Аннотация: Кусочек про Сэма и Одноногого - на пробу ;-)
Довлеет дневи злоба его
или
Каждому дню довольно его заботы
Системы береговой обороны начали сбивать "комарики" еще на подлете - почти не заметные в ярком полуденном солнце, тусклые огоньки сгоревших механизмов вспыхивали над мутной зеленью моря, и падали в ленивые волны, разбрызгивая воду, как вспугнутая хищниками рыбная мелюзга.
По мере приближения к берегу, таких огоньков и всплесков становилось все больше, и казалось, что это какой-то неизвестный весельчак развлекается, бросая петарды на потеху зевакам. Но потом руины на берегу взорвались клубами выхлопных газов, мутная поверхность моря вздулась грязно-белыми шапками подводных разрывов, и стало ясно, что труды невидимого шутника оценены по достоинству, особенно в тот момент, когда следующий залп накрыл одну из спрятавшихся под морской поверхностью "комариных" маток, и пена окрасилась в красный цвет ее псевдо-крови.
Над головами заискрили разряды воздушного боя, небо расчертили дымные полосы ракет, противолазерных защит и сбитых аппаратов, а вода вдруг покрылась рябью от падающих с неба обломков.
Потом вспышки над водой стали ярче - подошла волна "шершней", более крупных и более серьезных аппаратов, чем заряженные нейро-токсинами "комарики", рассчитанные лишь на поражение биологических объектов. Эти сгорали ярче и громче, но когда атакующая сторона принялась зачищать вскрытые позиции обороны, грохот от взрывов на пляже перекрыл все остальные звуки,. Но по прежнему над кипящей от разрывов морской поверхностью время от времени расплывался яркий цветок выхлопных газов, очередной "кокон", выброшенный из под воды маткой-носителем, разлетался на куски, и новый рой устремлялся к берегу выводить из употребления сложные потроха оборонительных систем, которыми оброняющаяся сторона густо засеяла развалины старого порта.
Сэм разглядывал все это издалека - покачиваясь на волнах, он смотрел, как десант продолжает зачистку плацдарма, и дожидался подходящего момента. Как всегда в минуты опасности, во рту было сухо, а под ложечкой давила неприятная тяжесть. Сэм сглотнул сухим горлом, переступил с ноги на ногу, ругнулся от нетерпения - правду говорят, что ожидание смерти хуже самой смерти!
От его движения плоская скорлупа "плавунца" качнулась под ногами, Одноногий выругался, и попытался пнуть его в отместку. Аппарат накренился еще больше, Сэм злорадно ухмыльнулся, а беженец из Зоны тихо пискнул, и крепче ухватился за десантную скобу - ему последние часы было невыносимо тяжело.
Ночь напугала его мириадами звезд, челоедский дом - зрелищем собственного мертвого тела, а после того, как его многократно чуть не убили, пришлось уносить ноги практически в никуда. Одноногий умел плавать и не боялся воды, но та бездна, что сейчас плескалась под ногами, вызывала чудовищный спазм в теле, и утлая посудина, на которой пришлось спасаться, только усиливала глубинный, почти животный ужас, который сидел внутри уже несколько часов.
Да еще этот яркий свет над головой, от которого пекло шкуру и слезились глаза, который вызывал устойчивые ассоциации с пыточной камерой, и который Сэм с непонятной нежностью называл Солнышком. Какое "Солнышко", спаси нас Митник!
Одноногий рыгнул воздухом, и тихо застонал, когда в пустом животе опять скрутило кишки в рвотном позыве. Проведя в новом теле несколько весьма насыщенных событиями часов, он не успел освоиться с интерфейсом настолько хорошо, чтобы отрегулировать вестибулярку для гонок на "плавунце", поэтому всю дорогу его сознание поглощали две вещи - рвота, и десантная скоба. Желудок, расставшийся со своим содержимым еще в той страшной зале с мертвыми телами, на морскую болезнь реагировал просто, так, как запрограммировала его матушка-природа - он отчаянно жевал собственные стенки, и пытался вытолкнуть наружу те крохи соляной кислоты и желчи, что в нем еще остались.
