СЛОВО О ПОГИБЕЛИ ЗЕМЛИ БУЛГАРСКОЙ 

                поэма

Краткое содержание:
Появление монгольских орд в Половецких степях.
Осень 1237 на юго-восточных рубежах Руси. 
Батый у Волги готовится частью сил напасть на Рязанскую землю.
Предшествующая война и уничтожение Волжской Булгарии.
Осада и гибель Биляра в 1236 году.



С детства монгол был в седле. Как кентавр жил с конём воедино.
Мог он не есть и не пить много дней или есть что угодно.
Спал на земле, на коне от старейших до младшего сына.
Предпочитал он позору геройскую смерть принародно.

Вещи монголов, сноровка к войне приспособлены дельно:
Войлок и кожа, и мех в стужи их и в жару покрывают.
Кони у всех для поклажи, езды и для боя отдельно.
Беспрекословно приказы начальников все выполняют.

Луки имеют большие и малые, разные стрелы.
Быстро стреляют они на скаку далеко и прицельно.
Саблями рубятся лихо, арканы бросают умело.
Копья с крюками врагов поражают смертельно.

Треть от монголов и панцирь имели, кольчуги и шлемы.
Все на десятки разбиты и сотни и тысячи точно.
Беспрекословны к приказам начальников, словно бы немы.
Если отступят в бою, побегут - это только нарочно.

Сам Чингисхан создавал постоянный отряд для осады.
От инженеров античных, китайских, арабских брал опыт.
С помощью разных машин сокрушал укреплённые грады.
Он применял камнемёты и порох, таран и подкопы.

Многие крепости пали в Китае из камня и глины,
Стен многорядных и рвов, башен мощных, больших цитаделей.
Горы и те не спасали царей, ни леса, ни долины.
После начала осады столиц шёл их счёт на недели.

Тут, на пороге булгарских племён и буртасских кочевий
Многим из них не дано было помнить начало дороги.
Многих батыров монгольских конец до того был плачевен,
Смерть караулила лютая в Дешт-и-Кипчак очень многих.

***

'Знаешь, Бату, только женщине впору такая вот трусость!' -
Кто-то в шатре закричал, всех нукеров снаружи смущая.
'Брат мой, Гуюк, за тебя говорит старика близорукость!' -
Хмуро ответил Батый выходя и тем спор прекращая.

Был коренаст он, дороден, с большой головой, взглядом умным.
Красные пятна на смуглом лице нездоровьем пугали.
Слабо хромал он в китайском расшитом халате пурпурном,
Глядя тоскливо, но твёрдо в осенние волжские дали.

Тут же шатры всех монгольских царевичей вольно стояли.
Рядом рабы их и кони, и верных нукеров охрана.
Гости, верблюды. Костры и светильники ярко пылали.
Запах навоза витал и жаркого, травы и шафрана.

Под бунчуками святыми у статуи спящего Будды
Несколько бритых тибетцев занудливо песню тянули.
Рядом виднелся с распятием крест, католический будто.
Неподалёку Аллаху молились все, спины сутуля.

Важно ходили послы разных стран и купцы вместе с ними.
В венецианских одеждах, чалмах и афганских халатах.
Хвастались знанием рынков, мехами трясли дорогими.
Тихо шептались о новой войне и монгольских разладах.

'Честный Бату, ты поверь как всегда старику Субедею! -
Выйдя на воздух, сказал вслед Батыю старик одноглазый. -
Я притворяться как Орда-Ичен и Бури не умею.
Словно Байдар и Мунке не болею я лести заразой!

Бывший кузнец я, реку напрямик: 'Не ходи через Волгу!'
Дальше за Дон отойдут половецкие орды поспешно.
Будем искать до Днепра их с потерями тщетно и долго.
Русы по Волге с булгарами в тыл наш пройдут неизбежно!

Будем пока осаждать половецкий Чешуев и Балин,
Их Шарукань и Сугров, массой малоподвижной мы станем.
Половцы к венграм сбегут и весь замысел будет провален.
Снова вернутся они и ударят когда мы устанем.

