Аннотация: В которой быстро бегают, больно падают, снова пьют кофе и считают проценты.
Глава 5.
Малыш Флико.
Как говорят на родной Скотопрогонной улице, хочешь жить - умей вертеться. А вот Малыш Флико переделал фразу под себя: хочешь есть - спи меньше. Ну и крутись, изворачивайся, может и скопишь деньжат на первый лоток с папиросами. Так уж случилось, не повезло тебе родиться сметливым да рукастым, как старший брат-подмастерье, с каменной задницей, чтоб часами корпеть над очередной колодкой. Зато природа одарила звонким голосом и верным глазом, такого ловкача еще поискать. Малыш Флико знает все типографии в городе, и все дыры в их заборах. Он знает, когда и куда надо пролезть, чтоб получить на десять минут раньше прочего пацанья воняющую краской стопку. И самое важное: пока его конкуренты, столпившись вокруг единственного худо-бедно читающего по складам, разбирают передовицу (чем же зазывать почтеннейшую публику?), он бежит к папаше Тартю.
Тонко тренькнет колокольчик над дверью, пахнёт подгоревшим омлетом с кухни, хозяин, как всегда уже за стойкой, поднимет голову от гроссбуха и приветственно кивнет. Флико - парень бесцеремонный, тянет со стола недоеденный бутерброд, а толстяк делает вид, что не заметил этого, ведь он и правда занят. Пробежавшись глазами по первой полосе, чертыхнется или выдаст "ну, я ж говорил", хлебнет остывающего кофе, перехватит трубку и выдаст самый едкий, самый точный комментарий. Нет, папаше Тартю, а не этим сушеным воблам, надо работать в редакции! Заслышав язвительные и хлесткие фразочки, люди переходят улицу, чтобы купить газету у малыша Флико. "Как надуть налогового инспектора и прослыть честным гражданином!" это интереснее чем "новые поправки к закону о налогообложении физических лиц". Хотя его работа тоже сродни журналистской. В его кабачок приходят, чтобы узнать и обсудить последние новости, а благодаря Флико, старина Тартю с первым же стаканчиком сидра выдает посетителю интересную тему для беседы. И следующего стаканчика.
Но сегодня рабочие у типографии что-то запаздывали. Флико выглянул из своего наблюдательного пункта у самой двери печатного цеха. Вон уже подтягиваются сонные Тюбо и Этьен. Еще терпимо, они работают через две улицы. А время-то идет, и ждать скучно. Только спустя полчаса, когда во дворе типографии собралась целая стайка галчат, одинаково перепачканных черной типографской краской (назовем это профессиональным признаком), из двери вышел незнакомый господин.
Типчик был сомнительный, Флико таких не любил. На лице написано - ем детей на завтрак, слишком сладко улыбается, слишком холодно и даже оценивающе смотрит. Может Флико и не знает азбуки, но лица читать умеет: презрительно дернувшиеся уголки губ, испортили месье весь спектакль.
- Юные джентльмены, приношу мои извинения. Тираж задержался из-за срочных новостей, и вам придется со всех ног бежать, чтобы успеть к открытию биржи. Но клянусь, вы все сегодня хорошенько заработаете. Бьюсь об заклад - еще до десяти утра прибежите за новой пачкой, а к ланчу и та кончится.
Глаза чумазых детей загорелись в предвкушении: шутка ли, такой важный господин, в блестящих сапогах, дорогом форменном пальто, сам им пообещал приличный барыш сегодня. Либо кто-то сдох, либо родился. Но скорее, сдох.
Мерный шум печатных станков, слышный даже сквозь толстенные кирпичные стены, усилился - это за спиной мужчины открылась дверь. Рабочие, выстроившись в цепочку, принялись швырять пачки.
- А че стряслось? - спросил Тюбо и деловито шмыгнул носом. Дети, оставив чувство настороженности перед любезным месье, подбирались все ближе и ближе к растущей горе газетных пачек. В руках мужчины сверкнуло лезвие, он наклонился и будто лишь коснулся тонкой бечевки, как та лопнула. Мальчишки бросились вперед, отталкивая друг друга локтями.
- Скажу словами ваших верных кормильцев, тружеников пера и властелинов мысли, - от распотрошенной пачки и листка не осталось, так что он чиркнул по следующей, и, подхватив верхнюю газетку, раскрыл ее одной рукой. - "В благородном семействе Густав пропала девочка. Похищение с целью выкупа или кровавый маньяк? Высший свет в ужасе. Полиция бездействует".
- И че правда маньяк или брешут? - дети недоверчиво смотрели на господина. Уж что-что, а достопочтенные семейства им были глубоко безразличны.
- Говорят, что полиция темнит... Но больше замалчивать им не удастся. В следующем номере обещали новые подробности.
- А может еще кого порешили? - как бы прикидывая выгодность сделки, спросил Этьен.
- Найден труп женщины на окраине Ветошного. Опознание назначено на полдень. Предварительно, по описанию похожа на няньку барышни, главная подозреваемая. Если так - следствие в тупике.
Пожалуй, сегодня Флико не пойдет к папаше Тартю, надо ковать пока горячо. Не то на его улицу притащится какой-нибудь лихач, а место фартовое. И кажется, он только что придумал свой первый заголовок. Дядька все говорил-говорил, да так, будто сам передовицу набирал, короткими рублеными фразами - бери и кричи любую на улице. Это и настроило мозги на нужный лад, слова сам просились. Каждая посудомойка вверх по Вересковой будет рыдать над потеряшкой. Может и прав старый кабатчик, надо ему податься в редакцию на побегушки, там гляди и выучится, чем черт не шутит.
"Новые трупы в новом номере!"
Ступая на путь стресса.
Проснувшись с восходом, я так и не нашла в себе сил подняться с постели. Вот уже во дворе гремели ведрами хозяйки, слышно было как по гулкому тупичку процокала лошадь, громыхнул и остановился возок. Хриплый женский голос прикрикнул на кого-то. "Шатаются тут спозаранку". Грохот упавшего ведра. "Найда, ...!" и визг собаки.
А я все лежала-лежала на кровати под изрядно уменьшившимся пальто и бесцельно пялилась в далекий беленый свод. Считала шляпки гвоздей на широкой потолочной балке. Каждая попытка мыслить конструктивно судорогой сводила пустой желудок. Страх перед голодом и медленной смертью в нищете подкидывал сознанию сочные картинки дальнейшего падения. Вот я стою с протянутой рукой, вот роюсь в объедках на заднем дворе харчевни, а вот и кончина, бесславная, как и вся моя жизнь, от рук такого же люмпена.
