Аннотация: Предупреждение: грубо и цинично. Только для взрослой аудитории.
Половой акт продолжался непривычно долго - три минуты. Обычно хватало пятнадцати-тридцати фрикций - и Антон кончал, причем как-то совсем незаметно: не было ни стонов, ни всхлипов, ни учащенного дыхания - всего того, к чему Лена привыкла с предыдущими партнерами. В последнее время ее это стало сильно беспокоить - после оргазма Антон продолжал как ни в чем не бывало двигаться в ней, - и на здоровье, в общем-то, но как бы презерватив не соскользнул... Этого она боялась больше всего.
Раньше Лену расстраивала смехотворная продолжительность их секса, теперь же, когда ей больше ничего от Антона не было нужно, когда она ложилась с ним в постель с обреченным вздохом, это стало настоящим облегчением. Если бы еще без прелюдии... Но Антону обязательно нужно было пошарить по ее телу руками, посопеть в ухо и самое ужасное - прижаться губами к ее рту, протолкнуть внутрь язык... Она больше не могла целоваться с ним - волна отвращения накрывала с головой, хотелось скинуть с себя это назойливое тело и яростно вытереть губы тыльной стороной ладони. Она не делала этого - просто пыталась увернуться. Антон обижался. Спрашивал с надрывом: "Ты что, не любишь меня?" Она каждый раз изо всех сил сдерживалась, чтобы не крикнуть в ответ: "Конечно, не люблю! Неужели ты сам не понимаешь?" Молчала, обреченно глядя в потолок, или шептала с легким раздражением: "Не говори глупости. Просто настроения сейчас нет целоваться". Зато минет она делала без проблем. Это было нечто безличное - член, в отличие от губ, мог принадлежать кому угодно, а его сосание в привычном ритме запускало процесс возбуждения (особенно если оральные ласки были взаимными), и она даже начинала получать удовольствие от происходящего. Никаких чувств, одна физиология.
***
Лена не помнила точно, когда это произошло. Когда Антон перестал ее возбуждать, когда он из желанного партнера превратился в человека, к которому не хотелось лишний раз прикасаться. Это случилось не сразу - как-то постепенно сходило на нет вместе с нежностью и старательно придуманной любовью, в которую она даже сама поверила на короткое время. Очень уж он показался ей подходящим, когда они познакомились пять лет назад. В отличие от ее первого мужа, легкомысленного весельчака и трепача, оказавшегося совершенно непригодным для семейной жизни, Антон был - и это сразу чувствовалось - ответственен и заботлив. Почти сразу после их знакомства Лена подхватила грипп, и Антон приезжал каждый день после работы, с лекарствами, фруктами и газетами, публикующими сборники анекдотов. Анекдоты были по большей части глупыми - Лена такие газеты никогда не читала, - но сам факт! Это было необычайно трогательно. Ее даже не смущало, что с Антоном часто просто не о чем было говорить. Книжек он почти не читал и понятия не имел, чем экзистенциализм отличается от импрессионизма. Но разве это важно? Лена решила, что нет. Про импрессионизм и Кундеру она, в конце концов, и с подругами поговорить может. А заботливые мужчины сейчас дефицит, так что брать надо, пока дают, и не мучиться рефлексиями.
Чуть позже он впервые пригласил ее на романтическое свидание к себе домой, зажег свечи, открыл бутылку шампанского и... торжественно спросил, серьезные ли у нее намерения. А еще честно признался в своей маленькой проблемке в постели - чтобы, значит, заранее расставить все точки над "i". Лена была впечатлена. Она сказала тогда, что это - ерунда, как-нибудь справятся, - ее предыдущий бойфренд вообще оказался импотентом, так что ей было с чем сравнивать. И действительно, как-то справлялись поначалу - то Антона хватало на второй раз, более длительный, то обходились руками и языком... Нет, определенно не физиологическая проблема Антона привела их в итоге к катастрофе в постели. Причина была совсем в другом.
