Если я не на задании и не в отпуске, то начинаю свой день с просмотра накопившихся за ночь новостей. На каждый год приходится в среднем двадцать таких дней, поэтому утренний просмотр новостей нельзя считать моим регулярным занятием. Но сегодня именно такой день. Разумеется, все новости узнать невозможно, да и не нужно. Для того, чтобы не тратить попусту время и не забивать себе голову всякой ерундой, я использую фильтры. По заданному правилу фильтры сортируют сообщения, поступающие со всех концов обитаемой части Вселенной, и тем самым значительно облегчают мне работу. Самый главный фильтр отделяет хорошие новости от плохих, отдавая предпочтение именно плохим, поэтому новости с Земли до меня практически не доходят или все же доходят, но с большим опозданием. Для моей работы хорошие новости не нужны.
Строго говоря, любые новости с Земли до нас доходят не сразу. Потому что наш сектор находится от Земли довольно-таки далеко. Настолько далеко, что если землянину сказать каталоговые наименования тех звезд, что образуют наш сектор, то он в ответ только пожмет плечами. Поэтому все говорят просто: Сектор Фаона.
Фаон - это название планеты, где мы живем - единственная приличная планета в нашем секторе. Я считаю это название красивым, а Татьяна - древнегреческим, и тут нет никакого противоречия. "Оркус" - тоже красивое название, и планета с таким именем тоже находится в нашем секторе, но ее жаркий влажный климат мне не подходит. В определенном смысле, Фаон можно сравнить с высокогорным курортом, в то время как Оркус - курорт, скорее, тропический. Я знаю, мне возразят, мол, стоило ли называть тропический курорт именем древнеримской богини смерти. Отвечу, что название "Оркус" не имеет никакого отношения к богине смерти, как, впрочем, и к любой другой богине. Первоначально, планета называлась "Орхус" - так же как небольшой датский городок (это на Земле), откуда был родом то ли первооткрыватель Оркуса, то ли кто-то из первых переселенцев. Затем, название из "Орхус" трансформировалось в более благозвучное "Оркус", а о древнеримских богинях никто и не подумал...
Итак, сегодня у нас пятнадцатое августа по синхронизированному времени, понедельник. Плохих новостей немного, а действительно новых среди них и того меньше. "Нарушение канала дерелятивизации в подсекторах А-6 и Б-5", - предупреждает диктор. Это означает, что несколько межпланетных рейсов придется отложить. Диктор продолжает: "Зафиксировано возрастание радиоактивного фона в районе северного полюса".
С этим пусть разбираются "зеленые".
"Конец света в отдельно взятом секторе! Сверхновая в системе Плерома вот-вот взорвется! Спешите застраховать свое имущество в "Глобальном Страховом Обществе"".
Я уже много раз объяснял нейросимулятору, что вспышка сверхновой - еще не конец света, к тому же, это далеко не новость, но - бесполезно - реклама все равно прорывается. Дальше...
"Пожар на биохимических заводах концерна "Фаон-Дюпон" в районе Южного мыса, есть жертвы. Причины выясняются", - вот это действительно неприятно. Новость о том, что "поток заряженных частиц грозит нарушить связь с терминалом" оказалась последней среди тех новостей, что относятся непосредственно к Фаону. Плохие новости с других планет были таковы, что за то время пока они шли до Фаона, последствия неприятных событий, послуживших поводом для этих новостей, наверняка уже успели ликвидировать, поэтому такие новости не заслуживают даже простого перечисления. И это нормальное явление - ведь мир так устроен, что с опозданием приходят сообщения о событиях, случившихся вдалеке от нас, следовательно, имеющих к нам мало отношения. И наоборот, больше всего на нас влияет произошедшее совсем рядом, но и узнаем мы о местных происшествиях гораздо раньше других. В этом смысле, мир устроен мудро.
-Федор, свари кофе! - донеслось из ванной.
Если бы Татьяна потрудилась покричать погромче, то ее услышал бы не только я, но и кухонный комбайн. Повинуясь ее голосу, он тут же сварил бы ей кофе. Мой голос фонетический транскриптор почему-то не декодирует, поэтому кухонный комбайн отказывается меня слушать.
Я безропотно пошел на кухню и вручную сварил что просили. Затем, не дожидаясь пока Татьяна вылезет из душа, попробует кофе и в очередной раз скажет, что мне ничего нельзя доверить, я сделал два глотка, обжегся, нацепил положенные мне по службе причиндалы и поспешил на свидание с шефом.
2
О своей работе короче всего могу сказать так: я работаю на шефа - и на этом поставить точку. Но я скажу больше: шеф возглавляет Отдел Оперативных Расследований одного влиятельного детективного агентства. Вы не найдете его на "желтых страницах", а имени шефа - в телефонном справочнике. Поэтому, отныне и навсегда, - я буду я, шеф - Шефом, а наше агентство - Редакцией (и тому есть свое оправдание).
И еще - я буду очень скуп на подробности. Как говорит Шеф, подробности ищите на последней полосе в разделе некрологов.
Кроме своеобразного чувства юмора у Шефа есть еще неприятная привычка во время любого, даже очень серьезного разговора, постоянно крутить в руках небольшой кусочек тонкой медной проволоки. И в зависимости от содержания разговора проволочка может принимать самые причудливые формы: от правильных геометрических фигур, до людей и животных - узнаваемых и не очень. Мой коллега Берх говорит, что по форме проволочных фигурок он может определить настроение шефа, а, подчас, и прочитать его мысли. Что касается настроения, я готов ему поверить, но вот мысли - нет уж, увольте, не верю.
Сегодня Шеф мастерил проволочного человечка. Человечек долго не давался - то руки оказывались разной длины, то для правой ноги не хватало проволоки.
Проволочник (так я назвал это создание) оказался очень капризен - он упорно отказывался сидеть или стоять. Только лежать он мог без посторонней помощи.
Манипуляции с Проволочником оказали на меня гипнотическое воздействие: когда Шеф для равновесия вывернул ему руки, я почувствовал болезненный укол в плечевом суставе и невольно дернулся так, как иногда случается с людьми, задремавшими в неудобной позе.
-Ты что, спишь что ли? - рявкнул Шеф. Наверное, он следил за мной краем глаза.
