Аннотация: Аннотацию для которой я еще не придумала, и в которой правды больше, чем лжи.
Глава 11.
- Господин Вианкур, вы же удовлетворите мое любопытство?
Ранье впервые за последние несколько часов искренне захотелось улыбнуться. Но для начала просто выдохнуть. Безумный день, безумная ночь. Все это надо переварить, осознать... А господина Бошана снедало то самое чувство, что сгубило многих и спасло самого Ранье от фатальной ошибки. И если подумать... не воспользоваться моментом было выше его сил. Передразнивая айна и его своеобразную манеру говорить, маг обратился к Марике.
- Ну, а вы как полагаете, госпожа Молинари, достоин его преподобие откровенности?
- Паяц, - усмехнулась девушка и, кажется, тоже немного расслабилась.
Как же ей досталось. На скуле проступил багровый синяк с ладонь, руки в бинтах бережно прижаты к животу, будто одна другую баюкают, а из горловины виднеется четкий след пятерни. На каких внутренних резервах ты еще держишься? Уж точно не на тех крохах, что удалось наскрести тебе, маг всесильный. Видно, айн расстарался. Вот это работа! Но одно дело заживить раны, заставить сердце биться ровнее, а другое - забыть кошмары, которые до сих пор стоят перед глазами черно-красными узорами медных гравюр...
- Вот вы там конфиденциальничали с мессиром Д'Апре, а мы с госпожой Марикой извелись. Сударыня, вы можете на него повлиять?
- Ваше преподобие, и вы туда же. Ну вас обоих, хохмачи. Лучше ответьте, почему вы меня так подставили, месье Бошан?
- Но разве я не предупредил вас? - мягко улыбнулся айн.
- Весьма расплывчато, - девушка устало откинулась на импровизированное ложе - завернутые в плащи одеяла и жесткие кожаные подушки из всех экипажей. Господа полицейские уж как-нибудь потерпят, не отобьют зад на деревянной лавке.
Полы сутаны, в которую она зябко куталась, немного разъехались, открывая юбку в бурых пятнах, и перед глазами Ранье снова поплыли мрачные картинки.
- В сложившихся обстоятельствах и при неопределенном количестве свидетелей иначе поступить не мог, но вы отлично сыграли, дитя мое. Согласны, юноша?
- Конечно, правдоподобно... Попробуй соври, глядя на этот мигающий камушек, - прикрыв глаза, уже не слишком внятно ответила девушка.
- Господин Вианкур имел в виду актерскую игру, а не сценарий. Но все хорошо в меру, а сейчас вам необходимо отдохнуть. Действие обезболивающего недолговечно. Рекомендую поспать, прежде чем оно закончится. В следующий раз придется использовать медикаментозную анестезию, а до нее еще два часа пути.
Барышня согласно кивнула и, перестав бороться с усталостью, тут же погрузилась в сон. Голова ее отяжелела и клонилась к плечу, так что пришлось айну взбить подушечки и устроить девушку поудобнее. Отведя со лба Марики (и когда он подхватил это крестьянское имечко?) рыжую прядь, господин Бошан долго вглядывался в лицо спящей.
Стук копыт, скрип оси. Светать будет еще не скоро. Бесконечная ночь. О чем вы думаете, господин храмовник? О том, что довелось пережить этой девице? О ее маленьких секретах? Или для вас все это вовсе не тайна?
Так они и ехали молча, каждый погруженный в свои раздумья, пока всхрапнувшая лошадь не вывела айна из транса.
- Чего хотел от вас Д'Апре? - тон был серьезный, уже без шуточек и кокетства.
- Внимательно слушать, не оставлять ни на секунду. И ждать указаний.
- Но почему вас? - воскликнул храмовник чересчур громко и тут же осекся, так как Марика заворочалась.
- Подозреваю, что он просто меня с кем-то спутал, - зашептал Ранье. - Так панибратски общался, будто бы общих знакомых упоминал. Услышав одну знакомую фамилию, я кивнул, и он просто клещом вцепился...
- Что за фамилия?
- Фавроль, - маг замялся и бросил короткий взгляд в сторону Марики. - Так, друзья семьи. Я, по сути, и видел-то их всего раз или два.
- И что же он дальше?
- Достал фляжку. Вертел все ей. Вы сами видели.
- И вы готовы были выпить с ним на брудершафт?
- Нет, ваше преподобие, - раздраженно ответил Вианкур. - Я не мальчик и знаю, как надо с такими людьми общаться. Они только делаю вид, что вы друзья. Они любят, когда внимательно слушают, понятливо кивают и со всем соглашаются. Большие начальники.
- Не сомневался в ваших способностях. Вы ведь понимаете, что происходит?
- Вы имеете в виду, что дело несколько шире, чем спасение дамы из лап маньяка? Дурак бы не понял. Скажу сразу, он тоже не дурак, ничего особенного не сказал. Так, общие слова и многозначительные взгляды.
- Но ещё может. Клебер пошел ва-банк, задержав главного посредника и часть исполнителей. И теперь Д'Апре вынужден идти на контакт сам, рискуя засветиться. Это нам и нужно. Капитан держит большую часть сети под колпаком.
- Почему же его не взяли вместе со всеми?
- Для того нужны более весомые доказательства и иные полномочия, директора Хальца как минимум. Но его в городе нет.
- Очень некстати. Случайность или помогли?
- Помогли, конечно! Но сейчас это даже на руку, есть время собрать материал на высшее звено. У нас на все про все два дня.
- В таком случае, господин Клебер сильно рискует. Он может и не дожить до приезда главы департамента.
- Благодаря вашим талантам мы предупреждены, - айн склонил голову, выражая признательность.
- А каков ваш план относительно госпожи Молинари? - осторожно спросил Ранье, переводя разговор на волнующую тему. - Действительно хотите довести дело до храмового суда? Там вы не сможете ее защищать. И там...
