Зайцева Саша : другие произведения.

Госпожа Марика в бегах - Глава 9

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В которой всех, кого можно, спасают, а кого нет - убивают.

  Глава 9.
  
  Ты думаешь: 'Ненормальный'. Ты говоришь себе: 'Что за псих'? А вкрадчивый голос, приглушенный не слишком надежной преградой, ласково уговаривает тебя не бояться и подойти ближе.
  'Будь ты чуть более терпеливой и покладистой, наша встреча прошла бы совсем при других обстоятельствах и гораздо раньше. Помнишь милую деревушку, окруженную рапсовыми полями и фруктовым садом до самой поймы? Прелый запах упавших яблок, влажной земли последним теплым днем той осени, гниль черного леса и тонкий след твоего очищающего присутствия - незабываемо. Ты помнишь?'
  То полный дрожи, то больше похожий на бормотание - этот голос вызывает лишь брезгливое отвращение. Но порой бессвязная речь из посулов, угроз и грязной ругани прекращается, и будто совсем другой человек говорит со мной.
  'А ты интересная штучка, столько лет водить за нос проповедника. Он писал нам каждый год. "Ведьма!" "Бесова жена!" Кто же знал, что речь о тебе, сокровище? Я отлично понимаю его нетерпение, но все-таки это было не слишком вежливо. Глупо. Он решил, что боги хотят вершить правосудие его руками. Не-е-ет. Боги ничего не хотят. Им скучно. И они наблюдают. Им плевать на этих мелких людишек и их грызню, но если их повеселить, удивить - о! Тогда они будут чуть более благосклонны к нам. Ведь они видели все и они видят все'.
  
  Облава.
  
  Узкая щель между досками позволяла мальчику видеть лишь небольшую полоску почерневшей от гари и копоти стены - по улицам окраин плыл извечный дым кирпичных печей, огромных костров для обжига, смог от которых окутывал бедняцкие кварталы и активно разрастающиеся предместья. Рядом, на заплеванном пятачке угадывались очертания двух дырявых корзин, под которыми сидели Поль и его конопатый дружок. Флико же притаился за шатким нагромождением колченогих стульев, козеток с торчащими из дырявой обивки пружинами, покосившихся буфетов и одиноких дверей, щерящихся дырами выдранных замков и петель. Задний двор магазина подержанной мебели в глубине Ветошного района был не самым надежным убежищем; места чужие, хоть и хоженые, вонь и смрад как на родной Скотопрогонной, да только мясники грязи такой не терпели. Улицы мели, а тут сочится...
  Облава на бульваре Маро началась внезапно, без обычного для полицейских шума и выкриков, беготни, визга заполошных дамочек и перевернутых лотков. Всякому босоногому жителю Демея хоть раз, да приходилось улепетывать, заслышав надвигающийся шмон, но то больше походило на веселую игру. Полицейские перемещались легкой трусцой, дальше первых кварталов в трущобы не углублялись и ограничивались двумя-тремя зазевавшимися неудачниками. А тут, поглядите-ка, сверкают бляхами, что брошками на ярмарке, и не где-нибудь, а в самом сердце района скупщиков, куда в иной день блюстители порядка и закона и не подумают сунуться. Разве что по уговору с матерыми.
  Флико сам чуть не погорел, когда рука синего мундира тяжело опустилась на его плечо.
  - Пойдем, парень, прогуляемся до Казарменной.
  - Месье, да вы что? Меня тятенька ждут, заругают...
  - Тятенька? - засомневался усатый мужик. - А пялиться на потаскух не заругают? Морда мне твоя знакома. Где это мы с тобой виделись?
  "Конечно, виделись! Чудотворцы мне в помощь, но у тебя, следователь Оберен, плохая память на эти морды".
  Флико одернул аккуратный шерстяной костюмчик, который ему справили в доме айна - слишком часто приходилось мелькать перед соседями в чинном храмовом райончике, и не все черным ходом. Непривычный жесткий воротничок-стойка, конечно, натирал шею, а короткий пиджачок делал невозможным залихватский прыжок через забор, но сейчас он был почти рад, что распрощался с такими удобными "драными тряпками", как назвал Байо его порты. Вон, у соседнего дома прижали Этьена, а вон побелевший Курт упирается, но идет за легавым. С ними никто и не разговаривал, а у него еще есть шанс отболтаться.
  - Месье, - заныл мальчишка. - Месье, пожалуйста! Отец пришибет меня!
  - Не скули! - рявкнул полицейский, шаря глазами по лицам прохожих. - Ага, вот и господин начальник пожаловал...
  Тут-то Флико и понял: ситуация дрянь, делаем ноги. Сквозь пеструю, похожую на цыганский табор толпу, не обращая внимания на откровенные зазывы разряженных дамочек, к ним пробирался секретарь капитана Клебера, и уж очень нехорошая улыбка растягивала его тонкие губы. Узнал, рожа предательская. Узнал. Мельком глянув на полицейского и убедившись, что тот на него особо не смотрит, Флико резко рванул в сторону. Оберен, не будь дураком, ухватился за шкирку, но щуплый и юркий парень вывернулся из пиджака и припустил в сторону темнеющих подворотен.
  Костюма жаль не было, а когда опостылевший целлулоидный воротничок остался далеко позади, в канаве, Флико почувствовал себя легкой птичкой, проносясь мимо домов, слепых своими закрытыми ставнями. Но расслабляться было рано.
  - О-па! Кто это у нас тут? Офицер, сюда!
  Цепкие пальцы пребольно ухватили за шею остановившегося чуть отдышаться мальчика. За его спиной будто из-под земли вырос тип уголовной наружности со шрамом через все лицо.
  - Пусти! - заверещал Флико. - Ты че, своих сдаешь?
  - А ты мне брат или сват? Офицер! - мужчина осклабился полным гнилых зубов ртом. И быстро зашептал ему в ухо. - Сегодня за вас, птенчиков, дают по десять даймов. Главы Цехов в доле, не в ту сторону тебя ноги понесли. Дуй в Ветошный, отсидись ночь в Грачовнике, туда не сунутся. И смотри, не попадись на глаза магу.
  Когда за углом послышались тяжелые торопливые шаги, Флико инстинктивно дернулся бежать и не встретил никакого сопротивления, пальцы на его шее разжались, и уже в стремительно удаляющуюся спину полетело хриплое "привет капитану".
  - Ай, шельмец! - завопил мужик, сгибаясь в три погибели. Стоило полицейскому приблизиться, как тот повис на нем, причитая. - Господин офицер, не видать мне внуков...
  Бежать что есть сил, лететь сломя голову и молиться святому Марселю, укрывающему полой плащаницы своей просящих о милости богов беглецов.
  Зловонный лабиринт дворов, тупиков и переулков, чрево выгребной ямы под названием Ветошный район, Грачовник. Люди, и правда, здесь больше походили на черных каркающих-кашляющих птиц, гнездящихся на всякой жердочке, сидящих на обочинах канав и мостящихся на порогах домов с незакрывающимися дверями, первые этажи которых давно опустились ниже уровня земли. Кособокие, построенные безо всякого порядку здания закрывали чистое небо, сгущая сумрак и тени трущобы до непроглядной черноты. Если окно не было заткнуто тряпьем или бумагой, то из него высовывалась грязная полураздетая женщина с опухшим лицом или разукрашенная бланшами небритая рожа. По узким кривым улочкам шатались в безделье пьяные патлатые оборванцы, профессиональные попрошайки, дети в одних рубашках и даже свиньи и куры. Стены домов, зачастую сооруженных из мусора и отходов, подпирались досками и палками, до поры до времени поддерживающими шаткие конструкции от неминуемого падения. Вертеп, город нужды и отчаянья во власти бесов.
  Флико замер в нерешительности на границе этой клоаки - не менее грустной улочке с бурным потоком сточных вод, вышедшим из берегов засорившегося желоба.
  - Эй, Флик! - от тени дома отсоединились две худенькие фигурки.
  - Поль! Кто еще с вами?
  - Мы вдвоем, остальных повязали, - мальчишка зло сплюнул. - Прошляпили мы дамочку. Неслись к тебе, а тут...
  - Как прошляпили?!
  - Шли за ней от самого мажьего дому до Маро. Пока она тряпкой махала, даже в подъезде крутились, но у бульвара потеряли. Как сквозь землю провалилась. Вот она идет по улице, а вот ее и нет.
  - Мне говорил капитан... - Флико задумался. - Это иллюзия. Маг.
  - Маг!
  Последние слова были не возгласом удивления его догадке - Поль тыкнул пальцем в сторону ближайшего перекрестка, туда, где на распутье под раскачивающимся фонарем в клубах набегающего чада стоял высокий худой человек в форменном плаще. Лицо его было бесстрастно-сосредоточено, а в поднятых руках колыхался горячим маревом сгустившийся воздух.
  - Бежим!
  Ныряя за спины нетвердо стоящих на ногах встречных, перепрыгивая через кучи отбросов, а порой и лежащих тут же на мостовой бродяг, дети петляли между тесно ютящимися домами. В одном таком кривоулке-норе решено было остановиться.
  Но убежище было раскрыто - и часа не прошло. Будто бес им, гадам, светит. Или и здесь нашли с кем договориться?
  Когда по гулкому тупичку покатились звуки медленно приближающихся шагов, Флико почти перестал дышать и затаился. Уверенная мужская поступь, не легкие крадущиеся шажки профессионального воришки и не шарканье пьяного зеленщика. Чужак. Остановившись прямо напротив его схрона, человек замер, явно прислушиваясь. Пареньку в этот момент хотелось рот себе зажать для надежности, но любое даже самое маленькое движение могло его выдать. Оставалось лишь смотреть на начищенные сапоги с блестящими пряжками, которые будто бы не брала грязь здешних улиц.
  - Ну, привет!
  Корзина полетела в сторону от резкого удара. Еще один - и две пары глаз в ужасе уставились на своего преследователя.
  - Не рекомендую суетиться, господа. Мэтр!
  Подняв как котят за шкирку притихших мальчишек, мужчина развернул их торопливо семенящему магу.
  - Проверяйте, эти?
  - Ну-ка...
  Сердце Флико колотилось так быстро, что он боялся быть услышанным. Сейчас и его... Нельзя! Нельзя! Тихо!
  - Есть след! Рыжий.
  - Ах ты, паршивый воришка! - Гирро, а это был он, несомненно, встряхнул Рябого. - Куда дел портсигар? Отвечай! Кому-то продал?
  - Флико! Замели! Тикай! - истошно завопил Рябой, но крик его был прерван звонкой оплеухой.
  Нечеловеческим усилием Флико подавил желание броситься наутек, дернуться под неустойчивой грудой деревяшек. Они пытаются увести их с его следа! Команда...
  - Это не я! Я просто в руках подержал! - зазубренная любым щипачом фраза. След проклятой вещи может быть на руках, но кто сказал, что потянул именно ты?
  - Куда дели? - злобно рыкнул Гирро, продолжая вытрясать душу из пацаненка.
  - А я почем знаю?
  - Врет, - коротко заметил маг.
  - Просканировать?
  - Куда там! Весь потратился на иллюзию для кареты. Да вы что, так не разговорите?
  - Разговорим. В воронок этих.
  Тряпки рядом с Флико неожиданно зашевелились, и мальчик вздрогнул, отпрянув в ужасе. Крыса мазнула хвостом по ноге и исчезла, но почти беззвучный возглас мог выдать его с потрохами. Зеркальные сапоги направившиеся было вслед за босыми пятками Поля и Рябого, остановились. Флико ни жив ни мертв зажмурился, прощаясь с этим светом.
  - Господин Гирро, - заискивающий голос мага отложил немедленную казнь. - Хотел напомнить... Наша договоренность в силе?
  - О чем вы, мэтр Ришар?
  - Мой дядя... Я так понимаю, к среде все будет решено.
  - А как же, мой дорогой мэтр! Все члены Общества понесут заслуженное наказание, и, поверьте, следствие не будет церемониться. Но...
  - Что-то не так? - удаляющиеся голоса уже было почти не слышно, но беспокойство в голосе мага было нешуточным.
  - Рекомендую позаботиться о сохранности вашего наследства. Народный гнев - штука непредсказуемая. Побьют ведь витрины ваших шоколадниц...
  