Неужели я действительно задремал? Последние полчаса Шеф просматривал материалы по делу, которое я только позавчера закончил. Одновременно он мастерил Проволочника. Материалы в комментариях не нуждались, и занять себя в эти полчаса мне было нечем. Кресло, в котором я сидел, большое, старомодное, с обивкой из кусков коричневого вельвета и замши, обладало странным свойством казаться теплым, едва садишься, - будто бы кто-то только что из него встал. Оно было чертовски удобным, а за последние двое суток я спал от силы часа три, так что вполне мог и уснуть.
-Нет, просто задумался.
-Что ты знаешь об Институте Антропоморфологии? - спросил Шеф ни с того ни с сего. В моем отчете об Институт Антропоморфологии не было ни слова.
Стало быть, не зря он скрутил из проволоки именно человека!
Неужели, опять контрабанда биороботов. Я принялся судорожно размышлять над тем насколько для меня чревато проявить полную неосведомленность относительно института - с Шефа станется передумать и отдать новое дело кому-нибудь другому.
-Они работают над чем-то связанным с биоконгруэнтностью, вот только не помню точно над чем.
Слово "биоконгруэнтность" возникло само собою откуда-то из запасников памяти -оттуда, где хранится многочисленные и по большей части бесполезные обрывки информации, почерпнутой из всевозможных научно-популярных изданий. Звучало оно длинно и убедительно. Более того, я был абсолютно уверен в том, что биоконгруэнтность не имеет ни малейшего отношения к вышеназванному институту, как и в том, что Шефу это слово абсолютно неизвестно.
-Ну да, что-то вроде этого... - Он подозрительно посмотрел на меня. - Стало быть, мне не нужно рассказывать тебе, чем этот институт занимается?
Крайне вредно утруждать его лишний раз.
-Я посмотрю наше досье, если понадобится.
-Вот-вот, посмотри. Яна подготовила для тебя кое-какие материалы. Суть дела в следующем. Две недели назад - ты был тогда на задании - к нам за помощью обратилась компания "Фаон-Информканал". В их ведении находятся информационные сети, системы связи и накопители, включая большой Накопитель Фаона. Точнее, они сначала обратились в Отдел Информационной Безопасности. Проблема, с которой столкнулась компания, выглядела вполне банальной. Кто-то уничтожил часть информации с наших накопителей. Удалось выяснить, что информацию уничтожил нейровирус, и что заслан он извне, то есть через Канал. На хулиганство это непохоже - информация уничтожалась выборочно. Такое впечатление, что автор вируса терпеть не может биологии, а в особенности же - биологии человека. Люди из ОИБ стали проверять другие локусы, где могла храниться аналогичная информация, и, в результате, они пришли к одному странному выводу: злоумышленник упорно уничтожал все, что связано с генетической антропоморфологией. Персональные накопители и накопители других планет они пока не проверяли - это дело практически невыполнимое - в разумные сроки и за разумные деньги, я имею в виду. Из всей потерянной информации удалось восстановить только ту часть, которая в свое время переползла в другие сектора.
-То есть по копиям?
-Ну да, по копиям. Из соседних секторов жалобы пока не поступали, поэтому есть надежда, что вирус не попал по Каналу в их накопители. Но локализовать источник вируса и установить, в чем же состоит настоящая цель преступника, ОИБ не удалось, поскольку в каждом случае слишком много разных данных было уничтожено. Возможно, научные конкуренты пакостят, или очередной сумасшедший гений мстит за то, что его отвергли. В общем, пока это загадка...
-Да, я понял, но мы тут при чем? Неужели в ОИБ своих людей не хватает?
-Ты сначала дослушай, вопросы потом будешь задавать. С чего я начал? С Института Антропоморфологии. Он пострадал в числе остальных. Вирус уничтожил ряд институтских локусов на их собственном накопителе. Институт находится на нашей территории. Виртуальным пространством пусть занимается ОИБ - мы туда не лезем, а вот реальное, это уже в нашей юрисдикции. Так вот: займись этим институтом. Не исключено, что создатель вируса - один из его бывших или нынешних сотрудников.
-Иными словами, вирус был заслан через Канал лишь для отвода глаз. По дороге он потер локусы на большом Накопителе, а, дойдя до института, занялся уничтожением нужной ему информации.
-Может быть и так, а может - иначе. Не знаю. Съезди в институт, побеседуй с сотрудниками - вдруг что-нибудь раскопаешь. Яна подготовила досье на некоторых из них, а что ОИБ успел накопать - в текущих делах найдешь, под твоим кодом уже лежит. Если еще что понадобится, ищи, где сочтешь нужным. Вопросы есть?
Вопросы не возникают на пустом месте. А много ли он мне сообщил? Я ответил:
-Все ясно, вопросов нет.
-В самом деле? - Шеф не поверил своим ушам. - Ну тогда ступай, раз нет вопросов. Да, там Татьяне привет передавай... - он был, по-видимому, в хорошем расположении духа.
-Обязательно передам, - пообещал я и удалился к себе в кабинет (который я делю с Берхом).
Расследование стоило начать с самого простого, а именно, с тех данных об институте, что лежат в открытом доступе. Открытые данные были организованы по давно заведенному принципу: история создания института, круг изучаемых вопросов, названия отделов и научных программ, список сотрудников (всего шестьсот человек). Посматривая краем глаза в отчет ОИБ, я начал просматривать досье на сотрудников, чьи локусы пострадали от вируса. Таковых было пятеро:
Дэн Симонян, заместитель директора, заведующий отделом Прикладной Генетики, тридцать девять лет, женат, двое детей - девочки, пятнадцати и восьми лет.
(Возраст Яна указывает в собственных земных годах - так полагается делать во всех официальных документах. В дальнейшем я буду поступать точно так же.)
Лесли Джонс, Отдел изучения Ретро... Транспо... Трансзо... нет, это название я и под пыткой не выговорю... старший научный сотрудник, двадцать шесть лет, не женат, детей, насколько известно Яне, не имеет. Что-то он слишком молод для "старшего", подумал я.
Альм Перк, руководитель Лаборатории Тонких Нейроструктур, лауреат всего чего угодно, пятьдесят пять лет, состоит во втором браке, имеет от второй жены ребенка - мальчика пяти лет от роду.