Чтоб тебя, Марика, и твою беспечность! Легализовалась? А теперь еще и растеклась лужей и жалеешь себя? Очень мило! Тебе такое не по карману.
А что нам собственно по карману?
В три прыжка к столу, в два обратно, на кровать, под теплое одеяло, то есть мультифункциональное пальто. Бодрит. Весна с каждым днем все чаще нежит и балует теплой погодкой, даже вечные ливни Сорена кажутся предвестниками летних гроз, а не отголосками зимнего ненастья. Но в доме не топлено, холодно. Скрестив ноги, устроилась поудобнее инспектировать свое богатство. Четырнадцать фальконов, немного меди, топлива на полторы недели вперед (зачем, зачем я так растранжирилась?), еды - как растянуть. Может быть, это и не повод для праздника, но сумма в тридцать монет - казалось заоблачной, а с этим можно работать! Через два дня платить штраф, через три за квартиру. То есть два дня на поиски недостающих шестнадцати фальконов и еще сутки на поиски двух. Цель ясна, средства достижения - не очень.
В любой непонятной ситуации - вари кофе. Надо занять руки - бери меленку. Избежать неловкого молчания - греми посудой. Взять паузу на обдумывание ответа - отвернись к плите и помешивай гущу в джезве. Это ритуал. Это священнодействие. Волшебство. Мысли сами собой укладываются, упорядочиваются, а запах бодрит и проясняет разум.
Огонь неохотно занимался; наскоро, не дожидаясь пока вода толком согреется, я обтерлась мокрой тряпкой у камина. Дрожала и присвистывала от холода, но желание быстрее смыть запахи камеры и ощущение чужих рук на теле было сильнее меня. Приведя себя в порядок, надела парадную юбку и блузку, так как платье после вчерашних приключений требовало чистки. Вот теперь можно пристроиться в тепле у очага, с ложечкой и прихваткой наготове.
В целом вопрос стоит так - платить или не платить.
Если подумать, то тридцать фальконов не такая большая сумма за свободу. Да-да, именно свободу - выбора дальнейшей жизни, передвижения по стране, свободу называться своим именем. Ведь эти документы, что лежат сейчас на столе, это настоящие документы! Я не абы кто, а человек с именем и фамилией.
Маг оформит меня, "бриллиант затерянный", как вполне рядовой случай - запечатанную сельскую барышню, которой не до магических авантюр, а мужика бы толкового да справного. Посему глубоконеуважаемый айн Кампуа может закрыть варежку, любым (надеюсь) странностям моей так называемой ауры будет дано правдоподобное объяснение.
Подозреваю, храмовник невзлюбил меня по какой-то иной причине, нежели одно только сомнение в чистоте помыслов. Но вот мэтр Бошан ничего такого не высказывал, спокойненько себе жила у него. И даже мои двусмысленные вопросы на тему "есть ли жизнь на марсе..." и "отчего люди не летают..." его не смущали. Я пыталась, как могла, прощупать его на тему знаний по моей проблеме. Но тщетно. У нас получилось несколько глубоко философских дискуссий, после которых, правда, он и дал мне доступ в библиотеку. Восхитился жаждой знаний и неженскими темами, которые с такой радостью обсуждала. Самому, поди, было скучно в нашей глуши. Чимен - трясина, затягивает, усыпляет, а господин Бошан человек деятельный, интересующийся. Наверное, далеко бы пошел, кабы не в Чимене сидел, а где-нибудь в столицах. Кстати, и маг теоретически может ответить на некоторые мои вопросы.
Ложечка со звоном упала на пол, я промахнулась мимо каминной полки. Боже, Марика, как ты себе это представляешь? "Господин маг, подскажите, как мне вернуться к маме с папой?" Или лучше: "Господин маг, а вы не хотите исследовать феномен перемещения людей в пространстве и времени. На моем примере. С последующим возвращением исследуемого объекта на исходное место".
Я человека не знаю, повод завести философскую беседу ноль, разве что поблагодарить за участие и помощь. "Месье был так вежлив, тонок...". Хотя мне кажется это впитанная с шелковых пеленок галантность к даме, нежели симпатия к бедовой замарашке. Могу ли я такого обаять?
Водная гладь некогда помойного ведра четкого представления о моих авантажах не давала, но вот переплести косу точно стоит. Забудь, Марика, забудь.
Ну, допустим, я нахожу эти деньги. А ну как маг плохо в темноте посмотрел? Прихожу вся такая красивая, а он возьмет да и углядит во мне что-нибудь новенькое? И все, тю-тю, на цепь.
Ладно. На одном маге свет клином не сошелся. Жила я как-то и без документов шесть лет. Нельзя слишком углубляться только в один путь, надо иметь план Б. А лучше еще и В.
Если я решаюсь заплатить, то надо придумывать способ добычи денег, если нет - способ и направление бегства. Для последнего я бы выбрала провинцию поюжнее, не с таким мерзким климатом, как тут в Сорене. Надо узнать, как добраться до городских ворот и откуда ходят почтовые кареты и дилижансы в соседние города.
Но пока сосредоточимся на первом варианте, так как убежать успеем всегда. Деньги. Всегда нужны деньги. Даже нанявшись прачкой или посудомойкой в харчевню, так быстро я состояния не сколочу. И продать нечего, даже девичьей чести. Разве что обратиться к Амандин.
* * *
- Привет, соседка, - я тихонько просочилась в комнату.
- Ну, чего мнешься, заходи. Денег что ль пришла просить, такая робкая?
- Нет, не денег, а женского совета.
По меркам пташек с бульвара утро было неприлично ранним, так что Амандин возлежала на кровати, прикрыв глаза прохладным компрессом из полотенца.
- Ммм, валяй. Тариф - чашка кофе. От тебя так вкусно им пахнет...
- Ну, тогда погоди, - я усмехнулась изящной наглости девицы. Этому бы у нее поучиться. - Дома еще осталось.