По этой причине горло и пищевод сейчас не просто горели, а жгли неугасимым пламенем,и та горько-соленая мерзость, что заливала рот при каждой попытке что-то сказать напарнику, пока чертова тарелка делала "блинчики" на воде, только ухудшила ситуацию. Сейчас Одноногий был в таком состоянии, что покончить с собой мешал только ужас от осознания того, что тело его уйдет в мутную зеленую бездну. Это было страшнее, чем смерть...
Продолжая следить за десантом, Сэм проверил данные "глаза", который нарезал круги высоко над головой. К счастью, "плавунец" оказался цел и полностью укомплектован, давешняя атака южан и последовавший за нею пожар обошли его стороной, поэтому беглецам пришлось только заменить батареи, и рвануть в море со всей возможной скоростью.
Чтобы проскользнуть мимо систем контроля за побережьем, Сэму пришлось уйти далеко в море, в зону рискованного плавания, где собирающийся на большой глубине сероводород время от времени вырывался на поверхность гигантскими пузырями ядовитого газа. Попасть в такой означало немедленную смерть - если не от удушья, то от утопления, потому что насыщенная газом вода превращалась на несколько долгих минут в кипящую пузырями водно-газовую смесь. Плотность ее на это время резко снижалась, и любое плавсредство, рассчитанное на плавание по поверхности воды, просто-напросто проваливалось вниз, туда, где заканчивалась нижняя граница пузыря, т.е. на глубину нескольких десятков метров. Потом вокруг схлопывалась вода, и жертва разрушенной предками экологии отправлялась в долгое путешествие вниз, к бездонным толщам мертвого ила.
Чтобы не нарваться на такую неожиданность, Сэм подвесил над головой "глаз", направив его не на контроль пространства вокруг, а на воду, чтобы заметить приближение подводного выброса еще до того, как пузырь достаточно близко поднимется к поверхности. Поэтому нижний левый угол зрения обоих людей закрывал овал "визуал-контроля", на котором медленно двигались размытые пятна плотности воды. По тому, как менялась ее температура и цвет, можно было, при определенном везении, узнать о приближении выброса, и попробовать удрать подальше от ядовитого облака - без костюмов и дыхательных аппаратов отравление сероводородом было так же смертельно, как и провал под воду.
Но кроме газовых выбросов случайных путешественников на большой глубине поджидала еще одна опасность - глубоководные твари, порождения необдуманных генетических экспериментов, плоды давней войны между "Бояром" и "Ататюрком", когда все хотели закрепить море только для себя, и выпускали на свободу чудовищных монстров, способных жить в сероводородной пустыне. Теперь в некоторых зонах Ямы не рисковали плавать даже "тритоны", потому что выпущенная искусственная жизнь начала эволюционировать, и некоторые результаты этой эволюции мог остановить лишь очень мощный взрыв. Лучше всего атомный.
Но пока все было тихо, "плавунец" спокойно покачивался на постепенно усиливающейся волне, а Сэм дожидался нужного момента. Полный тревожного нетерпения, он опять переступил с ноги на ногу, "плавунец" покачнулся, Одноногий издал еще один тихий стон. Сэм посмотрел на его плотно сжатые глаза, покрытое зелеными пятнами маскировочного пигмента лицо, хмыкнул недовольно. Из-за перепуга последних часов, Одноногий не смог настроить внутренний интерфейс под себя, и теперь вся нейро-гуморальная регуляция летела к черту. Даже окраску кожи она не смогла провести, как следует - из-за неравномерного сужения капилляров и клеток с пигментом, вместо ровного "морского" цвета тело покрылось неровными кляксами самых разных оттенков зеленого вперемешку с бледно-розовым.