***
Они начали ругаться. Ругаться из-за какой-то ерунды, бытовых мелочей - Лена сама, каждый раз вспоминая, с чего все началось, искренне удивлялась, как такой ничтожный повод мог послужить поводом к жуткому скандалу. Но поначалу это как-то сглаживалось - быстрыми примирениями, вкусной едой, концертами, театрами, кино. А потом родилась Анечка, и Лена засела дома. В кино или театр было уже не выбраться, разве что иногда Антон отпускал ее развлечься с подругами. Сам не ходил - не с кем было, за тридцать пять лет жизни почему-то так и не обзавелся друзьями. Работать ему приходилось больше - на всю семью, а дома все было как-то не по его вкусу. Идеальный порядок жена, к сожалению, поддерживать не умела - то пол не вымоет, то выстиранные пеленки в комод неопрятной кучей запихнет, вместо того чтобы аккуратными стопочками разложить, то чашку с недопитым чаем около компьютера забудет... Да, и компьютер этот проклятый - повернется Лена к Антону жопой, уткнется в монитор - и высматривает там что-то, знакомые буковки ищет. Говорит, что с другими мамашами общается, опыт перенимает. Раньше, когда их матери молодые были, никакого интернета не существовало, и ничего, растили детей, а опыт перенимали на детской площадке.
Антон раздражался. Он каждый вечер приходил домой с самыми лучшими намерениями - провести тихие и спокойные пару часиков у телевизора, лечь спать под теплый Ленин бочок... А получалось все почему-то не так. Натыкался на очередное вопиющее проявление бардака - и пошло-поехало. Крики, слезы, оскорбления... Они оба понимали, что дальше так жить невозможно и нужно что-то менять. Но что? Антон считал, что Лена должна прекратить сидеть за компьютером и все время уделять семье и хозяйству. Лена считала, что Антон должен прекратить раздражаться из-за каждого пустяка и спокойнее относиться к ее увлечениям. Стена между ними росла и становилась все толще - не достучаться, не пробиться.
***
Не раз и не два Лена думала о разводе. Останавливало ее, в сущности, одно - ей было некуда идти. Нет, при большом желании, конечно, можно было вернуться к маме - Лена там все-таки прописана, ее не выгонят. Но она прекрасно представляла себе, что это будет за жизнь. Мама два года назад вышла замуж, после пятнадцати лет одиночества, которое тянулось с момента развода с отцом. Лене иногда казалось, что у матери до сих пор длится медовый месяц - такой счастливой и окрыленной она выглядела рядом с отчимом. А ведь им обоим уже за пятьдесят... Ну да, ну да, любви все возрасты покорны - знаем, помним. Вот только Лена в их рай вдвоем совершенно не вписывалась. А уж Анечка тем более. В однокомнатной квартире жить с маленьким ребенком и счастливыми молодоженами - нет, это просто нереально. Такую свинью Лена матери подложить не могла. Что же остается? Снимать жилье? На какие деньги? Ане чуть больше года - Лена еще долго не сможет выйти на нормальную работу с таким маленьким ребенком. Рассчитывать на большие алименты в случае развода не приходилось - у Антона официальная зарплата тысяча рублей. Да и... Ну не так ведь все плохо у них, если разобраться. Ну да, ругаются. Так ведь многие ругаются. А Антон, по крайней мере, не пьет, не гуляет, все в семью приносит. Дочку любит. Денег не то чтобы много зарабатывает, но на жизнь хватает. Да и видит она его совсем редко - он с работы поздно совсем приходит. Можно потерпеть... Можно. Нужно. А что любви нет, и даже нежность вся растаяла, - ну, вон Довлатов писал, что брак - это не любовь, это судьба. Мысль о том, что ей не нравится такая судьба, Лена старательно в себе затаптывала. В конце концов, сосредотачиваться нужно на хорошем, а у нее есть на чем. Вот Анечка ходить научилась - топает по квартире, смешно переваливаясь, то насупится, то улыбнется - такая хорошая! Мягкая, теплая, любимая. За окном - весна, первая травка уже проклюнулась, скоро листья на деревьях зазеленеют... А в книжном новый роман Мураками появился - надо съездить купить. Можно, конечно, Антона попросить - да он фамилию не запомнит. И вообще - самой-то выбраться, понятное дело, приятнее.