- Сразу станет ясно, кто она такая.
Айн замолчал и опустил глаза.
"Слушаешь меня? Проверяешь? Ты что-то знаешь, храмовник. Ты в курсе и молчишь", - Ранье душило желание схватить Бошана за грудки и вытрясти из него все секреты, которыми он так любил многозначительно посверкать. Подавив это недопустимый для шевалье порыв, он срывающимся голосом спросил:
- А вы знаете?
Его обычно всезнающее преподобие впервые выглядел неуверенным в собственных словах.
- У меня есть подозрение... настолько фантастическое, как если бы в основе сказок о драконах и зеленых человечках лежали реальные события.
- У меня тоже имеется несколько теорий, - осторожно добавил маг. - Но как их проверить... Не уверен, понимает ли она сама свою суть.
Господин Бошан покачал головой и отвернулся к девушке - укрыть шерстяным одеялом. Помолчав, он все же продолжил.
- Думаю, понимает. Я идеалист и надеюсь, что в один прекрасный день она нам об этом расскажет.
- Только не забывайте, что до этого солнечного дня ей, как и Клеберу, нужно дожить. Что же вы решили с судом?
- Господин Вианкур, - айн посмотрел на него как на дурачка. - Вы же сами нам с капитаном расписывали: барышня не маг, источником не обладает. Как она может быть ведьмой?
- Ну, мало ли какая сложная многоходовая схема у вас в голове вертится. Вы же никогда не выкладываете все карты на стол, - недовольно поджал губы маг, и, спохватившись, возмущенно добавил. - Вы хотите, чтоб я официально признался в подлоге?
- А вы все еще рассчитываете на стремительный карьерный взлет мага в ратуше? Или вас привлекает государственная служба? Знаете, что я вам скажу. Господин Д'Апре к вам еще обратится. Он попросит вас выполнить какое-нибудь сомнительное, а то и откровенно дурно пахнущее дельце, а потом... два варианта. Либо сольет, либо повысит. Но вероятнее всего... сами понимаете.
- Полагаете, я жду заманчивого предложения от Д'Апре, чтобы сравнить с вашим?!
- Не кипятитесь. Вы своими глазами видели методы этих, с позволения сказать, людей. Я верю в искренность вашего негодования и в то, что иметь дел с неуважаемым Д'Апре вы не собираетесь. Но что же вас останавливает помочь мне? Вы и правда так держитесь за свое место? Оно приносит хороший доход? Способствует самореализации? Личностному росту? У меня есть теория: если человек на своем месте, то все у него будет получаться. Не само, конечно, но будет. И мне кажется, вы не там прикладываете усилия.
* * *
Когда карета подкатила к чугунным воротам, меня разбудили. Да, передышка была короткой...
За время короткого своего знакомства с Демеем я сознательно избегала этой части города, и теперь силилась разглядеть в темноте упущенное - знаменитую панораму Сорена, бесконечной серебряной лентой вьющегося вдалеке и ускользающего за горизонт.
"Я жива! Я дышу этим воздухом! Я вижу Сорен!" - пело сердце.
Святую Обитель, расположенную на вершине Холма Мучеников, было видно с каждого перекрестка - так уж заведено было в Анселете, на пупе ставили Храм, а на противоположном берегу Ратушу, разделяя власть церковную и власть светскую. Но если в захудалом Чимене левый берег всегда кланялся правому, то в Демее в час звона соборных колоколов клерки спешили на обед, а не к обедне.
За легкой кованой оградой угадывались очертания города. На крутых склонах святого холма раскинулся храмовый район, спускающийся к самой реке сотнями ступеней и гирляндами фонарей вдоль улицы Шествий. Под высоким коньком крыши всякого дома едва заметно мерцали огоньки лампадок, светлячки, охранявшие сон и покой своих благочестивых хозяев.
Иллюминация другого, мирского берега состояла из ровных рядов газовых фонарей по бульварам и широким проспектам, да натыканных где попало (а точнее где квартал скинулся) отдельных светильников. Но среди привычных городских огней попадались и примечательные. Яркий луч света, точно прожектор, рассекал чернеющее небо - это шпиль департамента полиции, рядом мигающий глаз телеграфной станции, а вон и пожарная колокольня над торговой площадью обозначила себя маячком, а там прямая дорога к тракту...
Признайся честно, Марика, изыскиваешь пути отступления? Да.
Озноб, пробиравший до костей, вытянул меня из глубокого сна, но окончательно разбудило собственное имя, прозвучавшее в разговоре. Затаив дыхание, я слушала мужские голоса... Резкий, взволнованный, совсем не похожий на тот бархатный воркующий и кружащий голову голос Ранье. И тихий, напряженный голос Бошана.
Его преподобие в курсе. И Вианкур. Твоя конспирация валится к чертям, и как ты думаешь, королева прачек, все эти ахи и вздохи, все эти реверансы вокруг бедной сельской девушки - все это было серьезным или из любопытства? Из научного интереса, так сказать. А храмовник? Он что, тоже все знал? Сразу? И молчал? Не верится...
Опираясь на предложенную галантным кавалером руку, я шла в сторону высокой стрельчатой арки входа.
- Вам хуже? - тревожно спросил Ранье.
- Просто слабость, - отмахнулась я, радуясь, что любое выражение лица можно списать на плохое самочувствие и не надо следить хоть за этим. Гнев, страх или усталость, какая разница?
Думала, все эти байки про чудеса и айнов - выдумки? Думала, если маг сразу ничего не сказал, то он не заметил? И тот, и другой заметил, просто господа умнее бакалавра-недоучки, коим ты и осталась, несмотря на возраст и "пережитое".
- Сударыня, - обратился ко мне айн. - Приветствую вас в стенах обители, и, чтобы ни случилось, прошу помнить, здесь вы не пленница, а гостья. Отдохните с дороги, а дела оставим на потом.