'Всех напугал! - крикнул выйдя Гуюк, засмеялся беспечно. -
Я свой улус здесь держать в бесконечном походе не буду.
Хан Угэдэй приказал помогать, а не быть нянькой вечной
Братцу Бату - безземельному хану, алтайскому чуду!

Кончено всё и разбиты сурово булгарские орды.
Только Мунке осаждает в Банджи непокорных остатки.
Там же царица булгар Алтынчач, воевода их гордый.
Все их сокровища наши, стада и торговые взятки.

Мокошь и эрзи все нам присягнули на Ясе. Боятся.
Князь их Пуреш нам пехоту свою дал в великом избытке.
Только эрзяне Пургаза ещё по лесам копошатся.
Нужно к Онузе идти, взяв с собой и шатры, и кибитки.

Против Сутоевичей половецких отправим отряды.
Только они их подальше за Дон до Днепра отодвинут.
Нужно напасть на рязанских урусов и сжечь все их грады.
Там и посмотрим, что прочие княжества русских предпримут!'

'Стыдно, Гуюк, говорить так о храбром Буту справедливом! -
Старый сказал Субедей молодому красавцу в доспехе,
Пальцем корявым потряс, как грозят малышам шаловливым. -
Мудрость Бату несомненна в булгарском успехе!'

Солнце играло под ветром степным желтизной перелесков.
Тихо скользили паромы на берег восточный с товаром.
Шли корабли в бликах радужных вёсельных всплесков
Против течения Волги к марийцам, мокшанам, булгарам.

Вдоль белых яров крутых, стариц, малых речушек
Сколько хватало обзора стояли шатры и повозки.
Множество разных одежд было видно, шелков и дерюжек,
Важных найонов парчу и рабов из хашара обноски.

Здесь было вольно для самого сильного ветра,
Смелого замысла, дерзкой мечты сумасбродов.
Как лепестки из цветка разрослись из монгольского центра
Множество прочих огромных становищ союзных народов:

Канглы, киргизы, токсобичи-половцы и кереиты.
Здесь унгираты лихие, казахи и каракитаи.
С ними башкиры, найманы и бродники славой покрыты.
Торки, огузы, уйгуры, что летом пришли из Китая.

Сто тысяч воинов разных племён и восточных народов
Войском в год огненной курицы тут собрались без отказа.
Много участников прежних великих и славных походов.
Все ожидали от ставки монгольского хана Батыя приказа.

'Дал нам наказ курултай о походе к последнему морю, -
Даль озирая с холма, стал Батый говорить Сугедею. -
Так Чингисхан повелел перед смертью. Я с этим не спорю,
Что не разбив прежде Русь, степь свою удержать не сумею.

Пусть мне Гуюк говорит что желает про трусость и время.
Нужно булгар до конца разгромить и все русские силы.
Сорок народов веду я с собой. Это тяжёлое бремя
Вместо кочевий весь Дешт-и-Кипчак превращать в их могилы!'

'Быть осторожным как волк, не лишает воителя чести, -
Так отвечал Субедей и вдруг начал натужно смеяться. -
Знают теперь на Руси от купцов и лазутчиков вести,
Будто Котян убежал. Все считают: за ним будем гнаться!

Мы много лет на булгар нападали с Кугудзем-найоном.
Их города мы сравняли с землёй и джихад победили.
Вождь их Баян всё трубил, что Биляру не быть покорённым,
Рано решили глупцы, что монголов разбили!'

Вышли теперь из шатра и другие царевичи дружно.
Выпив арака, смотрели они беззаботно и ленно.
Стали смеяться они заодно, посчитав, что так нужно
Войску всему показать, что уверенность их неизменна.

Были враги их двенадцать кипчакских племён половецких,
Множество орд, куреней - властелинами мира.
Между морей, гор, лесов, городов, нив и долов мертвецких
Мир половецкий лежал от Карпат до предгорий Памира.

***

Половцы были потомки погибшей державы тюркутской.
Мощной восточной империи, самой в то время великой.
Белую Вежу разрушили, с Дона отбросили русских.
Киев сжигали не раз эти люди различных религий.