  * * *
  
  'Прятаться в божьем доме. Только ты могла такое придумать! Тот пастырь был зрячим, думаешь он не чувствовал пустоту внутри тебя? Вряд ли. Даже мизерной капли, плевка, а не дара Кампуа хватило, чтобы заподозрить тебя, родная. А уж этот... Впрочем, не будем злословить за спиной нашего общего друга, сельские айны порой так обидчивы. Знаешь, ведь он не так плох, полагаясь на его интуицию, я все же вышел на тебя. О, как долго он не мог успокоиться. Сколько пламенных речей с кафедры, сколько писем в епархию. Но зато все мои маленькие причуды были на совести 'страшной ведьмы'. Только послушай, ты - ведьма! Ха-ха-ха. Прости, я смеюсь над ним, а не над тобой! Ты же знаешь.
  Ты начало и конец, ты нить, ведущая прямо к ним'.
  
  * * *
  
  Беспокойная ночь, сон урывками, и капитан снова чувствовал себя жертвой дорожного инцидента с упряжкой лошадей-тяжеловозов. И куда только девалось вчерашнее приподнятое настроение? Впрочем, что за вопросы... Нервическое возбуждение, эйфория, предвкушение грандиозных дел, ДЕЛ, а не просиживание штанов среди подушек и вышивок, - вся эта энергия наткнулась на стену.
  Конечно, капитан был несказанно рад подарку судьбы, записной книжке, полной увлекательнейших сведений о двойной жизни его секретаря. Бесценная улика, Флико и его ребятам нужно по серебрушке дать и вывезти покататься на пароходе за город, но Ройса не покидало ощущение, что время утекает сквозь пальцы и что-то должно вот-вот случиться.
  Потайной блокнот в портсигаре (и как он ему раньше в глаза не бросился, с его-то никотиновой ломкой?) охотно раскрывал свои секреты. Сопоставив уже имеющиеся данные с вновь открывшимися фактами, он всего за полдня существенно продвинулся в деле: имена, фамилии, даты, адреса, - кусочки головоломки вставали на свое место. Но к заветной цели, верхушке заговора, они почти не приблизились. Да и что можно выяснить, сидя здесь, без полномочий, без силовой и оперативной поддержки? Доказательств даже на Д'Апре, а без его вмешательства доклад Ройса был бы на столе Директора еще неделю назад, по-прежнему недостаточно. Если брать заговорщиков сейчас - брать только исполнителей. И надеяться, что те запоют и сдадут кого-то выше. Хорошо бы на этих 'выше' иметь хотя бы косвенные улики, тогда любым показаниям будет больше веса.
  Интуиция говорила, они упускают нечто важное. Но где? Там ли он ищет? И капитан вставал посреди ночи перечитать страницу сводки или взглянуть еще разок на таблицу, под другим углом, иным взглядом... Пружинящей походкой топтал дорожку на ковре и доводил Байо, спавшего в комнатенке этажом ниже, до зубовного скрежета скрипом половиц под ногами.
  Иными словами, усиленная работа не приносила ни удовлетворенности, ни покоя.
  Новый день лишь усилил предчувствие беды. И дело было вовсе не в опрокинутом на утреннюю газету и новые брюки кофе или порезе от бритвенного станка - оплошности достойной неумелого криворукого юнца, коей не случалось со времен академии. Царапина не добавила образу господина Клебера интеллигентности, но на фоне прочих подживающих ссадин смотрелась вполне органично.
  В первом часу, когда Байо уже дважды звал чересчур засидевшихся 'господ частных детективов' к столу, явился нарочный из храма. Передав пухлый конверт с печатью, он исчез, будто никого и не было, только сладковатый аромат благовоний витал в узком коридоре.
  Вскрыв костяным ножом рыхлую бумагу, господин Бошан внимательно вчитывался в содержимое послания. Стопка листов перекочевала в руки Ройса.
  - Не все вашим пострелам суетиться. Мои каналы тоже кое-что нарыли. Список Общества открыт, поглядите-ка: три десятка айнов, среди которых и мой знакомый, мессир Кампуа.
  - Остальные..., - капитан пробежал глазами по аккуратным колонкам фамилий и должностей. - Остальные, по-видимому, мелкие сошки, до поры до времени полезные люди...
  - Вот вам и месье Ришар, сладких дел мастер.
  - Из чего я делаю вывод, что это ширма. И стоит она для нас. Придёт время, и почетное членство в Обществе станет доказательством причастности к заговору. Я полночи бился, но ни к личности старика, ни хотя бы к высшим чинам Департамента подобраться так и не смог. Ощущение, что нам дают увидеть ровно столько, сколько им выгодно.
  - То есть всех сольют?
  - Вероятнее всего. Кто-то себя так обезопасил. Кто-то сверху. Члены общества - мелкие исполнители, которых проще будет убрать вместе с ненужными храмовниками, - тут взгляд капитана зацепился за очередную знакомую фамилию. - Но приятный сюрприз все же есть! Знаете кто в председателях? Господин Густав, безутешный дядюшка одной из пропавших.
  - Большой друг господина Д'Апре?
  - А они друзья? Он мне намекал, что месье Густав недоволен расследованием... Эх, дружбу в вину не поставишь. Д'Апре весьма поверхностно тут засветился, - он помахал книжкой. - Косвенно. Мог знать. Мог видеть. К делу не пришьешь. Хоть, конечно, я не во всем еще разобрался.
  Господин Бошан хмуро покивал.
  - Мне пора искать лояльного храму криптографа?
  - Нет. Гирро был чрезмерно самоуверен и полагался на одну лишь защиту магией... Тут вопрос к вашему преподобию, - Ройс подошел к столу, на котором среди прочих исчёрканных листков, выудил один испещрённый пометками и знаками вопросов. - Возможно, фамилии из этого списка вам знакомы, среди них есть и ваша.
  Молчание затягивалось. Айн медленно переводил взгляд со строки на строку, и челюсть его сжималась, а на щеках заходили желваки.
  - Знакомы, - тяжело молвил храмовник. - Все это мои коллеги, по дару. Я говорил, что их немного. Что могу тут сказать? Наша провинция представлена почти полностью. А вот эта фамилия с галочкой и датой напротив - недавно покинувший сей бренный мир мэтр из Керриса... Дата, как вы понимаете, является датой смерти.
  - Кто мог получить доступ к подобной информации?
  - Ваш милейший Гирро не входил в их число, - Бошан невесело усмехнулся. - Да и вас полагается после таких известий почистить.
  - Надеюсь, обойдется без этого, - Ройс на всякий случай отошел подальше к окну, и как раз вовремя, чтобы увидеть знакомую худенькую фигурку, сигающую абы срезать прямо через забор палисадника.
  Через минуту запыхавшийся Флико уже стоял перед ним.
  
  Суть вещей.
  
