себя немного не в своей тарелке - да и память о подлом ударе, нанесенном ему на перекрестке, жгла если не физической болью, то как воспоминание о чем-то мерзком - и он с удовольствием принял душ, так как предполагал, что помыться в спокойной обстановке в ближайшее время может и не удастся. Надо сказать, что он не ошибся. Потому что - выйдя в коридор в майке и трусах и вытираясь на ходу полотенцем, он уже слышал какие-то странные звуки. Какой-то механический голос очень громко что-то говорил - и, вслушиваясь, он даже разобрал слова - "Выходить с поднятыми руками. Через пять минут начинаем штурм. Выходить с поднятыми руками. Через пять минут..." Обойдя комнату вдоль стены и одеваясь на ходу, он заглянул в окно, и, прежде чем автоматная очередь запоздало разбила стекла и оконную раму, заметил во дворе несколько машин с мигалками, полосами и прочими атрибутами принадлежности к правоохранительным органам. Только теперь он был уже гораздо более сведущ в работе этих самых органов и не стал пытаться положиться на их беспристрастность. Нагнувшись, чтобы не попасть под прицел точного стрелка (как это называлось здесь, он забыл, а вспоминать времени не было), которой мог находиться в окне дома напротив, он достал со дна своей сумки небольшую стальную коробку - серый ящик без всяких признаков замка или крышки, которая, однако, в его руках тут же раскрылась, и извлек из нее небольшой предмет, напоминающий теннисный мяч с небольшими вздутиями по бокам. После небольших манипуляций шарик словно вывернулся наизнанку и превратился в предмет причудливой формы, очень удобно вписавшийся в его ладонь.
Идя так же вдоль стены, он подобрал остаток своих вещей, сложил все в сумку, застегнул ее - и, разбежавшись, выпрыгнул из на улицу из окна.
Второй этаж - это не очень высоко, и времени, чтобы разобраться, у него было немного, но в полете он зафиксировал точное положение тех, кто поставил задачу его убить. Поэтому, приземлившись, он мгновенно выстрелил из анизотропного генератора в прячущихся за машинами автоматчиков - и превратил их - вместе с машинами - в ничто. Сигнал о том, что опасность скрывается на крыше, вызвал мгновенную реакцию в виде импульса, отправившего в ничто и точного стрелка - только приземлившись, он вспомнил правильное слово: снайпер.
Двор был чист. Однако не нужно было обладать его опытом, чтобы понять, что на выезде со двора его ждали - да и новый снайпер мог появиться где угодно - а заниматься тем, чтобы просто держать оборону, контролируя пространство вокруг себя на 360 градусов - как бы это просто бы не было - он не хотел. Это была бы потеря времени - и совершенно бессмысленная. Нет, можно еще было включить маячок. И ждать, когда контактное лицо приедет и заберет его отсюда - но тут он почувствовал, что сделать так было бы слишком простым решением в возникшей ситуации. Все-таки был он в этом городе не раз и не два и в какой-то степени стал уже чувствовать себя если не своим - это было бы странно, и с его работой, и с его биографией, - то в какой-то степени частью этого маленького мира, пусть и чужеродной частью, но вписавшейся уже в этот самый социум хотя бы на самую малость.
И - не менее важно - он вдруг почувствовал гнев. Возможно, это был гнев из-за пропавшего отпуска, - который он так долго ждал и предвкушал, но это был и гнев на людей, которые хотят убить ни за что ни про что человека, который абсолютно не сделал ничего плохого, и гнев на людей, которые должны поддерживать Закон, а сами поразительным образом ничем не отличаются от тех, кто этот закон нарушает.
И, раз уж отпуск пропал, он решил посвятить некоторое количество своего времени тому, чтобы понять, почему и как такое происходит - и можно ли что-то с этим сделать. Он перевел анизатропный генератор в режим автострельбы - и пошел к выходу из двора. Из помойки все так же сильно и неприятно пахло чем-то кислым...
...В городе уже шла паника - суетились люди, доносились крики - "Басаев! Чечены! Буденовск!"