***
- Это кто такой?
- Ну я ж тебе говорю, Мураками - писатель такой японский. Вон, видишь, у меня уже стоит несколько его книжек.
- А, эти, толстые-то. Места жуть сколько занимают. Куда новую будешь ставить?
- Ну, уж приткну куда-нибудь.
- Хм... Ты бы лучше завалы на столе разобрала. Уже месяц, если не больше, книжки кучей валяются и тетрадки какие-то - что за безобразие?! Вот эти бумажки тебе нужны?
- Ой, да, это распечатка рассказа такого классного...
- Ну и убери ее в ящик стола, что она у тебя на поверхности-то болтается? А это что? Северянин какой-то. Что он тут делает?
- Да я просто вчера брала кое-какие стихи перечитать.
- Так чего ж на место-то не положила? Книжки должны на полках стоять, за стеклом, чтобы не пылились. Как же ты этого не понимаешь?!
- Ладно, ладно, не ори, я уберу. Так можно я в книжный-то съезжу?
- Да черт с тобой, поезжай. Аню во сколько кормить?
***
Она ехала домой в отличном настроении. И себе книжку купила, и Анечке несколько штук с картонными страничками, а еще в кофейню на обратном пути зашла и диск лучших песен Шаде послушала - красота! Вышла на своей станции метро и позвонила Антону, спросила, чего бы вкусненького притащить домой. Тот оживился и предложил купить суши. Лена заскочила в продуктовый супермаркет и приехала домой с ценной добычей - набором роллов "Аляска" и бутылкой сливового вина. Вечер у них получился безмятежным - они макали роллы в соевый соус, пили вино и разговаривали. Антон рассказывал о проблемах на работе и советовался с ней, как лучше составить коммерческое предложение, которое она пообещала на следующий день набрать на компьютере.
"Он так много работает все-таки... - подумала она сочувственно, глядя на усталое лицо мужа. - А я... все-таки по-свински я себя веду - можно ведь действительно больше внимания уделять ему и порядку в доме, раз он так на этом зацикливается... Вот завтра обязательно пропылесошу, полью цветы и уберу все книги со стола. И борщ приготовлю. И котлеты..."
Она перегнулась через стол и поцеловала лысеющую макушку Антона, ощутив давно забытый прилив нежности. Может, у них еще все наладится?.. Ей всегда так хотелось верить в лучшее...
***
На следующий день она встала, переполненная наполеоновскими планами. Переодела Аню, покормила ее кашей, прошлась по комнатам с пылесосом. Перехватила бутерброд, поделившись с дочкой куском сыра, и принялась варить обед. Выгуляла ребенка на детской площадке, покормила супом и уложила спать. Пользуясь тишиной и покоем, включила компьютер. Открыла вордовский файл, чтобы набрать обещанное коммерческое предложение, но решила предварительно заглянуть на секундочку в интернет. На одном форуме в самом разгаре была интересная дискуссия про грудное вскармливание, на другом - обсуждение любимых книжек детства. Ну как Лена могла устоять! Она с головой погрузилась в виртуал, периодически ненадолго выниривая на поверхность, чтобы переодеть Анюте колготки, почитать ей книжку и собрать разбросанные по всей кухне макаронины из вытащенного со средней полки пенала пакета (а ведь вчера еще ребенок туда не дотягивался!).
Антон пришел с работы, как всегда, поздно - Аня уже спала, да и Лена собиралась ложиться - было начало второго.
- Опять у тебя бардак, - сказал он с порога.
- Почему бардак, какой бардак? - вскинулась Лена. - Я, между прочим, пылесосила сегодня.