  - А я говорил, что сначала надо к магу! - дощатая боковина кареты жалобно всхлипнула под кулаком капитана. - Сутки! Сутки прошли.
  - Вы, и правда, думаете, он их маг? - меланхолично спросил господин Бошан, внимательно разглядывая городской пейзаж.
  Экипаж двигался раздражающе медленно по запруженным людьми и повозками улицам Демея. "Ехать близко, а тащимся так, что пешком быстрее будет. И этот святоша...," - негодовал Ройс. Его преподобие был до омерзения спокоен, что бесило Ройса ничуть не меньше сложившейся ситуации.
  'Остынь', - говорили тон и поведение айна, но сказать проще, чем сделать. Когда по городу облава, и все твои маленькие храбрецы сидят, кто в камере, кто, притаившись, в Грачовнике, когда снедавшее тебя беспокойство оказывается вовсе не зудом бездействия, а вполне оправдавшимся нехорошим предчувствием, когда ты знал, ты чувствовал, каким должен быть следующий ход, но дал сомнениям взять верх. Поздно метаться, храмовник прав, нужно действовать и быстро, иначе совесть твоя никогда не даст тебе покоя, а призрак рыжей будет навещать до глубокой старости. Айн в воспитательных целях проследит, чтоб ты мучился подольше.
  Собравшись с мыслями, капитан уже гораздо ровнее ответил:
  - Он идеальная кандидатура. Работает с материалом. Тоже из недавних назначенцев. Нарисовался очень кстати.
  - А где был до того? - резкость Клебера не могла прошибить его каменного спокойствия.
  - А вот мы у него и спросим.
  - Вы предполагаете, допросить мага легко? Вы вошли, и он сознался?
  - Не держите меня за дурачка! Я десять лет в сыске колю таких вот мр... - снова вспылил Ройс, но осекся под укоризненным взглядом господина Бошана. - Я прекрасно знаю все его права и привилегии класса - следственные действия с уведомлением Ковена, допрос в присутствии коллеги и тому подобные бюрократические лазейки. Не говоря уж о том, что он может просто уйти в несознанку. Но я же к нему чисто по-дружески, - Ройс неприятно улыбнулся. - Поговорить о девушке. Думаете, откажется поучаствовать в беседе?
  - Да, если не дурак.
  - Ваше преподобие, как я сказал, десять лет в сыске дали мне некоторый опыт ведения допроса, пардон, неформальной беседы. Я знаю навскидку четыре способа потребовать от мага немедленного, и, заметьте, бескорыстного сотрудничества. Во-первых, он государственный служащий под присягой. А мы с вами вполне легально и даже не частным порядком, ведь меня никто не отстранял, расследуем дело. Во-вторых, это его пассия пропала, не захочет же он вызывать более серьезные подозрения. В-третьих, госпожа Марика, фигурантка дела, исчезла при подозрительных обстоятельствах, дело срочное, а в таких случаях - пока дойдет до Ковена... Письмецо я, конечно, отправлю, а за понятого будете вы, благочестивый айн с даром, практически коллега.
  Господин Бошан покачал головой подобной находчивости, если не сказать наглости, и лишь спросил:
  - Боюсь предположить, что за четвертый вариант...
  - Если первые три не сработают - увидите, - ответил капитан и уставился в окно, за которым уже мелькали дома мажьего квартала.
  Какое-то время они ехали молча, пока храмовник не нарушил тишину:
  - Нам сейчас предстоит такое дело, перед которым, по-хорошему, мне надо поститься месяц.
  - Да что, в конце концов, вас так смущает, кроме классовой неприязни?
  - Вас удивляет, чем неуместен визит айна в дом мага? На служителя храма такое 'общение' накладывает отпечаток. Вот вы все подтруниваете, 'благочестие', 'ваше преподобие', но сами в Храмовых делах смыслите мало. Вашему поколению благодати, как называют у нас дар, почти не досталось: магов вы побаиваетесь, а храмовников не уважаете. Кто они, зачем они - имеете представление весьма поверхностное, хотя, казалось бы, с волшебниками работаете. Мол, айны - это такие блаженные, жизни учат и сельским старостам подсобить могут, а маги - непонятные зверюшки, под охраной государства, вроде бы и нужные, но такие неудобные... И меж собой они непременно как кошка с собакой.
  - Ну, просветите меня.
  - Бог есть, - сказал он так просто, и в то же время искренне, что капитану даже не захотелось закатывать глаза и прерывать эту проповедь. - Называйте, как хотите: бог, творец, высший разум, идеальная сущность, космос - то, что создает и одаривает, возносит и карает. И следит за равновесием. Природа моего таланта и таланта мага одна. Вселенная отметила нас своей дланью, вложила в сердце самое себя, могучую непостижимую силу, и что с этим щедрым подарком делает слабый духом человек? Разбрасывает, разбазаривает, зачастую самым бессмысленным и даже опасным манером.
  - Вы меня сейчас обращать пытаетесь? Ничего не понимаю...
  - Творя чародейство, маг изменяет суть вещей. Переносит малую толику себя на предметы, окружающую природу, людей. Создает амулеты и чарует замки, залечивает раны и утоляет боль, очищает реки и рисует миражи. Так и разлетается частичка божественной сущности серой пылью пустошей, белесыми полосами на деревьях, бесплодием некогда живого. Большое и малое колдовство, все оно здесь, вокруг нас. Это же ваши улики, следы. Пас простого знахаря через сутки не заметите, раз и нет мигрени, а вот ментальное воздействие, тем паче смертоубийство и через месяц прочтете. Пепелища за городскими воротами вы видели и знаете об их происхождении. Потому Храм и называет колдовство порчей. Ничто не берется из ничего и в никуда не уходит.... Имея возможность, силу, власть над материей, маг редко довольствуются безопасно малым, ему подавай горы воротить, поля взглядом выжигать, а что там за околицей творится - не барское дело. И де-юре, если он в чем и может быть повинен, то лишь в несоблюдении Ограничительного Эдикта, запрещенной волошбе, - том, что государство не может контролировать, считать и облагать налогом. Немного пошалит - Ковен пригрозит пальцем, набедокурит посерьезнее - познакомится с вами. Перед вселенной у него нет обязательств. Дали - пользуется.
  - Так и вам дали.
  - Айн силу свою признает, но к сущему на земле не прикладывает. Вспомните наш первый разговор. Разве те чувства, что вы тогда испытали, внушил вам я? Разве же я менталист? Гипнот? Магнетизер? Амулет ваш сигнализировал? Или, быть может, они уже были в вас, глубоко спрятанные от себя и других? А теперь вспомните детство: наверняка перед сном вы вставали на колени у своей беленькой постельки и молили о чуде, заводной машинке, плюшевом зайце... К кому вы обращались?
  - К святому Арчибальду, - Ройс даже заулыбался своим детским воспоминаниям. Айн будто подглядел, все так и было: и маленькая кроватка с резной спинкой, и наивные просьбы о заветном пожарном разъезде, непременно с выдвижной лестницей и ключом для завода пружинных колес.
  - Ну, конечно, все дети обращаются к Святому Арчибальду. Ибо по каноническому писанию был он добрый малый, жил в пещере отшельником и платы за свои чудеса не брал. Говоря по-простому, от просьб к нему не будет отката. Не будет равновесного удара по просящему.
  - В детстве я как-то не вдавался в такие подробности, но да, нянюшка строго предупреждала, больше ни к кому...
  - К чудотворцам, святым и богам обращаюсь и я. Разница между нами - меня слышат и отвечают. "Внемлют гласу моему". Свою силу я вкладываю в молитву. То, что вы приняли за ментальное воздействие - услышанная ектенья. И я несу ответственность за каждое такое 'заклинание'. Праведник может не бояться обратной стороны общения с высшей материей, но за большие и малые прегрешения мы держим ответ не только перед Храмовым судом, но и другим, куда более строгим, чем ваш, мирской. Мне нельзя касаться источника. Это условие нашего с богами, как бы это выразить, сотрудничества. Единожды оступившись, в лучшем случае поплачусь здоровьем, а то и рискую остаться на склоне лет вовсе без искры.
  - Но ведь я не прошу вас колдовать, разве мало в вашем арсенале этих самых молитв, чтобы расколоть мага?
  - Дело в том, что я серьезно сомневаюсь в виновности конкретно этого мага. Так мне подсказывает моя интуиция. И неустанной мольбы здесь будет мало, чтобы пронять равнодушие Мрака.
  - А моя интуиция подсказывала идти к Вианкуру еще до того, как мадмуазель Молинари покинула его апартаменты. И где она теперь?!
  - В вашем профессиональном чутье я уверен, - господин Бошан прямо посмотрел в глаза капитана. - Но здесь личное...
  - Вы опять поднимаете этот разговор?
  - Уж простите, что вторгаюсь, но по-другому никак. Эмоции, замешанные на симпатиях и чувстве вины, переводят фокус вашего внимания с дела на деву, так сказать. Ваша интуиция сейчас тяготеет к бедствующей Марике, а моя, хоть дама мне и не безразлична, к решению задачи.
  - Тогда зачем вы со мной едете?
  - Потому что так мне подсказывает, - он посмотрел куда-то под темнеющий свод кареты и улыбнулся, - интуиция.
  
  * * *
  
  'Признайся, ведь ты желала нашей встречи. Ах, это женское кокетство! Твоя кровь на белом песке - это было приятным сюрпризом. Ты звала, играла со мной, и я решил дать тебе немного этой игры. Ведь понравилось?
  Мне думается, я выполнил все твои милые капризы. Пришел черед моих. Нет-нет, тогда, в этом кишащем голодными (жадными) до твоей чистоты крысятнике, я был не прав. Но и меня можно понять - устоять невозможно. Вот ты идешь мимо потемневших от порчи стен, и холодок инеем ложится на все вокруг. Морозный шлейф за моей феей. Ты моя ледяная царевна.
  И освободить я тебя должен не в вонючем переулке. Ты достойна трона. Я дам тебе алтарь'.
  