После этих слов я почувствовала, как щеки заливает румянец. И не говорите, господин Бошан, что вы не умеете читать мысли. Или души.
Рядом, мужественно стиснув зубы, хромал Вианкур. Он как мог пытался идти уверенней, шутил про пьяных матросов и переводил внимание на ночные пейзажи. После долгого сидения даже неспешная ходьба давалась ему тяжело, но руки моей он не отпускал, давая крепкую опору.
"И все же... разве будет человек рисковать собственной жизнью любопытства ради? Будет ввязываться в чужие конфликты, политику, откуда чистым никто никогда не выбирался?"
Дальше времени на рефлексию не осталось. Миновав просторный двор собора, айн подвел нас к двум служителям.
- Господин Вианкур, прошу вас запомнить, что любое обращение к источнику в стенах обители является неприемлемым. Извольте примерить, - он передал магу амулет на тонкой серебреной цепочке. - Во избежание эксцессов.
Ранье с недовольным видом подчинился.
- Мадмуазель проследует за братом Юлием в больничное крыло, а вы, молодой человек, за мной.
Ступая по древним каменным плитам, я чувствовала себя прокравшимся ночью в музей воришкой. Колоннады и арки, украшенные головами мифических существ, тлеющие угольки благовоний в курильницах, длинные коридоры, где в ответ на наши шаги прилетает шепот молитв из монашеских келий.
Доктор оказался человеком вполне светским, во всяком случае, рясы не носил и чудотворцев не поминал. Улыбчивый старичок осмотрел раны, при взгляде на которые волнами накатывала дурнота, и ласковым голосом заверил, что ничего серьезного не видит, стадия рубцевания запущена.
- Не беспокойтесь, барышня. Ни следочка не останется. Сейчас сделаем укольчик, и часиков до восьми сможете подремать. Но там уж потерпеть придётся, - втирая холодящую мазь с тонким мятным ароматом в багровые полосы, журчал он. - Потеря крови дело опасное, но вижу, коллеги постарались, купировали. Дальше - консервативное лечение. Диету вам назначу, а пока нет ничего лучше хорошей чашечки сладкого чая на сон грядущий.
И снова искусственный наркотический сон.
* * *
Нежный весенний ветер трепал ситцевые в мелкий цветочек шторы; в распахнутые окна лилось дневное тепло, прогревая комнату-келью не хуже камина. Весьма комфортную келью, надо сказать, вовсе не для смирения плоти и вознесения молитв, хотя образок неизвестного чудотворца на восточной стене имелся. Широкий подоконник упирался в письменный стол с тумбой, зеркало в простенке, пуф под вторым окном, ширма обтянутая той же тканью, что и занавесочки...
- Госпожа Молинари, утро доброе! Спешу предупредить, сегодня у вас будет долгий скучный день, полный бюрократических формальностей, глупых бумажек и повторяющихся однотипных вопросов. Такого уровня адреналина, какой вы привыкли испытывать, я, старый нудный храмовник, обеспечить не могу, но готов повеселить сладкой булочкой с изюмом. Годится?
Господин Бошан сидел на краю моей кровати и держал в руках хрустящий бумажный пакет, на котором среди модных нынче растительных узоров витиеватыми буквами значилось 'Кондитерские Ришара'. Те самые, что я старательно обходила по большой дуге, потому как даже сытой не могла вынести дразнящего аромата свежей сдобы и вида пирожных с заварным кремом на блестящем подносе в витрине.
- Просыпайтесь. Полуднем мы садимся обедать, но вам сервируют здесь и немного позже. Так что полчаса-час в вашем распоряжении. Позвать кого-нибудь? Оговорюсь, служителей женского полу тут нет, сами понимаете... Но с водой помочь могут. Кувшинчики-то тяжелые.
Взгляд упал на чужую одежду, аккуратно развешанную на стуле подле кровати; рядом на деревянной треножной вешалке висело простое платье, а на полу возле ширмы стояли два ведра, над одним из которых клубился пар. Пойдите все прочь! Скорее!
- Спасибо, я справлюсь.
Едва дверь за его преподобием захлопнулась, одеяло полетело в сторону, и на ватных ногах я зашаркала к трюмо в углу комнаты. Хотела бы подскочить-побежать-подорваться, но получалось, увы, только так. Ухватившись за край столешницы, пришлось немного постоять, пережидая очередную волну слабости. Надо было начинать с булочки.
Кожа горела под пальцами, когда я, царапая себя ногтями, оттирала, соскребала, сдирала до красных полос на теле следы минувшей ночи. Вода помутнела, и на дне таза перетекал черный песок, а темная каемка вокруг ногтей так и оставалась на месте. И это доводило меня до отчаянья!
Не хочу! Не хочу это видеть и помнить!..
Стук в дверь отвлек меня от зарождающейся истерики.
- Сударыня, все в порядке?
- Да-да, спасибо, - поспешно ответила я.
Успокойся. Успокойся и выдохни. Все кончилось, самое страшное кончилось. Подумай о чем-нибудь хорошем. Охладись.
Горячей воды на мытье волос не хватило, но оставлять воронье гнездо без мыла казалось немыслимым. Мужчины... имеют ли они представление, сколько галлонов кипятка может израсходовать женщина после высокого нервного напряжения. Ну и ладно, зато действительно остыну. Наклонив голову и крепко зажмурившись, опрокинула ковш на затылок. Каменные плиты пола рядом с умывальником лежали под наклоном и отводили всю воду в канализацию. Струйки холодной воды потекли по лицу, шее и лопаткам, смывая в решетку под ногами остатки грязи и пыли и воспоминаний о страшном подвале.
Всего два дня назад я радовалась горячей ванне, душистой мыльной стружке и с замиранием сердца думала о скорой покупке одеяла... Кажется, это было в прошлой жизни.
