...Каждую ночь он ложится спать, заворачивается в колючий клетчатый плед, закрывает глаза и считает от шестидесяти до одного - в обратном порядке. Закончив счет, он внимательно прислушивается к тишине, к скрипу оконной рамы и шагам над головой - у соседей сверху, осторожно встает, оглядывается на свое оставленное тело и выскальзывает из комнаты.
Он пытается как можно быстрее проскользнуть по коридору до входной двери, потому что иногда домашние еще не спят, и он боится задержаться хотя бы на секунду, встретившись с кем-нибудь из них взглядом. Он приоткрывает дверь и выходит на лестничную площадку, оглядывается по сторонам и тайком пробирается на черную лестницу.
Самое тяжелое - это подняться по ступенькам. Он идет, считая пролеты, чтоб не сбиться, а его неудержимо тянет вниз: звук падающих капель от неплотно закрытого крана на кухне, стук собственного сердца, тиканье часов в изголовье кровати... Он идет, даже не идет, а продирается через тягучий воздух, чем дальше, тем сложнее. Сложнее не сбиться, сложнее не отвлечься, сложнее не перестать верить в то, что у него вот уже в который раз получилось сбежать от собственного тела, пока то спит.
Когда он выбирается на крышу, становится чуть легче. Вдаль до горизонта течет красно-белая река из габаритов и фар; шоссе уходит именно туда, куда ему нужно. Он садится на край крыши, глядя на огни города, ветер толкает его в спину, а небо подмигивает искорками звезд.
Раньше он летал с чувством и толком, разглядывая разворачивающиеся внизу пейзажи, еще раньше - просто ходил пешком, но теперь слишком далеко - и он проносится тысячи километров со скоростью света, обгоняя лучи луны, которые падают к ней в окно.
Она обычно уже спит. Он садится рядом - осторожно, чтоб не разбудить, - и сначала не говорит ни слова, потому что в который раз уже просто не может насмотреться. Во сне она тихонько дышит, и локон волос шевелится от движения воздуха; ничего больше зачастую не рассмотреть, когда человек спит носом в подушку. Потом он начинает говорить. Он рассказывает ей про звезды и ночной ветер, про полеты в лунном свете, про тепло и счастье, про песни и нежность, про весну и осень, про листья и цветы, про дождь и радугу. Он держит ее за руку, а ей в этот момент снится что-то хорошее, и она смеется во сне...
Чем дольше он задерживается там, за тысячи километров от дома, тем больней возвращаться. Он распахивает глаза, цепляется взглядом за потолок - да, всё хорошо, я здесь - а сердце заходится в неправильном ритме. Он кусает губы, и, пока по подбородку текут соленые капли, это хорошо отвлекает от боли в груди и в горле, которое забыло за несколько часов, как это - дышать.
Чем дольше он задерживается там, тем больше часов отмеривает ночь, и неизвестно, сможет ли он вернуться однажды, если рассветное солнце разрежет своими лучами ту нить, которая отделяет его душу от тела.