  * * *
  
  - Коллет!.. Колин!.. Полин, черт побери, как там тебя! Откроешь ты, наконец, дверь или я должен сам это сделать?
  Распрощавшись со своей прекрасной дамой, Ранье вот уже вторые сутки пребывал в странной экзальтации и, надо сказать, прекрасно отдавал себе в этом отчет. Лишь когда бесконечная трель колокольчика в прихожей достучалась до его сознания, дурман начал развеиваться, и он обратил внимание на беспорядок, царивший повсюду. Зачарованный замок кабинета не позволял прислуге хозяйничать здесь в его отсутствие, но дорожка грязных следов на полу гостиной, брошенные перчатки и шляпа...
  'Рассчитаю', - цедил сквозь зубы маг, сердито чеканя шаг по паркету.
  С одной стороны, наступило облегчение, бесспорно. Состояние не то охваченного бредовой идей ученого, не то мечущегося по тесной клетке зоологического парка тигра в период спаривания приятных эмоций не вызывало. Но были и плюсы, тем более что маг отлично понимал причину этой ментальной 'лихорадки'. Эффект от, пусть и кратковременного, пребывания под чарами не проходит бесследно для психики и мог отразиться на эмоциональном фоне объекта. При должных действиях негативные проявления вполне можно погасить, подогревая жажду деятельности, растягивая эйфорию и продлевая этот транс. Каких дел можно наворотить!
  Утолить растревоженные мужские инстинкты и покончить с одной из проблем месье Вианкур рассчитывал тем же вечером, ведь казалось, дама не против. С утра свеженькая и разрумянившаяся, еще не до конца прибранная и без этой вечной гульки на затылке, а с простой косой она была чудо как хороша даже на взыскательный вкус Ранье. В предвкушении бурного вечера, взвинченный до предела магическим откатом - в шестом часу он влетел в гостиную, где ожидал увидеть свою скучающую метрессу. Но... нашел лишь коротенькую записку на рояле - 'Не могу остаться, вернусь'. Разочарование накрыло темной пеленой.
  'Но ведь вернется', - тут же метнулась в голове мысль, и настроение вновь сделало крутой вираж.
  Искать досуга на стороне было не ко времени, а уж когда взгляд коснулся книжной полки, руки сами потянулись за томом 'Интегральной магии', 'Комментариям к параболической теории'. А там уже и за новой пачкой листов... Концентрированная энергия была пущена в ход, сублимирована, как говорили в модных нынче кружках мозгоковырятелей, и вот уже стальное перо скрипит и пустеет чернильница, мысли обгоняют друг друга, торопясь оформиться в ровные ряды хитрых закорючек и графиков. Запершись в кабинете, позабыв о еде и сне, Ранье спешил записать все свои наблюдения и догадки, которые жгли его изнутри в течение вялотекущего рабочего дня.
  Результатом его трудов стала некоторая ясность. Теперь уже не зыбкое виденье, а точные сухие цифры и категории описывали найденное им чудо. В этом месте Ранье задумался и даже заозирался. А может быть она, и правда, святая? Как должна выглядеть вестница богов? Нужно подтверждение. Нужен первоисточник. Варианты деформации ауры и ее причины должны быть описаны прежде. Ведь то, что видел он - слишком симметричная и продуманная, идеальная структура. Это не похоже на случайную мутацию, это рукотворное. Или чем там ваяют боги?
  Дама к ночи не объявилась - расплывчатое 'вернусь' ею трактовалось вольно, и маг не стал попусту тратить последние часы искусственной эйфории. Утром, не дожидаясь завтрака, бегом в приснопамятную библиотеку, экскурсию по которой не так давно устраивал Мариэлле. Перекус в городе, о котором всех воспоминаний - что-то пил-ел, и обратно домой, знакомиться с приятно оттягивающей руки ношей.
  Основной закон мироздания не мог быть нарушен ради какого-то там великого прозрения, поэтому стоило только Ранье заточить карандаш и устроиться в мягком кресле с книгой и всем необходимым под рукой, как раздался тот самый звонок. Отвратительно верещащий, ввинчивающийся в голову с каждой новой руладой.
  Чужой источник Вианкур почувствовал задолго до того, как открыл дверь, потому удивление при виде двух айнов в темных сутанах, а не коллег по цеху, скрыть не удалось.
  - День добрый, мэтр. Поль Франсуа Бошан, к вашим услугам. Простите, что нарушаем ваш покой в этот светлый воскресный день, но дело не терпит отлагательств.
  - Неожиданный визит. Приветствую, - кивнул маг и перевел взгляд на второго айна, который показался ему смутно знакомым. Полы шляпы бросали тень на худое лицо с завалившимися щеками, смиренно опущенная голова чуть наклонилась в приветственном кивке.
  - Мы разыскиваем некую Марику из Пиньи, скрывающуюся от храмового правосудия. Признанную местным судом ведьмой и подписавшую признание.
  - Не имею чести быть представленным, - хмыкнул Ранье. Абсурдный визит, фарс, да и только. Какое отношение он имеет к делам Храма, если даже суд у них отдельной юрисдикции?
  - Ведьме, которой, по нашим сведениям, вы выдали документы на имя Мариэллы Молинари, - подал голос второй посетитель, и в голове сразу всплыло имя.
  Капитан Клебер! Точно! Значит, не из праздного любопытства он расспрашивал тогда о девице. А еще храмовник с источником. Вот это уникум. Дело с документами на новое имя нечисто, но тянет разве что на выговор. Ну, не проверил до третьего колена, повелся на дамские прелести и слезы, все мы люди. А вот если копнуть глубже... Но ведь это всего лишь айн, что он может там увидеть? Или может?
  - Господин Вианкур, вы позволите войти?
  Глянув мельком по сторонам, Ранье сделал шаг назад, пропуская незваных гостей.
  - Прошу, проходите.
  Торопясь открыть дверь квартиры, он вдруг заметил невиданные доселе свидетельства полной распущенности его служанки. Кажется, тут не убирали уже несколько дней. Пока гости снимали шляпы и искали в полумраке прихожей хоть крючок, хоть полочку ('Паршивка, ты мне ответишь!'), маг заглянул на кухню и в кладовую, вдруг Полин прозевала звонок и теперь страшится нос высунуть перед разгневанным хозяином, но горничной нигде не было.
  Сказочка моложавого храмовника била в самое сердце среднестатистической мещаночки с улицы Шатро, что за Обводным каналом, и будь она рассказана там, в какой-нибудь провонявшей луком и капустой темной кухоньке, а не здесь, в надушенной гостиной Вианкура, имела бы успех. Девушка, которую разыскивал айн, хлебнула горя немало. Гонимая на родине скиталица, пять лет гнула спину бесправной батрачкой в захолустной Пинье. Образ тоненькой Мариэллы и плуга никак не вставал рядом, и Ранье немного расслабился. Конечно, она не образец светского обращения, но точно уж и не баба от сохи.
  Но не деревенская жизнь вынудила бежать героиню рассказа его преподобия.
  - Знаете, как оно бывает: болит сердце старосты - неурожайный год, и колодец пересох, и мор прошел, податей медяк и полушка, а тут айн в уши дует, говорит, боги отвернулись. Говорит, порченая среди нас ходит, да к тому и сирота, чужачка, ни кола, ни двора, что не день, выгонят ее пекари. Я, говорит, давно за ней слежу, чарует она помаленьку, вижу! Ведьма! Есть такое старое, не выветрившееся поверье, что если ведьму сжечь, то по полям окрест благодать разливается. Да-да, как в стародавние времена... Да о чем мы!? Последний такой случай в Демее был меньше века назад, после чумного мора, чего же требовать от захолустной Пиньи. Мы-то с вами люди образованные, понимаем, к чему может привести мучительная насильственная смерть одаренного.
  Капитан, казалось, слушал с не меньшим любопытством и первым нашелся с ответом.
  - Колоссальный выплеск энергии.
  - Которую айн аккуратнейшим образом соберёт в пустующие чаши, - с довольным видом покивал его преподобие. - Так вот, в некоторых отдаленных деревнях, не знающих благ цивилизации, до сих пор бытует мнение, что если завелась в доме девочка с даром, лучше ее побыстрее отослать - замуж или к родне куда подальше, в город или село, где не один храмовник да староста меж собой договариваются, а маг есть. Уж маг-то видит, ведьма или нет. Да и что лукавить, - господин Бошан смотрел на Ранье таким взглядом, что казалось, изучает внутреннее устройство его головы, - в Анселете магам людей "пить" запрещено законодательно. Месье Клебер подтвердит, он тем обетам верный страж. А вот у нас, у айнов, есть еще лазейки...
  Смех храмовника можно было бы принять за искренний, если бы не глаза, которые оставались абсолютно холодными.
  - Тот айн, Кампуа, девушке досаждал долгих пять лет, но мадмуазель все же попалась, и обвинение в колдовстве не заставило себя ждать. И не было рядом ни колдуна завалящего, ни другого защитника, чтобы от наветов ее очистить. Вот вы, господин Вианкур, вступились бы многострадальную почти коллегу?
  Ранье, поглощенный рассказом, так растерялся от этого неожиданного обращения, что лишь покивав и уверив в собственной безоговорочной поддержке всем угнетенным ведьмам Сорена, осознал - айн цитирует его слова к госпоже Молинари. "Мы с вами теперь почти коллеги..." Откуда?
  Хватит этих многозначительных взглядов и заходов издалека. Так можно договориться до чего угодно, айн непрост, с ним вообще нельзя рта раскрывать. Пора гостей выпроваживать.
  - Господа, спасибо за чувствительную историю, приключенческий роман, да и только, но объясните мне, ваше преподобие, каким образом все эти хитросплетения судьбы касаются меня. Поверьте, в иной день, рад буду оказать теплый прием и послушать еще какой-нибудь исторический анекдот, на которые вы, вижу, мастак. Но сегодня - собой не располагаю. Если есть конкретный вопрос...
  - Понимаю-понимаю, но в оконцовье лишь обрадую вас - ей удалось бежать.
  - Какое облегчение слышать это. Но упомянутая в начале особа, которую я действительно знаю, к вашей истории не идет. Вы ошиблись. Потому разговор наш пустой.
  Айн молчал и с интересом разглядывал обстановку комнаты, в то время как капитан явно терял терпение.
  - Господин Вианкур, мы с вами говорим об одной и той же девушке. Абсолютно точно. Если помните, то не в первый раз. Напомню, рыжие волосы, голубые глаза...
  - Капитан, в Демее под ваше описание три на дюжину барышень подходят. Мало что ли приезжих? Дайте полчаса и встанут рядочком на опознание.
  - Но вы же сами сказали мне при нашем знакомстве - недавно заблокированная.
  - Мне все понятно. Вы нашли первую попавшуюся девицу, годящуюся к опознанию, и вешаете все, что только можно. Дальше без означенных законом формальностей я это слушать не собираюсь. Скажу исключительно из солидарности коллеге и почтением перед вашим, преподобный, саном. Госпожу Молинари по долгу службы допросил и поставил печать, которую в той деревне, а может и в любой другой, забыл поставить пьяный фокусник. Вот вам и недавно заблокированная. И да, выдал документы и, между прочим, взыскал предписанный за это штраф. Источник у девушки неактивен давно - ворожить не может по определению. Смею спросить, о каких ведьмах и признаниях речь? Каким таким диким магом она, калеченая, может быть? Что там вам наплели храмовники с дальних застав, не знаю. Не ту ищете. Я достаточно посодействовал закону?
  - Нет, недостаточно, - встрял капитан, хмуро нависая. - Впоследствии вас неоднократно видели вместе.
  - И что вас в этом удивляет? - Ранье усмехнулся глядя прямо в глаза господину Клеберу. - Повторю, мадемуазель никак не ведьма. Вы мне укрывательство приписать пытаетесь?
  - Господин Вианкур, простите великодушно, ни в коем разе! Я, кстати, забыл вам сказать, что знаю бежавшую Марику очень хорошо. Ведь она после тех событий прожила два года под моей крышей. Я целиком и полностью с вами согласен, девица ее душевных качеств никак не может быть ведьмой...
  И вот здесь месье Вианкур не нашелся, что ответить. Просто смотрел на айна и молчал, ибо сказать было нечего. Он. Знаком. Лично. И если он так легко читает мага, то уж Мариэлла для него открытая книга.
  Да, великий кудесник, повесил на девушку ширмочку, чтоб никто не видел 'красоты ее души'? А что ее уже кто-то распознал - не додумался? С другой стороны, распознал и не сдал... Себе оставил, святоша? Что? Может и у тебя рыльце в пушку, вот ты и суетишься? Тоже с нее тянул? Всякие мысли покинули голову Ранье, когда его руки начали ощутимо нагреваться, а из кабинета потянуло горелой бумагой. Забыв о своих гостях, он бросился к дверям.
  - Прошу прощения, сила чувствует пустой металл, и просится наружу. Обычно мне лучше удается контролировать потоки, но у вас просто-таки сокровищница дракона!
  Пока маг тушил занимавшийся в соседней комнате пожар, его преподобие лишь поудобнее устроился на мягком диванчике и, заложив ногу за ногу, пояснял своему компаньону.
  - Понимаете, дар - субстанция текучая, подвижная. Ощутив поблизости емкость, пустой сосуд, начинает своевольничать. Так я наполняю чаши в Храме, так я оживляю пустой металл для совершения таинства. И сейчас мой источник тянется как к магниту в отработанный смильт.
  - Смильт? - Ройс вскинул голову. - У вас есть разрешение? Тут, в жилом доме?
  - Сейф защищен изолирующим заклинанием, - крикнул из кабинета Ранье, поливая из вазы полусгоревшие ассигнации и векселя. Расползавшийся огонь с шипением иссяк.
  - Но даже это не спасает вас от ответа: у вас есть разрешение? - повторил свой вопрос капитан.
  Маг появился в дверях, и молча уставился на непрошенных визитеров.
  - Незаконная деятельность господин Вианкур вам противопоказана. На горячем попасть - это не девушек браслетками окручивать...
  Ранье ощутил, как щеки его пошли красными пятнами: взгляд метнулся к роялю, туда, где на черном глянце лежал его подарок. Бесы!
  - Чего вы хотите?
  - Вы знаете, где госпожа Марика?
  - Нет, - он прошел к инструменту, где рядом с этой позорной уликой лежала записка, и протянул ее Клеберу. - Я ожидал ее увидеть вчера, но она так и не вернулась.
  - Вы знаете, что на нее нападали?
  - Она говорила, но мне показалось это обычной женской впечатлительностью... Сейчас, конечно, уже поздно сожалеть...
  - Кто это сделал, предположить можете?
  - Не имею ни малейшего понятия.
  Его преподобие довольно кивнул и Ройс, во время разговора больше наблюдавший за реакцией храмовника, нежели за магом, выругался.
  - Вы были правы. Идемте, нам нельзя терять время, - и магу. - А вы... Зачем вы ее отпустили?
  - С ней что-то случилось?
  - Случилось! Твои друзья сейчас делают то, что не успел тот сумасшедший из Пиньи. Ваше преподобие, я иду за экипажем.
  Входная дверь хлопнула. Ранье стоял посреди комнаты, и в звенящей тишине гостиной, которую не нарушало даже мерное тиканье часов, ему бросились в глаза разбитая ваза и ведро с половой тряпкой у дальней стены. Что-то тут явно не так.
  Легкий скрип отвлек - господин Бошан, оставшись вдвоем с магом, гостиную покидать не торопился, разве что покинул уютный диван и подошел ближе.
  - Простите грубость капитана, он при исполнении, тут не до церемоний. Счет времени действительно идет на минуты, - голос его преподобия был полон беспокойства.
  - Да-да, конечно, - мягкий тон айна располагал к откровениям. - Вы ведь понимаете, что барышня мне не безразлична...
  - Конечно! Я вас прекрасно понимаю, - Ранье вздрогнул, ощутив руку на своем плече. - И даже имею предположение, к чему вам эти монеты.
  Вроде бы ничего такого не сказал, открыто не обвинил, само участие, но господин Вианкур в который раз почувствовал себя пойманным за руку воришкой. Совесть, конечно, была не чиста, но после той ночи планы его уже не были столь однозначны.
  - Так вот, сейчас счет идет на минуты. Ситуация еще может разрешиться положительно, но завтра..., - айн сделал выразительную паузу. - Завтра спасать будет уже некого. И вот тогда озлобленный, рвущийся вершить правосудие и нести возмездие всем и вся, господин Клебер придет к вам. С ордером и приставами, которые опишут сейф. И даже если вы сможете обосновать, почему в пять раз превысили максимально допустимое количество сырца, дозволенное для владения частному лицу (тут ваши коллеги вам в помощь), то как фигурант дела об очередной жертве маньяка будете красоваться в каждой газете. Чернил на портретик интересного господина не пожалеют, гарантирую. Вероятно, такая слава станет тем самым толчком вашей карьере, которого вы так ждали.
  Лицо Ранье бледнело с каждым новым предположением айна.
  - Вы меня шантажируете? Зачем? Я уже ответил на все ваши вопросы. Я не знаю, где сейчас находится госпожа Молинари, и был бы рад, окажись она в безопасности. Но, увы, ничем здесь помочь не могу.
  - Почему же? Конечно, можете. Ваши консультации лишними не окажутся, господин Вианкур, и уверяю, следствие учтет это. Вы ведь любите оказаться на стороне выигравших?
  