Фил Шлаффер, Доминантные Структуры, заведующий отделом, сорок четыре года, женат, причем - трижды, имеет семнадцатилетнего сына от первого брака.
Лора Дейч, Лаборатория Тонких Нейроструктур, тридцать два года, ни мужа, ни детей.
Хм, симпатичная, - я невольно засмотрелся на ее снимок. Дальше шла приписка, что, мол, список пострадавших составлен со слов самих пострадавших.
Я откинулся в кресле и положил ноги на стол. Когда я не испытываю особого энтузиазма по поводу очередного расследования, я пытаюсь найти разгадку не выходя из кабинета. За те три года, что я работаю в Отделе, мне лишь однажды удалось вот так, сидя в кресле, найти преступника. Что и говорить - статистика печальная, но я не теряю надежды повторить достижение.
Хотя кабинет у нас с Берхом один на двоих, нам в нем не тесно - мы редко видимся с ним на рабочем месте. Обычно, либо я, либо он, на задании. Общаемся же мы, по большей части, через комлог. Берх очень замкнутый, слова лишнего из него не вытянешь, но он мне симпатичен, поэтому я очень обрадовался, когда вдруг услышал знакомые шаги за спиной, скрип соседнего кресла. Берх буркнул "Привет" и напялил нейрокоммутатор. Лично я предпочитаю пользоваться архаичной мануалкой, дабы не терять связь с внешним миром. Для работы это очень даже полезно.
-Привет, - говорю, - ты что, не в духе?
Мог бы и не спрашивать: кто-нибудь когда-нибудь видел, чтобы Берх был в духе?
-Нет..., ну что за бред! - Берх ударил кулаком кого-то очень виртуального и что есть силы оттолкнулся ногами от стола, отчего его кресло отъехало аж до противоположной стены, а кабель коммутатора едва не порвался.
-Давай выкладывай, что на этот раз.
Молчание и изредка - сопение.
Я зашел с другой стороны:
-Слушай, мне необходим твой совет...
Таких вещей Берх мимо ушей не пропускает.
-Так бы сразу и сказал. Что стряслось? - вмиг отозвался он.
-Представь себе абстрактную ситуацию...
-Представил.
-Погоди, я же еще не объяснил какую.
-Тогда она уже не будет абстрактной.
Вот и разговаривай с ним после этого.
-Хорошо, - вздохнул я, - пусть будет не абстрактная, а более-менее
конкретная ситуация...
-Это совсем другое дело, - признал он и тоже вздохнул. Я продолжил:
-Так вот. Представь себе, что есть шестьсот человек и пятеро из них утверждают, что они пострадали от рук неизвестного преступника. Преступник находится среди этих шестисот. Если бы ты был этим преступником, стал бы ты называть себя среди пострадавших?
-А проверить, кто на самом деле пострадал, а кто - нет, нельзя?
-Нет, о преступлении известно только со слов пострадавших.
-В любом случае, глупо причислять себя к жертвам, когда их пять на шестьсот, ведь любой следователь начнет работу именно с них. Вот если бы пострадавших было человек триста или больше - тогда другое дело. Надо все время быть среди большинства - не в жизни, конечно, а в... эээ, - Берх никогда не был среди большинства, оттого и замялся.
-А в конкретной, совсем не абстрактной ситуации, - подсказал я.
-Ты все правильно понял, - неуверенно согласился он.
-Ладно, спасибо, ты меня утешил.
-Не за что... А в каком смысле утешил?
-Теперь мне выбирать не из пяти, а из шестисот...
-Мне очень жаль.
-Кстати у тебя такой вид, что тоже невольно посочувствуешь...
Я невольно напомнил ему о его собственных проблемах.
-Да к черту все... - он вскочил и принялся мерить шагами комнату. А чего, спрашивается, ее мерить, и так всем известно - четырнадцать в длину и девять в ширину.
-Тоже очередное задание получил? - я не оставлял надежды его разговорить.
-Что значит "тоже"? А, ну да, раз ты здесь... Новое, в каком-то смысле, даже слишком новое! Тебе знакома такая аббревиатура - АККО - Агентство по Контролю и наблюдению за Космическими Объектами?
-Нет, не знаю, я же не космический объект. А что с ними?
-Работу нам подкинули.
-И она досталась тебе?
-Вот именно.
-Так чего тебе не нравится-то?
-Бред, другими словами и не назвать... просто бред.
Информацию из Берха приходилось выжимать по капле.
-А в чем бред?
-Астронавт у них пропал.
-Ну и что?
-А то... представь себе - я теперь должен его искать!
Задание действительно странное. Нет, в принципе, мы подобными делами занимаемся - розыском пропавших людей, я имею в виду. Но не астронавтов - для этого есть космические спасательные службы. И уж во всяком случае, не Берху заниматься поисками людей. Мне - еще куда ни шло. Но у Берха совсем другой профиль: высокие технологии, финансы, на худой конец.
-Так значит, ты только что от Шефа, - догадался я. - А Шеф как-нибудь объяснил, почему посылает именно тебя.
-Сказал, что все остальные сотрудники заняты.
-А Номура?
-Сказал, что тот молод еще, а в этом деле ему нужен человек опытный...
польстил мне, короче.
-Однако странно... - прежде чем я успел закончить фразу, в кабинет заглянул Номура.
-О, легок на помине, - вырвалось у Берха.
Номура не стал спрашивать по какому поводу его поминали. Вот Берх обязательно спросил бы. И я спросил бы. И любой другой - кроме Номуры. Когда я впервые увидел его рядом с Берхом, я попытался сформулировать для себя, чем взгляд одного отличается от взгляда другого. Проницательная Яна нашла ответ быстрей меня. Она сказала, что Номура смотрит, будто читает твои мысли, а Берх, наоборот, старается определить, можешь ли ты прочитать его, Берха, мысли.
Работал Номура у нас всего четвертый месяц, и Шеф не ошибался, называя его неопытным. Среди всех сотрудников Отдела моложе него только Яна - ей двадцать шесть, а Номуре - двадцать семь. Все та же Яна насплетничала, что до прихода в Отдел, Номура служил астронавтом-испытателем в Секторе Улисса, но как он оказался у нас, она не знала.