Откинув назад мокрые и относительно чистые волосы, я замотала голову полотенцем и решилась глянуть в зеркало на последствия бурной ночи. Бледность в синеву постепенно спадала, а багровый синяк заиграл новыми красками, и будто бы уменьшился в размерах.
'Фокусники', - покачала я головой.
Тонкая хлопковая рубашка с коротким рукавом, панталоны ниже колен с очень скромными рюшами, чулки и... О, какие аморальные подвязки! Вышитая цветными шелковыми нитками надпись кокетливо гласила: 'Выше нельзя!'. Интересная дама пожертвовала мне часть своего гардероба...
Платье мне досталось даже лучше, чем было - добротная ткань, плотная и гладкая, фасон, как и белье, простоват, без каких либо украшательств и даже отдаленного напоминания моего неприличного выреза, но очень хорошего кроя, так что даже не подогнанное по моей фигуре, село оно хорошо. А главное - широкие укороченные рукава, которые не беспокоили заживающие руки и не мешали перевязке. У местных дам из-под таких раструбов обычно виднелись кружевные оборки манжет (роскошеством этих самых кружев можно было соревноваться с товарками, повергая всех в пучину зависти), ну, а у меня вместо ажура - бинты.
Когда в дверь постучали, я уже подсушила волосы полотенцем и была полностью одета. Молоденький айн, краснеющий вьюнош, не смеющий поднять глаз, промямлил храмовое благословение трапезе и протиснулся бочком в комнату. Засмотревшись на это милое и кроткое создание, я позабыла ответить, вторя его коротенькой молитве, отчего парень насупился. Водрузив поднос на стол у окна, он, видимо для непонятливых, брякнул "приятного аппетита, дамочка" и юркнул обратно за дверь, оставив меня снова в одиночестве.
Обед почетного донора едва умещался на подносе: воздушный печеночный паштет, ржаные тосты, горшочек с маслом, нежнейшая говядина в травах с тушеной чечевицей, травяной чай и даже десерт - шарики из чернослива и перемолотых грецких орехов. К глазам подступили слезы: я, конечно, самый больной в мире человек, но такая забота...
А еще вспоминалось как в той же далекой прошлой жизни, в которой осталась роскошная ванна и моя скромная комната, я варила кофе по два раза и плакала над разбившимся яйцом. Но тогда страшно не было, страшно было теперь - в тепле, уюте и сытости.
И если бы я только могла признаться себе, чего боюсь... Страх свернулся клубочком где-то под ребрами, мешая думать, мысли разбегались, и я сидела над подносом, источавшим ароматы амброзии, бессмысленно уставившись в окно. Умиротворяющий шелест листвы и чириканье воробьев, что доносились снаружи, понемногу гасили тревогу. Внизу виднелся расчерченный на одинаковые ровные квадраты-грядки дворик, в котором гнули обтянутые серыми рясами спины храмовники. Кто-то насвистывал незатейливую песенку, слышался скрип колодезного ворота и плеск воды. В нежной зелени готовых вот-вот зацвести фруктовых деревьев, что росли под высокой стеной обители, мелькали широкополые соломенные шляпы садовников, а по узкой песчаной дорожке, точно инспектируя, важно вышагивал чернобокий кот.
Глядя на сельскохозяйственную идиллию, неспешную кропотливую работу, размеренную жизнь, мысли в голове из сумбурного вихря оседали и упорядочивались. Постепенно внутри меня воцарялась звенящая тишина и спокойствие. Будто бесконечно черный вакуум, расширяясь, заполнял, поглощал меня и все вокруг. Теперь можно и подумать.
'Для начала пойми, дорогуша, что на этом ничего не кончилось. Все только начинается. Ты же слышала, маг и айн в курсе или догадываются, что Антуя тебе такая же родина, как им село Поповка. Сейчас они будут задавать вопросы, надо быть собранной, сконцентрированной, чтобы, не вдаваясь в лишние подробности, рассказать все как было. Но признайся себе честно, какова вероятность того, что два заинтересованных лица, один из которых колдун, а второй матерый интриган, не смогут вывести Штирлица вроде тебя на чистую воду? В прошлый раз тебе крупно повезло, да и то лишь потому, что маг в начале допроса откровенно халтурил.
Уф, как же я устала быть собранной. 'И зарыдало корыто: Увы, я разбито, разбито'. Зачем все это? Бежишь-прячешься-трясешься, а потом опять по кругу... Хочется заползти куда-нибудь и не шевелиться.
Что ж, это очень просто устроить. Идешь сейчас туда, и делаешь сенсационное заявление, а дальше суетятся господа. Чем не выход? Тем, что окажусь во власти мага и айна, по абсолютно непонятным причинам не сдавших меня на опыты сразу. Из общего человеколюбия? Допустим, господин Бошан - да. А Ранье? Если айна я все-таки неплохо знаю и имею основание считать его порядочным человеком, то в случае с Вианкуром копать глубже - страшно. Как же не хочется разочаровываться в людях, опять... До слез.
Часы били два пополудни, когда по мою душу снова явились, на этот раз храмовые стражи. Руки никто не заламывал, кандалами не гремел, наоборот, очень вежливо просили следовать за ними, но вид бравых молодцов, заслонивших дверной проем, нервировал.
"Ну что, - огладив влажные волосы, я мельком глянула на себя в зеркало. - Готова?"
* * *
Господин Бошан тяжело вздохнул и отвернулся от окна, за которым щебетали свои любовные песни весенние птахи, да гулял среди гибких ивовых плетей теплый ветерок. Все, умаялся. Маленькая молитва, и сердце снова ровно отстукивало свой ритм, но с лихими скачками пора заканчивать. Он не считал себя старым, нет, но в его лета ночь должно было проводить на собственных перинах да под пуховым одеялом, нежели трясясь по колдобинам апрельских дорог. На худой конец, перины могли быть и не собственные... Простите, чудотворцы, за грешные мысли. Все никак не привыкнет его преподобие...
