Критик поправил очки, которые нацепил для Порядку, прижал трепетно к груди томик Даля и еще один томик Большой советской энциклопедии и осторожно подкрался к кабинету Автора. Просунув всеведущий и всенюхающий нос в приоткрытую дверь, Критик зажмурился, толкнул ее мягким местом и ворвался к Автору, отчаянно отмахиваясь книжками, пища, сокрушив по дороге пару раритетных китайских ваз, фаянсовый сервиз и совершенно случайно сожрав в этом деликатном процессе бутерброд с вяленой рыбкой на письменном столе.
Критик уселся в кресло, покачивая задними лапками. Перед ним два экземпляра текста, которые Автор, неутомимый в своей Авторской Прыти, корректировал до полного изнеможения.
А посему, Критик с важным видом сожрал еще один бутерброд, предложил дрожащему, как осиновый лист, Автору присесть на табуретку и начал фор-му-ли-ро-вать.
Впечатление от первой читки.
Интересно. Автор отлично играет именами и названиями, очевидно в них ориентируется и плетет что-то такое загадочное. Однако стиль у Вас, дорогой Автор, хромает сильно и жутко. Все, вроде бы на месте, все запятые выверены (ах, как славно, как славно - хлопает Критик лапками), но очень формально-художественно. Речь поставлена, но оборотов слишком много, в них теряешься, язык выходит очень перегруженным, а потому - малоэмоциональным, окостеневшим. При фактологической нагрузке еще сложнее читать.
По мере прочтения критический задор разбирает до того, что лезешь разбираться в энциклопедию. Мир живет, потому что Автор знает о нем побольше, чем среднестатистический турист в Египте, который расскажет вам максимум о ценах на сафари и видах "бананов" на пляжах. Хотя, как будет дальше показано, все-таки перегибает палку интеллектом (Критик любовно достает из широких оранжевых штанов свой красный диплом МГУ, покрывает его поцелуями и нежно прижимает в груди, забыв на пару часом о дрожащем Авторе на табуретке...).
Основная претензия - сюжет не раскрыт. Есть интересная, хотя недостаточно оригинальная задумка, но построение рассказа как детективного подразумевает разгадку, а не философский отсыл к тайнам вселенной в конце. На месте, где герой начинает расшифровывать детские считалки, Критик (а Критик ужасть как любит всякие загадки и тайны, особенно письменные ребусы, шифры и игры) завизжал от восторга, завилял хвостом, заскулил, и - разочаровался. Натужно поразмыслил и понял идею только со второго прочтения. Конец же разочаровал еще больше - герой уходит куда-то в неведомую даль.
Впечатление от второго прочтения, имевшего место быть вместо добросовестной работы.
То ли сказались длительные праздники, то ум наш обострился, но второй раз по стилю придраться было почти не к чему. Автор на глубинном вселенском уровне уловил духовный порыв Критика заменить "Петербург" на "Питер", убрать пару немыслимых предложений, и стиль стал попроще и почище.
И все же - начало очевидно писалось "в начале" и не вполне отвечает идее текста. Однако из него можно сделать отличную "цеплялку" для Читателя, заглянувшего на огонек (бутербродов, увы, не осталось, только газировка), если облегчить его от ненужных оборотов речи.
Я принадлежу к тем в общем-то нередким людям, течение жизни которых определил случай.
Во-первых, где запятые вокруг "в общем-то"? Почему перед словом "нередким" (звучит ужасно)? Во-вторых, именно этот оборот сильнейшим образом загружает текст, на нем чтение стопорится, слова трудно выговариваются. Оттого смысл нелегко понять.
И пусть говорят, что случайностей не бывает и что они есть выражение предопределенности, сейчас, оглядываясь назад, мне иногда становится на мгновение страшно - а что, если бы тот снимок не получился "зеркальным"?
Нет, рано похвалили. Запятые есть, а вот с авторской пунктуацией надо поработать. Перед "сейчас" мы точно бы вбухали тире, как минимум.