-Добрый день, - вежливо поздоровался Номура и поздравил меня с успешным завершением дела. Мне показалось, что он был бы рад и Берха поздравить с чем-нибудь, но не знал с чем. Я ответил, что, день действительно добрый и еще сказал "спасибо" за поздравление. Берх сказал "привет" и отвернулся. Номура ушел, так и не сказав зачем приходил.
-А где тот астронавт потерялся? - Мне было интересно найти связь между пропажей астронавта и Отделом.
-На Плероме, - обреченно вздохнул Берх.
-Ну, ничего себе... - присвистнул я. Связь с Отделом все еще не просматривалась. - Она же вот-вот взорвется!
-Может, Шеф хочет от меня избавиться? - грустно пошутил Берх, найдя, таким образом, искомую связь.
-Шансы невелики, если серьезно.
-Шефу лучше знать.
Это он верно подметил.
-Ладно, успеха тебе... И держи меня в курсе.
Долго засиживаться в Отделе мне не хотелось - не привык я думать о работе на рабочем месте. Дома, почему-то, гораздо легче сосредоточиться. Я переписал все документы по делу Института Антропоморфологии в свой комлог (делать такие вещи строжайше запрещено) и вернулся к себе в термитник.
"Термитниками" мы называем то же, что на Земле называют "муравейниками", а на Оркусе, который еще дальше от Земли, - "формикариями" - язык сломаешь. Я давно уже заметил, что чем дальше от Земли, тем более "неживыми" становятся названия.
Татьяна говорит, что происходит своеобразная пространственно-временная инверсия относительно орбиты Луны. В том смысле, что слова и понятия из глубины Земного Времени растекаются в ширь и даль Внеземного Пространства. Я с ней не спорю.
Потому что, как не называй - "муравейник", "термитник" или, извините за выражение, "формикарий", выглядит ЭТО везде одинаково: поистине циклопический, объемом в одну восьмую кубического километра, жилой дом. Будь он единственной постройкой во всей округе, его можно было бы смело назвать городом. Окна в моей квартире выходят на озеро. Оно бесформенное точно клякса, зато пресное и с двумя маленькими островами посередине. Береговая линия до того извилиста, что ее хватило бы на десять озер такого же размера, но более правильной формы. С другой стороны, длинная береговая линия позволяет строить на берегу озера достаточно домов для тех, кто может себе позволить летом - влажную озерную прохладу, а зимой - катание на буере по хрупкому ледяному зеркалу.
Все термитники в столице Фаона (Фаон-Полис, если угодно) выстроены вокруг озера - в полукилометре от берега, но лишь жалкие проценты от общего числа квартир выходят окнами на воду, а не, скажем, на горы или вообще в никуда - я говорю про те квартиры, у которых вместо окон - световоды.
Здание Редакции гораздо меньше термитника. Построено оно не на берегу, а немного поодаль - там, где заканчиваются красные прибрежные дюны, и начинается полупустыня - мелкий кустарник, песок и камни. Только вокруг здания есть растительность выше меня ростом, но вырастили ее искусственно. Деревья рассадили как попало, чтобы парк походил на настоящий лес и чтобы мы поскорее забыли (а наши дети - никогда и не узнали) о его искусственном происхождении.
Мой термитник и здание Редакции расположены по разные стороны озера. По прямой между ними всего двадцать километров. Но по прямой летать над городом нельзя - только кругами. На высоте до километра - по часовой стрелке, выше километра - против. Озеро находится в центре воображаемых маршрутных окружностей, и воздушное пространство над ним предназначено для перехода с одного высотного уровня на другой: сектор для подъема и сектор для спуска. Неявно подразумевается, что флаеры могут сталкиваться только при совершении подобных маневров, а раз так, то пусть лучше падают в воду, чем на дома.
Описав над городом тридцатикилометровую дугу, я приземлил флаер на крыше термитника и, проигнорировав лифт, сбежал по крутой узкой лестнице к себе на этаж.
3
На столе лежала записка от Татьяны - аккуратная, черным карандашом на розовой бумажной салфетке, хорошо хоть не иероглифами, а нормальными человеческими буквами: "Стас заболел. Вместо него взяли на ... (неразборчиво, черт знает - то ли планета какая-то, то ли здесь где-нибудь), связь чрез ифер-код..."
Надо мною издевается: ифер-код - это наша рабочая терминология, но нарочно искаженная. Ничего, думаю, отыщется - и не таких отыскивали. Татьяна у меня - археолог, а у археологов всякие издевательские анахронизмы, вроде записочек на салфетках - излюбленный прием. Вопрос: почему салфетка розовая, а не, к примеру, желтая? Я заглянул в шкаф и быстро нашел ответ - салфеток другого цвета попросту не было.
Я прекрасно понимаю, почему Татьяна никогда не звонит мне в Отдел - позвонить можно только через коммутирующий цензор, а тот вечно подслушивает. Но на комлог-то сообщение она могла послать. По крайней мере, я бы смог разобрать название того места, куда она улетела.
Вот что пришло мне в голову, пока я добирался до термитника. Чем, по словам Шефа, занимались люди из ОИБ всю последнюю неделю? Они старались отыскать и систематизировать пострадавшие от нейровируса локусы. Ладно, возражений нет. Но как они это делали? Искали локусы, аналогичные тем, что потерялись с накопителей. Плюс к тому, пытались восстановить утраченные данные. Рано или поздно, можно все восстановить. В наше время окончательно потерять что-либо очень трудно. Но, зачастую, бывает еще труднее найти что-то нужное, даже если ты уверен, что оно существует.
Ситуацию с поиском пропавших локусов можно объяснить на простом примере.
Представим себе, что нужно решить задачу с числом неизвестных больше двух, ну, скажем, с тремя. Как бы точно я не определил первое неизвестное, если мне нечего сказать про второе, то и третье, самое главное неизвестное, никак не найти. А ОИБ как раз и занималось только одним первым неизвестным.
Или нет, вот пример получше. Чтобы засечь источник сигнала, надо запеленговать его с двух точек. ОИБ смотрит из одной точки. Следовательно, мне надо поймать сигнал, глядя из другой точки.
Теперь подойдем вот с какой стороны... Как работает нейровирус?