Куда-то бежали люди, мужчины и женщины, часто с маленькими детьми на руках. Куда-то неслись грузовики. С территории завода доносились дикие завывания сирены. Валил черный и густой дым. Где-то стреляли. Он подошел к зданию, над которым развевалось трехцветное знамя и вошел внутрь. В отличии от того, что происходило получасом ранее в здании, где размещались органы охраны порядка ( в голову пришло, что местные жители любили какие-то загадочные сокращения из трех букв, которые ему лень было расшифровывать - какие-то МВД, ФСБ ) - и на месте которого теперь были только обуглившиеся от фокусного терморазряда развалины, испускающие столбы дыма, - здесь его никто не пытался остановить. Бегали люди, летали в воздухе бумаги, все кричали что-то в мобильные телефоны. После того, как он отсканировал голову бывшего руководителя этих самых правоохранительных органов - бывшего, потому что медицина здесь еще по разным причинам не научилась приделывать головы обратно к туловищам, - он уже знал, что в этом здании на втором этаже находится кабинет, в котором работает руководитель той криминальной группы, которой принадлежала в городе власть. Так как одному трудно уничтожить всех членов этой группы - для этого требовалась бы полномасштабная спецоперация по вычищению,- да и его профессия была все-таки иной, он решил найти самого главного. Для чего и пришел в здание, название которого извлек из той головы, что лежала сейчас перед где-то на улице перед развалинами учреждения, так прискорбно не справившегося с защитой законности и правопорядка.
(Вообще, некоторые вещи, которые он увидел с помощью портативного сканнера, ему, человеку бывшему даже на Кронке, показались довольно мерзкими - например, сцена, в которой обладатель головы вместе с человеком, к которому сейчас он шел, занимались сексуальными экспериментами с несовершеннолетними).
Он поднялся на второй этаж - уверенно нашел кабинет с надписью "Руководитель городской администрации" и вошел в обитую кожей дверь. В первой комнате сидела какая-то молодая женщина, которая, увидев его, сразу юркнула под стол, и он вошел в следующую дверь. Человек, стоявший у стола и кричавший что-то в две трубки сразу, был именно тем, чье лицо на плакатах он видел сегодня по всему городу - вместе с большими словами "Закон" и "Справедливость"...
...Размышляя о том, что как же все-таки все тут запуталось, и сколько понадобиться времени, чтобы навести хотя бы минимальный порядок, он ехал на машине в сторону аэропорта. Навстречу неслась военная техника, легковые и грузовые машины защитного, буро-зеленого цвета. Над головой пролетали вертолеты, а один раз - даже реактивные самолеты на очень низкой высоте.
Машину он взял во дворе здания, где раньше работал руководитель городской администрации - сейчас тот уже не был способен работать даже дворником, потому что ментосканирование с помощью полевого сканнера уничтожает все несущие информацию структуры необратимо - в том числе и клетки головного мозга - а таскать в полевых условиях более гуманный медицинский сканнер возможности нет. В отличие от главного городского правоохранителя он не имел оружия и не пытался его застрелить - но никаких угрызений совестие он не ощущал - этот был отнюдь не подставной фигурой, за спиной которого делали свои делишки по ограблению и без того небогатых горожан криминальные структуры - этот человек на самом деле был хозяином всей этой системы. Только, как оказалось, над этим хозяином были другие хозяева - и, поэтому, получив всю необходимую информацию, он взял первую попавшуюся машину, завел ее без труда, - пришлось только выключить визгливую сигнализацию, и поехал в аэропорт, лежащий в пяти километрах от города.
По дороге он снова просмотрел мысленно карту, затем привел в порядок всю полученную информацию и составил несколько сценариев своих действий.
А перед аэропортом уже стояли грозного вида танки, и солдаты останавливали идущие из города машины. Сначала он хотел расчистить себе дорогу с помощью специальных средств, но потом, увидев лопоухое лицо с нахлобученной на него каской, пожалел мальчишку - и просто включил волновой дисбалансер - ввергнув окружающий мир вокруг себя в мутное и непрозрачное состояние - в котором мог ориентироваться только он. Не став даже объезжать танки, он вышел из машины - и зашагал в сторону стеклянного здания аэропорта, мимо застывших в совершении каких-то странных движений фигурок в касках.