Возведение в сан Хранителя душ было поспешным: вот ты мирской айн, не помышляющий рваться к власти, совестливо несущий долг перед паствой и даже подумывающий о женитьбе, как предписывал закон 'всякому мужу с даром', и в один день жизнь переворачивается. Верхний Храм торопился заменить погибшего вместе со своим помощником в странном дорожном инциденте главу епархии, дабы не оставлять провинцию в смутное время без духовного наместника. Лоран Муре, добрый друг, семинарский однокашник... Известие о смерти товарища и письмо о скором назначении пришли одновременно. Тот день вообще был богат на неприятные сюрпризы: визит храмовника из Пиньи, побег Марики и последовавшие хлопоты...
Договориться с паникующей женщиной - искусство, которым айн до сих пор не овладел. В первый раз ему попросту не дали и шанса объясниться, но и сегодня он не чувствовал уверенности в силе собственного убеждения. Если Марика снова решит сорваться, искать ее будет гораздо сложнее, чем в прошлый раз.
Когда ранним утром ему принесли изодранный передник в крови, господин Бошан схватился за сердце в показном жесте отчаянья и попросил упавшим голосом оставить его одного для молитвы о душе несчастной. Удовлетворив жадное любопытство соседей и дав отличный повод фантазировать на тему 'убитый горем храмовник рыдает над безвременной кончиной любовницы' (что он, не знал, какие слухи ходят?), он внимательно следил, как расползается свежая сплетня. Сомневающихся не было, а значит, Марика благополучно покинула Чимен и направилась по единственному мыслимому пути - тракту на Демей. Безутешный хозяин тем временем напутствовал угольщика Бертрана ехать следом да подвезти госпожу Марику, так не вовремя пустившуюся в дорогу. Да-да, март, все раскисло, и неспокойно нынче на дорогах-то. И нет, боги с вами! Передничек не ее, бабы снова напутали, развели трагедию... Что вы, баб наших не знаете? Что Марика жива и здорова, господин Бошан знал доподлинно еще со вчерашнего кофе.
Но вот если суетливая барышня бросится в бега сейчас, то из центра провинции она могла бы укатить в любом направлении - почтовой каретой, трехчасовым дилижансом или чугункой, если хватит смекалки. А в этом он не сомневался.
Работать надо аккуратно, элегантно... Тут не пройдет прямое давление, как нынче с белым от страха кондитером.
Сегодняшнее утро было насыщенным - недолгий сон, десятиминутная медитация и снова в бой. До полудня господин Бошан успел написать несколько писем, нанести два кратких визита и заглянуть в небезызвестную кондитерскую, где столкнулся лицом к лицу с раздражительным и злым аки цепной пес капитаном Клебером. 'Да, отстранён от дела, но вот так частным порядком решил заглянуть. Говорят вкусные бриоши у вас, месье Ришар'.
Мэтр Ришар не был в курсе, по какому поводу на него взъелся желчный господин и почему айн так внимательно и со смесью жалости и сочувствия на него смотрит. Он с гордостью подтвердил, что является членом Общества, и даже назвал сумму ежегодных отчислений, имена знакомых членов и... побелел в цвет собственного шефского колпака, стоило капитану тихим вкрадчивым голосом называть прочих членов общества и статьи обвинения. Уточнять, что они еще не выдвинуты, не стал. Излишне.
Окончательно расколоть пирожника удалось за десять минут. С налившимися кровью глазами, потрясая смятым головным убором, он обещал всеми правдами и неправдами найти племянничка и, зафиксировав в самом неудобном положении, пардон, отъестествовать. После чего передать в руки правосудия. Настроение у Клебера заметно улучшилось.
Что ж, если повезет, завтра к вечеру будет еще один фигурант. Тьфу ты, понабрался полицейского лексикона.
Рядом, чуть слышно шелестя бумагами, посвежевший и отоспавшийся маг готовился к допросу. Отличник-промокашка: перечитав пункты опросного листа, разложил аккуратной стопочкой бланки, выровнял ее по краю бювара, расставил точно по линеечке коробочку с металлическими перьями, стило слоновой кости и стеклянную чернильницу-непроливайку. Да, молодой человек, у вас все по плану. Только чувствую, придется импровизировать...
Марика тенью скользнула в приоткрытую дверь, но явившиеся с ней храмовые стражники не дали возможности остаться незамеченной и громко рапортовались: доставили. Вианкур вскинулся от зычного голоса, едва не опрокинув чернильницу. Все-таки, нервничает, потому и мельтешил, перебирая листы в папке. Тоже что-то чувствует и прячет свое волнение за активной деятельностью - даму за ручку проводить, стул подвинуть, поинтересоваться здоровьем... Сударь, да не втрескались ли вы часом? Нет, не похоже. Именно что волнуется, но не смущен. Что ж, и мы поухаживаем.
Его преподобие поставил перед девушкой лохань с горячим чаем, в котором плавали сушеные ягоды малины.
- Знаю, что предпочли бы кофе, но доктор сказал, нужно восполнять потери жидкости, ни в чем себе не отказывайте. А мы пока начнем.
Марика тихо поблагодарила и схватилась за кружку как за спасательный круг, пряча лицо за широким ободком.
- И начнем, пожалуй, с последних событий. Я попрошу вас максимально подробно описать все, что с вами происходило с того момента, как вы покинули апартаменты господина Вианкура, - и обращаясь к магу. - Мне кажется, вы вполне можете не упоминать об этом факте, дабы не компрометировать девушку.
Ранье замешкался на секунду и согласно кивнул. Правильно все понял.
- Если чувствуете, что не можете что-то вспомнить или вам слишком тяжело говорить, господин Вианкур уполномочен оказать содействие - снять психологические блоки, успокоить. Это неприятно, но без ваших свидетельских показаний...