  * * *
  
  Сумрак, царивший за плотными шторами экипажа, обнимал Ройса своими мягкими лапами, заползая в душу и примеряясь к последнему оплоту надежды где-то глубоко в сердце. Потеснив и захлестнувший капитана гнев и вечную жажду бурной деятельности, черной тенью на его чело легла беспомощность.
  'Только время зря потеряли. Надо было не в дискуссии пускаться, а, как и хотел, задать прямые вопросы этому хлыщу, Бошан бы подтвердил честность ответов. Но нет, его преподобию интуиция подсказала... К бесам. Еще полчаса утекло'.
  Когда дверца отворилась, впуская яркий свет погожего денька, Ройс даже не повернул головы, лишь терпеливо прикрыл глаза от слепившего солнца. Покачнувшаяся на мягких рессорах повозка вновь погрузилась в темноту, и только тут мрачный господин Клебер понял, что компанию ему уже составляли двое.
  - Господин Вианкур крайне любезно предложил нам свои услуги мага-консультанта и готов сотрудничать с полицией, - лучась оптимизмом, заявил айн.
  - Пытаетесь сохранить хорошую мину при плохой игре?
  - Какими бы ни были мои мотивы, попрошу воздержаться от обвинений, раз уж мы не в суде.
  - Как угодно, - бросил Ройс и обратился уже к Бошану. - Итак, едем в Маро. Нужно опросить соседей. Маловероятно, конечно, чтоб они что-то видели, работали с магом и под иллюзией. Тут и наш... консультант следа не сыщет.
  Пока айн отдавал указания вознице, маг всем своим видом пытался продемонстрировать компетентность и осведомленность, а заодно вывести из себя Клебера.
  - Его преподобие вкратце описал мне картину. Если вы полагаете, что госпожу Молинари похитили с использованием иллюзорных чар, то они рассеялись вчера к вечеру.
  - Благодарю, что авторитетно подтвердили сей очевидный факт, - ядовито прокомментировал капитан.
  Разгорающуюся перепалку прекратил айн.
  - Максимум, что мы выясним на месте преступления - приметы экипажа и направление движения. Если очень повезет. Но это нас не приближает к девушке. Слишком много мест...
  - Не то слово, много, - Ройс снова переключился, и развернул планшет с картой; в трясущемся по ухабам экипаже места и света было немного, так что господам пришлось потесниться к небольшому окошку. - Мы можем положиться на удачу и предположить, что мэтр Жако единственный маг, недальновидно подставляющийся на черной работе в этом деле. Тогда, вероятнее всего, прячут в знакомых местах - складах и прочих помещениях кондитера. Неделю кататься будем. При этом в обществе немало господ, владеющих собственностью по всей провинции. Поместья, фермы, охотничьи домики... Это если не считать городской недвижимости.
  - Думаю искать нужно в пригороде, - задумчиво предположил Бошан.
  - Согласен. Во-первых, все печальные находки были на окраинах, через город фонящую карету не отправишь, ворота не пропустят. Во-вторых, утаить сам след ритуала в городе - я голову сломал, но решения не нашел.
  - Какого ритуала? - встрял Ранье.
  - 'Перевернутая чаша', знакомо? Практиковали? - капитан снова не удержался от колкости.
  - Нет, жаль, не довелось, - в тон ему ответил маг. - Не далее как этим утром листал справочник чернокнижника, вспоминал об упущенных возможностях.
  - Ну, в этом никто не сомневается!
  Его преподобию надоело увещевать этих петухов и он, откинувшись на спинку сиденья, осуждающе глядел на молодежь. Невысказанный вопрос 'И я был таким?' повис в воздухе. В ответ на это Клебер сосредоточено сопел, скрывшись за картой, а вот маг, не привыкший к педагогическим методам айна, тупил глаза, кусал губы.
  - Мне, и правда, попадалось описание этой мерзости в библиотеке. Будто что руку вело... - маг помялся какое-то время. - Вы ищете место, которое бы могло скрыть откат 'перевернутой чаши'?
  - Вы можете назвать такое?
  - Нужно подумать, сопоставить особенности обряда и внешние проявления. Оккультные убийства оставляют след, значит, ворожба должна быть прикрыта общим фоном, - неуверенно начал господин Вианкур. - В городе - только университетский полигон, но тогда все, от ректора до вахтерши, были бы в курсе дела. Есть две аномалии на территории Демея, которые опять же в сфере ответственности университета, но с меньшим числом свидетелей.
  - Полиция несет в этих ваших аномалиях почетный караул.
  - Есть несколько подобных феноменов и даже ведьмин круг по дороге в Керрис, - перебирал Ранье. - Лесов на добрых три десятка миль не наблюдается, все пашни.
  - Вы подумайте, дитя мое, подумайте. Как раз подъехали к бульвару: мы с капитаном пройдемся, а вы на карту поглядите. Карандашик вот вам заточенный. Может, что и вспомнится. А то с нами ноги разомнете?
  