К моему возвращению с кастрюлькой в руках Амандин уже сидела в постели и сладко потягивалась. Пока я искала посуду и разливала еще горячий кофе, она, нащупала ногами потертые туфли-бабуши и, томно виляя бедрами, направилась в свой 'будуар'. Этого громкого названия удостоилась отгороженная деревянной ширмой часть комнаты, где расположился туалетный столик с тазом для умывания и несметным количеством баночек. Стена за ним была оклеена двумя полосами вычурных бордовых обоев, висела фривольная картинка и небольшое зеркало в жестяной раме; света из окна было много, так что все это великолепие мерцало и переливалось, отбрасывая теплые блики на ее лицо.
- Здесь я творю красоту, - провозгласила Амандин и царственно опустилась на пуф. - Излагай.
Я немного помедлила. В этой убого-роскошной обстановке движения, жесты и даже грубоватая речь соседки изменились на более мягкие и сдержанные. Интересно.
- Я хотела задать вопрос... В вашем деле быстро можно заработать?
- Даже так? - Амандин медлила с ответом, а мне все меньше нравилась эта ситуация. Зря пришла. Суечусь тут, будто прислуживаю. Закончив умывание, она повернулась ко мне и, склонив голову на бок, серьезно поглядела. - Что, приперло?
- Еще не настолько. Но скоро. Нужно пятнадцать фальконов за два дня.
- Это называется 'приперли'. Кто? Полиция? Маги? Айны? Наши?
- Маги.
- Ой, с этими еще можно договориться, - отмахнулась девица и продолжила утренний туалет. - С полицией хуже, там через одного такие принципиальные, аж противно. Так что не обязательно сразу на бульвар, можно, так сказать, работать индивидуально.
- Там такой... разборчивый тип, - я мялась и краснела, точно школьница. Как же это сложно. И сама прекрасно знаю, насколько 'сильны' мои женские чары, но признаваться в этом... Да еще и не страдающей подобными проблемами, раскрепощенной барышне. - Не уверена, что договорюсь. Поэтому ищу варианты. И... я не про бульвар, а скорее...
Оставив свои скляночки, Амандин снова повернулась ко мне. Кажется, она полностью осознала свое превосходство.
- Милая, а что ты хотела? Наследного принца и шелковые простыни?
- Я вообще ничего не хотела. И пока ничего не собираюсь предпринимать. Просто пытаюсь понять, сколько смогу заработать этим путем, - и, выдохнув, спросила. - Скажи мне, сколько я стою?
Никогда бы не подумала, что произнесу такое вслух. Обращаясь к малознакомой продажной женщине. Впрочем, мужчине задать такой вопрос меня не заставит и дыба. Есть все же остатки гордости. Пора их, кстати, возрождать из пепла. Порыдали и хватит.
- Честно? - опять эта противная пауза. Сама попросила, Марика, сама.
- На улице бешеная конкуренция, лично для тебя фалькон за цвет волос и два за свежесть товара. Но если на улице стоять никак, то дорога тебе в домашние девочки. Это когда снимаешь сама или с веселой подружкой уютное гнездышко, и к вам периодически наведываются приятные господа. Из тех, кто не ищет приключений и нехороших болезней, а приятной компании в располагающей обстановке. Ты же чистенькая?
Ответить я ничего не успела, только хлопала глазами от прямолинейности вопроса, что Амандин расценила, видимо, за положительный ответ.
- Вот и отлично. Но учти, пятнадцать фальконов - это если очень понравишься. Еще вычти аренду, обстановку и, ясное дело, мое посредничество.
- Понятно. Есть над чем подумать, - только и смогла выдавить я.
Кто бы сомневался, что на этой дороге меня ждет что-то кроме новых долгов. Смогу или нет? Нет. Путаны из меня не получится точно, как бы жизнь не прижала. И этот неприятный разговор (спасибо тебе, Амандин) расставил точки над i.
Родилась бы в местных реалиях - не знаю, вероятно. Как я заметила, простые девушки - крестьянки, рабочие, даже вполне приличные горожанки - к этому относились гораздо менее щепетильно.
Вдова, достаточно молодая, с руками, растущими из правильного места, - даже не беря в расчет образование, я относилась к категории независимых женщин. Моими товарками были цветочницы, продавщицы шляп, белошвейки и портнихи, театральные билетерши (хотя последние были почти открытыми проститутками) и прочие самостоятельно зарабатывающие на жизнь дамы. Для них было в порядке вещей иметь папика и даже не одного. Классическая схема - тот самый интересный мужчина, который оплачивал квартирку и покупал панталончики, иногда второй для ресторанчиков и третий, для души - студент, адвокат, вдовец, ремесленник, который смиренно ждал, пока его милая нагуляется и надышится свободой (а иногда подкопит денег для укрепления совместного дела) и станет уже его женой.
Дамы высшего света и стремящиеся на них походить горожанки из среднего класса на это закатывали глаза, молились и организовывали многочисленные общества по борьбе "за души погрузившихся в пучину разврата". Но что нам эти дамы?
Вопрос к Амандин не был теоретическим: вдруг на жизненном пути мне попадется достойный мужчина, порядочный человек, внимание которого будет льстить. Скучно? Меркантильно? Замуж я не рвусь, хватит с меня четырех лет батрачества, да и душу открывать как-то боязно. Попробовала раз сельской любви... Но иногда от одиночества хотелось выть в голос.
Я плохо разбираюсь в людях, в мужчинах и того хуже. В те годы, когда все набивают шишки и постигают житейскую мудрость, мне пришлось решать другие проблемы. И теперь понять за разностью менталитетов, чего ждать от гипотетического кавалера для меня как лотерея. Остается только повесить ценник.
Записка.
Последнее дело никак не вписывалось в канву банального похищения. Тишина вокруг дома господина Густава нарушалась лишь визитами Бекиньи - ему было велено справляться каждые три часа о подозрительных письмах, объявившихся-таки вымогателях или на худой конец экстрасенсах и жуликах, желающих помочь. Соседи притихли и не высовывали нос на улицу, дети сидели взаперти под бдительным оком затюканных гувернанток, служанки и те не шушукались открыто.
А вот за пределами квартала начиналось странное бурление. Агентура донесла, что о деле судачат на каждом перекрестке. Какой-то писака сляпал абсурдный провокационный материальчик во второсортную газету и нате вам, в каждом кабаке мусолят. А он, Ройс, глава расследования, между прочим, еще не читал... Куда, мрак и бесы, смотрит секретарь?