Издревле половцам были открыты дороги к соседям.
С венграми были в родстве, хорезмшахами. С Русью братались.
Кланялись храмам любым: православным, латинским, мечетям.
В междоусобицы русских охотно ко всем нанимались.

Как же случилось, что орды кипчаков, не знавшие горя,
Стали на запад бежать, бросив пастбища, реки, аулы?
Даже бежали уже за Кавказ и за Чёрное море.
В страхе великом дрожали на Волге у них караулы.

Если бы это сказал кто-нибудь половецким каганам
Лет двадцать полных назад, заслужил бы издёвки.
Ныне токсобичи их служат верно монголам поганым.
Многие так же склонились теперь за стада и кочёвки.

Целую вечность назад, двадцать лет полных трудных свершений,
Начался долгий монгольский поход на Хорезм многолюдный.
Там половецкая знать проживала немало уже поколений
И для монголов Хорезм был задачей великой и трудной.

Путь от Каспийского моря до мыса в Персидском заливе
И от Кабула до самых восточных отрогов Кавказа
Пройден был в жаркой безводной пустыне и в горном массиве
В битвах, осадах. Отмщая, как учит монгольская Яса.

Был разорён Самарканд, Бухара и столицы другие,
Словно вернулся сюда Александр Македонский и греки.
Весь богатейший Иран покорён был и земли благие.
Мир ремесла, мир торговли, искусства захвачен навеки.

Подвиги там Субедей и Джебе, и Бату совершили.
В Азербайджане настигли они наконец хорезмшаха.
Половцы, в Грузии жившие, с ними сражаться решили.
Царь их Георгий IV повёл всех на битву без страха.

Храбро сражались грузины с крестами, в железных доспехах
Против монголов и тюрков, но были разбиты жестоко.
Нахичевань разорив, Субедей вновь добился успеха.
Через лезгин он огнём и мечом проложили там дорогу.

В центре Кавказа аланы и половцы их поджидали.
Половцев смог Субедей подкупить, распалив аппетиты.
Бросив алан, половецкие ханы от битвы сбежали.
После аланы и половцы были раздельно разбиты.

Многие к хану Котяну бежали на Чёрное море.
Думали: 'Кончен поход'. Сомневались в монгольской закалке. 
Только монголы дошли до Днепра и совсем не в изморе.
Взяв половецкий Судак, Субедей-богатур вышел к Калке.

Раньше Котян попросил византийцев бы дать в помощь войско.
Но крестоносцами Константинополь уже был захвачен.
К русским Котян обратился, не сведущим силы монгольской,
Ведь без тяжёлой пехоты и конницы битвы исход однозначен.

И города-государства князей русских в дело вмешались.
Общего было у них с половецкими ханами много.
Славой и щедрой оплатой Котяна князья искушались.
Не сознавая, куда приведёт их такая дорога.

Никто не знал, что Калка тихая река
Их поглотит как вечности колодец
И понесёт вода речная сквозь века
Примером русской спеси и усобиц.

Пускай бы половцу с монголом враждовать.
Летали бы в своих степях как птицы.
И надо же Мстиславу было двинуть рать
За спор чужой - куманские границы!

Дружины русских постреляли, посекли.
Батыры Субедея дрались смело.
Но даже встать для боя вместе не смогли
Князья, пошедшие с Мстиславом в это дело.

Бич вечный русских погибать в чужой войне
И действовать оружием без меры.
И помня Калку горько нам теперь вдвойне
За гибнущих без истины и веры.

Бросили половцы русских в войне как недавно аланов.
Так же как прежде бросали других, усыпляя глаголом.
Половцы, жившие вечно в степях грабежом и обманом,
Вежи спасая свои, присягнули на верность монголам.

Только монголы ушли, как Котян отказался от клятвы.
Войско не дал им к походу булгарскому, слал лишь витийства.
Ложь про чуму слал в письме, про падёж, не оконечность жатвы.
А у монголов по Ясе предательство хуже убийства.

Гневно вскричал Чингисхан: 'Смерть предателя долг неизменный!
В нашей вселенной народов немало навечно клялись нам.
Если Котяна простить, то покинут нас все непременно.
Надо убить всех предателей половцев нам ненавистных!