Выглядело это отталкивающе, и настроения не поднимало. Сэм даже предположить не мог, что житель Зоны до такой степени боится открытого пространства! Понятно, что когда вся жизнь проходит среди городских развалин, над головой круглосуточно висят облака внешнего Купола, а самое большое открытое место в твоей жизни - очищенная "санитарами" от старых зданий запретная полоса, то будешь бояться многого из того, что найдется за пределами Зоны. Но чтобы так?..
Из-за панического ужаса, который охватил Одноногого на борту "плавунца", работа в спарке не получилась, и пришлось ползти на редане, вместо обычных "блинчиков". Разработанный, как средство для активного отдыха на воде, этот плавательный аппарат очень быстро занитересовал соответствующие службы, особенно после того, как любители показали его возможности на межкорпоративных тусовках. Посудина, которую практически невозможно утопить, и которая при этом крайне неустойчива, она оказалась удобным транспортом для небольших десантных групп, которые время от времени отправлялись к чужим берегам, пошерстить соседей на предмет чего-нить интересного.
Биномы соединялись в пары и четверки, врастали для большей надежности в палубу, и то под поверхностью воды, то по верхушкам волн, шли к нужному месту на чужой стороне моря. Если тамошние сторожа все-таки обнаруживали крохотное плавстредство, попасть в него можно было только случайно - благодаря своей неустойчивости "плавунец" оказался чудовищно маневрен. Только вот для достижения этого надо было соединить экипаж в единое тело, и подключить нервную систему получившегося кадавра к системе управления посудиной.
Но с Одноногим в состоянии ужаса, едва не переходящего в умопомешательство, такое было невозможно...
Сэм задрал голову, вдохнул полной грудью свежий морской воздух, и горло привычно сжалось, когда ноздри поймали омерзительный запашок тухлого яйца - все эти военнизированные игры здорово взбаламутили воду, и придонные слои сероводорода поднялись к самой поверхности. Хорошо еще, мелководных тварей разогнали перед тем, как высаживать десант на пляж, а то имели бы "черноморы" бледный вид рядом с головоногами, например...
Сэм автоматически скосил глаза на контрольный дисплей, проверил горизонт безопасности, скривился, когда увидел, что темные пятна враждебной органики медленно перемещаются на границе внешнего периметра. Близко, что б их... Такое соседство не грозило чем-то особенно опасным, если не расслабляться излишне, но осознание, что совсем недалеко под поверхностью, в темной зеленой мути медленно кружат кошмарные порождения лабораторных экспериментов было неуютно.
И что характерно, никуда от них не денешься - если уйти дальше в море, засекут комплексы дальнего обнаружения, а ближе к берегу потопят участники дисциплинарно-патриотической инсталляции "Взятие Норманда". Хренов Одноногий, и угораздило же его заболеть агорафобией в такой неподходящий момент!
Сэм повернулся к нему, чтобы оделить еще одной порцией изысканных ругательств, но посмотрел на пятнистую морду с плотно зажмуренными глазами, понял, что бисер красноречия опять будет брошен под ноги свиньям, и только сплюнул. Жертва открытого пространства повернула на звук голову, раззявила пасть, издала тихое неразборчивое хрипение.
- Чего тебе? - буркнул Сэм недовольно. Долго злиться на эту рожу было невозможно - уж очень потешно выглядело ее страдание. Одноногий снова захрипел, явно пытаясь что-то сказать.
- Воды глотни, - посоветовал рулевой, и издеваясь, перенес вес тела с ноги на ногу. Морская вода хлюпнула, забираясь на ворсистую палубу "плавунца", обдала брызгами страдальца. Одноногий еще сильнее сжал десантную скобу, на ощупь нашел питательный сосок, сделал несколько судорожных глотков, выдохнул:
- С-с-сука...
- Это ты о матери своей так? - холодно поинтересовался Сэм. - Нехорошо, батенька, нехорошо...
- Как мне вырубить... эту хрень... - Одноногий потряс головой, по-прежнему не открывая глаз. - Которая... которая перед глазами...