  * * *
  
  Квартирная хозяйка сдержанно негодовала, что ежели за комнату в срок не будет уплачено, она-де цацкаться не собирается - барахло в общий коридор и делайте, что хотите. Может эта ваша Марика сделала ноги от полиции, а ей, госпоже Шаллии, честной арендодательнице, ждать прикажете?
  Ройса спектакль не тронул, он машинально сунул в руку женщины серебрушку, и та быстро сменила тон на более деловой. Да, мелькала тут вчера днем с тряпкой. Какой тряпкой? Так она полы моет у жильцов, а кого и обстирывает. В комнату проводить - пожалуйста, господа. Вы же люди приличные, чай не потырите вещички. Только на этажах не наследите.
  Вид убогого жилища под самой крышей этого клоповника, где всей мебели кровать да стол, больше всего подействовал на мага. Подкосил-таки. Еще на этапе расспросов о трудовой деятельности госпожи Молинари изящные брови поползли вверх, но тут... Нежный господин стоял посреди тесной комнатенки и в растерянности вертел головой.
  - Неужели люди так живут?
  - Живут и много хуже, - господин Бошан, как всегда само спокойствие, отряхивал с темной ткани сутаны побелку, которой щедро делились стены на лестнице. - Насколько я понял из рассказа госпожи Шаллии, Марика умудрялась еще и жить честно.
  - Вы к графине в изгнании? Так ее нет.
  В дверях, нагло потеснив хозяйку, стояла размалёванная девица, чья добродетель точно не нуждалась в защите, и с подозрением рассматривала троицу. Поймав взгляд мага, она тут же заулыбалась, точно старому знакомому, окончательно деморализовав господина Вианкура. Следственные действия снова взял на себя айн:
  - Милое дитя, подскажите, а не интересовался ли кто в последнее время вашей соседкой?
  'Дитя' скривилось, недоверчиво оглядев сутаны Ройса и его преподобия, но все же поведало.
  - Искал ее один такой, - она кивнула в их сторону. - Храмуша, брюнетик зализанный, на вид ничего, лицо только... восковое, как у мертвяка. Больной видать.
  Личность неизвестного айна установить не удалось. Прохожие как один отмахивались - мало ли их тут будним днем ходит. Квартальный, которого окучивал Бошан, врал для важности, что видел, и полезного, понятное дело, ничего не сообщил. Девушку по приметам опознал, но в тот день на глаза не попадалась.
  Ройс шел по немноголюдному в этот час кварталу, все четче осознавая, что без его верных сорванцов, тут делать практически нечего. Вот улица, на которой, по словам Флико, ее видели в последний раз. Здесь, сразу за фонарным столбом, где бордюрный камень так истерт, она, должно быть, срезая, перебежала дорогу. Впереди шумный бульвар, ресторанчики, перед которыми уже выставлены ряды столиков под полосатыми зонтами, магазины и лавки, - там все-таки больше свидетелей, но дойти до них она не успела...
  - Простите, месье...
  Клебер не сразу понял, откуда идет голос - из тени дверного проема, расположенного где-то на уровне колен, робко выглядывал молодой человек.
  - Простите, месье... - говорил он негромко, попыток выйти из своих катакомб не делал, и капитану пришлось подойти ближе, чтобы как следует его разглядеть. - Вы ведь ищите рыжую южанку, которая тут поселилась с две недели как? Я ее знаю.
  Подозвав жестом своих спутников, стоявших неподалеку у экипажа, Ройс нырнул в темноту полуподвала.
  Конец рабочей недели - это бесконечная возня с бухгалтерскими книгами. Подсчет выручки, выдача жалования поденщикам, расчеты с поставщиками, налоги и отчисления в гильдию... Меньше года назад Гаспар нежданно-негаданно унаследовал дело и ему, бывшему приказчику в обувной лавке, приходилось спешно вникать в тонкости самостоятельной коммерции, чтобы оставаться на плаву. Сестры в шутку называли его кротом, потому что он проводил 'в своем склепе' больше времени, чем над землей. А еще из-за вот этих смешных очков с круглыми стеклами в грубоватой толстой оправе. На самом деле ничего смешного в них нет, вещица незаменима в торговле - зачарованная линза развеивает иллюзии, на которые не скупятся фальшивомонетчики и нечистые на руку партнеры. Это, по сути, артефакт, не бог весть какой мощный, но для ведения дел скромной лавочки в самый раз. В тот день молодой человек как раз считал выручку, когда у единственного окошка, что давало хоть немного дневного света, остановилась пара знакомых туфель. Больше-то не видно. Бусина вместо пряжки родом из его магазина, да и подметки эти хлипкие... Профессиональная деформация. Хозяйку этой сношенной пары он помнил хорошо, заходила сюда пару раз, приметная женщина. Спустя мгновение к ней присоединились штиблеты полицейского. Тут знаете, все ясно - черные, добротные, над ними брючины с кантиком... Вроде ничего особенного, стоят господа, разговаривают, но вот поведение единственного посетителя галантерейной лавки несколько удивило приказчика. Все это время тут топтался молчаливый мужчина, хмуро рассматривал товар и ни разу даже ценой не поинтересовался. Только грязи нанес. Стоило девушке остановиться перед магазином, как тот бросил на прилавок пару прекрасных перчаток из телячьей кожи и метнулся к двери. И ладно бы - придирчивый клиент, но нет. Он остановился тут же на улице, а потом... А потом ноги у девушки подкосились и ее потащили по мостовой в куда-то сторону.
  - Я поспешил было на улицу, но все что успел заметить - это отъезжающая карета черного цвета. Ни кучера, ни лиц пассажиров видно не было. Правда, услышал окрик высунувшегося из окна мужчины: 'Давай обратно'.
  - А мага? Мага, который от вас выходил, опознать можете? - уцепился за соломинку месье Клебер. Но описание Ройсу ничего не дало - широкоплечий, коренастый мужчина никак не мог быть Тощим Жако.
  - Не Ришар, - разочарованно протянул капитан.
  - Сапоги у мага были дорогие, вроде ваших, месье, - кивнул лавочник на Вианкура. - Но содержит он их дурно, все разбитые, грязь с каблуков комьями отваливалась. То ли с загородной прогулки, то ли день полями шел. Весь пол в бурой пыли.
  - Что?! Как вы сказали? В бурой пыли? - тревожно переспросил Ранье.
  