На общие вопросы барышня отвечала уверено, как по заученному - фразы ее, где надо обтекаемые, без конкретики, а где возможно детальные, даже излишне, перемежались лирическими отступлениями и вздохами. И ведь не врала ни слова, артефакт-анализатор, а на вид светящееся куриное яйцо в серебряной подставке, горел ровно в подтверждение сему факту. Но конспираторша нервничала, тревожно поглядывая на реакцию камня. С одной стороны у мага не было цели ее подловить и уличить в несоответствии, а с другой и Ранье чувствовал, что ему дают лишь часть информации, покусывал губы и кидал быстрые взгляды то на даму, то на его преподобие, но от анкеты все же не отступал. Имя и род деятельности, место жительства, квартирная хозяйка и соседи, как потенциальные поручители...
Сам момент похищения и достойное восхищения поведение после, Марика описала достаточно подробно. Но стоило ей попробовать пересказать бред и угрозы сумасшедшего, которые всю ночь доносились из-за двери, как голос перестал ее слушаться. Ранье, собирая пальцы щепотью, потянулся в сторону силящейся совладать с подступающими слезами девушки, но та отшатнулась.
- Не надо! - побелевшими трясущимися губами сказала Марика. - Я сама.
Отпив ягодного чая и проигнорировав протянутый айном платок, девушка молчала, собиралась с мыслями. Отрешенный взгляд ее застыл на перебинтованных руках, тишину комнаты нарушало лишь тиканье настенных часов, но ни Ранье, ни господин Бошан не пытались поторопить Марику.
А потом слова полились сами собой, гладко, без шмыганья носом, удерживаемых рыданий и утомительных всхлипов, будто бы говорила она не о себе вовсе, а читала фантастический рассказ, написанный на потеху любителей пощекотать нервы.
- Вот так в течение двух лет, с самого момента ареста, когда Кампуа отправил неизвестным мне господам письмо о пойманной ведьме, он шел по моим следам. Сейчас говорю себе - везучая! Храмовник наш, пусть и любитель театральных жестов, решил дело быстро. А дальше... дальше просто счастливое стечение обстоятельств: побег, вы, господин Бошан, тихий Чимен. Он говорил, что следовал за нюхом Кампуа, что того не отпускала мысль разыскать меня, поймать...
- Да уж, счастливое, - отвлекшись от конспектирования, бросил Ранье. - Но если встречи в Чимене удалось избежать благодаря своевременному бегству, то в городе шанса скрыться у вас уже не было. Привязка по крови.
- Намудрили вы, сударыня, заметая следы.
- Я же не знала, что за мной идет кто-то кроме Кампуа и... вас.
- Это вообще тема отдельного разговора, - закатил глаза айн, - но я вижу, что оба дела чрезвычайно переплетены. Со свидетельскими показаниями мы разобрались? - маг подтвердил кивком, что вопросов больше не имеет. - Давайте же перейдем к следующему документу. Итак, события в Пинье.
* * *
- Для начала, мадмуазель, уже традиционно несколько простых вопросов для досье департамента, и мы послушаем о бесчинствах, что вы устраивали в той бедной соренской деревушке.
Господин Бошан пододвинул очередную чашку горячего сладкого чая и блюдечко с десертом поближе к Марике, не забыв, впрочем, и себя, и уставшего от писанины мага. Ранье изящным жестом поднес расписную фарфоровую чашечку к губам и, не замочив усов, деликатно пригубил напиток, чем вызвал легкий укол зависти айна. Его преподобие усов и бороды не носил по той самой причине, что любил вкусно покушать и вечно находил в них неаппетитные остатки своей трапезы. Куртуазное искусство! Девушка же, игнорируя чайный этикет и прочие условности, блаженно прикрыв глаза, вдыхала ароматный пар и рассеяно улыбалась.
"Вот так, отвлекись, милая, выброси из головы все эти ужасы. Было и прошло. Знаю, тяжело такое забыть. Самому лезут в голову отвратительные кровавые сцены, а ведь почти и не слушал, не заглядывал в общий фон. Как принесла первая волна эхо мертвых голосов так и... Смалодушничал. Стало быть, вернусь на проклятое место".
Маг тоже наблюдал за девушкой: ее лицо расцветало умиротворенной улыбкой, и зрелище это было весьма приятным.
- Сударыня, не всякая женщина на вашем месте сопротивлялась бы до конца. Восхищен!
- А как же иначе? - нехотя приоткрыв глаза, ответила Марика. - Мне кажется, господин Вианкур, вы недооцениваете женщин в целом. Большинство из них борются за что-нибудь каждый день: за дайм на хлеб, за лопатку в мясной лавке, за достойную жизнь.
- Какой интересный взгляд на проблему, - задумчиво протянул молодой человек.
Крепкий ли чай всех взбодрил или воспоминания были чересчур яркими, но всеобщее настроение заметно улучшилось, стоило магу отложить в сторону исписанные страшными свидетельствами листы. Казалось, Марика действительно отпустила пережитое и теперь, смущенно улыбаясь чашке, находила ресурс перешучиваться с Ранье.
- Назовитесь, - сурово скомандовал мэтр.
- Месье, - в притворном негодовании воскликнула девушка. - Вы забыли, как меня зовут? Я за сегодня дважды вам напомнила!
- Такой уж я блистательный кавалер, не могу запомнить имя прекрасной дамы, - кокетничал вовсю Вианкур. - Вы напомнили один раз для истории болезни и один раз для листа свидетельских показаний. А этот называется, - он вчитался в название бланка, - "предварительный допрос обвиняемого храмовым судом".
И наиграно хмуро глянув на девушку, спросил басом.
- Сознаетесь? Или применить пытки?
- Пытки, пожалуйста, - радостно попросила Марика.
- Все молодёжь, я активирую камень, кончаем балаган.
- Итак, имя и фамилия, если имеется, - короткий смешок.
- Мариэлла Молинари, - девушка подавила смех.
- Полных лет.