И вообще, мыслимо ли в двух ПЕРВЫХ предложениях сразу затронуть один из самых спорных вопросов человечества? О случае и предопределенности?
Надо бы попроще. Ну, например, мы бы так замутили:
"Уж и не важно, случай или предопределенность диктуют течение моей жизни и кто из духов Теклонэ ныне определяет мою судьбу - а если бы тот снимок не получился "зеркальным"?" И дальше мы бы поперли про Розовых Мурок и всегалактическую войну (почему в рассказе котов нет???)...
Несомненно, я бы все равно когда-нибудь побывал в Теклонэ: уже тогда, в середине девяностых, она считалась наиболее традиционной деревушкой берберов во всем Тунисе.
"Бы все равно когда-нибудь" - это из серии про перегруженность стиля. Вы очень прямолинейно строите предложения. Гибкости побольше, полета! Вот.
И я бы (второе "бы" очень некстати) все равно (второе "все равно") увидел расстилающуюся неподалеку от нее проплешину (русский язык Вы отлично знаете, но попробуйте выговорить "расстилающаяся проплешина") - дно пересохшего водоема, над которым в любой час дня можно увидеть незамысловатый мираж: полноводное озеро глубоких, темных тонов - словно сама природа решила сохранить давно исчезнувшее в своей памяти. Не знаю в чем тут дело, но читается-спотыкается. Мы сами любим предложения побольше, но у Вас легкости не хватает на такую длину. Язык должен "течь", а не "идти".
Возможно, проблема еще и в том, что много скрытых авторских оценок, мнений, суждений, без которых вполне можно обойтись. Вовсе не обязательно комментировать или обогащать эпитетом каждый дюйм текста: "словно диковинное насекомое, с которым еще не знаешь, как себя вести", "будто на шаг назад от моего плоского воплощения поставили несколько наискосок невидимое зеркало" и т.д.Еще от первого прочтения остался осадок, что Автор боится непонятливого читателя, и оттого не оставляет ему простор для домысливания фактов, фантазии. Ну не так уж и важно расположение мифического зеркала - уже довольно и того, что "зеркало" - это очень сильный эмоциональный предмет в любом произведении, уже само по себе тайна и мистика.
Ну, как тут друга Горацио и мудрецов не помянуть?
Критик жалобно и вопросительно поглядел на Автора. Нет, кто такой друг Горацио Критик конечно знает - это именно его предок тырил у того Автора жареную рыбку с подоконника и советовал, как получше написать. Но вот как это приложить к тексту?
И еще, Автор, судя по всему, принадлежит к клике любителей двоеточия, тогда как Критик - к адептам тире, и вмести им не сойтись...
Возможность представилась далеко не сразу. Кто сказал, что в южных странах мало и плохо работают? Мы с моим приятелем-финном - самые молодые сотрудники карфагенского отделения Тунисского археологического института - делали, конечно, часовой перерыв на сиесту, но в прочем работали на износ и зачастую без выходных. И так только несколько недель спустя у меня, наконец, выдался свободный день, чтобы съездить к пересохшему озеру.
Идея в лоб, она, родимая. Ну почему бы не сказать "заехал за другом в кампус Тунисского археологического университета, чтобы отодрать его от каторжной работы. Определенно, в бытность мою в Питере работа в южной стране представлялась мне в более праздных, вялотекущих и ароматных тонах". Ну, и про гарем с голенькими наложн...
Ход повествования понравился. Практически ничего лишнего, держит в напряжении, становится все интереснее. В принципе, и рассказ про Ведьмин холм к месту, и периодическая остановка действия для диалога - тоже хороша. Мир рассказа становится больше, четче, и Автор очень неплохо дает напряжение.
Однако нет пределов совершенству.
Давно уже говорим "жвачка". Критик уж не знает, к чему и придраться и жует лист петрушки, заботливо взращенной мюнхенскими крестьянами.
- Их деревня тоже по традиции на скале стояла, но не на землях духов. А вообще-то, если голова болеть начинает - значит, ты дорогу духу перешел и он сердится. Тогда надо быстро уходить.
