Аннотация: Не фанфик:) Рассказ про жизнь и смерть мальчика-толкиениста. Написан на конкурс Зимний Супер ЦарКон-2007 на тему "последнее желание.
Я - Фродо.
Ветер, затхлый ветер рвет с моих плеч замызганный плащ... и еще - я понял только в эту минуту - у меня никогда не хватит смелости оглянуться. Может, это потому что дороги назад больше нет?
Да. Я трус, знаю. Но я слышал, как поют при лунном свете эльфы. Видел золотые огоньки пробегающие по верхушкам деревьев, по моим рукам, волосам Владычицы Галадриэль. И трава шелестела под легким ветерком, и скрипел тростник. И не было в мире ничего прекрасней... разве что свет в окошке моего дома летним вечером в Шире. Когда вся работа уже закончена, а день еще не истаял до конца... как хорошо было посидеть на холме с трубочкой, пока совсем не стемнеет. Или заснуть под открытым небом с мыслью, что дома тебя ждут.
Сколько же времени прошло? Теперь я уже не помню что такое дом. Я чувствую только холод стали, вгрызающейся в тело. До сих пор. Такие раны не лечит даже время. Поэтому - у меня не хватит храбрости оглянуться. Я ведь знаю, что никогда не вернусь. И хотя там, позади еще только рассвет, здесь глубокая ночь. Я давно перешагнул эту незримую черту между ночью и ясным утром. Небо над головой вечно расколото пополам огненной полосой заката, похожей на страшную кровоточащую рану. Но разве бывает закат среди ночи? И звезды, звезды эти! Вообще-то я рад, что они есть - хотя и холодные, и безразлично-синие, как Ее глаза.
Моя дорога без возврата ведет в земли Мордора. Я уже говорил?.. Земли эти как застарелый труп лежат передо мной, уже даже не желтые, а черные. И как пастух за овцами, за ними безмолвно и неотрывно следит с неба всевидящее Око. Откуда я знаю? Да, небо все в тучах, что обычно для Мордора, но я уже отравлен этой заразой. Я вижу Око даже с закрытыми глазами, так что мне тучи?..
...Ветер яростным порывом сорвал эльфийский плащ с плеч, а вместо него принес запах пепла. И дунул в лицо так что навернулись слезы. От пепла ли? Или от одиночества? Где же ты, Сэм?
Вообще-то это я так обманываю себя. Нет никакого Сэма, знаю ведь! Да и не было никогда.
Я все думаю, а глаза режет яркий свет, как будто кто-то идет с фонариком навстречу заблудившемуся в темном лесу. Око, это ты? Хватит шуток, я уже привык к тебе как к родному. И не боюсь.
А может, это день наступает? Боже, ну пожалуйста!.. И как чудесно щебечет первая птаха! Нет. Нет. Я дурак. Ведь черная птица, что кружит надо мной, умеет только хрипло каркать... А свет все ярче.
Я все стою на обрыве, закрыв глаза, до ужаса боясь увидеть себя настоящего - подростка в рваных джинсах вместо героя Средиземья. Но Око становится бледным солнцем, а нескончаемый свист ветра постепенно заменяет шум машин.
И все же я - Фродо.
Мое настоящее имя уже не важно. Я стою на мосту, передо мной открывается пол Москвы. И ветер, только что сорвавший с худых плеч самодельный плащ, играет с моими длинными волосами. Там, внизу ходят поезда, которые отсюда кажутся большими гусеницами - это самый высокий мост, который я знаю. Поэтому я и пришел.
Плащ наконец упал - раньше я не замечал, что это всего лишь жалкая яркая тряпочка. Вот проедет поезд - и оставит от него только разноцветные клочья. А люди посмотрят и скажут: мусор. Но они ничего не знают. Сколько ночей я резал и кроил старые мамины занавески для того чтобы получить то, что неопрятной кучей сейчас валяется внизу - настоящий эльфийский плащ! Я улыбаюсь, но душе становится отчего-то больно-больно. От них так всегда, от воспоминаний: сердце как будто останавливается на мгновение, а потом опять начинает биться, но уже с болью. Это ничего. Я не жалуюсь. Сердце мне больше не нужно.