  * * *
  
  Тихий обволакивающий голос, будто хищник на мягких лапах подбирается все ближе и ближе к испуганной жертве. Он здесь, он рядом, ты точно знаешь, но разглядеть, откуда исходит опасность, никак не удается.
  Обманчиво дружеский или даже самодовольный, словно знает меня не первый год. И ведь знает. С напускной ностальгией и томными вздохами разглагольствует, как я, должно быть, скучаю по дому айна. Уютной кухоньке с расставленными по ранжиру эмалированными кастрюлями и медными сковородками на стенах, скрипучей лестнице (шестую ступеньку так и не починили), скамейке под вишней на заднем дворе. Как я могла променять все это на убогую клетушку, где даже шифоньер некуда поставить?
  Голос. Он и множество его ипостасей сопровождали меня весь остаток ночи. И, честно скажу, я рада была его слышать. Слышать там, за дверью. Это вселяло уверенность, что нас разделяют толстые доски, крепкий замок и не понятно какие еще преграды, что не давали этому сумасшедшему вломиться сюда и воплотить те тошнотворные ужасы, о которых он мне плел в минуты бреда.
  В голове вертелись крепкие слова и проклятья вперемешку с увещеваниями для полоумного типа; они как мне казалось, могли бы привести его в чувства. Но я не могла проблеять и слова. Язык прилипал к небу, каждый раз как я пыталась хоть что-то из себя выдавить. Не то чтобы ответить, попросить заткнуться не могла. Так и слушала всю ночь жуткие сказки психа всю ночь, и, поверьте, спать не хотелось вовсе. Только передвинуться подальше от двери, сквозь щели которой сочился неровный дергающийся свет то ли свечки, то ли масляной лампы и мелькал темный силуэт. В недолгие минуты молчания это была единственная возможность судить, тут ли мой страж.
  Не знаю, сколько прошло времени, но когда первое оцепенение спало, маленький пяточек света под окном стал блекнуть, а вокруг все четче проступали контуры ящиков, означая предрассветные сумерки. К шести. Воскресение. Госпожа Шаллия еще вчера вечером написала на двери моей комнатушки "сдается". Платком отерла от мела пальцы, недовольно фыркнула и пошла по своим делам. Меня никто не будет искать. Даже маг, решит, что я предпочла исчезнуть. Добегалась, Марика. Семь лет, а до тебя никому нет дела. Сдохнешь в этом подвале, никто и не почешется. Неужели это последнее утро?
  Так, разнылась. Соберись! Что тут у нас? Скудная обстановочка: кирпичные стены с облупившейся штукатуркой, окошко под потолком, единственная дверь и ящики, ящики, ящики. Пустые ли? Ближайшие пустые. Склад пустой тары? Где такой может быть в Демее? Я вообще в городе?
  Затекшие ноги плохо слушались: два неуверенных шага в сторону окна, и я споткнулась обо что-то упругое.
  Когда я разглядела то, что поначалу приняла за кучу тряпья, сдержать крик было невозможно. Окоченевшее женское тело перевернулось в своей нелепой скрюченой позе, и на меня смотрело знакомое лицо, некогда хорошенькое, а теперь обезображенное смертью.
  - Ты нашла подружку, милая? - раздалось прямо за моей спиной. Я и не заметила, как в ужасе от увиденного отползла на добрых три сажени и теперь прижималась лопатками к шершавым неструганым доскам двери. Волосы зашевелились на затылке, и я отшатнулась от показавшейся в миг несущественной преграды.
  Я никогда не видела трупов. Тех бугаев в подворотне Ветошного сознание предпочитало считать ранеными, хоть я и помнила слова месье Клебера. И сейчас отвратительная картина отказывалась укладываться в голове. За спиной противно посмеивался этот сумасшедший, рассказывая, как расстроились ребята, оттого что взяли не ту бабу, а потом еще больше, так как шеф не дал повеселиться и чиркнув этой по горлу отправил всех ловить ту самую, пока он, Лиам, не сделал это первым. Он же сидел здесь, в своем укромном месте и сочувствовал всем. Ребятам, девчонке, начальнику, мне...
  Иди к черту, урод. Не нужно мне твое сочувствие. Ты еще подавишься своим хихиканьем, я тебе просто так не дам горло перерезать. Буду зубами рвать, но не дамся легко.
  Запала хватило ненадолго: смело приблизившись к телу я так и не нашла в себе сил посмотреть еще раз в лицо Полин. Прости меня за все. Не появись я на пороге мажьей квартирки, ты бы не попалась в лапы этих сволочей, может и охмурила бы своего распрекрасного хозяина. Долго и счастливо не получилось бы, но бурно и ярко - возможно. Извини.
  Моральных ресурсов подхватить поудобнее за окоченевшие руки или хотя бы подмышки тоже не оказалось.
  - Прости-прости-прости, - шепотом твердила я, оттаскивая тело за подол юбки в сторону, чтобы освободить проход к окну.
  Повернув ее лицом к стене, в нерешительности замерла. Ведь мертвецам принято закрывать глаза? Не трусь, ну же. Это просто оболочка. Пальцы коснулись холодной кожи. Вот теперь все.
  Тот, кто назвался Лиамом, все еще глумливо посмеивался, скатываясь в очередную фазу невнятного бормотания. Будем считать, что сейчас он на меня не обращает внимания, можно и пошуметь.
  Деревянная рама хорошая, добротная, стекло в нескольких местах надтреснуло, но все же имеется. Можно и разбить, обмотав руку тряпкой, но звон будет слишком громким. Вон как притих этот за дверью, едва я начала свою возню. Снаружи проема три толстых прута - если они и защищали склад, то от упитанных воров. В целом, пролезу, но придется избавиться от обеих юбок. И да, не постесняюсь бежать в одни трусах, жизнь дороже. Шпингалет замазан краской и штукатуркой на первый взгляд намертво, но разве у нас есть выбор?
  Ковырять щепкой засохшую краску, да еще и со связанными руками, держа их на весу, было чертовски тяжело, даже подставив ящик. Руки быстро немели, и каждые пару минут приходилось делать перерывы, ожидая, когда кровь прильет снова. Штукатурка отходила легко - благо поленились, из говна делали в прямом смысле. Конский навоз пополам с известкой. А вот залипшая в щели старая краска не поддавалась с наскока. Работала я медленно, не рискуя выдать свои действия дребезжанием рамы или слишком громким звуком. И больше всего на свете я боялась, что когда распахну окно, то по ту сторону меня будет ждать не свобода, а снова этот голос.
  Заходил охранник. У меня сердце в пятки ушло, когда в дверном замке повернулся ключ. Спрятав в руке острую щепку, я статуей замерла на своем ящике. Вошедший мужчина никак не походил на айна: упитанный коротышка оглаживал свой выдающийся живот, в камеру зайти не порывался, только выставил у двери ведро и на том счел свою гуманитарную миссию исполненной.
  Дверь закрылась, а я еще долго прислушивалась к звукам снаружи. Тот, страшный, ушел? Интересно куда? В голове новыми красками заиграла картина моего побега: вот я открываю окно, тянусь к прутьям и... холодная рука сжимает мое запястье... Тьфу ты. Пшел прочь, бес.
  Косые солнечные лучи начали припекать сквозь пыльное стекло. Работа была наполовину закончена, оставался самый противный кусок - окаменевшие петли. Пальцы лишились ногтей, пока я вытаскивала торчащий из полуразвалившегося ящика гвоздь, и теперь кровоточили, но замаячившая свобода бодрила. Еще бы руки развязать, но пока тут глухо - узлы не поддавались, и чем больше я их тянула, тем сильнее веревки врезались в кожу.
  Во дворе, куда выходило окошко полуподвала, все утро было пустынно и тихо, чего никак не могло случиться, будь я в черте города. Значит выселки, и это хуже, на помощь не позвать, куда бежать не ясно. Но вот грохот обитых железом колес, разрушавший умиротворение погожего весеннего денька, я услышала задолго до того, как раскачивающаяся на ухабах колымага въехала в ворота.
  Быстренько свернув всю бурную деятельность, я сдула известку с окна и отряхнула белую пыль с платья. Незачем светить свою активную жизненную позицию. Посмотрим, кого тут принесла нелегкая.
  
  * * *
  
  Последние два дня выдались суматошными, полными криков, дерганья и суеты. Жюльен Вермель готов был поклясться перед всеми святыми чудотворцами-покровителями Серой гильдии, что даже его теща, незабвенная мадам Карш, женщина весомых достоинств и не менее весомой руки, своими частыми наездами досаждает меньше, нежели эти маги да начальнички. Все как взбесились.
  Его, Жюльена, дело маленькое: сиди себе, сторожи дверь. Кто там за ней, не его забота. Та - не та, он что ли виноват? Сами, господа, разбирайтесь, сами. И не надо вот этих грубых слов. Он человек гильдейский. Он тут по контракту, и слушать ваши крики не нанимался. Чем могу - помогу, но за то отдельную мзду беру. Не обессудьте. Убрать без шума? Пожалуйста, надбавочку положите только. Проще самим? Как угодно. Ждать другую? Как скажете. Только вы, это... точно ту привезли? А то опять годных девиц переводить, а ребятам в караулке расстройство. Молчу-молчу.
  Вы не подумайте, что он, господин Вермель, шавка скулящая, какой-нибудь проворовавшийся половой, что подался в ремесло от полной своей никчемности. Нет! Он месье уважаемый, известный, можно сказать, мэтр. У него репутация. У него принципы. И первый из них гласит: нет недостойных предложений, есть недостойная оплата. Потому, господа, следить за вашими истеричками - это один коленкор, а кровь лить забесплатно - увольте. Он человек гильдейский, его свои не поймут.
  Их благородия-наниматели, а выглядели они все как один благородиями, даром что мундиры поснимали (это же надо так перед исполнителем светиться?), не стали задерживаться, отбыли тут же. Посему Жюльен, упаковав эту новую дамочку, решил компенсировать испоганенный спорами с заказчиками вечер более приятной компанией.
  Конечно, он не абы кто - гильдейский, должен особняком держаться от простых наемников и головорезов... Хотя может и не таких простых? Где их только нашли? Понятно, что не в Анселете, вон как слова коверкают. Ну да ладно, перекинуться в картишки это не мешает, знаете ли.
  И ничего, что проигрался, десяток даймов - невелика досада. Все эти громкие слова о риске и шампанском - брехня зажравшихся молодчиков, что живут от подачки родителей до следующей подачки... Или от грабежа до грабежа. Много не ставь, при своем останешься, - второй принцип месье Вермеля. Что, скучно живем? Зато вот выпивка на халяву, закусь и топчан не в пример удобнее того, что в его подсобке. Эту ночь он спал чисто королем. Азарт игры накрепко держал его собутыльников за карточным столом, где те и уснули вповалку.
  Тишина утра, вполне ожидаемо принесшего легкую головную боль, не понравилась Жюльену сразу. Вдосталь выспавшийся, что само по себе настораживало в ночную-то вахту, нутром чуял, сегодня ждать покоя и отдохновения не стоит. А казалось, такая сказочная работка привалила...
  Нюх Жюльена не подвел. Глянув на часы, он сразу понял - сменщик запаздывал.
  Принцип третий: семья и служба - врозь. Жена ныла две декады, чтоб пристроил к делу этого пьянчужку Дидье, ее братца. Жюльен на уговоры не поддавался: пропойцу на борт уже никто не берет, так всех достала морда его синяя. А ему геморрой? Тяжелая артиллерия, теща, пошатнула уверенность, но добил месье Вермеля запрещенный прием. Короткое веское 'отлучу' мадам Вермель.
  Проучить бы родственничка, да так, чтоб понял, тут дела серьезные и люди серьезные, а не очередная халтурка в порту. У колодца ивняк растет, высечь бездарь и без разговоров. Не нравится - катись.
  Ну, а пока надо заглянуть к птичке, воды выставить, как велено и пугнуть для порядку.
  Вот она, сидит. Значится, очухалась. Мертвичиху оттащила в угол, а сама под окном жмется. Не удумала ли чего, моль бледная?
  - Ты мне эта... Не балуй! Вот, водички тебе принес. Сиди тихо, может договоримся и вечером принесу тебе той же похлебки, что в караулке едят.
  Ладно, пусть сидит, где хочет. Куда она денется? Вокруг одни пустыри, все на десять верст до самых городских стен видно.
  Ах ты ж скот. Приполз, лыка не вяжет. Принцип четвертый: не нарушай своих принципов.
  - Ты, брат, где так набрался?
  - Тссссм, - прошипел пропойца, промахиваясь пальцем мимо губ.
  - Посмотри на себя!
  - Не могу. Глазза открыть больн-но, - рыгнул в него винным паром Дидье.
  Фу, мерзость.
  - ...
  Если этот хлам человеческий думает, что за него кто-то будет здесь штаны просиживать, это зря. У Жюльена свой план имеется, ведь не за жалкую сотню фальконов он в это дело ввязался. Ха! Бери выше! Наведя справки о предполагаемом месте работы, месье Вермель выяснил, что заброшенные хозяйственные постройки, нуждающиеся в охране профессионала, не что иное, как бывший рабочий городок шахтеров смильтовых копей.
  Дело простое. Спуск в штольню начинался тут же, во дворе - неприметная дверца покосившегося сарайчика, перед которой, если знать, что искать, до сих пор виднелись следы узкоколейки. Железные рельсы, ясное дело, выкорчевали, да свезли на переплавку, а вот толстые лиственничные шпалы, ныне едва различимые, наполовину сгнившие, а на вторую утопающие в земле, по ним-то Жюльен и нашел среди двух десятков строений то самое.
  Перспектива навариться была вполне реальной - собери горсть крошек да продай на черном рынке. Главное не попадаться на глаза магам, которых он ждал к полудню. Шепелявые из караулки ничем не интересовались, Дидье проспится и к вечеру, когда явится начальство, сможет стоять ровно и не мычать. А там и Жюльен вернется, 'отоспавшись' к ночной смене.
  Принцип пятый: если день с утра поганый, чуда не жди. Принцип, о котором чаще всего забывал месье Вермель. И все же как-то приятнее считать, что запамятовал, нежели признать себя неудачником. Свеча в фонаре сгорела на четыре пальца, значит, он блуждает по лабиринтам приисков уже часа два, а то и три, пора возвращаться. Улов небольшой, набрел на брошенную тачку, полную шлака, в которой на проверку оказалось пару кусков с тонкими жилками, и если снести знакомому умельцу, то можно рассчитывать на выплавок с полногтя. Так, прячем все это богатство здесь, у входа, и по-тихому, по стеночке через двор к центральному зданию.
  Вот ведь пьянь подзаборная. Тьфу ты, разлегся на полу в коридоре, светильник раскокал, ничего не видно. А ну кто из магов пройдет? Попрут с этого теплого местечка обоих. Убью сам.
  Склонившись над своим горе-напарником, Жульен потрепал его за плечо. Никакой реакции. Разозлившись, охранник схватил шурина за куртку, и рывком перевернул на спину.
  - Бесы! - стеклянные глаза моряка-пьянчужки смотрели в сторону открытой двери камеры.
  'Бесы', - успел подумать Жюльен, когда его крепкий затылок сотряс удар, и мир потемнел.
  