Навстречу ему шел незнакомый человек в плаще - и, совершенно очевидно, обладатель плаща воспринимал окружающую действительность абсолютно так же хорошо и адекватно, как и он сам. И, следовательно, находившийся в противофазе, как и он сам.
- Вы вообще понимаете, что вы тут устроили, - сказал человек в плаще, и только после этого добавил: - Здравствуйте!
- Локальное вычищение социума от криминальных структур. Не более того, - ответил он.
- Ну и куда вы собрались?
- Сбор информации и ее анализ привели меня к выводу, что источник проблем этого общества находится на самом верху. Так как этот социум не структурирован и очень иерархичен, быстрая операция по элиминации правящей и криминализованной верхушки приведет систему в состояние неустойчивости, после которого при минимальном участии возможно изменение ситуации в сторону ее оздоровления. Любой иной путь бесперспективен, принимая во внимание атомированность данной нации, ее традиционалисткую веру в то, что изменения идут только сверху и то, что здесь сложилась уникальная система пропагандистского промывания мозгов с помощью средств массовой коммуникации. Так что я сейчас возьму какой-нибудь самолет и на низкой высоте полечу в их столицу, там будет много работы, потому что верхушка охраняет себя от собственного народа с помощью довольно эффективной системы безопасности...
- А теперь послушайте меня. - сказал человек в плаще. - Вы никуда не полетите - точнее, полетите, но совсем в другую сторону - и отнюдь не на самолете. Вы нарушили сразу восемь пунктов правил пребывания - с которыми вы были ознакомлены. Ваш случай настолько вопиющ, что я немедленно ставлю вопрос о том, чтобы люди вашей профессии никогда и ни при каких обстоятельствах больше не отдыхали в местах, являющимися Заповедниками - слава богу, на свете существует курорты и санатории - вот там и отдыхайте, как нормальные люди. А на ваши безграмотные выкладки по социологии архаичных обществ я могу только сказать, что у специалиста ничего, кроме смеха, они вызвать не могут. И даже этим самым бедным простым людям, о которых вы так печетесь, вы своей стрельбой и шумом не поможете - пока они сами себе не помогут. Итак, через пять минут здесь приземляется капсула - и вы убираетесь отсюда к - как тут говорят - к едреной матери!
... десантный корабль совершил маневр сброса скорости, и капитан приказал приготовиться к высадке.
Ландскнехт еще раз проверил оружие - и махнул капитану корабля рукой. Чужой мир лежал под - или над - ним - в Космосе нет верха и низа.
Несколько астродней назад Другие уничтожили здесь научную базу - и Корпус Ландскнехтов послал его на ликвидацию опасности, вспыхнувшей так близко от важного узла Федерации. Громкое слов - Корпус - это всего несколько человек, задача которых - когда нет никаких способов мирно устранить возникшую угрозу - эту самую опасность уничтожить, и уничтожить безжалостно, применяя все новейшие военные и научные разработки Федерации. Для этого не нужно армий - один человек, хорошо подготовленный и хорошо экипированный, заменил все эти описанные в древних фантастических книгах дивизии звездных пехотинцев. Хотя - война все равно есть война, и на ней бывает всякое, - поэтому Ландскнехт имеет право на отпуск - и не просто отпуск - на отпуск там, где он хочет - например, подальше от всех этих достижений цивилизации, - и поэтому он все равно выцарапает у начальства возвращение права отдыхать на той планете и в той стране, где ему нравится больше всего. И, может быть, ему удастся упросить начальство дать согласие на проведение локальной операции по санации, пусть в масштабах всего лишь одной страны. Ну, а если ему помогут пара других Ландскнехтов - то это вообще не займет много времени. День-два, не более. Самое главное, что он теперь знает, с чего - и с кого - нужно начинать. Он стал готовиться к высадке. Нужно, кстати, еще отметить, что настоящий его облик вызвал бы сильный переполох в том маленьком городе, где ему так понравилось проводить свой отпуск. И куда он обязательноа постарается попасть еще раз. После того, как выполнит свою работу сейчас.