- Фи, как бестактно! Двадцать шесть.
- Место рождения.
Барышня чуть изменилась в лице и, глядя на чашку, тихо ответила.
-... сегодня этого города вы не найдете на картах.
- Ничего страшного, это простая формальность, - подбодрил ее маг.
- Истра.
- Действительно не встречал. Антуя сейчас не лучше место для путешествий. Дальше... Образованы?
- Да.
- Сколько классов закончили.
- ... шесть.
- Сударыня, прошу вас сосредоточиться. Это формальность, но все же камень реагирует на осознанную ложь. И на каждый подобный импульс мне придется дать объяснение в рапорте. Не стесняйтесь, многие родители предпочитают домашнее образование...
Маг не видел того, что видел он, айн. Как на ее лице быстро сменялись эмоции, как участилось дыхание и забегали глаза... как за страхом, паникой проступала отчаянная решимость. Не своим голосом, но громко и отчетливо Марика произнесла:
- Одиннадцать.
Амулет мягко и ровно светил в ожидании новых вопросов. Маг и айн переглянулись.
- Продолжайте, - предложила девушка.
- Семейное положение, - зачитал маг уже без улыбки.
- Не замужем.
- В таком случае... родители. Место жительства и род деятельности отца.
- Москва. Инженер лаборатории элементарных частиц.
- Он что, маг?
- Нет, обычный человек. Физик-ядерщик.
Ранье нахмурился, видимо выискивая в памяти хоть что-то о научных революциях и новых экзотических дисциплинах в Антуе за последние десять лет. И замешкавшись, посадил кляксу аккурат на месте взволновавшей всех цифири.
- Господин Вианкур, ну и вопросики у вас. Давайте, может быть, перейдем к делу? - вмешался айн деревянным голосом.
- Нет-нет, я готова отвечать на ваши вопросы. Продолжайте, господин Вианкур.
- Хорошо, - медленно произнес маг. - Когда вы переехали в Пинью.
- Семь лет назад.
- Где пересекали государственную границу?
- Нигде.
Мужчины уставились на камень, но он продолжал светить ровно.
- То есть как?
- Вам развернутый ответ или удовлетворитесь кратким?
Господа задумались.
- Предлагаю компромисс: подозреваю, у господина Вианкура в графе места не хватит, если вы начнете развернуто. А господин Д'Апре человек занятой, ему много читать не по чину. Давайте оставим подробности до более удобного случая, а сейчас ограничимся краткой версией.
- Ну, напишите... Лес.
- Хорошо, - Ранье совсем неизящно почесал затылок. - Напишу пересечение государственной границы в районе лесного массива. Тааак... Статья обвинения... это можно взять из протокола дознания...
Пока господин Вианкур прятал собственное смятение за разбором бумаг, айн оценил ситуацию как весьма щекотливую и взял дальнейший ход беседы в свои руки.
- Сударыня, я вижу ваше искреннее желание помочь нам разобраться в ситуации... Но, на мой взгляд, формальные вопросы анкеты в данном случае только мешают установлению правды. Изложите суть случившегося своими словами, ну а мы с мэтром найдем, чем из вашего рассказа удовлетворить любопытство полицмейстера.
- Хорошо, только...
- Марика, вы помните, что я вам говорил? Мы на вашей стороне, - тихо сказал его преподобие, сев напротив девушки.
- Все? - горько усмехнулась Марика.
- Все присутствующие, - подтвердил маг.
- Я думаю, что господин Клебер также доказал свою преданность...
-... делу, - закончила за него девушка.
- Даме, я хотел сказать, - мягко упрекнул ее айн. - Неужели вы и теперь думаете, что капитан бы стал действовать не в ваших интересах? Все мы допускали ошибки, все мы имеем основания быть настороженными и даже подозрительными. Такие интриги! Заговоры! Предательства! Но в чем я уверен, так это в стороне, которую примет капитан. Вашей стороне.
- Я поняла вас. Только давайте откровенность за откровенность?
- Выдвигайте ваши условия, - айн развел руками.
- Я отвечаю на любые ваши вопросы, в свою очередь, вы делаете все, чтобы найти ответы на мои.
Стул коротко скрипнул, ножки неприятно царапнули полированные доски пола, заставив Марику вздрогнуть. Его преподобие не спеша поднялся и подошел к алтарному столику у восточной стены комнаты и, бережно обхватив ладонями бока священной чаши, молвил:
- Мое слово.
- Мое слово, - кубков Ранье, конечно же, не касался, но приложил ладонь к груди, там, где вместе с сердцем бился источник.
Айн вернулся к столу, а девушка все молчала, но не от недоверия, а видно смутившись, не зная с чего начать. Ранье в нетерпении аж подался вперед и смотрел во все глаза на барышню, смущая еще больше.
- Даже не знаю, с чего начать...
- Может быть, с сути претензий сельского храмовника? - забавно было наблюдать скисшую физиономию Ранье. - Это сейчас в приоритете, да и стулья тут неудобные рассиживаться... Не стулья, а катастрофа! Мне кажется, гостеприимные стены обители все же не могут заменить домашнего уюта, а долгие разговоры я предпочитаю вести, сидя в мягком кресле, простите маленькую слабость. Извольте принять приглашение. Сударыня, мэтр?
- К шести я должен отчитаться в департаменте, но после в вашем распоряжении.
- Вот и отлично, а барышню я сопровожу сам. И доктора навестим. Итак, мадемуазель, сознавайтесь, что натворили.
Получив короткую отсрочку, Марика почувствовала себя увереннее.