  * * *
  
  А дальше? Дальше понеслись картинки из фильмов ужасов, которых я так избегала в той жизни. Что поделаешь, впечатлительный визуал, самые сочные сцены из случайно подсмотренного вертелись потом годами с первозданной яркостью и деталями. А тут... Картинки. Допустить, что это происходит в жизни и происходит со мной, мозг отказывался. Это не я, не я. Это не со мной, это не сейчас. Это другое измерение и другое время. Это произошло? Это произойдет?
  Зазвенит оброненная охранником связка, и в замочной скважине трижды провернется ключ. Дверь откроется, но света в темной камере не станет больше - лампа, что висела снаружи, разбита, и черный силуэт шагнет навстречу. От мощного удара полетит в сторону женское тело, и высокая фигура в серой рясе склонится над пытающейся подняться. Резко дернет вверх голову за растрепавшиеся волосы. Протащит по каменным плитам к тому самому окошку, что удалось открыть, но так поздно. Через прут решетки он перекинет ее поясок, подвешивая жертву, точно экономка рябчиков.
  На крики прибегут охранники. Оттащат гада, но откуда им знать, что хитрец поддается лишь для вида. Ругань вмиг прекратиться и сначала тот, что держал сумасшедшего, а потом и второй, что так и не рискнул приблизиться к извивающейся в путах, наугад отбивающейся женщине, осядут на пол мешком. Последние защитники пали.
  Снова это лицо. Маска. Будто смерть смотрит на тебя из глубины водянистых глаз. Нет не на тебя, это просто спецэффекты.
  - Лиам, какого черта?
  Здесь маг, это точно. В голове знакомый туман и спасибо тебе, неизвестный чаровник, что выключил этот кошмарный фильм.
  
  * * *
  
  Принцип шестой: если враг думает, что ты повержен - пусть дальше так и думает.
  Едва придя в себя, Жюльен, привычный к кабацким дракам и естественным их последствиям, не пытался ругаться, стонать или как бы то ни было еще привлекать к себе внимание. Даже глаза не открывал, прислушиваясь к происходящему вокруг. И то, что он слышал, ему не нравилось.
  Как-то в бытность простым бомбилой из Ветошного, довелось ему присутствовать на публичной казни через повешенье. Веревка оказалась длинновата и тот беглый каторжник, что должен был украсить верстовой столб на перекрестке между Арсом и Дюкре, битых полчаса раскачивался на цыпочках, пока улюлюкающая толпа ждала своей потехи. Комендант тюрьмы, зачитав приговор, отправился обедать, а палач не решался снять петлю без высочайшего указа - ни для более аккуратного исполнения, ни гуманности ради. Ведь тогда чернь могла потребовать свободы для уцелевшего преступника, пусть на тот момент голоса сердобольных и тонули в кровожадных криках. Так что решить судьбу парня было некому, а экземплярчик попался отчаянный. Но святые в этот день отдыхали, и через тридцать минут, когда силы приговоренного иссякли, правосудие свершилось. Дробный перестук грубых ботинок о доски эшафота, еще пахнущего смолой и весенним лесом, разносился над вмиг притихшей площадью.
  Биение последних конвульсий и сдавленные булькающие хрипы. Плохо дело.
  Борьба, больше похожая на пытку, длилась долго: противник ли был силен или же нападавший уступал тому в упорстве, когда камера погрузилась в тишину, затаившийся охранник не мог с уверенностью определить, на чьей стороне оказалась удача.
  - Они думали..., я тебя отдам..., - тяжело дыша начал знакомый голос. - Думали..., самое вкусное оставить себе, бросив Лиаму жалкие объедки.
  Шорох ткани, глухой удар сопровождаемый ругательствами, и шаркающей походкой убийца направляется в глубину камеры.
  - Идем, моя голубка. Им, жадным чернокнижникам, импотентам, а не магам, ты не достанешься. Ты будешь моей.
  Нетвердо ступая, мимо прошел айн, явно отягощенный немаленькой ношей. 'К выходу? Нет. К оружейному складу? Нет. В лабораторию направился?' Когда звук его шагов стал едва различимым, Жюльен приоткрыл один глаз. На полу камеры как праздничные барашки с перерезанными шеями лежали его вчерашние карточные компаньоны, а рядом у распахнутой настежь двери человек в мажьем плаще. Уделать мага голыми руками? Это надо быть либо главой синдиката убийц, либо сумасшедшим.
  Ни того, ни другого догонять темными коридорами он не собирался. Да, Жульен - человек гильдейский, на то она и гильдия, дураков и беспредельщиков туда не брали. Так что лучший вариант - схорониться в шахте до вечера, а там и видно будет - бежать в город или подсобить магам. Если кто-то останется.
  
  * * *
  
  Марика, даже не самое тесное твое общение с магами заканчивается обмороками с завидной регулярностью. Пора бы уже сделать выводы, иначе рискуешь заработать репутацию припадочной. Оно тебе надо на серьезном месте? Ну-ка поднимайся.
  Да, месте... Что это за бубнеж? Почему эта белая пелена не рассеивается? Дым! Я же... !
  Провальная попытка вскочить одним рывком - тело будто вдавили в жесткое ложе, когда, вспомнив о своем горестном положении, я ринулась бежать-спасаться. Даже приподняться на локте не удалось, ладонь соскальзывала с гладкого закругленного края, не позволяя опереться на руку, не то чтоб перевернуться. Голова, больше под собственной тяжестью, нежели от мышечного усилия, упала на бок. Открыла глаза и уже утомилась? Да что же это такое?
  Огонь десятков жаровен. Нет, наверное, это в глазах двоится, не может в таком маленьком помещении стоять столько чаш. Мы же задохнемся. Или сгорим. За маревом яркого пламени виднелись подкопченные стены очередного склепа, куда приволок меня этот бешеный. Легкое дуновение свежего прохладного воздуха заставило еще раз повернуть голову - там, в вышине, где чернел полукруг купола каземата, сквозь отверстие в центре свода лился слабый солнечный свет.
  Я подняла руку, чтобы откинуть со лба прилипшие волосы, и к локтю устремилась теплая струйка - мои запястья были исчерчены короткими надрезами, из которых медленно сочилась кровь.
  Мать моя женщина! Еще бы перед глазами мошки не мельтешили. Ты умираешь, Марика! Умираешь от потери крови!
  Страха нет, есть злоба. Гнев, парализующий бесполезные панические мысли, сомнения и терзания. Невесть откуда и силы нашлись: картинка перед глазами стала четче, перевалившись через край, я кулем упала на пол. Залитый моей кровью. Она была везде! Стекала красными струйками с полированного камня жертвенника по наклонным углублениям, чернея, текла по тонким металлическим желобкам-лабиринтам, сложным узором покрывающих очерченный на полу круг, по линиям пентаграмм и завиткам незнакомых мне символов, собиралась в чашу-ложбинку прямо за спиной моего мучителя.
  Переживая, по-видимому, мистический экстаз или очередной приступ буйного помешательства, он читал сатанинские вирши на незнакомом мне шипящем языке.
  Рванув тесьму с корсажа, который и так лишился половины отделки мной некогда любовно нашитой, я наскоро перемотала руки и попыталась встать. Самонадеянно. Тебе, Марика, максимум ползти.
  Сумасшедший не обращал на меня никакого внимания, раскачиваясь, подвывал свои мантры, временами переходя с речитатива на песнопение. Сколько бы ни продлился этот концерт, надо двигать. Отвлекшись на айна, я потеряла концентрацию, и силы осязаемо, видимо стали утекать туда, в желоб. Кровь выступила на повязках и заструилась по запястью, хоть и нет так сильно. Как ее остановить? Сил поднять руки уже не было...
  Соберись! Что за жертвенная курица?! Сложила лапки? Встань, встань! Иди, ползи, уходи отсюда. В этом подвале тебя никогда не найдут. Иди наружу!
  Как мне надоели эти шашни мажьи. Айн, маг - одним миром мазаны, балаганные фокусники. Не верю и в эту чертовщину играть отказываюсь.
  Труднее всего было пересечь периметр чарованного круга: я физически ощущала сопротивление воздуха, невидимым барьером стоявшего на моем пути. Опустевшие жилы начало жечь изнутри, когда я прикоснулась к иллюзорной границе... но та неожиданно поддалась, легко выпуская наружу. Ледяной воздух коснулся пальцев руки, предплечья, мягко скользнул по щекам, как вдруг сзади полыхнуло огнем, обжигая спину. Я закричала в испуге: кончик растрепанной косы загорелся и запах подпалин ворвался в сознание. Ну, уж нет, и эта смерть не по мне! Я метнулась вперед, прочь от языков пламени, и спустя десяток шагов больно приземляясь коленями на ступени первого лестничного марша.
  Вот она, арка входа. Ни тебе цербера, ни тебе горгулий, но холодно, точно в царстве мрачного Аида. Полыхающие за спиной жаровни больше не греют или это потеря крови так сказывается?
  Как мне казалось, я медленно, но шла вверх и вверх по щербатым ступеням. Лишь посмотрев под ноги, поняла, что топчусь на собственном подоле в самом начале крутого подъема.
  Когда темнеющую впереди бесконечность рассек яркий слепящий свет, силы готовы были покинуть меня окончательно.
  Это конец? Никакой радости избавления...
  Приближающийся неясный силуэт заслонил сияние.
  Вы за мной? Ну, несите.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"