Иду я размеренно, тихо и неторопливо.
Пустырь. Никого здесь уж точно сегодня не будет.
Вон там за холмом на церквушке двенадцать пробило...
Пришло мое время. И я становлюсь на колени.

Церковные свечи в могильной земле светят ярко,
А вот кипарис, древо смерти, за их тресозвездьем
На ровной траве образует два символа-спарку,
и туя зеркально внутри этот знак отражает.

Стою на коленях. В моей медитации быстро
Приходит и время и силы и боль ритуала.
Листочек березовый гасит свечей святых искры,
Омела в руке притаилась застывшей гадюкой.

На небе нет звезд. Пустота, только теплится воля.
Мне нужно почти умереть, чтоб добиться эффекта.
Я - прах. Я - ничто. Меня - нет. И из тела ушел я,
Кругом серый тлен и туман простирает лохмотья.

Я вижу тенета Хозяина захоронений,
Вдоль нитей двух-трех отправляю посыл очень вкусный
Багровому ужасу, что притаился в забвеньи - 
От свежего трупа не сможет сейчас отказаться.

Вот он приближается. Жду. Над своим телом рею.
Как-будто душа, что добычей легко ему станет.
Но вот приближается, мнящий охоту своею,
Не зная, что скоро придется служить человеку.

Мгновенный возврат. Видеть Навь не могу, когда в теле,
Но он все еще не успел даже переместиться.
Удар заговоренной месяцем раньше омелой - 
паук на себе обнаружил мою паутину.

Приказ. И Хозяин направился отблеском Силы
Туда, где сейчас тот, кто здорово мне напортачил.
А через два дня он вернулся к родимым могилам
В соперника теле. Тот больше уж мне не помеха.