Это висяк. Вторые сутки на исходе, время кончается. Никаких зацепок. Никаких улик. Концы в воду. В прямом смысле - сообщения о свеженьком трупе женщины в форменной одежде Ройс ждал уже несколько часов. И совершенно не удивился, когда группа, прочесывающая обводной канал в районе Ветошного, наткнулась на тело. Опознание подтвердило - объявленная в розыск Лора Мерьсе с перерезанным горлом. Свидетелей, естественно, нет. Вскрытие картину не прояснило. Да еще какая-то сволочь сливает информацию.
Будто и не он, гроза чернокнижников и лже-экзорцистов, обещался повысить раскрываемость до небес. Вот тебе, князь ярмарочных колдунов, по носу. И в архив не уберешь, не дочка кузнеца пропала.
Зато Большое Дело встало на рельсы. Отчет готов и уже лежит на столе у полицмейстера, составлен аккуратный, не слишком подозрительный запрос в ратушу и ждет визы Де Санжа. Они с Д'Апре должны верно оценивать ситуацию и запросить у Директора максимального содействия по линии полиции, тут собственных сил не хватит. Ройс вообще рассчитывал на карт-бланш от Хальца, а если потребуется и ворота городские закрыть, ведь работать надо быстро и четко. Все ниточки ведут в ратушу, как только там почувствуют, что под них копают - начнут заметать следы. Уже сейчас понятно, что работал не одиночка.
Самое важное на этот момент - аккуратно, не привлекая внимания, опознать источник информации, разъезжающего по всей округе мага или человечка на генеральных списках тут, в Демее. А дальше по цепочке потянутся прочие связи, сокрыть все - невозможно. Копать ямы для трупов упаришься.
К обеду капитан Клебер начал терять терпение. Где беготня? Где крики 'Срочная депеша!' и 'Директор вызывает!'. Почему к нему в кабинет не врывается Д'Апре с возгласом 'Чего вы ждете? Всех вяжем!', что-то случилось?
Во втором часу забегал Гирро с корреспонденцией и бумагами на рассмотрение. Уняв свои нервы остывшим чаем, Ройс приступил к разбору почты. Он отбросил в сторону всю несрочную бюрократию и впился глазами в папку 'Межведомственные запросы'. Видимо решили все сделать по-тихому, без лишней шумихи, оно и правильно. Хоть и не так тешит самолюбие.
'Не шустрите, капитан. Мы за вами наблюдаем'.
Ройс даже оглянулся. Но переварив смысл написанного на клочке бумаги сообщения, встряхнул головой, отгоняя наваждение. Что за наглость - угрожать! В три шага оказавшись у двери, он рывком распахнул ее:
- Гирррро! - но в общей рабочей комнате было, увы, пусто. У всех приличных людей обед, господин трудоголик. - Чтоб вас всех, лодыри!
Разъяренным тигром он бросился по коридору в сторону начальственных кабинетов. Я вам покажу - бумажки мне подсовывать! Какого беса я должен сидеть и ждать, когда дело безотлагательное и Д'Апре должен это понимать! Наверняка ушли на пару с Де Санжем в 'Экле' трапезничать. А это что такое?
Ройс резко остановился, так как увиденное не вписывалось в его картину мира.
- Почему посторонние в служебном помещении?
На столе секретаря приемной полицмейстера в непринужденной позе сидел незнакомый господин. Покачивал ногой, со скучающим видом листал журнал регистрации прошений и прихлебывал кофе прямо из секретарской кружки.
- Ааа, господин капитан! - он поднял голову и улыбнулся. - Никак получили наше послание?
- Какое, к черту,... - и тут Ройс запнулся.
- Вижу работу мысли на вашем мужественном лице. Не зря мне рекомендовали вас как человека способного слушать и понимать...
- Папка - ваших рук дело? - прервал его Ройс.
- Молодой человек, даже в стрессовой ситуации не стоит пренебрегать правилами учтивости и перебивать старших. Послушайте, что скажет вам старик. От имени определённого круга лиц мне поручено донести до вашего сведения, что ваши ум, усердие и способности аналитически мыслить оценены по достоинству. В кратчайшие сроки будет подготовлено место полицмейстера, скажем, в Керрисе.
- Да что вы!?
- Где вам будут оказаны всяческие почести и содействие при переезде на место нового назначения. Компенсация расходов в размере годового жалования.
- Невероятная щедрость. Чем буду обязан? Или переезд не состоится по причине травм не совместимых с жизнью?
- Ваш скептицизм мне понятен. Приходит странный месье, предлагает непонятно что и непонятно за что. Позвольте пояснить.
- Да уж, будьте любезны.
- Своими активными действиями вы можете скомпрометировать неких господ, которые добиваются, поверьте, благородных и нужных этому обществу целей, - Ройс хмыкнул, но незнакомец решил больше не прерываться на вежливые расшаркивания. В голосе появилась сталь, он продолжил. - Мы с вами люди маленькие, но у каждого из нас есть шанс сыграть большую роль в одном важном деле. Мир меняется. И должны меняться и люди. Ваше предыдущее начальство, мессиры Пуллен и Ла Вельже, согласились, что есть еще отдаленные провинции, где пригодятся их знания и опыт. Рекомендую последовать примеру.
- То есть непосредственно поучаствовать вы мне даже не предлагаете? А если я обижусь?
- Ну что за пансион благородных девиц! Вы что, барышня, обижаться? Мы достаточно знаем вас и наслышаны о вашей лояльности общим принципам правосудия, на которые и сами опираемся... Но ваша негибкость, боюсь, помешает оценить конечную пользу нашего предприятия.
- То есть, по-вашему, я должен поверить какому-то проходимцу на слово, все бросить и покинуть город? Какие у меня основания вам верить? Может быть, вы просто сумасшедший с улицы, зашли наудачу и городите тут не пойми что? Никакой конкретики, все ваши слова - пустой пшик.
- Официальное назначение по министерскому каналу будет вам убедительным доказательством? Я не собираюсь долго с вами препираться, вы сами в ближайшее время все увидите.
- А если нет?
- А если нет, то шумиха вокруг исчезновения одной маленькой девочки покажется вам игрой в поддавки. Но время, время, господин Клебер. Должен откланяться.
Месье поднялся со стола, и, подхватив пальто и шляпу сделал шаг в сторону.
- А с чего вы взяли, что я вас сейчас отпущу на все четыре стороны, а не двину как следует да и допрошу по всем правилам наших казематов?
Седой господин лишь пожал плечами, а потом над дверным косяком за спиной Ройса что-то щелкнуло, раздался резкий оглушающий хлопок, и комнату заволокло дымом. Полностью дезориентированный капитан мог лишь шарить руками по полу в поисках выхода.