Ребенок говорит то как взрослый, то как ребенок. "По традиции" он бы точно не сказал. Это уж головная боль автора, как не "в лоб" подать идею, что у берберов в данной местности деревни на скалах стоят с начала времен.
Не иначе, как Ялмари оказался кому-то кум, потому что меня вновь восстановили в институте.
Последний раз слово "кум" мы слышали на заре юности. Нынче уже не почти не употребляется в Москве, тем более молодым поколением. За остальные российские местности не поручусь.
"По какому же принципу все эти места соединены между собой?", - спрашивали мы себя. - "Теклонэ - и Этна, голый холм в нынешней Финляндии, волжский берег? Полезные ископаемые? Культурная значимость в былые времена?". У нас не было ответов.
Вот-вот. Ответов на этот вопрос так и не появилось, даже в виде предположений. А это уже смахивает на использование заезженной идеи с "поясом пирамид" по всему миру, стоянками пришельцем и прочей жизненной мишурой: ответа не дается и читатель автоматически отсылается к тому, что он сам слышал о таинственных местах. Идеи не хватает.
Каждый из них был маленьким светлоглазым чудом...
Эээ... уберите, пожалуйста. Очень пафосно.
- Бахика, в повадке которой было так много от сернобыка орикса, берберское имя которого она носила.
Эээ, перебор, кхе-хе. Критик долго смеялся после "сернобыка орикса". Лучше уж сноску, о существовании которых все почему-то стали забывать: Бахика (берб.) - сернобык орикс, млекопитающее семейства... ... И так далее... Хуже только "лошадиной антилопой" девочку назвать. Давайте хоть антилопой... Все равно никто смеси греческого и латыни не знает...
Башиарпантары - у горы,
Саннаиараланы - у воды,
Джуба...
На этом месте Критика начало покалывать в области холки. Увы, идея с окончаниями потонула и осталась нераскрытой или непонятой. А потенциальчик-то есть, пусть и слегка попсовый, в духе Дэна Брауна, но зато какой увлекательный... Ну пожалуйста!
Абракадабра. Принцип "а розы", упавшей на лапу Азора.
Непонятно, что за принцип. Не будет же читатель ползать по интернету по мере прочтения.
И смотрел я на нее из долины Гуймар, в которой на несколько колеблющемся изображении возвышались не жалкие остатки ступенчатых пирамид, а словно только что возведенные.
Из серии про тяжесть стиля. Ну зачем описывать "несколько колеблющееся изображение" так прямолинейно? И почему бы вместо этого не сделать акцент на интересном читателю факте: герой видит не руины, он видит пирамиды такими, какими они были тысячи лет назад. Однако, это еще больше усложнит текст. По крайней мере, уже понятно, что речь идет о системе порталов по всему миру. Но вот про искажения времени - уже многовато для рассказа. "Я смотрел на нее, как если б из долины Гуймар, и передо мной колебались изображения пирамид. Оценепев от ужаса, я понял, что вижу не привычные по книгам руины, а свежачок".
- Раньше все было проще, - произнесла, сложив руки на животе, и ее изрезанное глубокими морщинами лицо стало странно отстраненно...
Подкорректировать.
- Это, - выдержав паузу, Иллиг подняла обе руки ладонями вперед, будто призывая в свидетели богов, - святое место. Его охраняют духи. Великие духи, малые духи, глупые духи, мудрые духи, даже неживые духи.
Этот момент очень понравился. Автор дает отворот-поворот всем любителям высших сил и космического разума. Духи-то, оказывается, и глупые бывают...
И все же таких мест, подобных кускам отмершей плоти на живом теле, становилось все больше на моей памяти и в последние века, и вот теперь подходит черед и нашей пробы и испытания.
Учено и коряво говорит старуха. "Последние века" - ну хоть "издревле" поставьте! А лучше уберите. А "проба и испытания" - срочно сотрите.
- мои губы прошептали вслед за звонким, беззаботным детским голосом, пришедшим из глубин памяти: "... сапожник, портной, кто ты будешь такой?".