Пусть убегают хоть к венграм они, хоть к болгарам.
Это не может спасти их от мести людей длинной воли.
Сам бы возглавил поход и подверг всех мучительным карам,
Пусть даже запад пришлось бы пройти до последнего моря!'

Половцы же о монголах забыли и быстро окрепли.
Работорговля по Волге и Дону их шла не слабея.
Даже опять совершили походы на русские земли,
Те, что на Калке спасли их от бродников и Субедея!

Но им недолго пришлось ожидать от монголов удара.
Хан Угедей к ним тумены прислал Субедея с Кутаем.
Быстро пришла на орду берендейскую жёсткая кара
И побежала прочь Дурут-орда от монголов, стеная.

В Венгрию буйно вломились ордой и к болгарам ворвались.
Там царь болгарский Иван сам от них еле спасся.
Области половцы там захватили и крепости. Перепугались.
Только Котян за Днепром кочевал, хоть монголов боялся.

***

Только Батый не идёт, а стоит всё на Яике станом.
Слухи лазутчики хитрых монголов везде распускают,
Что на Саксин он пойдёт, будет мстить неразумным аланам.
Половцев будет искать за Днепром, где леса их скрывают.

Так всем купцам проплывающим Волгу они говорили.
Всем, кто из Киева вёз до Булгара товары тележно.
Так же шептали по ямам гонцы, что всем письма возили,
Ложь ту с чжурдженьским искусством войны согласуя прилежно.

Много лазутчиков были за Яик направлены тайно
В Кернек, Брахимов, Биляр сосчитать там ряды частоколов,
Всё разузнать и прощупать, проверить нормально.
Ведь после Калки разбили булгары всесильных монголов.

Правда ли то, что князь Гали джихад объявил до победы
И божества там Тенгре и Аллаха народ весь лелеет?
Чтят ли берсулы с эсгелями строгие миры обеты?
Встанут башкиры с булгарами или они не посмеют?

Как князь Владимиро-Суздальский мир соблюдает с Булгаром?
Дарят ли хитро булгары зерно русским княжествам снова?
Что там с Пургасовой Русью, мордвой, с этим спором кровавым
Между Булгаром, Рязанью, Владимиром вплоть до измора?

Знали булгары, три раза отбившись, что будет четвёртый,
Что Чингисхан не шутил, край примкнув их к улусу Батыя.
Знали, что был ими сломлен Иран мощный, древний и гордый,
Что смерть с востока грядёт и прошли времена золотые!

Рыли они всюду рвы и валы возводили поспешно.
Стрелы калили, свозили припасы, готовили войско.
Всех примирив мусульман и язычников разных успешно,
Верили, что победят, если будут сражаться геройски.

От Жигулей до Казанки, от Суры-реки до Урала
В лесостепной полосе и в лесах, и степях бесконечных
Жили уже семь веков на земле плодородной булгары
В поисках счастья и смысла, ответов извечных.

Сто городов их стояли вдоль Волги в божественной шири.
Больше, чем Франция, больше восточных земель крестоносцев.
Шире Биляра лишь Константинополь с Багдадом и были.   
Мекка ремёсел, батыров, поэтов, учёных, торговцев.

Славный Биляр золотыми воротами был изукрашен.
Высь минаретов красивых с небес одобрял покровитель.
Стройности улиц мощёных и стен неприступных, и башен,
Трубам домов, бань горячих завидовал каждый правитель.

Было в искусства наездников равным булгарам не много.
Девушки были прекрасны как жемчуг росы на бутоне.
Славились дел золотых мастера и литья кружевного,
Сталь, зеркала и ковры, и огромные сильные кони.

В снах страшных видел Батый, как сто тысяч батыров булгарских
Строятся к битве в тяжёлой броне вместе с русской пехотой.
С ними с союзе на битву идут много половцев разных.
Бой начинают киргизские всадники с ярой охотой.

Снится как стрелы союзных монголам канглов скосили.
Бой утомил всех монгольских стрелков превосходных.
Вместо атак на булгар, на куман все потрачены силы.
Много убитых и много для боя подранков негодных.