Выбравшись в коридор он привалился к стене и попытался откашляться. Массивная дверь висела на одной петле, щепки разлетелись по всей приемной и, поведя плечами, Ройс понял, что часть из них породнилась с его спиной. Стали подтягиваться встревоженные люди, девицы-машинистки испуганно выглядывали из своих кабинетиков.
Нет, постойте, мы еще не закончили! На еле гнущихся ногах Ройс бросился вниз по лестнице, вниз на проходную. Еще один хлопок - кажется со стороны его отдела. Черт!
- Пожилой мужчина, серый сюртук и траурная ленточка, бежевое пальто и черная шляпа-котелок. С кем прошел? Быстро!
- Никак не скажу! Только сменился...
Ройс рывком открыл дверь департамента, горящее и зудящее лицо приятно обдало прохладным ветром, но вот в глазах будто бы потемнело.
По улице медленно двигалась похоронная процессия.
* * *
Из дома вышла с решительностью бронепоезда, но пока плутала по незнакомому городу в поисках почты, сдулась в серую мышь.
"Какие письма?" - думала я, опуская конверты в ящик. Куда ты рыпаешься? Разве не было понятно, что все дороги тут ведут в одно место... Амандин обрисовала перспективы в первый же вечер. Редкая барышня не подрабатывает... Смешная ты, Марика. Прыгаешь и кочевряжишься. Я не такая! Я воспитана иначе. Ну-ну, как же. Начиталась про то, как юные девицы устраиваются гувернантками и выходят за хозяина имения, а в реальности мечутся по городу месяцок и на панель. Уже изрядно поголодав и померзнув.
Отставить! Не жалеть себя и не опускать руки! То время ушло - тебе не девятнадцать и ты не запуганная лесными блужданиями девчонка. Итак, сутки на поиски приличного места, а потом иду в горничные, прачки, посудомойки... По крайней мере, пытаюсь: если дом не слишком приличный, могут взять и без рекомендаций. Да хоть пешком с обозом цыган - вернусь в деревню, напрошусь в поденщицы, батрачки, кем угодно. Буду стучаться в каждую дверь, душу выну, своего добьюсь. Ну, кто тут давал объявление?
Четыре часа времени потребовалось для того, чтобы пошатнуть уверенность в солнечном будущем. Я не пропустила ни одной, даже в целом сомнительной вакансии. А вдруг Амандин ошиблась? Но нет, большей частью все было, как она и предрекала: маслеными глазами смотрел на меня старичок адвокат, гаденько улыбался хозяин табачной лавки, только отставной майор честно признался, что ищет душевной компании с добронравной хохотушкой.
Мадам? На юге все еще неспокойно? Нет, место уже отдано.
Сударыня, располагаете ли вы стартовым капиталом для ведения совместного дела?
Госпожа, без детей, вдова... Приходите вечером.
Еще не отчаявшись, но в эту минуту готовая горло перегрызть за очередное предложение составить протекцию интересным господам, я шла по тихой пустынной улочке где-то в центре города и пыталась собрать себя по кусочкам. Версия с цыганами становилась все вероятнее, я снова прикидывала содержимое котомки.
Марика-Марика. Все время изыскиваешь новые пути бегства, когда давно уже пора остановиться. Ты перестала звать по ночам родителей и выучилась лопотать по-местному, ты приспособилась ходить по левой стороне дороги и ночью разбуди - перечислишь двенадцать храмовых праздников. Неприятности с деньгами всегда могут случиться, здесь или там. Может быть, все же пора осесть?
Ах, мэтр Бошан, как не хватает сейчас вашего совета.
Мой внутренний монолог прервал нарастающий многоголосый колокольный звон. Пять часов. Били по всему городу, но и где-то совсем рядом, точно у меня в голове, оставалось только зажать уши и оглядеться.
Нагретая солнцем гладкая каменная стена Храма так и манила коснуться ее рукой. Я провела пальцами вдоль белых полированных плит до самой двери в святилище. Знак судьбы? Слегка помедлив у входа, не решаясь вот так просто нарушить покой этого места, взялась за массивное кольцо и потянула. Какая разница, чьему богу посвящен храм, когда там можно поговорить и с ним, и с собой. Честно и без обмана. Не прикрываясь собственными страхами и не оправдываясь.
Тяжелая дубовая дверь, сумрачные своды, чадящие маслом чаши и барельефы чудес на стенах. Ряды неудобных лавок - не для комфорта, а для смирения плоти. Треноги с благовониями, в которых ароматные палочки втыкаются уже не в песок, а в пепел. И дымно, сладкий запах разносится до самой улицы. А вот и алтарь.
Во время одной из нравоучительных бесед с его преподобием услышала я не то притчу, не то загадку о праведном бедняке, которому бес-искуситель задает вопрос. Будь у тебя волшебная монета чистого смильта, что бы ты выбрал: жить королем месяц или попросить у богов справедливости? Ведь кто, как не ты заслужил старость в почете, уважении и достатке?
Этот вопрос, как объяснял мне тогда мэтр, являлся чуть ли не основным теологическим спором со времен становления Храма. Что выбрал бедняк? Сиюминутное удовольствие или эфемерное богатство. Боги ведь на свое усмотрение трактуют понятие справедливости.
Эх, мне бы его проблемы. Уж я-то знаю, куда бы употребила эту монету.
- Здесь и сейчас, - тихо шепнула я чашам.
Но слова мои оказались услышаны не только богами. Я готова была орать от ужаса, когда статуя в нише за алтарем шевельнулась, и фигура в серой сутане шагнула из темноты на свет. На меня, только что произнесшую чуть ли не формулу договора с дьяволом, пристально смотрел мужчина. Под тяжелым взглядом храмовника хотелось съёжиться до размеров той самой монетки и закатиться куда-нибудь подальше.
- Простите, если помешала, айн, - пролепетала я и попятилась к выходу.
Как бежала по улице - не помню: мелькали черные дыры подворотен, яркие двери магазинов и лавок, раз чуть не угодила под повозку и неловко столкнулась с выходившим из парадной месье. Пахнуло свежестью, и я остановилась отдышаться на незнакомой площади возле фонтанчика. По каменной чаше расхаживали голуби, садиться на загаженный камень не решилась, просто постояла, опершись, приводя мысли и сбившееся дыхание в порядок.