- Ну и что, медаль теперь за это тебе на шею повесить? Почему белье выстиранное на стиральной машине валяется? Я же тебя просил еще вчера его по шкафам разложить! А на кухне что творится? Что это за грязная миска на столе стоит? Ты что, не могла ее хотя бы водой залить, раз уж помыть не в состоянии?! А это... а это еще что? - Его лицо побагровело. Он обернулся к Лене и завизжал: - Как, как это называется? Почему диван весь изрисован ручкой?!
- Ой... Это я не заметила... Я Ане листок давала, чтобы она на нем рисовала... А она, видимо...
- Ты что, обалдела совсем? Ты забыла, за сколько мы этот диван покупали? Да мы потом деньги по кредиту полгода выплачивали! Тебе вообще наплевать на все вещи в доме! Почему ты не следишь за ребенком?! Опять небось весь день в своем интернете трепалась?! Вот дождешься, что я этот поганый ящик на работу унесу!
- Ну хватит орать, а? Ототру я все с дивана - у меня средство есть специальное.
- Да ничего ты не ототрешь, у тебя руки кривые! Только гадить умеешь... Все гадишь и гадишь, всю жизнь мне испортила! Я из-за тебя уже домой приходить не хочу - думаю, в какое дерьмо на этот раз вляпаюсь...
Лена почувствовала, как в ней закипает ярость. Она ненавидела эти сцены и ненавидела себя в них - каждый раз она пыталась сдерживаться, и каждый раз у нее ничего не получалось - она срывалась в крик, топанье ногами и слезы. Вот и сейчас - открыла рот и завопила что есть мочи:
- Заткнись! Заткнись немедленно! Не хочу больше тебя слушать! Для тебя вещи важнее, чем люди, опять истерику устраиваешь на ровном месте! Тебе лечиться надо, псих!
- Сама-а-а! Сама психичка! Дура ненормальная! Коза, с-сука...
- Не смей! Не смей меня оскорблять! - В голове у нее помутилось от злости, она подскочила к Антону и вцепилась ему ногтями в лицо. Тот дернулся, схватил ее руки и с силой оттолкнул от себя. Лена пролетела по комнате несколько метров и ударилась затылком о стену. Скорчилась и завыла - от боли и отвращения: к мужу, к себе, к своему бессилию и дикости ситуации. Антон испугался - подскочил и залепетал: "Ой, извини, я не хотел... Больно, да? Пойдем в ванную, приложим что-нибудь холодное..." На его носу красовалась глубокая царапина, на ней, одна за другой, выступали капли крови.
***
Что было дальше, Лена помнила смутно. Кажется, Антон действительно довел ее до ванной, потом они вернулись в комнату и легли спать. Лену ужасно трясло, но, несмотря на это, заснула она быстро - как провалилась в глубокий колодец с мутной водой. Когда она проснулась, Антона уже не было - он рано ушел на работу. Голова раскалывалась, но нужно было вставать и готовить кашу Ане, которая уже сидела рядом на кровати и настырно дергала ее за волосы.
Покормив дочку кашей, Лена мрачно начала собирать чемоданы. Жалко маму, конечно, да и себя тоже жалко, но дальше так продолжаться определенно не может... Телефонный звонок застал ее за упаковыванием нижнего белья.
- Але, Лен... Слушай, я про вчерашнее... Я хотел извиниться. Я был не прав - я такой дурак... Мне ужасно стыдно, честное слово. Я тебе обещаю - я больше не буду кричать на тебя. Хочешь, я валерьянку попью? Или "Новопассит" какой-нибудь, а? Лен... Лен, ты меня слышишь?..
- Слышу. Ладно, проехали. Потом поговорим, я занята сейчас.
Повесив трубку, она опустилась на колени и закрыла лицо руками. Подбежала Анечка, выхватила из чемодана черный кружевной лифчик и, кокетливо надев на голову, звонко рассмеялась. Лена взглянула на дочку и тоже не смогла удержаться от смеха - выглядела девчушка просто уморительно.
- Ну что, Ань, остаемся все-таки? Уйти всегда успеем, да?
- Асися, взюзя, бзя-бзя, - с серьезным видом кивнув, ответила Аня.