С гулом пойдёт на монголов тяжёлая конница лавой.
В центре такая лавина пробьёт неминуемо бреши.
В тыл им зайти не дадут половецкие лучники справа.
Слева стена помирившихся русских князей с ратью пешей.

Трое монгольских царевичей бились и пали на землю.
Неисчислимы враги. Их атаки всё чаще и злее.
Вот и нукеры у ставки Бату пали все, долгу внемля.
Вот хан Бату сам убит, брошен в ерике без мавзолея.

'Нет, так не будет! - воскликнул средь ночи Батый просыпаясь. -
Пусть наяву будут по одному все враги перебиты!'
Жутко все пять половчанок-наложниц его испугались.
Спешно прикрыв наготу, поспешили скорей из кибитки.

Сонный пришёл Субедей. Стал сердиться как старый учитель.
'Надо бераты писать, деньги слать, больше льстивейших знаков, -
Не унимался Батый. - Сны мне снятся про нашу погибель.
Нужно расстроить союзы Руси и булгар, и кипчаков!'

'Пьян ты, Бату, - Субедей глянул хмуро и сел рядом грузно. -
Завтра в поход. За Урал станут переходить повсеместно
Сто тысяч воинов наших и столько же наших союзных.
Русь не с Булгарией. Лишней ты выпил архи, если честно!'

Был на подъёме в тот год князь Владимиро-Суздальский снова.
Брат его только что сел править Киевом в праве законном.
Новгород в князи племянника выбрал себе молодого.
Много имелось у них вместе воинов пеших и конных.

Князь Новгородский карел обращал в православную веру.
Шведов прогнал. Католический план этим переиначил.
Был то за немцев, то был за жемайтов, надменных не в меру.
Папой Григорием был крестоносный поход к ним назначен.

Сам князь Владимиро-Суздальский с эрзей боролся проклятой
За Обран ош - Нижний Новгород, что захватил годом раньше.
За Украиной Залесской марийцев крестил раз в десятый,
А на буртасов рязанцев послал за Воронеж и дальше.

***

После молитвы, к полудню Урал перешли все отряды.
Начался славный поход на Булгарию всех чингизидов.
С ними монголы и половцы их, и казахи все кряду.
Следом обозы припасов, осадных машин разных видов.

Кто бы тогда описал как земля застонала ужасно!
Пыль поднялась до небес и река потекла конной рати.
'Чем всё закончится?' - кто бы спросил у судьбы громогласно
В мире божественных дел. - Для кого, для чего это ради?'

Левым крылом шёл Бури, двадцать тысяч монголов имея.
Справа был Орду-Ичен. Вместе с ним два отборных тумена.
Первым царевич Шибан шёл, туменом батыров владея.
Мощный Батый в центре с главными силами шёл неизменно.

Так же как раньше в других временах и походах военных
Всюду разведка разъехалась их широко как облава.
Дела им не было до грабежей, до еды и до пленных.
Дело их было узнать, где булгар главных воинство встало.

Всюду гонцы от отрядов носились сайгаков быстрее.
Порознь отряды шли все, только к битве они собирались.
Как раньше в Индии, Цзинь и Си Ся, Бирме или Корее,
В стычки они не вступали, а к центру страны продвигались.

Вскоре Шибан встретил главное войско булгарское в поле.
Вдоль быстрой Шешмы собрались сто тысяч там пеших и конных.
Там ополченцы, рабы, что пошли в бой по собственной воле,
Много улан и в броне бахадиров, в боях закалённых.

Соединилось всё войско монголов в том месте как пальцы.
В ставку царевичей холм превратили и стали ждать знака.
Стал там Бату сам молиться Сульдэ. Плакал с видом страдальца.
Ясу к груди прижимал. Чингисхана звал выйти из мрака.

С ним мусульмане молились Аллаху, как он попросил их.
Все степняки-ариане молились Христу о скорейшей победе.
Несколько пленных убили шаманы, красивых и сильных.
К пикам знамён на холме принесли плоть и кровь страшной снеди.

Вечером поздним, когда солнце село, забрав блики света,
Стал сам Бату с Бурундаем отряды вести через реку.
Всё удалось без помех от булгар, не поверивших в это
И посвятивших себя буйной трапезе или ночлегу.