Опять ты, верховная ведьма Марика, нашла приключений на некормленую пятую точку. Пойди, займись чем-то общественно полезным, полы на этаже помой, в конце концов, твоя очередь.
Задержаться и найти новых приключений мне не дали, тут же подошел какой-то пьянчужка и начал выцыганивать 'дайм на хлебушек'. Пришлось ретироваться. Покружив по переулкам и дважды спросив дорогу, я все же вышла на знакомую, ту, что вела от рынка к моему кварталу.
Неприятная сцена в храме никак не выветрилась из головы, и, придя домой, я правда решила спастись физическим трудом. Ведром подперла открытую дверь в комнату (проветрить не помешает), а сама взялась за тряпку. Вот мое покаяние. Пыхтела, драила пол, но мысли о глупейшем поступке все не отпускали.
- Какое усердие! Смотри, дыру протрешь!
По лестнице поднималась мадам Шаллия, квартирная хозяйка, встречу с которой пока можно было отнести к разряду приятных. Вот через пару дней...
- Вечер добрый, мадам, - я встала с колен, и перевела дух. - Иногда нужно выпустить пар, так почему не с пользой?
- Ну-ну, всем бы так, - она глянула мне через плечо. - Никак комнатенку отмыла! Дай-ка поглядеть?
Я посторонилась, пропуская женщину в комнату. Беспорядка у меня быть не может, не нажила себе столько хлама, так что стесняться нечего.
- Смотрите, какая чистюля, - и как бы между делом. - Работу нашла?
Нехороший вопрос заставил меня напрячься. Ну, правильно, я ей комнату в порядок привела, а в субботу меня вежливо или не очень попросят. Следующий квартирант двумя фальконами уже не отделается.
- В процессе, - сухо бросила я.
- Не шипи, - усмехнулась мадам Шаллия. - Для таких рукастых и шустрых у меня есть что предложить. Мне нужна приходящая поломойка. Пятнадцать даймов в день за четыре квартиры и иногда несколько дополнительных комнат.
На жилье хватит, на еду уже нет. Прикинув, что важнее, крыша или еда, решила, что крыша. У мага попрошу рассрочку, а если станет невмоготу, пойду-таки искать угол дешевле где-нибудь в Цеховом районе. И дубину - отбиваться от уголовников.
* * *
Сумерки выгнали на бульвар веселых девиц, когда я, вполне довольная собой и жизнью, выбежала за вечерней газетой. Окинула взглядом улицу и, заприметив чуть поодаль знакомого газетчика, направилась по его душу.
- Привет, предприниматель, - монетка исчезла в маленькой ладони, а я получила свой номер. - Как бизнес?
- Вашими молитвами, мадам, все на мази!
- И сколько нынче зарабатывают такие вот оболтусы?
- Но-но, мадам, попрошу! Побольше вашего будет!
- Это не сложно, - усмехнулась я.
- Не клеится? - решил посочувствовать сопливый газетчик. - И у меня бывают плохие дни, когда полпачки несу обратно в типографию, а там еще биться приходится за каждый дайм!
- Так ты на свои, что ли, газеты покупаешь? - тот кивнул. - А стартовый капитал где наскреб?
Мальчишка хитро на меня посмотрел, оглянулся по сторонам, и выдал:
- Воооон тот хороший господин проспон-си-ро-ва-вал!
* * *
На другой стороне улицы смутно знакомый мужчина приценивался к дешевому табачку. Где я его видела? Вот он бросил парнишке монетку, цапнул пачку и задумчиво вертит ее в руках. Стоит-молчит, хмуро людей рассматривает, внимательно слушает, что трещит лоточник. Тот тараторит без умолку, новостями делится? Месье похлопал себя по карманам, в поисках спичек. Нет, убирает сигареты во внутренний карман пиджака. Морщится, поводя плечами. Как же его звали?
Когда он засмеялся, все сразу встало на свои места. Эта хитринка в глазах, ухмылка, усмешка с толикой превосходства - память моментально щелкнула, и сердце забилось птичкой. Кажется, в прошлый раз он был одет несколько элегантнее. Тогда он запечатлелся этаким доктором Ватсоном, отставными офицером в отличном костюме и с армейской выправкой. А тут потрепанного вида месье в дорогих (чужих?) ботинках и дешевой рубашке без воротничка. Заметив, что за ним наблюдают, знакомец изобразил удивленную улыбку и двинулся в мою сторону.
"И взгляды их встретились...".
Все аж заискрилось. Марика, стоп! По нему же видно, проходимец. Но, ей богу, ощущение, что он сам с собой на тебя спорит - такой азартный огонек в глазах загорелся.
- Приветствую, мамзель! Судьба опять свела нас?
- Здравствуйте, господин Клебер.
- Мы в неравном положении. Я не могу обратиться к вам, как подобает воспитанному человеку, в то время как вы уже давно осведомлены о моем имени.
- Мариэлла Молинари, - чуть помедлив, представилась я. Вот вам, никаких больше бесфамильных крестьянок, нетушки. У меня документ есть! Только чем платить за него, Маша Мельникова?
- Благородная синьорина?
- Какая нынче разница? И не вы ли в прошлый раз мне на это намекали?
- Простите, если позволил себе бестактность! Виноват, исправлюсь! Так какими судьбами мы с вами повстречались вновь?
Я оглянулась, но мальчишки-газетчика и след простыл. Я вообще не планировала ни к кому обращаться! Будем выкручиваться сами.
- Один молодой человек поведал, что вы оказываете поддержку начинающим предпринимателям.
- О, да! Можете называть меня уличным антрепренером! А этих пострелов - актерами по жизни. Вчера воришка, сегодня лоточник, завтра - кто знает... И что же собирается продавать барышня? Бумажные цветы? Вышивки?
Все происходило так быстро, что я засомневалась, стоит ли продолжать этот разговор, ибо господин не внушал доверия, а итоги нашей первой встречи - поруганное самолюбие и уязвленная гордость - снова заныли. Заметив мое колебание, месье Клебер нанес поистине бесчестный удар.
- Может быть, обсудим все за легким ужином, - низкий голос звучал совершенно интимно, а мои пальцы вдруг оказались в плену его рук.
В ушах застучало, кровь прилила к лицу от неожиданной близости, и все же мозг докричался до сознания, прежде чем я кивнула.
- Спасибо, но нет. Мы видимо друг друга не так поняли, - я высвободила свои пальцы и собиралась уйти. Точнее я-то собиралась, но тело двигалось медленно, будто давая шанс передумать. Что ужина не будет?