Под ногами лежит мой меч - самый старый, но и самый любимый. Помню как вчера - а ведь четыре года прошло! - еще начинающим толкиенистом сделал его из левой поломанной лыжи. Отец ругался - почему опилки по всему дому? А я делал вид будто бы не знаю... хорошее было время. Правда хорошее. Жаль только, что в прошлом. ...Ну, что же, надежный клинок, пора прощаться. Нам всем скоро пора. По моей щеке катится слеза - или это дождь, который начал накрапывать? Осень уже. Кусочек дерева с гардой, обмотанной изолентой, кувыркаясь, летит вниз. Потом удар о рельс - и это уже не меч. Уже щепки.
Круглый амулет с выжженным рисунком Белого Древа Гондора - подарок Арны. На счастье. Туда же... вниз. На холодные, мокрые от дождя рельсы. Арны и самой нет уже полтора года как. Передозировка. А я до сих пор не могу забыть никого из друзей, что ушли. Раньше мне казалось, что они совсем рядом с нами, что смотрят, охраняют. Но потом решил, что там где они сейчас, у них есть занятия поважнее. Скатилась еще одна слеза - боже, хватит! Я никогда не был сентиментальным. Но сейчас, только сейчас - я бы так хотел, чтобы Арна была здесь! Она одна меня понимала.
"Где же ты, Сэм?".
Нет ответа. И деревянный круглешок амулета разлетается от удара о рельс.
...Ну, вот и все. Все, что пришло, и ушло так же. Вон оно где, все мое немудреное богатство - далеко внизу на железнодорожных путях так что не достать. Теперь я тот же дурак, который четыре года назад начал строить свой игрушечный мирок в ближайшем лесу с горсточкой таких же мечтателей и дураков. Лишнее опало как шелуха, хоть и служило верой и правдой все эти годы. Осталось немногое.
Я достаю из сумки толстую потрепанную книжку. На обложке написано "Властелин колец", а внутри, на форзаце - "с любовью". Это - подарок на мой прошлый день рождения от неё... Господи... Эру Единый... или кто там, наверху? Скажите, почему быстро-быстро бьется сердце? Нет. Нет. Я не произнесу её имени, вы не заставите -ведь тогда мне будет больно. Только скажу, что глаза ее синие как звезды, и холодные как звезды, и безразличные. Как звезды. "Дороги назад больше нет" - вообще-то это фраза из книги, но она про меня. У меня тоже нет дороги назад - две недели назад она сказала мне, что уходит. И ушла.
Тривиально звучит, да?
Я думал, что верну ее, но не смог. И жить без нее не смог. Я пытался, честно. Но дни стали пустыми и серыми. Они теперь проходят без следа. И еще - с тех пор я не могу спать. Если мне и удается задремать на несколько часов, в кошмарах я вижу ее, только ее. Но, вставая рано утром, все равно твержу про себя: "быстрей бы вечер"...
Хотя - я еще вижу ее иногда - я уже не могу иначе. Без этих редких встреч мое существование теряет смысл. Правда, когда она рядом, приходит чувство много худшее, чем безразличие - беспомощность. Я знаю, что даже если встану на колени, если переверну мир, положу к ее ногам все звезды, она никогда не будет со мной.
...Сегодня мне исполнилось восемнадцать. Сейчас уже день, а попрощался я с ней утром. Сказал, что уезжаю, и никогда не вернусь. Я больше не увижу ее лица, ее синих-синих глаз. Мне еще никогда не было так больно как в последние дни. Поэтому я здесь. Потому что знаю выход.
Мои старые вещи - плащ, щепки меча, кусочки амулета - они уже внизу. Я бросаю книгу, и она, шурша страницами, падает. Надеюсь, форзац промокнет, и дождь смоет слова.
Я перелезаю через перила моста. Москва в дождливом тумане, отсюда очень красивый вид, если присмотреться, правда. Наверно, я смог бы даже увидеть свой дом, если бы захотел. Но я не хочу. Простите, мама, папа. Я не хочу больше видеть этот мир вообще. Я был рожден здесь по ошибке. У меня сердце рыцаря, я верю, и то, что оно вложено в это тело - не моя вина.
Потом я задерживаю дыхание и разжимаю руки. Падаю, падаю вниз. Я ни о чем не жалею. Лететь - не трудно, так же как любить. И если бы даже мне дали вторую жизнь - я бы не стал менять ничего.
И перед самым ударом, перед смертью, одно стучит в голове. "Только бы ты любила меня, только бы любила!". Пусть это будет моим последним желанием.