***

Утром же хан всех булгар быстро стал войско строить.
Тут же монголы рванулись вперёд, стрел в них выпустив тучи.
Сразу царевич Шейбан начал справа булгар беспокоить,
В тыл заходя к ним с туменом бесстрашных батыров могучих.

Сзади булгар вал насыпан был ими весьма протяжённый,
Чтобы свои города ограждать от внезапных вторжений.
Люд подневольный тот вал защищал плохо вооружённый,
Не подходящий для главных в войне и упорных сражений.

Сотни Шейбана прошли через вал как таран прямо к центру,
Прямо у ставки напав на охрану булгарского хана.
Храбро сражались булгары, платя непомерную цену.
Падали словно трава под косой бездыханно.

Грохот и звон от оружия, ржание, дикие крики,
Гул от копыт, пыль как дым, освещённая косо лучами...
Лёгкие силы Бату отошли, нанеся вред великий.
Скрылись в рядах богатуров в тяжёлой броне и с мечами.

Поднял тут флаг на холме Субедей, всем сигналы давая.
Справа пошли обходить строй булгарский казахи, башкиры.
Главные силы повёл Бурундай прямо в центр поспешая.
Страшный копейный удар нанесли здесь монголы-батыры.

Может быть, где-то в монгольской земле есть какая-то сила,
Может и впрямь мог там Бог синеглазый спускаться.
Как объяснить, что их словно бессмертных над полем носило,
Даже и мёртвый монгол продолжал, как казалось, сражаться.

Всё же есть храбрым предел и они могут духом поникнуть,
Сколь не могучи и опытны, сколь ни молись, не лавируй.
Смог Бурундай к ставке ханской с отрядом нукеров проникнуть
И подрубить там шатёр, и знамёна огромной секирой.

Из окружения ставки с трудом хан булгар вышел с боем
И ускакал от смертельной опасности, еле отбившись.
Вслед бахадирам помчались охотники с радостным воем,
Тут же рассыпалось войско булгар от потери смутившись.

Так раньше Дарий сбежал от царя Александра в тревоге
При Гавгамелах в сражении, после прорыва гетайров.
Вечный приём тот, удар по вождю, помогал в битвах многим,
Как встретить огнепоклоннику бога святилища-дайры.

Бросилось врозь ополчение в панике конно и пеше.
Стали гонять их по полю башкиры как стадо баранов.
Саблям били и копьями. Вскоре всё шире и реже.
Путь расчищая для главных ударов всей конницы ханов.

Только враги все бежали уже и стенали в молитве.
К валу прижатые, были изрублены в страшном запале,
В бегстве людей потеряв в десять раз больше, нежели в битве.
Гнали несчастных до ночи, пока те во тьме не пропали.

Волки пришли выть на берег покрытый телами убитых.
Птицы слетелись клевать и кричать над утраченной славой.
После такого уж не было больше сражений открытых
И разошлось вновь Батыево войско повсюду облавой.

***

После сражения к Каме лежал путь отрядов монгольских.
Брали припасы и скот по аилам, всё жгли страха ради.
Жителей гнали с собой как огромное пленное войско
Рвы засыпать и валы разрывать в городах при осаде.

Крепость Сарман, Жукотин и Катав отбивались жестоко.
Воины их как один пали храбро на стенах сражаясь.
Даже Мунке, всё видавший уже при захвате востока,
Их повелел схоронить, ратным подвигом их восхищаясь.

Город столичный Биляр принял беженцев тысяч сто сорок.
Выставил двадцать пять тысяч бойцов для упорной защиты.
Город имел шесть валов, семь ворот из окованных створок,
Крепость и башни внутри, рвы водой из Билярки залиты.

Дым всё заполнил смердящий. Горел дол в огне небывалом.
Войско монголов сошлось снова одновременно.
Стали тотчас стольный град обносить частоколом и валом,
Чтобы из града от смерти никто не бежал или плена.

Встали здесь станом Бату, Субедей и Гуюк, и другие.
Половцы, ары, монголы, башкиры, казахи, туркмены.
Рваные в клочья халаты сменив на шелка дорогие,
Большей добычи алкая и дев молодых непременно.