- Тогда кофе? - быстро предложил он. Вот так бы сразу! Нейтрально и по-деловому. - В нашем месте...
Я рассмеялась, переигрывает. Опять включает эту хрипотцу... Если бы не пытался флиртовать так явно, он бы мне понравился... Хотя, чего греха таить, и так нравится. Симпатичный мужчина, заинтересовался мной, правда уж больно напористо и откровенно. На раз, может два. Оно мне надо? Одни моральные убытки. Но душу греет, и чувствую, как расцветает в глубине что-то принцессочное, нежное и легкое, так что сил нет в чем-либо отказывать.
- Итак, - сегодня мы сели в глубине зала, спрятавшись за каким-то разлапистым растением. - Что вас печалит, благородная синьорина?
- Печалит?
- Я пытаюсь быть светским с дамой, но если хотите, перейдем к сухому деловому тону.
- Что ж. Я должна уплатить в ратушу солидный штраф, тридцать фальконов. Не хватает половины суммы, посему ищу возможности эти деньги достать.
- Проблема решена, заказываем шампанское! - он лучезарно улыбнулся на мое недоумение. - Синьорина Мариэлла, сегодня вам крупно повезло. При наличии знакомств в определенных кругах, ваши затруднения перестают быть затруднениями вовсе.
- Вы меня заинтриговали.
- Все очень просто. Делаем так, пять мне, десять в кассу и остальное они забудут, договорюсь, гарантирую. Идет?
- Нет, не идет, - я забыла, с кем разговариваю. Трепыхаться сердце перестало, включился разум. - Прошу прощения, но я вас не знаю и так рисковать последними деньгами не могу. Может, вы их в тот же день на скачках проиграете или просто испаритесь как бес перед честным айном...
- О, вы раните меня в самое сердце! - он задумался, отпивая кофе. - Ну, хорошо! Не в силах бросить даму в беде, поэтому имею предложить вам одну интересную вакансию. Нужна миловидная барышня...
Я со звоном поставила чашечку и посмотрела прямо в глаза этому пройдохе:
- Вы себя неверно отрекомендовали, господин Клебер. Вы не антрепренер, а сутенер, что написано на вашем лбу крупными буквами.
- Мадмуазель, осмелюсь напомнить, что это вам нужны деньги и срочно. А я лишь предлагаю реальные возможности их получить. Вы кстати зря так сразу...
- Месье, за сегодняшний день я обошла одиннадцать домов, где требовалась "приятная, миловидная" далее по списку. Я наслушалась предложений подобных вашему и сыта ими по горло. Боже, зачем я вообще согласилась сюда пойти?
- Из-за моего нечеловеческого обаяния? - он снова улыбнулся, и мне стало стыдно за свои слова. Истерики тут закатываю, хамлю, а человек помочь пытается. Как умеет. - Ну, и потому что кофе тут вкусный?
- Скорее второе, - чопорно возразила я, пряча улыбку за чашкой.
- Мадмуазель, обещаюсь более не дразнить вас! А по существу... Что вы делаете завтра около шести вечера?
Я уже было хотела опять завестись, но месье Клебер поднял руки.
- Нет-нет! Ничего недостойного. Наоборот, я хотел лишь предложить сопровождать вас к моему давнему знакомому - ростовщику из Хеймса. Вы рассматривали такой вариант?
* * *
С этой девицей с самого начала все было наперекосяк. Бесом меченая! Стоило ей появиться на горизонте, как начинались неприятности. Причем у всех. Не слишком суеверный Ройс всерьез сомневался, стоит ли затевать авантюру, но прикинув возможные варианты, понял, что этот - практически единственный рабочий. Никаких документов ему никто не даст. Запрос увязнет в бюрократической машине, за это время подчистят хвосты, а его... Вкусное предложение, которое попахивает ядом. Либо уберут, либо сольют по служебным каналам. Капитан для себя еще не решил, что хуже.
После взрыва в комендатуре, изрядно подпортившего шкуру господина Клебера, его вытурили с места происшествия домой, лечить все ушибленные места, в том числе и голову. Загадочного пожилого господина с траурной ленточкой никто не видел. Никто. Посему коллеги недоверчиво поглядывали на контуженного капитана, пока тот 'собирал улики': на подоконнике в общем зале нашлись ничейные пальто и шляпа. Видимо злодей-интриган прихватил где-нибудь для отвлечения внимания. Что ж, ему это удалось. А вы, месье Клебер, будущее нашей полиции, повелись как курсистка на пышные усы!
Второй взрыв чудом не разнес его кабинет, но уничтожил несколько коробок архивных дел, так что мадам Морель, к которой он зашел за горячим кофе и сочувствием, теперь смотрела на него волком. К расследованию случившегося его не подпускали ни на шаг. 'Не ваша компетенция'. Оставалось только сжать зубы на перевязке у штатного фельдшера и, нацепив казенные тряпки из тех, что выдают филерам под прикрытием, двинуться домой. Точнее наводить справки.
Его собственная агентурная сеть вездесущих уличных мальчишек работала куда стабильнее всего полицейского управления. Стоило намекнуть работавшим неподалеку от бульвара ребятам, что разыскивается конопатая южанка, как тут же нарисовался Малыш Флико с точной информацией. А дальше немного удачи - и вот она, встреча.
Сама судьба дает в руки такие карты - запечатанная простушка, которая наверняка уже стоит номером один в списке похитителей. Он ей вообще одолжение делает, вся магическая полиция встанет в ружье на ее охрану. Так что - благородное дело!
Но угодить синьорине оказалась сложнее, чем он думал: весь вечер Ройс чувствовал себя канатоходцем под куполом цирка. Шаг влево, шаг вправо - сорвешься. На обычно безотказные приемы с девицами, госпожа Мариэлла вроде бы и велась, но в последний момент будто бы пугалась и пряталась в раковину. А вот мягкое подтрунивание и ненавязчивый флирт с удовольствием поддерживала. Может и правда из первой эмигрантской волны? Тех, что бежали от классовой революции. Так то давно было, как только спесь не растеряла. Хотя общее впечатление от барышни (дамочкой язык больше не поворачивался ее назвать) было скорее приятное. После того, как Ройс впервые ее рассмешил, стерев озабочено-сосредоточенную мину, она точно преобразилась. Перед ним сидела довольно симпатичная женщина, с яркими глазами и просто сумасшедшей улыбкой, приятная, острая на язык собеседница, не стесняющаяся его шуток, но не дающая им скатиться в ненужное русло.