Хм... Кто ж его знает, как он работает! Я не специалист. Важно, что он уничтожает определенную информацию, а не всю подряд. Откуда ему известно, что именно надо стирать?
Глупый вопрос, понятное дело - от кодировщика. Которого и требуется найти. Если вирус не очень умный, то он стирает данные в соответствии с неким трафаретом, состоящим из ключевых слов или фраз. Но он просто обязан быть НЕ умным, иначе бы ОИБ в два счета вычислил, какую конкретную цель он преследует. Следовательно, вирус непременно уничтожит что-нибудь лишнее, абсолютно не относящееся к биологии, антропологии и т.д. Разумеется, не все так просто. Но вывод напрашивается сам собою: пострадавшие локусы надо искать не в области биологии, а совсем в другом месте. И если мы их найдем, это и станет тем дополнительным условием, что поможет определить второе неизвестное. Иными словами, нам удастся восстановить трафарет, а с ним - и точную цель преступника.
Итак, где искать? Всех остальных локусов в миллионы раз больше, чем биологических. Надо ограничиться какой-то одной тематикой, желательно очень узкой и редкой. Поэтому, бизнес и финансы не пойдут. Искусство... Да на каждую научную тему приходится по сотне научно-фантастических романов, плюс еще фильмы! Нет, искусство никуда не годится.
Тут я вспомнил о Татьяне. Она - археолог. Так, что ж, выбрать археологию? Или, еще лучше - палеонтологию? Бред. Возьмем-ка мы вообще, историю.
У нее очень большое преимущество - она упорядочена по времени, по крайней мере, так нас учили в школе. Двигаясь назад во времени можно сужать круг поисков. Но история вообще - штука не маленькая. Строго говоря, она включает в себя решительно все, поэтому я пришел к тому с чего начал - к определению темы.
Мозги едва-едва варили. Следовало бы поспать, но раз озадачившись какой-нибудь проблемой, я все равно не усну, пока не выработаю ну хоть какой-нибудь план действий. Еда иногда заменяет сон, и я приготовил себе ужин. Пока ходил на кухню, мой взгляд случайно упал на толстый фолиант, оставленный Татьяной на столике в прихожей. Темная, из натуральной кожи, обложка была истерта прикосновениями тысяч рук, когда- либо ее державших. Мне непременно захотелось, чтобы она не оказалась такой чистой и стерильной, как все вокруг (Татьяна убралась в квартире перед отъездом). Я провел рукою; от пальцев остался едва видимый след. Полистал.
Страницы плотные, пожелтевшие. Незнакомый язык. Снова полистал. Чего только она не читает! На этот раз, безо всяких сомнений, это был словарь. Похож на толковый - параллельные, насколько мне известно, выглядят иначе.
"Ты, загадочная тварь, полезай живей в словарь", - написано карандашом на внутренней стороне обложки. Я сравнил с Татьяниной запиской - почерк не ее.
А что, это идея! Словари! Вирус уничтожает слова - отлично. И он просто обязан зацепить какие-нибудь словари. Возможно и даже непременно, - биологические, химические и т.д. и т.п. Но они меня не интересуют. А вот остальные... Итак, план действий таков: первое - определить тематику - это я почти сделал. Второе - время. Следует выбрать те словари, что со времени возникновения первых прообразов Канала не обновлялись. Когда создавался Канал, старые локусы свалили в одну кучу и, затем, размножили ее по всем Накопителям, следовательно, есть возможность сравнивать копии словарей между собой. При этом, вирус не мог добраться до ВСЕХ копий, и я смогу восстановить утраченные страницы.
В итоге, искать следует на нашем, местном Накопителе, в древних ненаучных словарях, относящихся, ну, скажем, к веку девятнадцатому или раньше. Окрыленный разработанным планом, я принялся сочинять запрос для поиска.
Канал, он как гигантский пузырь, переполненный макулатурой. Одно неверное движение, одно легкомысленное нажатие, и этот пузырь мгновенно лопается, засыпая тебя с головой всевозможными нелепыми и бесполезными сведениями, рекламными объявлениями, криками души и криками "Души!", как однажды скаламбурил Ларсон. Примерно так и произошло, когда я стал искать древние словари. Я исходил из того, что испортить весь локус со словарем вирус не мог. По крайней мере, название-то должно остаться. Я применял все более и более изощренные методы, чтобы из десятков тысяч предложенных мне вариантов отобрать хотя бы несколько сотен наиболее "толковых" словарей.
Словари попадались самые что ни на есть экзотические. Например, "Божественная Грамматика" Уилмота предлагала словарь для расшифровки сновидений. Некто Деккер составил словарь языка злодеев, а Дрю Д'Радье - словарь любви. Мне очень подошел бы "Хазарский словарь", но на поверку выяснилось, что составлен он не в семнадцатом веке, как решил было нейросимулятор, а в конце двадцатого.
Что дальше делать со всем этим "словарным запасом" было не совсем ясно. Самый тупой метод мог состоять в том, чтобы локус за локусом сравнивать копию с нашего Накопителя с копией, хранящейся, скажем, на Земле. Если было что-то потеряно, восстанавливать потерю вряд ли кому-то придет в голову. Ну, кому, скажите, на Фаоне может понадобиться словарь латинских идиом. Разве что Татьяне, и то вряд ли. Работы - на неделю, но результат будет. Похоже, именно так поступил ОИБ с другими локусами.
Или же просто обратиться по очереди ко всем словарям и, сравнивая обозначенное количество слов с имеющимся в наличии, установить недостающее. Если чего-то не хватает, то словарь следует сравнить с его ближайшей (в пространственном смысле) копией. Из полученного таким образом списка недостающих слов, нужно убрать те слова, что встречаются на потертых, но, затем восстановленных, биологических локусах.
Конечно, существовал вариант, при котором я ничего путного не получу, но попробовать стоило. И я принялся объяснять нейросимулятору, что от него требуется. Когда он ответил, что задача ему ясна, я с чистой совестью отправился спать.
4
Двумя днями позже, ближе к вечеру, результат был у меня на столе, вернее, на экране. Он состоял из одного единственного слова:
ГНОМЫ
"Ну вот, приехали. Гномы-то тут при чем?", - я не заметил, как начал говорить сам с собой. Велел показать мне полный текст восстановленной страницы.