* * *
Темнота. А потом яркий свет. Разве такое бывает? Я же помню, я летел вниз, навстречу мокрым рельсам... и вдруг - день. Подо мной поверхность озера. Удар совсем мягкий, легкие наполняет вода - отчего-то совсем теплая, а ведь ноябрь уже... и ласковое солнце светит сквозь зеленую толщу. И как хорошо лежать вот так на дне и нежиться в его лучах, и... легкие наполняет вода. Она мешает дышать. Тело рвется к поверхности, глупое, им движет только жажда жить. У меня же этой жажды давно нет.
...Я выныриваю, выплевывая воду. Вокруг меня лес, зеленая не по-осеннему трава колышется от легкого ветра. И ветер этот не пахнет выхлопом, совсем-совсем. Наоборот - он несет запах сосновых иголок, листьев, и каких-то цветов. Быть может, я в раю?
Нет. В рай ведь человек приходит нагим, как и родился, я где-то читал, а сейчас...
Боже. Боже. Дырявые джинсы и мои кеды с красными полосками по бокам, выцветшая желтая футболка - все те вещи, что и были на мне перед падением. И еще - старенький плащ из занавески, деревянный меч. А на шее - амулет с изображением Белого Древа Гондора. Целый, без единой трещинки. Спасибо тебе, Арна... Это не рай. Я вообще-то и не верил в него никогда.
Деревья шелестят.
"Фродо"...
Я задремал или мне просто чудится? Арна, это ты?..
Нет. Так нельзя, я, наверно, совсем идиот. Она давно умерла.
А в следующую минуту из леса выходит девушка, но это, конечно же, совсем не Арна.
Ей лет шестнадцать или семнадцать, наверное. Волосы цвета меда распущены по плечам, закрывают лицо. И что-то неуловимо жутковатое есть в ее походке, несмотря на то, что платье ее - платье крестьянки, и венок из ромашек чуть сбился набок... Я не могу сказать что. Идет девушка плавно, будто бы и не касаясь ногами земли, и мое сердце стучит в такт ее шагам все громче и громче. Нет. Нет. Я дурак, я знаю. И знаю, что этого не может быть! Мне страшно, мне очень страшно. Когда она смахивает тонкими пальчиками волосы с глаз. Синих-синих, как сами звезды... и как губы ее - ярко-розовые, но не от помады, кривит улыбка. Страшно оттого, что это Она. Оттого, что может исчезнуть, и я вечно буду мучаться в этом маленьком раю на берегу озера. Без Нее. А сейчас...
- Оля! Оленька! Любимая! - я ненормальный, ведь это всего лишь галлюцинация погибающего мозга! Но все же я кричу. Я хватаю ее руки, целую их, и так хочу, чтобы она была настоящей! - Я люблю тебя, Оленька! Люблю!
Я не смотрю на девушку, только сжимаю тоненькие пальчики моей любимой, покрываю их поцелуями и повторяю одно и тоже: "люблю, люблю, люблю"...
А она молчит. Я поднимаю наконец голову. Синие-синие глаза широко раскрыты от удивления, губы подрагивают. Она смотрит на меня будто бы не узнавая. Или не узнает?..
Я отпускаю ее холодные пальцы. Не узнает. Теперь я ясно вижу. Чтобы отыграть такое, нужно быть гениальной актрисой, а моя Оля никогда не умела притворяться... даже в те последние дни перед расставанием... Ладно, что было, то прошло. Главное - она здесь, передо мной. И она настоящая. На сердце неожиданно становится очень-очень легко, как будто и не было недель расставания, верениц ночных кошмаров, промозглой Москвы, высокого моста. Игрушек, детских игрушек, разбитых о стальные рельсы. Как можно более по-рыцарски я, становлюсь на одно колено, выдавливаю из пересохшего горла:
- Простите меня.
Лицо девушки, моей Оленьки, вдруг трогает улыбка. Я всегда любил, как она улыбается.
- Кто ты?
- Я - Фродо.
Ответ получается как будто сам собой. Наверно, потому что я не знаю, как ответить иначе. Я хочу сказать что-нибудь вроде "могу ли я узнать твое имя прекрасная?", но получается только:
- А ты?
Олины губы подрагивают от смеха, и я поспешно добавляю:
- Прости, я не знаю ваших обычаев...
Ну вот, она смеется надо мной! И я не могу не улыбнуться в ответ.