'Это совсем не столица чжурчжэней, хотя многолюдна! -
Глядя с высокой горы, произнёс Субедей одноглазый. -
Пять лет назад осаждали Бяньцзинь очень трудно.
Год там сражались. Такого потом я не видел ни разу!

Не миллион здесь чжурчжэней, врагов навсегда всех монголов,
Что посылали на нас раз в три года карателей много
Для прорежения нас, будто мы сорняки в голых долах.
Месть нам дала Чингисхана в ответ - мстить чжурчжэням жестоко!'

'Там были сотни машин для бросания стрел и снарядов
С порохом в круглых горшках, что в полёте ужасно взрывались.
Глыбы кидали, животных, пропитанных злым трупным ядом.
Стены и башни из камня, вал, ров там рекой омывались, -

Хмуро ответил Бату. - У булгар тоже есть здесь машины.
Это не даст нам возможность разрушить их стены камнями.
Нужно хашару засыпать их рвы, у валов срыть вершины.
Пусть мусульмане хашар убивают хоть целыми днями!

Там их правитель с семьёй и отборное войско батыров.
Пусть им предатели сдаться предложат и жизнь обещают.
Только признают в монголах великих властителей мира,
Пусть остаются, от нашего имени тут управляют!'

'Где здесь Баражд? Передайте ему, пусть предложит им сдаться! -
Злобно воскликнул Гуюк, укреплённый Биляр наблюдая. -
Чувствую я, что придётся надолго нам здесь задержаться,
Если Батый будет спать и болеть, на айран налегая.'

С видом смиренным ответил Батый, пропуская остроты:
'Вижу я только десяток машин камнемётных в Биляре.
Пусть наш чжурчжэнец Сюэ соберёт все свои камнемёты
И разобьёт, и зажжёт те машины, пусть сгинут в пожаре!'

'На Чингисхана похож наш Бату больше всех чингизидов, -
Бодро сказал Субедей, так чтоб слышали все возле ставки. -
Бедный улус, не Китай, получил и врагов разных видов,
Коих так много, что сами друг другу мешаются в давке.'

Так день прошёл в перестрелках, убийстве хашара несчётном.
Рвы засыпали там хашар, чтоб открылась на стены дорога.
Этих строителей толпы составом сожгли огнемётным,
Перестреляли с валов, перебили при вылазках много.

Видят булгары: в опасности рвы и уходит везенье.
Стену из досок к воротам придвинули против тарана.
Приступ грядёт и закончилось всё огнемётное зелье.
Царь Алтынбек сделал вылазку с сильным отрядом ярана.

С криком 'Ура!', прославляющим род древних предков,
Дочке своей Алтынчач путь пробил через войско монголов.
Сам же вернулся с дружиной назад, защищать город крепко.
Выпустил только торговцев, ремесленников, богомолов.

Тридцать пять дней после этого длилась осада Биляра.
Были засыпаны рвы и валов много срыто повсюду.
Там погибали защитники, бились умело и яро.
Воины место своё уступали обычному люду.

Бой не стихал по ночам как обычно в монгольских осадах.
Изнемогая от ран и смертей, не имея сил биться,
Стены пришлось все оставить, поджечь все постройки в посадах,
В крепости главной Ильгаму с остатками войска укрыться.

Он с минарета смотрел как метались в пожаре билярцы.
Не выпускали из города их по приказу Батыя.
Люди сгорали как жертвы Тэнгри, невиновные агнцы.
Сто тысяч тел там лежали и старые, и молодые.

Через пять дней и ночей вход у крепости был протаранен.
С криком туркмены ворвались, желая убийств и поживы.
Сын Чингисхана тут младший Кулькан был стрелой насмерть ранен.
Так бились стойко булгары, сражались пока были живы.

Вот царь булгар ибн Ильгам был изрублен туркменами в злобе.
На минарет побежала царица, с рыдающим внуком.
Бросились вниз с минарета на тело царя с ним в итоге,
Не помышляя живыми попасть в нечестивые руки.