Нейросимулятор, освоивший с помощью Татьяны вольный перевод со средненемецкого, предъявил мне статью из "Словаря братьев Гримм", которая, и в самом деле, была посвящена гномам:
Гномы
В двух словах, гном - это карликовый дух, земной или горный.
Как и о Сильфе, о гномах впервые упомянул Парацельс и это упоминание содержится, практически, лишь в одной его работе, а именно в "Liber de nymphis, sylphis, pygmaeis et salamandris, et de caeteris spiritibus", что означает "Труд о нимфах, сильфах, пигмеях, саламандрах и об остальных духах".
Слив воедино народные сказаний и тайное учение, Парацельс получил некую всеобъемлющую систему сущего, в основе которой лежат четыре элемента - огонь, вода, земля и воздух, а населяют ее стихийные и природные духи, которым он подобрал имена (по большей части - немецкие). По замыслу автора, стихии и духи казуально взаимосвязаны. Но когда и как для той или иной стихии нужно выбирать соответствующего духа - понять также трудно, как и все остальное в его до крайности умозрительной доктрине. У многих авторов, не исключая и самого Парацельса, слово "гном" - подчас не более чем синоним для сильфид, пигмеев, лемуров и т.д. и т.п., а также для таких популярных сказочных немецких персонажей как: горные люди, земные люди, карлики.
Среди введенных Парацельсом понятий и обозначений царит большая путаница. Например, хоть все и согласны, что гномы все же скорее земные духи, чем небесные, в своих философских сагах Парацельс называет их "духами воздуха".
Не смотря на то, что сам Парацельс нигде этого не признавал, есть все основания считать, что этимология слова "гном" восходит к греческому слову "гнозис", то есть "знание". Называя их так, имел ли Парацельс в виду, что гномы знакомы с его физической доктриной, или они всего лишь ЗНАЮТ, где добыть золота и драгоценных камней - непонятно.
Но зато доподлинно известно, что своим ЗНАНИЕМ о гномах французы и англичане, испанцы и итальянцы, не говоря уж об исландцах и датчанах, обязаны именно Парацельсу и никому другому. Открытые им существа прочно обосновались в науке и литературе. Особенно - в последней. Писатели и поэты не слишком жаловали гномов, приписывая им всевозможные злобные черты - как внутренние, так и внешние. Гномы превращаются и превращают, творят злые дела под землей и на земле, ночью и при свете дня. Они пробираются даже в людские сны, где притворившись призраками, строят спящим всевозможные козни. Вот что написал о гномах известный немецкий поэт Матиссон:
словно черные фантомы,
из пещерной глубины,
лезут сумрачные гномы
в тьму ночную без луны.
Библиография этой темы неисчерпаема. Ниже приведены лишь имена тех, кто стоял у истоков учения о гномах. Справа от имени указан год издания той книги данного автора, где упоминаются эти странный существа.
Парацельс, 1589
Токситес, 1573
Боденштейн, 1575
Руланд, 1612
Козак, 1636
Франкенберг, 1688
Статья, безусловно, поучительная, но никакой связи с Институтом Антропоморфологии я не заметил. На всякий случай, следовало бы посмотреть остальные локусы с гномами. Таких локусов было хоть отбавляй. Я открыл первый попавшийся:
Сообщения из мира моды.
Гномы прочно вошли в нашу жизнь. Снова в моде муаровые шапочки, коричневые бархатные курточки с втачным рукавом на манжете, буфы и бриджи со шнуровкой. Мужчины вновь отпускают крашеные перекисью бороды, а в фотомодели опять стали брать девушек ростом не выше подоконника...
Бред...Дальше...
...посвящается памяти Ивана ГномЫ (2167-?!): стихи, проза, песни, танцы...
Проехали...
Рубрика "Письма читателей".
"Нет на свете никаких гномов, вампиров, вурдалаков, драконов, единорогов и т.д. и т.п. Как бы, по вашему, размножались эти самые пресловутые единороги? Да они бы до самок-то не добрались - на брачных турнирах попротыкали бы друг другу ... (вычеркнуто - ред.) своими рогами. То ли дело - быки и коровы. Надо раз и навсегда положить конец всем этим безответственным, досужим выдумкам".
Подпись: Старший Гоблин Его Величества Хоббита Семнадцатого.
Куда смотрят доктора?
На стыке тысячелетий - ученые размышляют.
С новой силой интерес к гномам вспыхивает только в начале двадцатого века, и связано это с тем, что в науке возобладала позитивистская точка зрения. Возникла даже такая наука "гномология" (не путать с гносеологией, хотя, этимологически, эти слова очень близки). С тех пор, как те, кто видел гномов воочию, стали интересовать не только священнослужителей и психиатров, но и ученых, выяснилось, что понятие "гном" скорее феноменологическое и относится к группе явлений, таких как: порча людей и одежды, необоснованное перемещение в пространстве предметов домашней утвари, маленькие грязные следы перед буфетом в сочетании с исчезновением еды и крепких напитков, а так же, неожиданные счета за междугородние телефонные разговоры...
Тем не менее, вера в реальность гномов была столь велика, что ученые скорее усомнились бы в существовании тех, кто видел гномов, чем в существовании самих гномов. Были проделаны многочисленные попытки их явного обнаружения. Как уже было замечено, основным признаком присутствия в доме гномов, считается перемещение предметов в отсутствие хозяев. Долгие споры вызывал вопрос, что следует считать "отсутствием". В конце концов договорились, что "отсутствием" субъекта в каком-либо месте, следует считать его присутствие в другом, достаточно удаленном от исходной точки месте, но ...
Бог ты мой, кто и когда это писал?! Но главный вопрос в другом - почему эти страницы уцелели. Ответа может быть два: либо нейровирус не пробил защиту над-локусов этих страниц, либо в статье из словаря есть что-то еще, что заставило вирус заинтересоваться именно ею. У меня мелькнула мысль, что вирус мог перепутать гномов с геномами. "Гномы" - "геномы" - слова довольно похожие. Я заглянул в институтские локусы по генетике. Все геномы оказались на месте. Итак, что-то я все-таки раскопал. Гномы, надо же. Впрочем, "Гномы" - вполне нормальное название для проекта по выведению какой-либо новой породы биороботов-рудокопов. Может, рудокопами в Институте Антропоморфологии и занимались? Кто знает. На всякий случай, я проверил восстановленные ОИБ, но прежде пострадавшие от вируса, локусы. Как и следовало ожидать, слово "гномы" там не встречалось.