Конец рассказа. По идее, в последней фразе должен быть глубокий смысл, отсылся, параллель с чем-то известным читателю, но Критик чувствуетсебя глупым и никому не нужным. Не понятно категорически. Мы это считалки вообще не знали, даже в детстве, поэтому не можем никакой игры со смыслом почувствовать.
На острове меня ожидало совсем не то, что я только мог себе представить; ни одна из тех разгадок, которые за все месяцы от своего первого странствия до второго перебрал как возможные. Совсем, совсем другое - больше, невообразимей, величественней. Но я, наверное, никогда и никому не расскажу, что.
Ну во-о-от... Не расскажет...
Ох Автор, и намудрили же Вы! Ну есть рассказ, есть! Привлекает думалку. Очень хорошо играет с познаниями читателя, интересно.
Есть перебор со сложностью. Во-первых, рассказ строится как детектив. Но слишком многими местами "цепляет" интерес читателя - ту тебе и легенда о гуанчах, и мировая сеть порталов, и поколения хранителей, и таинственные берберские считалки, и миражи, и поля, и фата-моргана, и потери памяти, и Волга, и море... Уффф... Натужно читается, даже таким, в общем-то, неглупым личностям, как мы. Заинтересовали всем, чем только могли, а в итоге нам не дали практически никакой разгадки. Дэн Браун в "Коде да Винчи" просто поиздевался и подшутил над читателем, который раскрыл рот и ждал жестких обличений. У Вас же шутки нет, а разгадок еще меньше.
Ну, про сеть порталов почему-то стало ясно раньше, чем герой начал анализировать считалку. Вот если бы, например, герой задумался куда ведет сеть порталов, и тут последовательность (какая-нибудь очень мудреная, с окончаниями, пожалуйста) считалки открыла бы ему глаза...
Ну, и очень большие претензии к судьбе героя. Критик, наконец, почувствовал почву под ногами и стал высокомерным и шкодливым.
Зачем-то убили Ялмари, на котором вообще никакого эмоционального акцента не ставится и не требуется. А главный герой... Ну да, он понял про порталы. Понял про слова-коды, а потом и про то, как их произносить своим "я". Понял про то, что какие-то духи (еще один нераскрытый сюжет) привязали его к Теклонэ. И пошел приобщиться к космическому разуму, а потом всех спас.
Допустим, интересно. Но как-то механически происходит, линейно. Догадался-старуха попросила-пошел-спас. К чему сам герой-то пришел? К оцепенению, без-мыслию (да, еще слово "не-по-эту-сторонее" уберите в тексте, это синоним куда более милого слова "потустороннее", "инаковое") с которым сделал шаг к озеру? Все-таки Вы можете подать идею более глубоко, я знаю. Вы же дорогой Автор, столько ниточек натянули, так хорошо ширину своего мира показали, а вот душевности не хватает. Даже возникает мысль (а ее категорически не должно быть), что не факт, что эти порталы и их хранительницы служат доброму делу. Мало ли, что старуха говорит. У Вас вся эта история не окрашена эмоциями. Как Вы сами к порталам относитесь? Про таинственные земные делишки столько понаписано, что оригинальностью и не пахнет. Рассказ должен что-то новое привнести - что, как не душевность его Автора?
Не хватает какой-то изюминки - раз, и рассказ приобретет глубокий, бесконечно добрый смысл. Не ясна судьба героя - мы бы тоже пошли спасать деревню, если бы знали, что погибни Теклонэ с его духами - и увидим тотчас Город тысячи минаретов.
В общем (Критик сползает из кресла, реквизирует последнюю баранку Автора и двигается к выходу), рассказ очень сильный, но это не курсовая, не дипломная и не кандидатская, и даже не докторская по берберам и фата-морганам. Живость, текучесть, перетекаемость давайте! И, как ее, душевность, туды ее в качель...
Критик скрывается, прижимая к себе Даля, энциклопедию и любимую китайскую вазу Автора.