Выгнали в поле потом десять тысяч последних билярцев.
Раненым воинам головы стали рубить топорами.
Малых детей побросали в Билярку, туда же и старцев.
Хвастались после туркмены отрубленными головами...

'Так же с врагами Христа нужно всем поступать беспощадно!' -
Видя такое вскричал венгр-монах Юлиан возле ставки.
Вместе с послами ждал встречи с Батыем на ровной площадке.
Мимо тащили казаха нукеры на длинной удавке...

Всюду с горы открывался вид дикой кровавой расправы.
Дым закрывал небеса и от запаха трупов тошнило.
Несколько тысяч монголов стояли весёлые справа
И принимали две трети того, что награблено было.

'Что же ваш Папа всего Франкистана не водит сам войско?
Только других посылает к евреям, арабам, урусам?
Встал бы с мечом за Христа своего, защитил бы геройски! -
Хан вдруг сказал, выходя из шатра. - Мерзко жить подлым трусом!'

Доминиканец-монах, с ним посол из Венеции тоже,
С ними сельджукский посол тут же ниц опустились почтенно.
Важен был доступ к рабам и восточным товарам для дожей,
А для сельджуков борьба с крестоносным врагом вожделенна.

'Хан величайший из всех, - отвечал Юлиан осторожно, -
Папа Григорий IX врагов инквизицией душит.
Рыцарей только ему самому вдохновлять к битве можно.
Он не казнит просто так без суда, он спасает все души.

В прошлом письме он тебя попросил злобных русских ослабить.
Князь Ярослав стал мешать с новгородцами рыцарям очень
Финнов с карелой крестить. Крестит сам, чем лишь веру похабит.
Папа же венгров настроит взамен против половцев точно!'

'Знаю, что Папа уже объявил свой крестовый поход к урусутам.
Новгород хочет иметь и крестить всех в латинскую веру, -
Знаком Батый приказал всем послам отойти пальцем гнутым,
Только остаться с ним рядом разведчику-миссионеру. -

Плохо у вас получается брать русский Новгород силой.
Мне говорили о нём как о мощной торговой державе.
Через неё все товары на Запад идут, мне постылый.
С Волги от персов, китайцев и из-за Урала по Каме.

Мне же достался улус не в Китае как рой многолюдном.
Степи да лес, да снега. Остаётся торговлю лишь славить.
Новгород будет помощником мне в деле том многотрудном.
Нужного я посажу там властителя, чтобы им править'.

'Душам их лучше прийти к католической вере скорее!' -
С жаром изрёк Юлиан, вглубь шатра проходя вслед за ханом.
Тут Субедей слушал вести гонцов всё угрюмей и злее:
Много сбежало за Волгу к язычникам и христианам.

'Странно, что Папа от имени Бога учить всех решился, -
Сев, покривившись от боли, на тканый ковёр, хан ответил. -
Бог наш один для народов любых, все его мы страшимся.
Знает навряд ли твой Папа, что Бог Неба людям наметил!'

'Вот где теперь Алтынчач! Дочь царя, до Банджи добежала!
Там с ней Бачман-воевода и тысячи всадников верных! -
Хану сказал Субедей, показав строчку в свитке кинжалом. -
Надо Мунке вслед послать и добить царский род непременно!'

'Ладно, Мунке пусть идёт, отдохнёт от наложниц с айраком! -
Вдруг улыбнулся Бату. - Если он согласится на это.
Ты же, Юлай, напиши Папе, главным влиятельным франкам,
Пусть покорится все мне - Господину Вселенского света!'

Вид на развалины, пепла холмы от шатра открывался.
Только руины остались от некогда пышной столицы.
Край разорённый вассалом монгольским теперь управлялся.
Только Мунке здесь остался убить молодую царицу.

***

Так год назад было кончено это булгарское дело.
Кровью союзных народов залил Бату-хан всех упорных.
Выполнил часть от того, что велел курултай он умело.
Больше не стало к востоку от Волги совсем непокорных.

Было такое количество золота взято и шёлка,
Что многим сбруи из золота сделали, чаны для варки.
Шёлком подбили шатры и ещё отослали монголкам.
В Персию скот повели. Побрели на продажу булгарки.