- Наверное, стоит начать с того, как я появилась в Пинье... Языком не владела, работать толком не умела - больше обуза, чем работник, но в деревне сжалились и оставили меня батрачкой в доме Октава-пекаря, - господи Бошан ободряюще улыбнулся, и девушка продолжила свой рассказ. - Хозяйка моя, госпожа Агаста, была женщиной в целом доброй. А еще городской - бывшая гувернантка. Выскочила замуж молоденькой за преуспевающего коммерсанта, помогала мужу в лавке, жила-не тужила, пока не погорели они на грабительском займе. Нарвались на мошенников. Вот и пришлось все продать в счет долгов и уехать в старый дом родителей. Она была чуть ли не единственной грамотной женщиной на всю Пинью и со скуки учила меня анселе. Как-то раз заметила, что я черчу на песке и повторяю новые слова... По-своему, конечно. Мне так удобнее было запоминать. Мадам тогда так обрадовалась, достала свои книги... Все вздыхала, кому это учение в деревне-то нужно... Господину Октаву это не понравилось, долго еще ворчал, но жену он любил, и закрывал глаза на наше 'баловство'.
Не сказать, чтоб храмовник невзлюбил девушку с первого дня, нет. Как и все поглядывал на странную чужачку с интересом и недоверием, даже пытался завести разговор, но здесь потерпел фиаско - анту в деревне никто не знал. Поначалу южанка и людей-то не слишком сторонилась - потешно объяснялась жестами, шастала по округе, рассматривала каждый найденный багор или ржавый обод. Неприличное даже для женщины любопытство насторожило айна, тем более, что на него девушка поглядывала с явной неприязнью. С каждым днем это все больше походило на помешательство, и тогда Кампуа впервые предложил провести обряд.
Явившись в дом пекаря со всеми полагающимися жалобными песнопениями и дымными курильницами, он столкнулся с фурией. Сидеть смирно девица отказывалась, кричала на своем языке и, о ужас, оттолкнула святую чашу. Бесноватая, вынес свой вердикт айн.
Утвердиться в своих подозрениях он смог спустя декаду, когда в деревню приехал выписанный аж из Керриса маг. После затянувшейся летней засухи и двух неурожайных лет за плечами, грядущую зиму в Пинье ждали с ужасом. Колдун не стал утруждать себя фокусами сопливой ребятне, а сразу приступил к делу. Ясное небо над домом, где он ворожил, заволокли невесть откуда набежавшие облачка, которые постепенно закручивались в огромную серую грозовую тучу...
Тут-то рыжая и выдала себя с головой: с девушкой случился припадок. Порченая порчу чует, решил Кампуа. Да только на слова его никто не обратил внимания - ясное дело, приезд мага, долгожданный дождь и навалившаяся по сему случаю работа занимали людей гораздо больше. Но айн, видимо, поклялся вывести ведьму на чистую воду и с тех пор не давал ей проходу.
После того случая южанку точно подменили. Притихшая и присмиревшая она серой тенью ходила за своей хозяйкой, одна за плетень носу не казала, а рот и вовсе раскрывать перестала. Айн не унимался, все пытался подловить на чем-то, хоть с местными парнями, хоть на недостаточной богобоязненности. В деревнях с этим делом до сих пор было строже, над общиной стоял сельский голова да айн, а иногда один только айн. Но барышня как назло вела себя скромно - на службы ходила, головы не поднимала, гулянки обходила стороной, просиживая свободные вечера дома.
Раз Кампуа даже подговорил парней проверить, такая ли она тихоня. Подкараулили за овином, скоты... Благо хозяин услышал крики, да вилами всех разогнал, а потом долго еще орал и на пустоголовых олухов, у которых все из головы в штаны утекает и на нее, дуру, что шляется где попало. Он, хозяин, тоже был неплохой человек.
Последним стало купание в реке. Марика так и не поняла, в чем дело было, то ли место не подходящее, то ли оголилась чересчур.
- Тут в признании написано: ворожба по воде. Где же вы принимали ванны?
- Местные девушки меня сторонились, с ними я на реку никогда не ходила... А то место... Я давно его приглядела, тихая заводь с удобным песчаным берегом, высокий склон скрывал от любопытных, да никто туда и не совался обычно.
- "В проклятом месте"... Ну и формулировочки у этого Кампуа. Это может карантин? Был у вас в округе карантинный феномен? Пустырь огороженный или еще что? Раз говорите, маг ворожил в засуху.
- Был, но тот дом - он далеко. Выше по склону.
- А вы, значит, внизу на бережке? - понятливо усмехнулся айн. - Ну, видать до воды заборчик вести не стали, пожалели бревнышек. То есть госпожа Марика неосознанно находилась на территории карантина, и айн решил, что со злым умыслом.
- Ранее я отмечал на вас откат, но след был не от воды или воздуха, а от огня...
Марика пожала плечами.
- Не придирайтесь к девушке, Ранье.
- Напишу так: подтверждающий факт нахождения в периметре след имеется.
- Так и запишем. И вот вы искупались, а он?
- Потащил через всю деревню за волосы в одной рубашке. Потом... порол. Дал эту бумажку подписать, - Марика замолчала, опустив глаза. - Я не герой, и не святая мученица. Подписала. После чего посадили у столба на площади, и зачитали приговор. Сжечь.
- Следы экзекуции могу засвидетельствовать. Сам лечил.
- Ночью пришла хозяйка, госпожа Агаста. Мадам отвязала от столба, дала узелок и сказала, беги. А дальше - дальше вы, господин Бошан знаете.
- Я вам потом как-нибудь расскажу эту интересную историю, господин Вианкур. К делу не относится.
- Так..., - в который раз протянул Вианкур и зачитал свой рапорт. - Я как маг свидетельствую об отсутствии источника у подозреваемой особы. Вероятно, личная неприязнь стала причиной конфликта с айном. В свою очередь готов признать обвинения ложными.
- Свидетельствую в пользу вашей версии. Для храмового суда состав преступления отсутствует. Все претензии снимаются. А наше любопытство... Об этом мы поговорим вечером. И напомню еще раз. Я всегда на вашей стороне.
- Мы, - Ранье выделил это слово, - на вашей стороне.