Теперь мне было с чем идти в институт. Точнее - лететь. Оказалось, что автопилот моего флаера лучше меня знает, где находится институт - все крупные учреждения заносят в автопилот по умолчанию. Я даже не взглянул на карту - так интереснее - лететь, не зная толком куда. Флаер осторожно приблизился к озеру, стал набирать высоту. Следовательно, институт где-то на востоке. Зря я все-таки не просмотрел маршрут заранее: после набора высоты флаер оказался над облаками, и теперь я действительно не знал куда лечу. Угадывалось только направление - восток-юго-восток. Вылетев за городскую черту, флаер снизился, пробил облака и полетел над "трубой" - так называется транспортное средство для тех, у кого нет ничего летающего. Мой флаер - служебный. "Труба" лежит на земле, а внутри нее проносятся капсулы с пассажирами. Сто сорок километров я преодолел за двадцать минут - в этой зоне все еще действовало ограничение скорости. Капсулы в "трубе" мчатся лишь немногим медленнее.
Когда флаер затормозил, мне чуть не оторвало голову. Обычно, когда знаешь, где остановка, можно заранее приготовиться к торможению. Но сегодня был не тот случай и по пути от посадочной площадки до здания Института Антропоморфологии я усиленно растирал шею - было бы крайне неловко предстать перед учеными мужами скособоченным. Дорожка шла через парк. Биологи высадили деревья ровными рядами, а сами деревья вымахали повыше тех карликовых берез, что растут в искусственном лесу вокруг здания нашей организации - я заметил сосны высотою никак не меньше шести метров. Либо высаженные по строгому плану деревья растут лучше чем высаженные хаотично (прямо как люди!), либо сотрудники института знают, как за ними ухаживать. Последнее - более правдоподобно, ведь институт, как-никак, - биологический. В противоположность деревьям, четыре институтских корпуса были расставлены в максимально возможном для четырех одинаковых объектов беспорядке, но, как и деревья, стояли они рядом друг с другом. Корпуса - гигантские кирпичи со скругленными углами и слегка припухшими боками - друг друга не касались, из чего я вывел, что соединены они подземными переходами. Как только я сделал столь логичное умозаключение, я увидел человека в белом халате, спокойно шествующего на высоте двадцати метров от одного корпуса к другому. И без какой-либо видимой опоры. Я снял солнцезащитные очки, потер глаза и на, всякий случай, шею. Человек исчез. Я успокоился, но тут появился еще один и в том же самом месте. Без очков мне удалось разглядеть его получше. Теперь я разочаровался: оказалось, что никакого чуда тут нет - корпуса института соединялись абсолютно прозрачными цилиндрическими переходами. Я бы их и раньше заметил, если бы не светофильтры.
Оставшиеся сто метров я прошел, не глядя по сторонам.
5
Я не стал договариваться о встрече предварительно. Если была какая-то утечка информации, то меня, безусловно, там уже ждут. Если нет, то лучше появиться внезапно. Проходная напоминала шлюзовую камеру, только сильно устаревшую. Комлог у меня отобрали, но к этому я был готов - их всегда отбирают. Оружие я предусмотрительно оставил в флаере.
-Назовите цель вашего визита? - спрашивающий неудачно пародировал голосовой симулятор - меня такими вещами не проведешь.
Хм, ...цель. Причина есть - Шеф послал, а вот цель... "Назовите дату и цель вашего рождения" - вдруг припомнилось мне непонятно откуда.
-Встреча с Филом Шлаффером. Он на месте?
Что Шлаффер, как и остальные четверо пострадавших находятся в институте, я, разумеется, знал, - иначе, стоило ли ехать.
-У вас назначено?
-Да, - очевидное вранье, но зануда по ту сторону переговорного устройства начал меня раздражать.
-Какую организацию вы представляете? - задал он провокационный вопрос.
-Журнал "Сектор Фаониссимо", - без колебаний ответил я.
Журнал "Сектор Фаониссимо" является нашим рабочим прикрытием. Он и в самом деле существует и даже регулярно публикует всевозможные научные сплетни, собранные со всех уголков нашего необъятного сектора. За всех сотрудников, и за меня в том числе, все пишет один единственный человек, некто Редактор. Статьи он подписывает нашими именами, причем строго выдерживает индивидуальный, специально подобранный для каждого "сотрудника" стиль, который, честное слово, абсолютно не соответствует реальным характерам. Например, мои статьи неглубоки, но остроумны, я позволяю себе слегка иронизировать над серьезными вещами, но не на столько, чтобы вызвать у читателей ответный гнев. Статьи Берха, напротив, слащаво-сентиментальны, полны домыслов и непроверенных слухов, однако - безобидных. Берха просто трясти начинает от возмущения, когда ему доводится читать статьи за своей подписью. Остальные сотрудники делают вид, будто им не смешно.
Ларсон использует в статьях выдуманную им же самим (или Редактором) терминологию и обещает к следующему номеру построить машину времени или расширить Канал до соседней галактики.
Яна в журнале не сотрудничает, поскольку работает в Отделе легально. За подписью Номуры я пока еще ни одной статьи не видел. Какое прикрытие у Шефа - не знает никто, но ходят слухи, что Шеф и Редактор - одно лицо. Лично я этому не верю. Но я готов поверить, что эти слухи распространяет именно Шеф. Ссылаться на "Сектор Фаониссимо" я предпочитаю лишь в случае крайней необходимости, чтобы люди не стали его, паче чаяния, читать. Была еще одна проблема: последний месяц я не читал своих статей, - даже не знаю, о чем они, поэтому, если б вдруг кто-нибудь спросил меня о них, ответить мне было бы нечего.