Так что если ему и было трудно, так это не потому, что дама сидела букой и не поддерживала разговор, а лишь потому, что он лихорадочно перебирал в голове все возможные ходы и их последствия. И решение финансовых проблем собеседницы было не самой сложной задачей.
Первый и самый простой вариант - заплатить самому, "договорившись", он просто не успел подать под нужным соусом. Звучало действительно как афера. В итоге отказ, и это понятно. Второе - видимо наступил на больную мозоль. И ведь одному из знакомых действительно требовалась девица в приличный отель для приема гостей с улыбкой и горячим чаем. Но нет - так нет. Третье предложение выстрелило.
* * *
Госпожа Молинари явилась на встречу в назначенный предзакатный час. Собранная и сдержанная, внимательно выслушала все галантности, пропустила мимо ушей более двусмысленные комплименты, на чем Ройс выдохся и перестал пускать пыль в глаза.
Памятуя о 'везучести', которую приносила ему эта барышня, Ройс серьезно задумался: тащить ее к Тиллю, старому проверенному 'частному банкиру' или не светить его контору перед небом и бесами, а сплавить простому ростовщику, каких много и в торговом районе. В итоге решил рискнуть, тем более что вторая часть плана требовала особой обстановки. Вполне вероятно, что за ней уже ходит хвост, и проследить это гораздо проще в темных переулках.
Не вполне приличный район на окраине Купеческого и Ветошного - это вам даже не квартал Маро с его декадентством и богемой. Тут надо держать ухо востро и револьвер наготове. Все складывалось почти идеально. Старый друг встретил их в дверях, радушно улыбаясь и уверяя в почтении. Облобызал ручку даме и предложил свежезаваренного чая. Та на брызжущее добродушие не очень-то велась, от напитков отказалась, но на стульчик присела. Тут бы процентщику оценить ситуацию, но видимо Ройс слишком расплывчато отрекомендовал барышню. Да и она вела себя скромной пансионеркой в стесненных обстоятельствах.
- Итак, оценив ваши затруднения, могу предложить вам решить все под двадцать процентов. Только для знакомой господина Клебера, - он приложил руку к сердцу. - И только по старой дружбе.
Девушка, изобразила удивление, но помолчав, согласилась. Пока Тилль суетился с бумагами, она даже чай к себе придвинула, а Ройс, усевшись на соседний стул довольно улыбнулся.
- Вот видите, сударыня, я же говорил. Все не так страшно и не стоит хмурить ваш светлый лик!
- Спасибо, господин Клебер. Я действительно вам признательна, - она так мило смущалась, когда благодарила. - И простите за некоторые мои слова сказанные сгоряча в ваш адрес...
- Оставьте. Все мы иногда ошибаемся, коль поспешно судим.
И в этот момент:
- Месье Тилль, я полагаю это ошибка? - громко произнесла госпожа Мариэлла, когда взгляд ее упал на один из листов договора. Ройс заподозрил неладное. Только не это, неужели решил пожадничать и нажиться именно сейчас, когда ему важно, чтоб все прошло быстро и гладко...
- Что вы сударыня! У меня все как в аптеке, точно до грамма, точнее дайма!
- В таком случае, как вы объясните цифру в двести сорок процентов годовых? - Ройс чуть не взвыл от досады.
- Какие двести сорок! Но мы же с вами обсудили все - двадцать процентов.
- В месяц. Думаете, я две цифры помножить не могу? Где вы такие ставки видели? - и уже к Ройсу. - Я поспешила с суждениями на ваш счет.
- Сударыня, да что вы! Неужели я, старый дурак, ошибся? Так нет, все правильно! Двадцать процентов, вы верно что-то путаете. Давайте я подолью вам горяченького чайку... - закудахтал процентщик.
Разгневанная синьорина, демонстрируя свой южный темперамент, поднялась со стула и решительно двинулась на выход, Ройсу оставалось только вскочить следом и отчаянно жестикулируя призвать ростовщика к действиям.
- Мадмуазель, быть может, вы не правы? Двадцать процентов годовых - звучит сказочно. Мы же с вами не в Ансель-банке!
- Послушайте вы, господин Клебер, антрепренер... со стажем, - синие глаза сузились и полыхнули ледяным светом. - Вы что, за селянку меня тут держите? Думаете, я за сутки не могла расспросить о расценках? Я знаю стандартные ставки и условия. Привели меня, - она с негодованием огляделась, - к какому-то мерзавцу, небось сговорились с ним...
- Госпожа Молинари, месье Клебер тут совершенно не причем, - безмятежно улыбаясь, сказал Тилль. - Это моя и лишь моя инициатива. Маленькая проверка.
- Проверка?!
- Посудите сами: приходит ко мне старинный друг, просит принять даму, - голос месье Тилля изменился, исчезла суетливость, проступил делец и профессионал. - Кредит, пусть и небольшой, без обеспечения, на длительное время... Знаете, сколько я таких историй видел? Когда угодно, где угодно, что угодно. Лишь бы добыть, перезанять. А как отдавать - не имеет значения. Будем считать, я проверял вашу сознательность.
- И как, проверили?
- Проверил. Вы принципиальная и разборчивая барышня, крайне неудобная для 'мерзавцев', но мне кажется, мы найдем общий язык. Посмотрите, я подготовил бумаги.
Она недоверчиво глянула на ростовщика, но бумаги все же взяла и села к окну перепроверять. Читала медленно, вдумчиво. Потом отодвинула листы и серьезно сказала.
- Все равно ряд не сходится. Я же описала вам ситуацию. Максимум пятнадцать даймов в день, хоть я и надеюсь в ближайшее время поправить свое положение, десять-одиннадцать на расходы итого четыре дайма в день - это все свободные средства на обслуживание и погашение кредита, которыми я располагаю. А тут пять с половиной...
Ройс мог только молча наблюдать этот диалог. Сходится? Не сходится? Это она все в уме считает? Они договорятся? Голова и без того раскалывается!
- Я все понимаю, и могу уменьшить процентную ставку, но в таком случае попрошу сократить время выплаты по кредиту. Шесть месяцев и семьдесят процентов годовых.
- Я согласна.
Удержав вздох облегчения, Ройс залпом допил остывший чай. Нельзя же так с контуженными.