- Я Ласка, - просто отвечает она. А я опять молчу как дурак, просто смотрю на нее влюбленными глазами, боясь снова вызвать смех.
- Так откуда ты? - вдруг спрашивает Оля, - И откуда знаешь меня?
Медовые волосы колышет ветерок, и простенькое платье только подчеркивает ее красоту. Глаза Оленьки (какая разница, как зовут ее здесь?) от смеха посветлели, и теперь они как ясное летнее небо - голубые-голубые! Боже, какая же она красивая! Я знал это и раньше, но почему только сейчас заходится сердце?..
- Я расскажу, - говорю я. - Это будет очень долгая история... она - о тебе и обо мне.
...Много толков вызвало в Шире решение мастера Бильбо Бэггинса отметить сто одиннадцатую годовщину своего рождения особенно великолепным приемом, ибо богатство, которое он привез с собой из путешествия, превратилось в местную легенду... *
Это заняло не один час, но я рассказал ей все. Как ушел из родного Шира с Кольцом в кармане простой парень Фродо, зная, что где-то ждет девушка его мечты. Как ему удалось победить в битве со страшными навями в курганах, пусть и не без помощи славного великана Тома Бомбадила... я говорил о назгулах, призраках кольца - рана от клинка Ангмарского Владыки, их страшного предводителя, до сих пор болит. Я рассказывал об эльфах и орках, о мудрости, бесстрашии, предательстве, самопожертвовании. И потом - как, посмотрев в Зеркало Владычицы Галадриэли, я увидел Ее лицо, лицо своей возлюбленной. Как долго и страшно пробирался через болота и выжженные пустоши к Мордору. И все - ради нее. Ради своей настоящей Любви! Я рассказал ей о Голлуме, моем единственном ужасном спутнике, о борьбе у самого жерла Ородруина, о том, как Кольцо Всевластья, зажатое в кулаке мерзкой твари падало в огнедышащую утробу вулкана...
- И вот, послышался гулкий рев, языки огня лизнули своды. И в самом сердце бури, с криком, пронзавшим сердца, разрывая в клочья облака, ринулись назгулы. Охваченные пламенем, они падали камнем, сморщиваясь и исчезая. Навсегда.
"Вот и конец, Сэм Скромби"**, - сказал я...
А потом - мы вернулись домой, в Шир. Правда пробыл я там недолго, - заканчиваю я свой рассказ. - Ведь осталось сделать еще самое важное - найти тебя. И вот, я здесь.
Плеск озера, легкий шелест травы. Облака как корабли уплывают по розоватому небу.
- Ты герой! - вдруг совершенно неожиданно для меня говорит девушка, которую здесь зовут Лаской. Так просто, как будто говорила уже не раз. В синих звездных глазах, еще чуть затуманенных мечтами, в которые окунуло ее мое повествование - восторг. Господи, когда же она последний раз так смотрела на меня? Как на героя? Наверно, никогда. Во всяком случае, я не помню. Обычно в ее глазах светилось только легкое превосходство... да еще иногда и жалость к бедному толкиенисту. Но - не восхищение. Не восхищение. Мне так хочется обхватить руками ее тонкую талию, обнять крепко-крепко, но я не могу. Сначала мне нужно заслужить ее любовь. И я заслужу ее во что бы то ни стало.
- Где ты живешь? - спрашиваю я. - Я провожу тебя домой, уже темнеет.
- В деревне, тут недалеко, - отвечает она, и берет меня за руку.
Далеко уйти мы не успели. Из-за темнеющих стволов деревьев прямо на дорогу перед нами выходят двое. Крепкие парни с красными носами, как будто приняли на грудь лишнего. Да и несет от них соответственно. Не говоря ни слова, мужики медленно двинулись на нас. И судя по тому, как они смотрят на Ласку, я бы сказал, не для того, чтобы поздороваться.
Девушка тихонько вскрикивает и бледнеет - это заметно даже в сумерках.
Вот он шанс доказать ей свою любовь! Не зря ж я четыре года махал палкой в лесу! Я вытягиваю из-за пояса свой старый добрый меч из лыжи и подскакиваю к ближайшему противнику. Один удар по голове - и он упадет, а я еще успею извернуться и вырубить другого...
Я прыгаю вперед и обрушиваю удар на голову мужика. Он хватается за голову, но не падает! и пытается достать меня кулаком. Я бью еще раз.