-Проходите, корпус "С", комната 626, вас проводят, - последовал долгожданный ответ, и над входом зажегся зеленый индикатор. План здания я более-менее себе представлял - он имелся в нашем досье, и я постарался его запомнить. Когда знаешь, куда идти, никогда не помешает немного заблудиться. Поэтому я не стал дожидаться провожатого, а двинулся прямиком к лифтам. В кабине нажал первый попавшийся этаж (он оказался седьмым) и стал обдумывать свои дальнейшие действия. Еще дома я решил, что та "не абстрактная"
ситуация, о которой мы размышляли вместе с Берхом, не совсем верно иллюстрирует порученное мне дело. Что мы знаем? Во-первых, вирус уничтожил несколько локусов,
содержавших информацию о биологических и антропологических исследованиях.
Во-вторых, среди уничтоженных локусов находились те, ради которых злоумышленник и запустил свой вирус. Для определенности будем считать, что настоящей целью являлось уничтожение информации о "гномах". Логично предположить, что у владельца локуса с "гномами", попутно были стерты и другие, не столь ценные и не столь секретные, локусы. "Владелец гномов" мог рассуждать так: "Если я ни слова ни скажу об утраченных "малоценных" локусах, то и остальные пострадавшие и следователи из ОИБ могут заподозрить неладное - у одних сотрудников такой-то локус стерт, а у меня почти такой же локус остался цел. И на всякий случай проверят, на самом ли деле у меня ничего не пропало или я попросту пытаюсь скрыть факт исчезновения данных. Поэтому мне лучше заявить о пропаже "малоценных" локусов, но про "гномов", разумеется, - ни слова."
Рассуждать от собственного имени труднее, чем от чужого. Я не придумал ничего умнее как намекнуть всем пятерым - Джонсу, Шлафферу, Симоняну, Перку и Дейч - что, мол, мне, как журналисту, кое-что о гномах известно, а затем послушать, что они на это скажут. В конце концов, я же не шантажист, чтобы действовать исподтишка и не адвокат, чтобы уважать чужие секреты. Намекать всегда удобнее при личной встрече - за тем я и прибыл в Институт Антропоморфологии.
Длинные институтские коридоры плавно, по дуге, расширялись к середине, затем снова сужались, создавая иллюзию бoльшего объема и странного, искривленного пространства. Я брел по ним в полнейшем одиночестве. Все вокруг будто вымерло... или я неудачно выбрал этаж. Впереди показался очередной перекресток - мой коридор, выкрашенный в нейтральный бежевый цвет, пересекался под прямым углом с ядовито-желтым и более узким коридором. До перекрестка оставалось шагов семь-восемь, когда из правого желтого ответвления до меня донесся топот, сначала едва слышный, как биение чьего-то торопливого сердца. Звук шел по нарастающей.
Берх однажды сказал, что всегда может определить по звуку шагов, бежит ли человек за кем-то или от кого-то. Это он при Шефе такое сказал. А Шеф за словом в карман не лезет - ответил, что Берх даже не способен определить, идет ли человек вперед или пятится задом. Но зря он так о Берхе. Просто Берх невезучий.
В том смысле, что хоть он и оказывается обычно прав, но выясняется это лишь тогда, когда все уже напрочь забыли, что именно он говорил и говорил ли вообще что-нибудь. Один я, как правило, все помню. Поэтому Берх дружит только со мной.
Топот все приближался; отдавая в ушах сбивчивой, неритмичной дробью, он становился все громче и громче. Я прижался к стене не дойдя нескольких шагов до перекрестка - не хотел быть замеченным раньше, чем я сам увижу бегущего.
Наверное, именно в этот момент я и отвлекся, точнее, посмотрел куда-то не туда, а бегущий мог оказаться очень маленького роста (например - гномом!). Так или иначе, но топот стал стихать, но уже слева от меня. Будто невидимка пробежал перед самым моим носом. Свалить вину на солнцезащитные очки я уже не мог - они лежали в кармане. Может, они тут еще и невидимок разводят? Только я сделал несколько шагов вперед, как из правого коридора бесшумно выскочил небольшой кар.
Кар промчался, едва не задев меня, и устремился вслед за невидимкой. Я успел разглядеть, что каром управлял некто в красном биозащитном комбинезоне и еще, я думаю, он меня не заметил. Я посмотрел им вслед, но увидел лишь быстро удалявшийся от меня кар. Того, кого он преследовал, мне видно не было. Коридор был настолько длинным, что я так и не понял - они исчезли, потому что свернули или потому что зрение у меня оставляет желать лучшего.
Так или иначе, но преследовать их не было никакого смысла. И я пошел прямо - как шел до этого. Седьмой этаж оставался по-прежнему пустынен и неинтересен. Я спустился на шестой. Но это был не тот шестой, где находится кабинет Шлаффера.
Фил Шлаффер сидел в корпусе "С", а я в данный момент путешествовал по корпусу "А". План института подсказывал мне, что где-то рядом должна была находиться лаборатория Тонких Нейроструктур вместе с симпатичной Лорой Дейч. На шестом этаже я наткнулся на нескольких сотрудников. Я поинтересовался, как мне разыскать госпожу Дейч, они отвечали, охотно, но противоречиво. Тот же вопрос я задал и красному комбинезону - точь-в-точь такому как тот, что управлял каром и гонялся за невидимкой. Комбинезон снял маску и оказался Лорой Дейч.
-Ну как, догнали? - я изменил прежнюю формулировку вопроса.
-Еле - еле... А, так это вас я чуть не переехала? - догадалась она. По голосу было трудно понять, сожалеет ли она о том, что я не попал под кар, или нет. Но сам голос был приятный.
-Было дело, - признался я, - а за кем вы гнались. Уж не за гномом ли?
-Да ну что вы, у нас гномы не водятся, - улыбнулась она, - бикадал трипода сбежал. Они такие непоседы!
-А этот, как его... бикадал - он не гном? - я продолжил гнуть свою линию, но без особой надежды - слово "гном" не произвело на Лору Дейч никакого впечатления.
-Вы что ж, гномов никогда не видели? - изумилась она очень натурально.
-Гномов видел, а бикадалов - нет.
В кармане красного комбинезона запищал зуммер. Лора хлопнула по карману и карман мужским голосом произнес:
-Лора, это Фил. Вы только что были на седьмом, там вам не попадался некий господин Ильинский, репортер?
Лора вопросительно посмотрела на меня, затем доложила:
-Да, он здесь, на шестом, и делает вид, что твой вопрос его не касается.