- Ты про внутренний монитор? А как же ты без него-то? А вдруг скаты поднимутся, или, упаси нас Митник, кальмары? Ты ж не увидишь ничего!
- Да я и не хочу ничего видеть!!! - заорал Одноногий, надсаживаясь от злобы. Как мне это вырубить, скажи!!! Лучше б они меня съели, чем так мучиться!!!
- Опусти взгляд прямо вниз, подержи до пяти. Выскочит интерфейс, выберешь взглядом "выйти", подождешь до трех. Все.
Однонгий заворочал глазами под опущенными веками, потом нашел требуемую позицию, замер на несколько мгновений, пока внутренняя система выполняла приказ, потом расслабился, шумно выдохнул воздух, и распластался на палубе без сил.
- Наконец-то...
Сэм увидел, как по просветлевшему лицу напарника бегут слезы облегчения, вздохнул:
- Тебя что, море так пугает? Бескрайний горизонт?
- Не... та пустота над головой. Все время кажется, что вот сейчас оторвусь от этой херни, и упаду вверх. И буду падать и падать, пока сердце от страха не разорвется...
- Тогда тебе хромо-веки надо поставить. Они жесткие, могут становиться горизонтально, и у тебя над глазами как бы навес все время будет. Обзор сужается, зато страха меньше. Хоть на чуть-чуть.
- Хорошо бы... - Одноногий покрутил головой, разминая сведенные напряжением мышцы шеи. - А где их ставят?
- В Первомайке, разумеется. Там барахла такого хоть задницей ешь - активные части перестали их использовать лет двадцать назад, но для "мохнатых" они вполне сгодятся: защищают глаза от осколков, слабых энергетических импульсов, иглометов, не корродируют. Так что если выживем, думаю, ты у нас будешь настоящий "цыбер". С рукой еще что-нибудь придумаем, чтоб правдоподобнее, и все, готовый ветеран из "панцирников". В тяжелой пехоте любят себе разные пушки приращивать.
Ветер донес грохот новых разрывов, Сэм повернулся к берегу, замолчал, рассматривая ожесточенный бой на урезе воды.
Первая волна летучей мошкары вскрыла позиции защитников, по ним отработала огневая поддержка десанта, и теперь на мелководье взлетали в воздух устроенные обороняющейся стороной препятствия. "Чертовы ворота", "рогатки", "держи-держи", волчьи ямы - за столетия военного прогресса ничего особого не изменилось в извечном искусстве копать яму другому. Все те же склееные между собой стальные балки, мотки колючки, мины самых разных калибров, ядовитые анемоны, ежи-камикадзе, поля жгучего планктона, накачанные смертью по самый парус португальские кораблики, моллюски-дыроколы. В старых хрониках писали еще о дрессированных млекопитающих, из тех, что когда-то жили в море, но где их сейчас взять? Все больше кишечнополостные остались, насекомые да рыба, от которой лучше держаться подальше для собственной же безопасности.
Теперь за густой стеной водяных брызг и поднятого в воздух разрывами песка, шла расчистка десантных площадок. Саперы взрывали подводные сооружения, заложенные на мелководье мины, выжигали боевыми антибиотиками биологические объекты, гибли сами, но задача постепенно, этап за этапом, выполнялась, и самый волнующий момент инсталляции, который притягивал к визорам даже тупых сервов - высадка десанта с пузатых "черноморов", - должен был наступить вот-вот.
Сейчас взбаламученная вода раздастся в стороны, и в лучах полуденного солнца блеснут жирным черным блеском бока носителей десанта, легендарных "черноморов". Почти сразу, еще до того, как разрывы защитных систем возьмут в вилку эти гигантские органические туши, верхние полусферы носовых стручков лопнут мелкой, безопасной для живых организмов, крошкой, и в воздухе станет тесно от десантных винтолетов. А из задних стручков сплошным потоком хлынут такие же, как у Сэма, "плавунцы" второй волны десанта, на которых в единый боевой организм срослись биномы и квадры неудержимых и неукротимых в своей ярости морпехов.