На этот раз мужик прикрывает голову рукой и...
Последнее, что я вижу - летящий по направлению к моему лицу кулак.
Темнота. А потом яркий свет. Что-то знакомое, верно?
Разве что озера нет. Я лежу на чьей-то кровати, и в голове у меня гудит. Надо мной склоняется Олино личико, отчего-то очень обеспокоенное. Почему, Оленька?.. Ты не представляешь, какой страшный кошмар мне приснился... про то, что ты ушла от меня. Представляешь? А потом я сбросился с моста, и попал куда-то... не спрашивай куда, милая, я не знаю. Там ты была тоже. Я глупый, да? По твоему лицу вижу, что ты так считаешь, но ведь это был только сон. Сон, сон.
- Веда, он скоро придет в себя? - в голосе Оленьки интерес.
- Глупая любопытная девчонка! Он очнулся, есть неси!
Снова Оля. И ко лбу прижимается что-то холодное. Хорошо как!
- Спасибо, - Олечка, нет, Ласка, говорит быстро, будто бы опасаясь женщины с именем Веда, - Ты спас меня. Ты отвлек этих... людей. А я побежала и встретила мастера Орена, он с охоты как раз возвращался. Он помог принести тебя сюда.
Сказала - и вылетела из комнаты. Я сел на кровати.
Стул, стол, печка - вот и все, что я вижу. Деревянные стены, окошко. И женщина в черном платье. Я смотрю на нее - долго-долго. И внутренне содрогаюсь от ужаса. Нет, она очень красивая, правда. Очень. Даже красивей Оли. Тонкая как тростинка, с идеально правильными чертами лица. Только вот глаза ее скрывает повязка... и что-то неуловимое, до дрожи страшное в ней кажется мне знакомым. Как будто мы родные... а может, так и есть? на коленях у нее лежит бледный нарцисс, и пальцы, тонкие, с длинными ногтями, рассеянно перебирают стебелек.
Но я знаю: эти пальцы способны разорвать горло.
- Встал? - яркие, почти черные, губы, выговаривают слова. Она даже не повернулась ко мне, и по спине проходит холод. Только сейчас я понимаю, что она действительно слепа. Голос уже не резкий, каким она говорила с Лаской, а скорее усталый, - Ты не пудри девчонке мозги, а то она мне таких небылиц про тебя нарассказывала!
- Веда... - я зачем-то произношу ее имя. Оно тоже кажется очень знакомым, даже близким. И где-то я уже видел это лицо с идеальными чертами, эту черную повязку, делающую ее слепой...
- Я знаю, кто ты, - просто говорит она.
После этого дня я стал часто заходить чтобы поговорить с Ведой. Жил я у местного кузнеца, помогал раздувать мехи, а на вырученные пару-тройку монет покупал подарки Ласке. Я дарил ей самые красивые луговые цветы, приносил самые спелые дикие фрукты, сочинял и посвящал ей песни... Я любил ее так как только можно любить, отдавал себя всего без остатка. И все реже и реже вспоминал о той, прошлой и далекой жизни, которую оставил. Здесь, рядом с Олей, или Лаской, как она называла себя, я был счастлив. И жил надеждой, что она снова будет любить меня. Когда-нибудь.
Но у каждой истории есть конец, и он редко бывает счастливым, у каждой жизни есть тупик. Так и с моей. Наверно, это была судьба.
Мы сидим на берегу озера - совсем как в первый день, только на этот раз уже закат. Закат - это печально, но красиво, я всегда его любил. Ветер тихонько шуршит листвой где-то высоко наверху, а в лесу уже темнеет, мечутся меж деревьев золотистые светлячки. В воде отражаются отблески алого и сиреневого, а у меня почему-то сердце болит. С чего бы это? Наверно, предчувствие. Вот и когда проходил мимо спальни, увидел на полу скомканный эльфийский плащ из шторы, деревянный меч - кольнуло в сердце. Заставило нацепить нелепую цветную тряпку, заткнуть за пояс палку с обклеенной липкой лентой гардой... я не боюсь выглядеть глупо, я и есть глупец. Я живу только потому что здесь - Оля. Иначе прыгнул бы в это проклятое озеро с камнем на шее. Но - вот она, Оля. Молчит. А закат все разгорается над моей головой, и озеро уже - целое озеро крови. Я ведь люблю тебя, Оленька, что же ты молчишь? Я знаю, ты не умеешь притворяться, но ты скажи, если не любишь, ты только скажи! Мое сердце уже не может выносить твоего молчания, оно достаточно покалечено. Оно стало сентиментальным и жалким. Скажи, любовь моя. Скажи как бы то ни было. Посмотри, я стою перед тобой на коленях в дурацком плаще, с выструганным из лыжи деревянным мечом...