Но вместо того, чтобы готовиться к выбросу на берег, пока Сэм только раскачивался на волнах вместе со своим перепуганным дикарем. Вот ведь дал Бэббидж напарничка...
Что бы такое придумать?.. Что может отвлечь внимание репортеров от едва ползущего по морской поверхности "плавунца"? Да еще такого, что пришел со стороны моря, а не вышел из десантной баржи? Ведь обязательно какая-нибудь сволочь заметит, пошлет "глаз" присмотреться поближе, нащелкает холо, а может, даже покажет в живом эфире, чтобы морда Великого Алекса стала видна всем заинтересованным лицам, от Вована до Старого Буки. Тогда можно сразу вскрывать себе вены, и плюхаться в море, чтобы тело не оживили родные умельцы...
Сэм зябко передернулся, вспомнив, как удирал от Банщика в своем, казалось бы, абсолютно безопасном виртуальном мирке, скривился от ненависти, топнул в ворсистую поверхность поплавка. Тело автоматически восстановило равновесие, но неуклюжий Одноногий сбил ритм динамической системы человек-корабль, и Сэм едва не улетел в мутную морскую волну.
- Осторожней! - напарник поднял над палубой измученную морду, все также крепко сжимая веки. - Скинуть нас хочешь, долбень?!
Сэм замер, почувствовав, как в голове рождается безумная идея, скосил глаза на внутренний экран, присмотрелся к пятнам-монстрам, по прежнему вяло ходившим кругами на глубине, еще раз глянул на бой, проверил время. Все сходилось: через три-четыре минуты "черноморы" начнут подниматься к поверхности со своих подводных лежек, которые для них очистила вчера Береговая служба, и разродятся десантом, заранее собранным эСБэшниками по всем "боярским" отделам. В принципе, это даже честно - искупить вину перед корпорацией участием в представлении, которое еще сильнее сплотит работников и бояр в едином корпоративном порыве к более производительному труду. Каждый знал, что выживают в дисциплинарно-патриотических инсталляциях далеко не все, в среднем только процентов тридцать из активных участников, но каждый также знал еще и то, что выжившим снимают все провинности, выговоры, дают чистое личное дело, и полностью восстанавливают в правах. Для тех, кто познал радость коллективного труда на благо корпорации, кто жил во внутренних секторах и пользовался всеми правами человека и гражданина, это был очень сильный стимул. Сэм знал, что даже отбросы из Первомайки и других периферийных поселений иной раз подавали заявку на участие, а выжившие счастливчики тоже получали право стать полноправными работниками "Бояра".
Но сейчас он намеревался совершить святотатство, которое не пришло бы в голову даже самому дикому "фидаину" - он решил испортить корпоративный праздник.
Присев на корточки, Сэм вскрыл грузовой отсек, вытащил то, что требовалось для запланированного преступления, аккуратно зарастил шов, перекинул бухту троса на левую руку, а в правую взял кислородную маску. Потом он тронул плечо напарника.
- Чего, - оторвал тот щеку от мягкого ворса палубы, и приподнял голову.
Не говоря ни слова, Сэм молча ткнул ему в морду кислородной маской, та прихватилась к лицу, немедленно затянула нос и рот блестящей пленкой, поползла к ушам, закрывая барабанные перепонки от проникновения воды. Одноногий замычал, оторвался от поверхности суденышка, поднялся на колени, отчаянно пытаясь отодрать от лица непонятную хреновину. Сэм тут же защелкнул на его поясе буксирный трос, мощным пинком в живот швырнул тело прямо в зеленую морскую муть, и включил двигатель.
Под ногами загудело, палуба задрожала, и Одноногий стал отдаляться, постепенно уменьшаясь за кормой. Сэм спокойно поглядел, как тот отчаянно барахтается в воде, стравил метров пятьдесят троса, закрепил его на буксирном крюке, а потом врастил стопы в палубу, согнул колени, хищно улыбнулся своим мыслям, и дал полный газ. Рыбная ловля на живца началась.