- Я люблю тебя, - говорю я. И это правда. Она - все что есть у меня в жизни. Пусть знает.
...Закат красный-красный. Это редкость здесь.
- Прости, Фродо, - в ее голосе сочувствие. Но зачем оно мне, когда она никогда не полюбит?.. Боже. Боже!!!! Опять. Снова. Должен быть какой-то способ, я же люблю! Ты слышишь? Люблю! Какой же ты бог, раз не можешь помочь?..
- Здравствуй, Веда, я пришел.
Молчание. И темнота. Очертания женского силуэта у окна. Я почти не вижу, но знаю: пальцы ее, длинные и холодные, с острыми когтями все так же перебирают стебелек нарцисса. Нарцисс - символ забвения, символ смерти...
- Ты слышишь меня, Веда?
- Нет.
Ты видишь?..
- Нет. Я читаю в твоем сердце.
- Мне нужна твоя помощь... прошу. Только ты сможешь.
Потому что я люблю ее. И не смогу разлюбить. Ни в этой жизни, ни после смерти. Не смогу!
Веда улыбается. Она все знает. Она ведь читает в душах.
- Ну что же ты молчишь, Веда?
Мне показалось или блеснули красным под повязкой несуществующие глаза? И раздвинулись в улыбке черно-алые губы.
- Я помогу.
...Сегодня я предал свою любовь. Да. Предал гнусно и подло. Я подлил приворотное зелье ей в воду утром, и сам же поднес. Она выпила. Бедная. Даже ничего не почувствовала, зато почувствовал я. Она позволила себя обнять. В первый раз. Раньше она не позволяла дурачку в плаще из ярких тряпочек даже прикоснуться к себе. А сейчас...
Мы сидим у озера. Снова закат, только более поздний - ночь уж скоро. Я обнимаю Оленьку, вдыхаю запах ее медовых волос. Я был бы счастлив, не будь предателем. Вот и озеро неспокойное что-то - ветер гонит и гонит барашки от одного берега к другому. Листья летят с деревьев, как будто осень наступила. Это - зараза. Да. Это паранойя, болезнь, страшная зараза - любовь! Забавно. Раньше я и не думал, что так можно: настолько любить, что даже предать...
- Оленька, - я обращаюсь по имени. Я не хочу спугнуть призрак настоящей, верной любви, - Оленька, милая, я люблю тебя...
Скажи мне то же. Ну, скажи!..
Что-то опять сердце болит. Наверно, совсем сломалось уже. А ночь все ближе и ближе. Звездочки появились - совсем как ее глаза. Но не такие яркие.
Она поворачивается, и легонько касается губами моих губ. Слова теряются в воздухе и все же я различаю ее тихое:
- Я люблю тебя.
...Снова полет через темноту. Ветер шумит в ушах. И на какой-то неизмеримо краткий миг вспыхивает передо мной облик Веды, протягивающей мне руку.
А дальше - неуправляемое падение и страшная, но короткая боль. Еще миг до смерти зрение еще может различить валяющийся рядом плащ, щепки меча, обломки амулета, книгу и - перед самым лицом - холодный мокрый рельс.
Последнее желание исполнилось.
* * *
...Я стою на холме, глядя с нежностью на далекие-далекие огоньки в окошках домов. За моей спиной разрушенный до основания Мордор. Пройдут годы, десятилетия, прежде чем черная земля покроется травой, а из воздуха исчезнет запах пепла, но я могу подождать. Я буду ждать сколько нужно. А пока - за спиной развевается мой эльфийский плащ, будто бы ветер и не уносил его. И меч - Жало - крепко сидит в ножнах. Я не знаю, откуда у меня взялся этот амулет - серебряный с черным, изображающий Древо Гондора, но он отчего-то дорог мне.
...Высыпали звезды, а уродливый шрам, раздирающий небо пополам исчез. Что ж, мне уже пора.
Я отворачиваюсь от развалин Мордора и, насвистывая, иду назад, туда, где раскинулось свободное Средиземье.